Александр Александрович Винниченко
Сорока Джон и Похититель душ. Вор против Вора
– А на следующий день я не узнал своего брата. Он стал другим: менее дружелюбным и вообще странным. Сказал, что нашего разговора не помнит и что это все, вероятно, приснилось мне.
– Однако, странная история. Теперь я понял, почему ты хотел, чтобы я за тебя пошел на инъекцию в случае моего проигрыша в карты! – Сильно хлопнув по плечу друга сказал Джон. – Но мы ведь еще не доиграли нашу партию, – подбадривающе говорил он, – И я все еще хочу твои великолепные синие кеды, ну, а если проиграю… то, что поделаешь, пойду в «Интро Индастриз» вместо тебя.
– Этот ход не сработает. Во-первых, родители должны сопровождать ребенка, мои – тут же тебя разоблачат, во-вторых, компьютер в Интро сканирует детей на соответствие с базой данных. Этот отчаянный ход с картами мне пришел в голову сгоряча, сейчас же, проанализировав, как следует, ситуацию, я пришел к выводу, что выкрутиться не выйдет.
– Мне кажется, ты делаешь из мухи слона – нет никакого похищения душ, Умник. Есть только богатое воображение твоего брата. Уверен, волноваться не о чем: твои родители занимают довольно высокий пост, и они бы не допустили, чтоб у их любимого «золотого сыночка» изъяли душу.
– Ну… Может, ты и прав. – Согласился Умник, но сохранил тонкую тревожную струну внутри себя натянутой. – Пора бы ребят догнать!
Мальчуган в очках бросил взгляд на Сороку и помчался вперед.
– Пора. – Сказал себе под нос Сорока и побежал следом.
Глава четвертая
Вечер со вкусом яблок и запахом вишни
Сорока и друзья, как положено, с шумом вторглись на пропитанные музыкой и запахом карамели центральные улочки города Н***. Это та самая пара улиц, которые все еще были выложены старой шестигранной брусчаткой. Разумеется, после войны первым делом восстанавливали центр города. Это одна из причин популярности данного района. Здесь никогда не было тихо – центр был ядром всевозможных развлечений. Как я уже говорил прежде, время было нелегкое, и от того люди хватались практически за любую возможность немножечко развлечься и отдохнуть. Забавы привлекали граждан всех классов, люди брали с собой своих близких, детей и – свои кошельки. Скопление крупных сумм наличности в одном месте как магнит притягивало подозрительных лиц скверной репутации: мошенников, воров, аферистов и девушек легкого поведения. Но, пока не слишком поздно, детям ничего не угрожало.
У описываемой мною компании была одна особая неприметная, на первый взгляд, пустяковая особенность – не считая Сороку и Хромого, у всех день рождения был в июле. Сестры-близняшки, ЛикМик-Таг, Умник и Мари Фени (еще одна девушка из банды) были на пороге своего десятилетия. И кто бы мог подумать, что такое неприметное совпадение сыграет важную роль в этой истории. Разумеется, Сороке тоже хотелось родиться в эту замечательную летнюю пору вместе с друзьями.
Горькая за руку потащила Умника в тир, не удосужившись даже узнать его мнение по поводу стрельбы из пневматического ружья. Умнику претило оружие во всех его проявлениях, да и вида крови он не переносил, чего нельзя было сказать о Горькой. Девочку бросало в приятную дрожь только о мысли подержать ружье или пистолет в руках хоть мгновение, ощутить холод и запах металла, способного создавать огромные неприятности. Ее сестра, Сладкая, примеряла всякие диковинные шляпки в палатке неподалеку. Этот нежный цветок не мог и не пытался скрывать своей любви к одежде: платья, юбки, обувь и головные уборы последней модели – вот что было ей по душе. Рядом стояли Хромой и ЛикМик-Таг, уже где-то раздобывший пышный сверток сладкой ваты.
Воспользовавшись ситуацией, Сорока незаметно ускользнул через дорогу, под балкон второго этажа напротив тира и, застыв как вкопанный, не сводил с него глаз какое-то время. Можно было подумать, что парень разглядывает голубоватые цветы в горшочках, коими были усеяны перила балкона, или интересную сложную фреску фасада здания. Но, разумеется, Сороке до этого всего не было никакого дела. Он стоял, с ног до головы облитый бронзовым светом фонарной лампы, и обдумывал что-то. Поправив тремя с половиной пальцами смолянистые вьющиеся волосы, лезущие все время в глаза, он первый раз негромко выкрикнул:
– Аттика!
