Александр Архипов
Нескучная жизнь майора Чапаева
– Вот мы и дома! – попробовал как можно приветливей сказать я, но не получилось. Интересно, откуда эта наглая хрипотца в голосе? Так что получилось, как у тюремного надзирателя, встречающего очередную партию заключённых.
– Ой, кошечка! Андрюша, поставь меня, – неожиданно для всех радостно закричала проснувшаяся Женька.
Боцман, поняв, что сейчас его будут любить против его же кошачьей воли, поджал хвост и, шипя, залез под диван.
Чемодан как-то самостоятельно проехал пару метров и, застряв колёсиками в домашних тапочках, остановился. Женька, сбросив сапожки, поползла на коленках в сторону дивана, а Ксения, пнув надоевший чемодан, нерешительно спросила:
– Я осмотрюсь… Можно?
И пошла почему-то сразу в спальню.
Это потом я понял, что женщина ищет улики присутствия другой женщины, а заодно проверяет на честность сказанные мной слова: «живу один».
– Кровать ваша, чистое бельё в комоде. А я здесь на диване с Боцманом, только подушку нам одну отдайте, – скороговоркой объяснил я дислокацию спальных мест в своей квартире. – Вы располагайтесь пока, а я первый в душ. Смою с себя лёгкую атлетику!
Мылся я долго и тщательно, понимая, что после пробежки, мутных луж после дождя и холодного пота от переживаний при оплате счёта в кафе дух от меня, прямо скажем, исходил, как от коня-ветерана. К тому же нужно было дать время дамам осмотреться и устроиться. Выходя из ванной, я с удивлением увидел очередь. Прямо за дверью в коротеньком розовом шёлковом халатике, с висевшей Женькой на плече, нервно прохаживалась Ксения. Сурово посмотрев на меня, мол, товарищ, сколько можно ждать… я тут с ребёнком, а он… моя новая знакомая протиснулась в ванную и громко щёлкнула дверной щеколдой. Я с удивлением заметил, что кровать в спальне и мой диванчик уже были застелены чистым бельём, вещи аккуратно сложены, а стиральная машина что-то добросовестно молотила в своей утробе. Впрочем, на кухне чем-то хрустел, довольно урча, Боцман, а на кухонном столе булькал, закипая, электрочайник.
Женька окончательно уснула на переходе из ванной в спальню. Ксения налила в чашки чай и, улыбаясь, выдала мне порцию сахара в «железнодорожной» упаковке. В махровом банном халате было жарковато, но не сидеть же в трусах перед этим длинноногим ангелом в чалме из полотенца. Ну да! Нечаянно обратил внимание на её ноги… А что делать, если тонкий шёлковый халатик, как копирка, передавал все неровности, выпуклости, ложбинки и симметрию её тела? Ну и, конечно, я зажмурился, когда Ксения, потянувшись через стол, наливала в мою чашку чай. Ну, как зажмурился.
– Ой, Андрей, так ты мент? – спросила девушка, глядя мне за спину.
Я обернулся. За моей спиной на стене висело несколько фотографий. Я по форме у входа в Управление. Я с группой захвата и освобождённые заложники. Я с табельным «макаром» сдаю зачёты по стрельбе. Я в камуфляже у горного ручья с группой быстрого реагирования во время командировки в Чечню. Я с Чегеварой на броне «бетера» возвращаюсь с боевой операции.
– Как бы да. Служу в полиции, – ответил я, немного напрягшись.
– Капитан? – посчитала звёздочки на фото Ксения.
– Нет… два года уже как майор, – отхлебнув горячего чая, продолжал отвечать я, с интересом наблюдая за реакцией девушки.
– Ты не думай, у меня с ментами хорошие отношения. Ой, ничего, что я вдруг на «ты»? – улыбнувшись, спросила Ксюша и после моего одобрительного кивка продолжила: – Ну вот, мне в группу как-то девчонок-ППСниц прислали. Я им элементы самозащиты давала. Ну, там – освобождение от захватов, обездвиживание противника. У меня даже грамота от нашего ОВД есть. Показать?
