Алекс Югэн
Достойная вечность по разумной цене
Я разлепил глаза. Тускло светила лампочка, за стенкой храпели. Мерно стучали чугунные колёса, пахло толем и прогорклым казённым бельём. С моего места мне были видны низ раскладного стола, какие бывают в купе железнодорожных вагонов, а под столом – чьи-то ножки в разноцветном трико и с нашитыми бубенцами.
Я тихонько ушипнул себя. Не помогло. Я ущипнул сильнее. Вагон качнуло, я ударился макушкой о стенку, коротко блякнул.
– М-м-м, проснулся? – спросила обладательница ножек.
Я приподнялся на локте и осторожно выглянул из-за своего бруствера – Арлекина прыснула. Верхние пуговицы её курточки были кокетливо расстёгнуты, так что получалось подобие декольте. Головку её всё так же венчал шутовской колпак, игривая маска закрывала всё лицо выше тонких своевольных губ.
На столе лежали засаленные карты и скипетр с крысиной головой. Карты были розданы на двоих, козырь – пики (туз), и я машинально взял ближнюю к себе кучку. Буби, черви, крести, всё шестёрки да семёрки. Дрянь.
Арлекина не таясь наблюдала за мной, строила янтарные глазки.
Стук тяжёлых колёс становился всё реже и реже. Поезд тормозил. За окном то ли смеркалось, то ли светало, шёл дождь и тянулось бесконечное серое поле. Я вопросительно посмотрел на Арлекину.
– А. Ну это просто. Ты на том свете, – она кивнула головой куда-то себе за спину и набок. Я скосил глаза примерно в том же направлении и увидел в углу у двери косу с заржавленным лезвием. Двухметровое косовище казалось неимоверно древним, едва ли не рассыпающимся, дерево было выбелено и выщерблено, как будто плавало по морям не один год.
Объявили остановку, остановка называлась «Отдых» или что-то в этом роде. Поезд пронзительно заскрипел всеми тормозами сразу, мелко задребезжал и, наконец, остановился. Арлекина легко поднялась на ноги.
– Вставай, Юханнан, пойдём. В последний путь.
– Шла бы ты сама… – предложил я, не уточняя куда. Чтобы не грубить.
Арлекина секунд десять смотрела на меня и одновременно как бы сквозь меня. Причём правый её глаз потускнел и потемнел, чуть ли не почернел, подёрнулся мёртвой плёнкой и производил теперь совершенно жуткое впечатление.
– Что?
– Сама иди, говорю. И вообще я не Юханнан, – и предъявил ей студенческий билет с фотографией и печатью на пол-лица.
Арлекина, кажется, даже обрадовалась.
– Ну и дела! Как интересно получилось! То есть Юханнан где-то там гуляет, живой-здоровый, а ты, значит… гхм! Да-а, такого со мной ещё не было!
Всё это конечно хорошо, а со мной-то что теперь будет, непраздно поинтересовался я.
– Понятия не имею. Говорю же, в первый раз такое. Кстати, ты сам-то как – не собирался случайно помирать в ближайшее время? Самоубивство там, несчастный случай, etc.?
Я энергично помотал головой. Не собирался. Ни в ближайшее, ни вообще.
– Ага… Ладно. Тогда посиди пока тут, я к начальнику поезда схожу, – и она хохотнула, словно это была какая-то очень удачная шутка. Уже вышла за дверь, потом просунула голову обратно и строго добавила:
– Косу не трожь! Убью! – и снова заржала, засранка.
Было слышно, как, уже уходя прочь, она затянула про себя на какой-то варварский мотив: «Ходит покойничек по кругу, ищет покойничек мертвее себя…»
Ну, это мы ещё посмотрим!
Я остался один и тут же закрылся изнутри. Ладно, что тут у нас? Мною овладела безудержная жажда действия, граничащая с умопомешательством. Надо что-то делать! НАДО ЧТО-ТО ДЕЛАТЬ!!!
В животе было пусто, как в чёрной дыре – я принялся рыться в сумке, судя по всему, Арлекининой. Сумка была потрёпанная, мужская, добротной рыжей кожи и с цветастым гитарным ремнём, чтобы носить через плечо. Внутри обнаружились палка салями, чёрствый нарезной батон и кусок сыра с запахом немытых ног. Бутылка зелёного стекла с ивовым плетением и чем-то густым и тёмным внутри. Стоп! Помнится, я об этом где-то читал. Если ты по ошибке попал на тот свет, ни в коем случае нельзя ничего есть, особенно из загробной еды. Ладно. Дальше. Мысли путались.
СОБЕРИСЬ!
Так, а может, через форточку сбежать? Засаленное и засиженное мухами, окно срослось в единый ископаемый конгломерат, всё приржавело, спрессовалось и склеилось. Так что этот вариант отпал сам собой, я не смог даже стронуть его, какое там открыть. Чёрт! ЧЁРТ-ЧЁРТ-ЧЁРТ! Мой взгляд лихорадочно метался по купе. Так, ладно, ладно. А что если отомкнуть обратно замок, типа я ничего и не закрывал, потом спрятаться вот тут, и когда она зайдёт – косой по шее? А? Я примерился к косе. В руках она лежала хорошо, идеально, как будто была сделана специально под меня. Захотелось убивать. Резать, калечить, кромсать мясо и дробить кости. Снести им всем головы, показать им, что такое настоящий пацифист!
Я так размечтался, что не сразу заметил: лезвие слетело с косовища и воткнулось в пол. Я тупо уставился на бесполезную деревяшку. Вот и повоевали.
За дверью послышались шаги, потом начальственный голос недовольно спросил:
– Н-ну?
– Он тут, – виновато отвечал голос Арлекины, – и вот…
– Так. И он – это точно не он?
– Точно не он! Он не послушался зова, понимаете? Никто не может сопротивляться, если уж его час настал!..
– Так, – строго прервал начальственный голос. – Ты понимаешь, чем это может закончиться?
Арлекина что-то мямлила, храбрилась, снова мямлила, цитировала какие-то параграфы из должностных инструкций, пункты, подпункты… и вообще она ни при чём, она просто чёрная метка, кому её всучили, тому и… у кого она, того она и…