Ответа не поступило. Постояв немного в тишине, повторил, но уже громче:
– Аттика!
Внезапно, на перила запрыгнула белая пушистая кошка, проникшая через открытую дверь на балкон. Теряя терпение, Сорока поднес ладони ко рту и громко прокричал:
– А-ТТИ-КА-А!
В конце концов, его призыв был услышан; синюю штору аккуратно приоткрыла маленькая, тонкая, совершенно бледная, девичья ручка. Из-за перил балкона склонилась девочка в светло-розовом платье с красными орхидеями. Её вьющиеся змейками темно-бардовые локоны слегка задевал ветер. Окинув взглядом улицу, пара карих глаз остановилась на Джоне.
– Ну чего ты орешь?! – Не скрывая возмущения, крикнула Аттика. Хоть она и была приблизительно того же возраста, что и сестры-близняшки, но её голос в сравнении с другими девчонками звучал глубже и мягче.
– Привет, Аттика! – Сказал мальчик, явно посветлев в лице, – Пойдем прогуляемся?
– Боже, Сорока, ты время видел?! Нет, – категорично отмахнулась девочка, – У меня кошка больная, за ней нужен уход.
– Какая кошка, эта что ли? – Он указал пальцем на белую пушистую.
– Нет, другая! Она в доме спит.
– Яблоко!
– Что «яблоко»? – Спросила Аттика.
– Запеченное в карамели, хочешь? – Спросил Джон и хитро улыбнулся.
Взглянув куда-то в сторону и снова на Джона Аттика ответила, едва сдерживая улыбку.
– Ну, допустим!
– Тогда пойдем!
– Откуда у тебя деньги, Сорока? Опять украл? – Протянула девчонка, не скрывая легкой издевки в тоне.
– Аттика, дорогая моя, я могу заработать сколько хочешь денег, когда пожелаю, – жестикулируя левой рукой, объяснял псевдосерьезным голосом Сорока, правой он прижимал к груди коробку с универсальным молотком, – Просто я отношусь к деньгам проще, не так как взрослые. Для меня это не цель…
– А что цель? – перебила Аттика.
– Слава, конечно же.
– Слава?! – с балкона посыпался громкий долгий смех.
– Так ты идешь или я ухожу? – раскрасневшийся мальчик был «зажжен», как фитиль динамита.
Аттика повернулась и взглянула на исхудалую кошку в зале на ковре, та крепко спала. Что в принципе делала целыми днями последнее время.
– Сейчас спущусь!
«Девчонки с вишневыми волосами мне по нраву», – подумал про себя Сорока.
Спустя пару минут в квартире на втором этаже погас свет. Послышались быстрые короткие шаги по ступенькам, и из старых деревянных дверей подъезда, подобно ласточке, выпорхнула черноглазая девочка. Преисполненная легкости и изящества в своих движениях, она в три прыжка настигла Джона Хафа, заключив того в своих объятиях.
Хоть в мальчишеском клубе и считалось дурным тоном обниматься с девчонками, все равно правило игнорировалось Сорокой. Почему, спросите Вы? Да потому что испачканного по локоть в мазуте мальчика с обветренными, потрескавшимися до крови губами и вечно грязными от дорожной пыли ногами, никто не горел желанием обнимать. А уж такой нежный вишневый цветок, как Аттика, по идее, и вовсе не должен был касаться его. Но правильно или не правильно, а обстоятельства складывались, так как складывались, и ничего нельзя было с этим поделать. Да и кто мы такие, чтобы их судить.
Аттика крепко прижала Сороку к себе. Её пружинистые бордовые локоны врезались в лицо мальчика и тонкий нежный запах черешни будоражил обоняние. В его памяти всплыли мимолетные картины прошлого, когда он впервые смог вдоволь насытится ароматом и вкусом наверняка одной из самых вкусных ягод на земле.