– Не нужно, верю, – улыбнулся я, удовлетворённый лояльностью к моей профессии.
– А я смотрю, ты и на войне был, – кивнула на «чеченские» фото Ксения. – Страшно было?
– Пришлось. В командировку посылали во время второй чеченской компании. А без страха на войне нельзя. На войне нужно бояться. Ты вот что Ксюша… – начал было я говорить прощальные слова на ночь.
– Ой, я сейчас… я быстренько посуду. – вскочив, засуетилась барышня из Ярославля.
– А вот это давай завтра, мне вставать рано, и ты с дороги. Дверь в спальню закрывай, я сегодня храпеть точно буду, – гарантировал я весёлую ночь своей нечаянной квартирантке.
Заснул практически сразу. Перед тем, как погрузиться с головой в сладкие волны сна, я побродил в нём по колено. Безошибочно работала профессиональная зрительная память. Но почему-то работала она как-то избирательно. Несколько раз прокрутил в своём сознании те пять-семь секунд. Это когда Ксения, грациозно наклонившись, наливала мне чай. Медленно наливала.
* * *
Проснулся в холодном поту. Под утро приснился кабинет стоматолога. Будто лежу в кресле, похожем на сидение космонавта. А надо мной парит в необъятном скафандре, преодолевая гравитацию, наш зубной техник из ведомственной поликлиники, Циля Моисеевна. И говорит пискляво-детским голоском Женьки, включая бормашину на повышенные обороты:
– А тебя, правда, Андрюшей зовут?
Телефон, собака! Включил будильник на виброзвонок и положил под подушку, вот он и. Быстро умылся, побрился, но, пробегая мимо спальни, остановился. Дверь была приоткрыта, видно, Женьку ночью выносили… Ну да, не удержался! Обе спали на правом боку в одинаковой позе. Я бы назвал эту позу «бегущие… по простыням!» Какие же они были красивые! Белокурые вьющиеся мелким баранчиком волосы разбросаны по синему полю подушек. Бесконечно длинная нога одной и кругленькая попа в синий горошек другой мило выглядывали из-под простыни. Но долг есть долг. В смысле служебный. Я вырвал из блокнота чистый листок и написал несколько прощальных слов девушкам.
«Рад знакомству. Я уехал на работу. Будете уходить, просто хлопните дверью.
Женька, не ходи по проезжей части. Андрей».
Потом достал из кошелька две тысячерублёвых купюры, свою визитку и положил на записку.
Мой личный состав
На стоянке возле ОВД «Новокузнецкое» моё место оказалось занятым. Нагло и, я бы даже сказал, бесцеремонно его занимал чёрный «мерседес» с синими служебными номерами. Пришлось оставить своего «барсика» чёрт знает где, между машин «пепсов». На небольшом плацу, вяло шевелясь и зевая, стояло несколько экипажей из роты ППС, вернее заступающие на дежурство. А перед строем, заложив руки за спину (так он казался самому себе более значительным), прохаживался и. о. командира роты ППС капитан Кошкин. Константин дрючил своих мужиков. Для профилактики. Проходя мимо Кошкина, я тихо позвал:
– Кись-кись-кись…
– Гы-гы-гы… – шатнуло строй от нахлынувшего чувства юмора.
– Проходи, Чапай, проходи. – зло цыкнул Кошкин, болезненно переживая за свой авторитет.
Расписываясь в журнале у дежурного за полученные сводки и почту за выходные, я раздражённо спросил:
– А что за борзый «мерс» на моём месте?
– «Гестапо»! – прошипел громким шёпотом дежурный. – Полковник и майор. Приехали и сразу к шефу попёрлись.
Интересно девки пляшут! Понедельник – и сразу такое. В моём отделении все уже были на месте. «Все» – это трое моих подчинённых, в настоящее время сидящих на своих затёртых креслах и сосредоточенно дующих в кружки с горячим кофе. У нас в отделе сотрудников моего небольшого подразделения называли «чапаевцами». Но это им даже нравилось. Представлю, пожалуй.
Капитан Черных Эрнест Анатольевич – мой заместитель, старший оперуполномоченный. Мы вместе с ним уже одиннадцать лет. Надёжный товарищ и отличный оперативник. В начале века мы с ним в горах Шатойского района Чечни сносили по две пары кроссовок, гоняя бандитов и убегая от их родственников. До конца срока командировки не дотянул, отбыл на лечение по причине ранения. Получил ожог роговицы глаз. Зрение полностью не восстановили. Носит тёмные очки. Награждён правительственной наградой, медалью «За Отвагу». Женат, дочь – школьница. Счастливый обладатель ипотеки и автомобиля «Нива». Волей судьбы тридцать три года назад был рождён в неполной семье, где главой сама себя назначила бабушка. Она и дала ему такое редкое в милицейской семье имя – Эрнест. Ещё в школе ему придумали солидное погоняло. И стал Эрнест Черных Эрнесто Че Геварой, или просто товарищ Че.
Старший лейтенант Дроздов Иван Иванович – оперуполномоченный. Двадцать пять лет (пока самый молодой по возрасту). В моей группе второй год. Бывший командир разведвзвода десантно-штурмового батальона морской пехоты дважды Краснознамённого Балтийского флота. Из армии уволен… по собственному желанию. На этой формулировке настаивает сам Ванька. За распутство! На этой формулировке настаивал генерал-майор, обладатель блудливой молодой жены. Старается постичь разницу между Армией и МВД. Есть заблуждения. Незаменим при выполнении силовых операций. Холост, живёт с родителями. Спортсмен. Мастер спорта по рукопашному бою. Отстаивает спортивную честь нашего Управления по любому виду спорта в любое время года.
Старший лейтенант Арамян Алик Карапетович – оперуполномоченный. Недавно исполнилось двадцать семь лет. В группе три года. Пришёл в нашу систему сразу после юрфака университета, несмотря на обещание тестя лишить всего. Но стал любимым зятем после того, как назвал своего новорожденного сына в честь папы жены – Гариком. И когда ребёнок повзрослеет, его будут с уважением называть Гарик Аликович. Обладатель самой крутой тачки в Управлении. Несмотря на это, стойко и мужественно переносит все тяготы и лишения полицейской службы. Безотказен, инициативен… пижон и бабник. На вопрос: «У тебя, что, папа олигарх?» – кивает головой и не обижается. На самом деле дядя Карапет держит мастерскую по ремонту обуви, а по воскресеньям играет в парке на дудуке.
По штатному расписанию должен быть ещё один оперативный сотрудник, и он был. Был, да сплыл. Капитана Тюрина Степана Петровича у меня наглым образом сманили. Умыкнули… соблазнили радужными перспективами… замылили глаза благами и преференциями… ослепили блеском больших звёзд на погонах. И забрали ж, гадюки в галстуках, самого умного, самого интеллектуального, академически образованного. Единственного, кто умел красиво завязывать галстуки и не пил растворимого кофе. Единственного, кто из всего нашего отдела с удовольствием каждый день носил форму. Но со «старшими братьями» не поспоришь. И вот уже почти полгода на Стёпин стол сваливается всё, что мешает на столах действующих сотрудников. Ждём-с! Чего? Пополнение обещали.
О себе. Совсем немного. Майор Чапаев Андрей Васильевич, старший оперуполномоченный, командир отдельной группы по раскрытию тяжких преступлений (не путать с «убоем»). Что касается фамилии, то ничего смешного не вижу. Родственник? Может, и родственник. Кстати, батю моего Василием Ивановичем зовут. Вот где дед за свою жизнь всякого наслушался! Свои называют, а знакомые пробуют меня называть Чапаем. Реагирую в зависимости от настроения. Но выжили все! В группе со дня основания. Расследуем по горячим следам, ловим, сажаем, ведём профилактическую работу. Разведён. Год назад бывшая жена вышла замуж за иностранца. Мужик с Украины дёрнул, как только в Киеве покрышки задымили. Пробил его. Так, ничего интересного по моей части. Мелкий комерс. Странно, но после второго замужества мать моего пятнадцатилетнего сына фамилию не поменяла. Я её понимаю. Кому охота быть Ириной Костогрыз? Пусть, не жалко. Есть сын Федька. Зачат на втором курсе Высшей школы тогда ещё милиции. Это ж когда было? Ну да! Шестнадцать лет назад. Как-то так, собственно.