«… – Аттика – «королева» поздних сортов черешни! Недорого! Не проходите мимо! Попробуйте самые сладкие плоды вишни со вкусом лета! – Зазывал покупателей энергичный тридцатидвухлетний владелец палатки с фруктами Никола Брикса. Его желтый навес неизменно занимал свое место на рынке между синей палаткой с овощами и палаткой с различными семенами на рассаду уже полных пять лет. Заприметив черноволосого мальчишку, праздно скитающегося по рынку, Брикса подозвал его к себе:
– Эй, Сорока! Поди-ка сюда, бездельник!
Сорока оторвал взгляд от пола, взглянул недоверчиво на Николу и подошел к палатке. Никола же широкой цепкой хваткой запустил руку в черешню. Подобно ковшу, он, зачерпнув добротную пригоршню ягод, положил в небольшой целлофановый пакет. Проделав эту нехитрую манипуляцию еще пару раз, Никола протянул пакет Сороке.
– Держи и проваливай! – сказал хозяин палатки и широко улыбнулся мальчику.
– Нет предела моей благодарности, Сэр! – ответил Сорока, не скрывая блеск искрящихся от радости глаз. Он схватил пакет и спешно удалился.
О, как рад был маленький Джон насладиться вдоволь сладостным сочным вкусом черешни. Эта внезапная доброта, проявленная к нему, тронула душу голодранца и с глаз его змейкой пробежала слеза, сорвавшись с подбородка, не сумела задержаться и насмерть разбилась о сухую пыльную землю.
Немного времени спустя, в «банде» произошло пополнение со стороны прекрасного пола. Девочка из класса людей, «способных себе позволить многое», изъявила желание стать частью вышеописанной компании детей. Её звали Мари Фени, и её волосы были выкрашены в темно-вишневый цвет. Впервые взглянув на нее, Сороке тут же вспомнились слова хозяина палатки с ягодами – Николы Бриксы: «Аттика – «королева» всех поздних сортов черешни!», и с тех пор он стал звать девочку Аттикой. В результате, остальные дети присоединились, признав прозвище сносным.
Сорока немедленно пожелал ответить на объятья подруги, его ладони уже было коснулись нежной ткани светло-розового платья, как девочка тут же выскользнула из его рук подобно голубю. «Черт бы побрал этих голубей!» – вечно ругался Джон на птиц, которых ему никогда не удавалось поймать. Он всерьез рассматривал этот вид крылатых в различного рода кулинарных целях.
Сорока скоро увлек Аттику за собой к палатке с запеченными яблоками, сладкой ватой и попкорном. Они болтали о разном, Аттика испытывала сильные чувства к Сороке, но не знала, как правильно их выразить: в силу своего юного возраста многие вещи для девочки и мальчика все еще оставались сложными для понимания. Разумеется, и оборванец Сорока не понимал вид той тонкой связи, что образовалась между ним и подругой. Он лишь мог испытывать сильное тепло в груди, когда Аттика проводила своей мягкой и нежной ладонью по его щеке, утирая полоску мазуты с лица бродяги. Что было совершенно не свойственно маленькой брезгливой представительнице скромного круга элитарного общества граждан Н***. Её сложное аристократическое воспитание ярко и демонстративно бунтовало против сомнительных связей с подобного класса гражданами, но твердое эгоистичное сердце девочки было куда сложнее склада. Тот редкий, кто смог пробиться сквозь толстую броню сего органа, мог входить уже с вещами, так как таким безумцам в нём полагалась личная комната. И хоть характер Мари Фени не отличался простотой, но был спокойным, стабильным и довольно комфортным, по крайней мере, так казалось Сороке, ах, как быстро мальчик забывал, что излюбленным делом вишневой подруги было – как следует бесить его по пустякам. Например, карамельное яблоко, приобретенное за честные кровные, могло запросто отправиться плавать в фонтане с утками. Или отхватить пощечину за скверное сленговое словцо, присущее, в основном, жаргону уличных прохвостов, ну и тому подобные случаи. На деле, эти двое были совершенно идеальными противоположностями друг друга, но, как гласят вселенские законы физики, противоположности притягиваются.
Немного времени спустя, не более получаса, банда воссоединилась и весело отправилась на заключительный круг по району.