– Васильич, слыхал? К нам «гестаповцы» козырные приехали? Не знаешь по чью душу? – спросил Дроздов, ставя на мой стол чашку горячего кофе.
– Спасибо, Дрозд. Не знаю, но лопаты возле кабинета шефа видел. Совковые. Копать будут точно, – значительным тоном ответил я.
– Тут Корнев звонил из больнички. Туда терпилу привезли с ножевым… ждёт, когда операция закончится. Собачники в шесть утра дежурному позвонили. Они его возле дорожки в парке нашли. Думали трупак, а он лежит… пузыри пускает. Голова у мужика разбита, а в левой бочине ножик торчит. Но живой, бродяга, – рассказал утренние новости Черных.
– Понял, следаку позвоню. Алик-джан, ты с Джоником определился? Предъяву будешь писать или отпускаем? Сегодня срок. – Чувствую, что озадачил своим вопросом надежду армянской диаспоры.
– У меня время до обеда есть, Васильич, – как-то уж слишком громко грохоча ложкой в чашке, виновато ответил Арамян.
– Новый анекдот для настроения! – решил разрядить обстановку Дроздов. – Собрались как-то русский, американец и армянин.
– А почему сразу чуть что – армянин? – едва не вылив на себя чашку с горячим кофе, возмутился Арамян.
– А ничего, что там и русский присутствует? – совсем не смешно посмотрел в сторону сына армянского народа Дрозд, напрочь забыв, о чём анекдот.
Но тут мягко открылась дверь, и в нашу комнату, ослепив присутствующих блеском холёной лысины, заглянула голова начальника уголовного розыска, майора Крепченко.
– Здорово, мужики. Васильич, идёшь? – поинтересовался у меня Василий Иванович. – Там эти… уехали уже. Барин чё-то затих у себя. Пошли, пока в себя не пришёл.
Начальник криминальной полиции, майор Крепченко Василий Иванович, был моим другом, коллегой, ровесником и соплеменником по семейному положению. В том смысле, что, как и я, был в разводе и наивно думал, что начинает новую жизнь. Физически Вася полностью оправдывал свою фамилию. Был под центнер живого веса, что давало ему преимущество при любом споре, даже теоретическом, и существенно сокращало время допросов подозреваемых. У него и шутки были специфичные типа «Сколько на человека ни кричи, всё равно один раз ударить надёжнее». Правда, иногда трудно не согласиться.
Дико обжёгшись горячим кофе и расплескав по столу коричневый кипяток, я выскочил в коридор, но за спиной успел услышать голос с чуть заметным акцентом:
– Ай, Дрозд! Совсем начальника не уважаешь, слюшай. Кофе сделал, а подуть в чашку забыл!
– Ах, ты. – гаркнул Ванька Дрозд, а дальше шум и что-то типа то ли «чудак», то ли «му…».
Взрослые мальчики баловались. По пути неожиданно столкнулись с выходящим из своего кабинета подполковником Зинченко. Николай Сергеевич в нашем отделе числился замом начальника по идеологической работе и кадровому обеспечению. Увидев меня, замначальника смастерил на своём лице озабоченность и, взяв меня под локоток, выдал:
– Чапаев, давно хотел с вами по поводу вашего сотрудника поговорить. Я Арамяна имею в виду, в части его морального и внешнего облика. Вы знаете, я его по форме ни разу не видел. А ведь скоро строевой смотр. У него что, её нет? Эти кожаные пиджаки, туфли из шкуры аллигатора… Задаю ему вопрос, а он мне отвечает типа «мне форма не идёт». Что за шуточки?
– Из каймана.
– Не понял. Что?
– Туфли у него из кожи каймана. Красивые – спасу нет, – позавидовал я, – это крокодильчик такой маленький. Обитает в реках Южной Америки. Арамян – хороший опер. Но я вас, товарищ подполковник, услышал. Приму меры, – серьёзным голосом пообещал я.
– Я тоже на контроль возьму, – на ходу, что-то записывая, сказал подполковник.
– Чуть не забыл. Кайманы ещё в штате Флорида встречаются, – с познавательной целью поведал я. – Это в Соединённых Штатах.
Зинченко пытался обратить моё внимание ещё на что-то, но этого мы уже не слышали, так как входили в кабинет полковника Жукова Филиппа Петровича. За длинным столом уже сидели все наши. Начальники отделов, служб и групп. Но наши с Васей два стула по правую руку от шефа были свободны. Кивнув всем, кроме Сани Мишина, командира нашего ОМОНа, я занял своё место. Почему не кивнул? Уже месяц этот гад должен мне десять штук. Занимал на неделю, а мне… а мне кота кормить.
– Товарищи офицеры, надеюсь, со сводкой все ознакомлены. Давайте конструктивно проведём сегодняшнее совещание по сокращённой программе, так сказать. Меня тут в главк… да и вообще за выходные дел накопилось. Слушаем по порядку начальников. – начал вещать наш старина «Фил».
– Андрюх, завтра отдам, ей-бо… Ну, чё ты? Я сегодня хотел. Людка с утра достала. Владику за садик. Владику за садик. – бубнил мне в ухо «омоновский» начальник, сжимая и разжимая свои кулаки.
– Да иди ты в жо… – громким шёпотом послал я этого финансового афериста.
– Что жёлтый, Чапаев? При чём здесь?.. – тут же среагировал обладающий не очень острым слухом полковник.
– «Жёлтый» уровень, товарищ полковник. Сегодня утром объявил метеоцентр. Возможен ураган, – не моргнув глазом, прикрыл меня Мишин. – Помеха для следственных действий.
– Ага, и цунами! – гоготнул пэпээсник Костя Кошкин.
– При чём здесь. Продолжайте, Василий Иванович, – кивнул в сторону Крепченко полковник Жуков.
– По убийству предпринимателя Салямова дело передали. – продолжил бубнить майор Крепченко, заглядывая себе в блокнот.
Было заметно, что наш «Фил» куда-то спешит, часто смотрит на часы и поторапливает докладчиков, облегчая им жизнь. До начальников финслужбы, отдела кадров и хозяйственника вообще дело не дошло.
– Совещание закончено. Все свободны! – хлопнув обеими ладонями по столу, объявил Жуков, – Чапаев, задержись.
– Так, а чё, товарищ полковник? У меня потерпевший с ножевым. Мне ж в больничку. Следак давно ждёт, – попытался я вырваться на свободу.
– Садись, Андрей, – подождав, пока все выйдут из кабинета, сказал начальник. – Слушай, у тебя же в группе так до сих пор и некомплект? – каким-то мрачным голосом задал мне почти еженедельный вопрос Филипп Петрович.
– Пока да. Черных сказал, что у него один толковый участковый есть на примете. Вот думаем. А что, Филипп Петрович? – не понимая, куда клонит начальник, спросил я.
– А то, – не глядя на меня, буркнул полковник и нажал на кнопку селектора, – Клавдия Ивановна, там где-то рядом с вами должна быть Лядова.
– Есть такая, Филипп Петрович. На рыбок в аквариуме смотрит, маникюром по стеклу тарабанит, – ответила секретарь начальника голосом без эмоций. – Им, рыбкам то есть, очень цвет ногтей её нравится.
– На рыбок… Пусть заходит, – миролюбиво ухмыльнулся Жуков.
Несколько секунд, пока не отключился селектор, было слышно:
– Милая… отвлекись, пожалуйста. Тебя Филипп Петрович. Иди, милая, иди.
– А?
Дверь открылась, и на пороге появилась девушка лет двадцати. Длинные русые волосы были завязаны в «хвост». Первые верхние три пуговки клетчатой рубашки были расстёгнуты, показывая (кому интересно) верхний край ярко-красного бюстгалтера. Короткая джинсовая юбочка давала возможность рассмотреть загорелые спортивные ноги в красных кедах на толстенной платформе. На её плече болталась ярко-жёлтая сумочка, а в руках она держала тонюсенький пижонский портфельчик с теснением «Gucci». «Корреспондент, небось. И всё на мою голову», – невольно подумал я, нервно барабаня пальцами по столу.
– Можно? Здрасьте, – задорно улыбнулась жизнерадостная гостья, кокетливо одёргивая «подскочившую» юбочку.
– Звание? – вдруг, побагровев, рыкнул полковник, сжимая кулаки вместе с верхними листами чьего-то доклада.
– Чт… что? – поперхнувшись жвачкой, переспросила побледневшая девушка.
– Какое звание вам присвоено по окончании учебного заведения? – медленно вставая из-за стола, продолжал выдавать децибелы Фил.
– Лейте… лейтенант полиции, – скривив губки, пискнула коллега, невольно пятясь назад к двери.
– Так вот, лейтенант! Вышла и зашла, как полагается офицеру. Представиться по всей форме! Я те дам «зд-расьте»! – продолжал бушевать Петрович. – Ты офицер или прости. Просто позор какой-то! Марш с глаз моих!
Вот, честно говоря, не знал, что сопли, слёзы и слюни могут проистекать одновременно. Могут! Одновременно хлюпнув всем этим, чудо в красных кедах, выронив свои «Gucci», сначала лбом боднула закрытую дверь, а потом юркнула в щель, своевременно предоставленную чуткой на слух Клавдией Ивановной.
– Виноват, товарищ полковник. И что это было? И я, прошу прощения, при каких. – нетерпеливо глядя на часы, спросил я у шефа.
Лицо у полковника Жукова начало светлеть, а вена на лбу спряталась в морщинах. Он сел напротив меня, зачем-то налил полный стакан воды, придвинув его ко мне, и, отечески заглядывая в глаза, сказал:
– Андрюха, выручай. У меня тут с утра. Короче, начальник нашего УСБ, полковник Лядов, – это её отец. Девка только наш ведомственный университет закончила, хочет в полиции работать. И не просто бумажки перекладывать, а бороться, понимаешь. Рвётся в «убойный», но ты ж понимаешь. Там все, как на подбор… мужланы, матершинники… пьющий народ. Чему она у них научится? Вася ж сядет на неё и не заметит! В общем, дикие все, начиная с начальника!
– Да ничего, Филипп Петрович, научится… – попытался пошутить я.
– Ты, Чапай, меня слушай. Другой вопрос – твои «чапаевцы». Все парни с верхним образованием, интеллектуалы. Не перебивай! Покажите этой засранке в красных кедах, что это не её. Что у нас головой думать надо, а не. Прикрепи к ней сотрудника поумнее, пусть почувствует рядом с ним свою беспомощность. Твои «кавалеристы» с неё быстро спесь собьют. Бороться она собралась… ты смотри. Но, Андрей, это всё между нами. Лядов, мой бывший однокашник, мы с ним никогда не дружили, но тот пост, что он занимает. Сам понимаешь. Ну и у тебя перед «гестапо» преференции появятся. Косяки-то есть? Лядова у тебя как знамя пуленепробиваемое будет. А, Чапаев?
«А у кого их нет? Косяков этих.» – думал я, понимая, что альтернативы предложению нет. К тому же надо же кому-то, в конце концов, разгрести те бумажные завалы на бывшем столе нашего бывшего сотрудника капитана Тюрина. Я ничего не сказал, я просто кивнул головой, многозначительно посмотрев ещё раз на часы. Мол, преступность не дремлет, пока мы тут с вами.
– Вот и хорошо, вот и молодец. Я всегда говорил, что майор Чапаев. Клава, где там лейтенант Лядова? – нажимая на кнопку селектора, доброжелательно спросил полковник.
– Рыдает человек. – коротко ответила секретарь.
– Передай ей, что, если через три минуты не зайдёт и не представиться по форме, буду звонить её отцу, – строгим тоном объявил своё решение Жуков.
Через минуту двери распахнулись, и в кабинет начальника, насколько позволяла мини-юбка, почти строевым шагом вошла лейтенант Лядова. «Хвост» был закручен на затылке, пуговки застёгнуты под горло, нос высморкан, слёзы высушены. Сразу было видно, что Клавдия Ивановна сложа руки не сидела. «Топ-топ-топ», – шлёпали резиновые платформы по полковничьему ламинату.
– Товарищ полковник, лейтенант Лядова. Прибыла по случаю представления! – выговаривая каждую буковку, крикнула в сторону полковника лейтенант.
– Здравствуйте, товарищ лейтенант. Представляйтесь, – ответил чуть опешивший начальник, привставая со своего кресла.
– Лейтенант полиции Лядова. Закончила Московский университет МВД России, факультет подготовки сотрудников оперативных подразделений полиции. Направлена в ваше подразделение отделом кадров Главка, – чётко доложилась лейтенант, сделала шаг вперёд и положила на стол полковника сопроводительные бумаги и новенький диплом.
– Садитесь, лейтенант, – кивнул полковник, приняв доклад, и показал на свободный стул. – А почему не по форме одеты, позвольте узнать?
– Ушивают! – громко пояснила лейтенант, глядя в глаза портрету Ф.Э. Дзержинского на стене.
Лядова попыталась присесть, но мини-юбочка предательски поползла вверх, и девушка, порозовев щёчками, сказала:
– Я постою. Разрешите, товарищ полковник?
Жуков покосился на ровненькие, красивого бронзового цвета ножки лейтенанта, кашлянул в сторону и негромко буркнул:
– Да стой уже…
Потом (видно для самоуспокоения) что-то полистал в календаре и перешёл на официальный тон:
– Лейтенант Лядова, поступаете в распоряжение начальника оперативно-розыскного отделения майора Чапаева Андрея Васильевича. Пока в качестве стажёра с испытательным сроком. Вот, так сказать… Прошу любить и жаловать, – кивнув в мою сторону, объявил полковник.
– Как оперативно-розыскного? Я же рапорт подавала в убойный, товарищ полковник! – как-то даже возмущённо повысила голос новоиспечённый лейтенант полиции.
– Значит так. – заглянув в бумаги, продолжил Жуков. – Светлана Ивановна! Малейший прокол, залёт, замечание или выговор от непосредственного начальника, и ты у меня мигом в участковые вылетишь. По обоссанным подъездам бомжей гонять и с алкашами профилактические беседы проводить. С родителем твоим мы этот вопрос уже оговорили. Всё ясно, лейтенант Лядова? Не слышу!
– Ясно. – чуть слышно хныкнула барышня.
– Не понял. – сдвинул брови начальник.
– Так точно! – звонко откликнулась полицейская, глядя перед собой.
– Всё. Жди своего начальника в коридоре. В коридоре, а не на плече у Клавдии Ивановны. Марш! – строго приказал полковник.
Подождав, пока тяжёлая дверь закроется за джинсовой попкой моей новой подчинённой, я попробовал смягчить обстановку:
– Филипп Петрович, может, не стоило про обоссанные подъезды? Девушка… вроде…
– Девушки в полиции не служат, девушки с мамкой и папкой дома сидят, кроссворды разгадывают и «Давай поженимся» смотрят. Ты, Андрей, с ней построже будь. Со слов Ивана Макаровича, она девка не балованная, но самостоятельная очень. А ты сам знаешь, дисциплина в нашем деле на первом месте. Отец просил не церемониться. Чуть что – и ремня разрешил всыпать. Шучу, конечно. Пристегни её к кому-нибудь посерьёзней. Вон хоть к Чегеваре своему. Пусть месячишко в бумагах поковыряется, за спиной постоит, а там посмотрим… Может, и правда куда-нибудь «на землю» её. А? Ну, давай, – уже думая о чём-то своём, сказал Филипп Петрович и как-то мягко и бережно пожал мне руку. Как будто соболезновал.
«Мой» лейтенант стояла в коридоре, плотно прижавшись спиной к стенду «Лучшие сотрудники нашего отдела». Указав кивком направление движения, я, не оборачиваясь, неспешно пошёл по длинному коридору. Нас обгоняли, шли навстречу коллеги, посетители, просители, заявители и другие лица, по своей и не по своей воле попавшие под крышу нашего славного Новокузнецкого отдела полиции. Удивляло одно. Все они оценивающе провожали взглядом не молодого симпатичного широкоплечего майора полиции, а «гладили ресницами» эту пигалицу в красных кедах с красным носом и зарёванными глазами.
– С какими результатами закончили универ? – решил начать диалог с несложного вопроса я.
– Нормально. Две «четвёрки»… остальные – «отлично», – глядя в пол, ответила моя новая подчинённая.
– Интересно. И что помешало получить «красный» диплом? – поинтересовался дотошный начальник.
– Психология и физподготовка, – ответила лейтенант.
– Спорт не любите? – попробовал съязвить КМС[1]по боксу.
– Да нет… хамов не люблю. И в спорте тоже. Разрешите не объяснять. Я, товарищ майор, дзюдо серьёзно занималась. Пока училась, за сборную «Динамо» выступала, – спокойно, без тени зазнайства и хвастовства ответила начавшая набирать в моих глазах очки лейтенант Светлана Ивановна Лядова.
Наш дальнейший диалог прервала дверь. Дверь с двумя табличками на уровне глаз. На одной было написано: «Отдел оперативного розыска». А на второй: «Нач. ООР майор полиции Чапаев Андрей Васильевич».
– Так ваша фамилия и правда Чапаев? – округлила глаза лейтенант, расстегнув от неожиданности верхнюю пуговку рубашки. – А я думала все шутят… Чапай… Чапай.
– Запоминай. Быстро. Ты для меня «ты»! А я для тебя – шеф, Андрей Васильевич, товарищ майор, господин, хозяин, ваше превосходительство, светлейший. А теперь – в новый мир!
С этими словами я втолкнул лейтенанта Лядову в наш кабинет, где как раз между «чапаевцами» шёл мирный дискуссионный спор, кому мыть чашки после утреннего кофе. Кстати, мой уже остыл.
– Прошу… пока жаловать. С остальным разберёмся по ходу. Лейтенант Лядова Светлана Ивановна, зачислена стажёром в наше прославленное отделение с испытательным сроком, – представил я девушку, с удовольствием наблюдая, как вытягиваются лица, округляются глаза, открываются рты и начинают течь слюни (согласен, лишнее.) у моих сыщиков.
– Позвольте представиться! – вскочил со своего места жгучий брюнет армянской национальности, – Арамян Алик. Пока ещё старший лейтенант, но перспективы ясно проглядываются. Светочка, знайте! Где бы вы ни жили, нам по пути. Мой конь всегда.
– Очень приятно. Светлана. Спасибо, Алик, я на колёсах. – скромно улыбнулась лейтенант.
– Черных Эрнест Анатольевич. Капитан полиции, – мельком взглянув на лейтенанта, представился наш Чегевара и опять уставился в монитор компьютера.
– Лейтенант Лядова, – кивнула в ответ Светлана Ивановна.
– А мы с тобой тёзки. В смысле – я тоже Иванович. И зовут меня Ваней, – широко улыбнулся Дрозд, помахав Лядовой со своего места.
– Здорово! А я Света, – ответила Лядова, помахав в ответ. – А где моё место, товарищ майор?
– Ванька, Алик – со мной, Чегевара на связи… И разберись тут, – кивнул я в сторону лейтенанта Лядовой.
Выскочив в коридор, мы все прижались ушами к двери и услышали вопрос, а потом монолог Чегивары:
– Светлана Ивановна, кажется? Светлана Ивановна, помойте кружечки. Нет, из вон той кофе не выливайте, шеф холодный любит и чтобы сахарку побольше. А ваше место вот. Разберётесь, надеюсь? – небрежно показав на гору папок на столе, поинтересовался товарищ Че.
