Алекс Велсор
Истории Андромеды
– Что я натворил?… Это… Это выходит за рамки любого очищения, которого я хотел…
Несмотря на то, что он произнес эти слова, полные сожаления, на его чудовищных чертах осталось выражение ужаса и отвращения к самому себе. Он отцепил ее от крюков, поддерживая ее изувеченное тело, чтобы она не рухнула на пол. Ее вдохи были поверхностными и прерывистыми, каждый раз более затрудненным, чем предыдущий; ее когда-то красочные перья теперь запятнаны кровью и грязью. Держась за нее, Варус чувствовал неестественно холодную кожу женщины на своей грубой ладони; тепло быстро покидало любую часть тела, которой он касался, пусть даже мимолетно. Влажное ощущение омрачало их союз – пот грубо смешивался с кровью, а синяки искажали интимные места, которые всего несколько мгновений назад были жестоко нарушены зверскими пытками. Он пристально посмотрел ей в глаза, ища проблеск прощения или понимания, который мог бы оправдать его вину, но ничего не нашел кроме уставшего, безжизненного взгляда, из которого уходили последние проблески жизни. В этот момент двери распахнулись, и к ним в пыточную вполз огромный червяк-гиптопод, одетый в золотую рясу священника. Червь спросил Варуса:
– Что с ней? Она еще жива?
Когда гротескный жрец скользнул ближе, Варус не мог не скривиться, когда запах оставленного им следа стал почти непреодолимым. Он перехватил девушку, чтобы она не упала, и оглянулся на червеобразного жреца.
– Она еще жива… Ее грехи были очищены через мучительные страдания под Божьим судом. Она раскаялась… – он немного помедлил, прежде чем продолжить – я считаю, что она заслуживает еще одного шанса.
Уродливая харя священника скривилась от нежелания прощать еретика.
– Сын мой, я понимаю что ты приложил все свои усилия чтобы очистить эту жалкую душу от греха, но я вижу в ней такие преступления, которые нельзя очистить с помощью страданий!
Варус желал незамедлительно оспорить это решение, однако священник не дал ему такой возможности, сразу же прервав его.
– Не смей мне перечить, ведь моими устами говорит сам Бог! Грядут тяжелые времена, народ беднеет, скот мрет, посевы гибнут. В эти времена народ жаждет крови и зрелищ, и если их им не дать, то они придут за нами! Мы не можем допустить чтобы вера пошатнулась, ведь тогда настанет хаос, после которого выживут лишь немногие. Мы должны пожертвовать ею, ради общего блага.
Варус был шокирован заявлением священника. То, во что он верил было поставлено под сомнение, ведь заповеди Божьи и требования священника начали расходится. Он не считал что эта женщина должна быть сожжена и не хотел ее отдавать в лапы священника, но он не мог перечить его воли, так как это нарушало его главные догматы за которые он отчаянно цеплялся в попытках сохранить свою веру.
– Да, отец… Если это Божья воля, то я буду следовать ей…
Варус покорился. Он повел еретичку по коридорам к выходу, придерживая ее чтобы она не упала. Вдали уже слышались звуки разъяренной толпы, жаждущие возмездия. Каждый шаг, который он делал, становился все тяжелее от страха; как такое безжалостное действие могло быть согласовано с волей Бога? Их встретил тусклый свет солнца, просачивающийся через густые серые облака. Народ яростно закричал когда увидел еретичку в окружении инквизиторов и священников. С неё сорвали остатки одежды, оголив ее кровавое тело перед кровожадной толпой, после чего под звон колоколов повели через толпу. Народ ликовал от злорадства и возбуждения. Они насмехались над ее обнаженным телом, а некоторые даже тянулись, чтобы коснуться или пощупать ее. Запах дерьма, смешанный с потом, наполнил воздух, и ему стало труднее дышать. Священник безжалостно звонил в колокольчик, крича: “Позор! Позор!” снова и снова, когда каждый удар тухлого помидора разбивался об ушибленную кожу девушки мерзкой смесью грязи. Каждый раз, когда она падала на битое стекло, подготовленное дорожкой специально для ее ног, Варус наклонялся чтобы поднять ее обратно. Его сердце было тяжело от противоречивых эмоций: верность вере, которая управляла им с рождения, и сочувствие к этому сломленному грешнику, который, казалось бы, раскаялся. Голос Бога, которому когда-то доверяли, говорящий через своего жреца, теперь казался испорченным садизмом и меркантильностью. Варус стиснул зубы в отчаянии, помогая ей хромать вперед среди непреодолимых насмешек и унижений со всех сторон. Развернувшаяся перед ним сцена вызвала внутреннее смятение, грозившее разорвать его изнутри, когда он увидел подготовленный для нее столб, обложенный сухим сеном. Священник стал читать проповеди народу, пока еретика готовили к сожжению.
– Братья и сестры, сегодня мы здесь собрались чтобы в очередной раз лицезреть божью справедливость. Ведьма, которая уже так давно вредила нам, наконец-то была поймана! Это именно из-за нее наши посевы чахли, а скот погибал от голода. Это именно из-за нее наши дети погибали от неизлечимых болезней, а старики не доживали своих почтенных лет, уходя раньше срока. Однако теперь, все это в прошлом! Больше не придется нам страдать от ее проклятий! Мы сожжем её и все станет как прежде!
Народ воскликнул овациями и счастьем, призывая немедленно сжечь ведьму на костре. Священник дав отмашку инквизиторам, приказал Варусу сжечь ее. Лицо Варуса исказилось от ужаса, когда он посмотрел на женщину, привязанную к столбу, на ее обнаженное, покрытое синяками тело, едва сознающее сознание и покрытое засохшей кровью и грязью. Некогда гордый религиозный воин столкнулся с суровой реальностью: путь, которым он шел всю свою жизнь, привел его сюда – в беспримерную жестокость. Запах дыма заполнил его ноздри; далекие песнопения “Сжечь! Сжечь! Сжечь!” резонирует с почти оглушительной интенсивностью. Его красные глаза на мгновение остановились на ней – умоляющие, отчаянные и испуганные. Когда Варус приблизился к ней с факелом, каждый шаг казался пробирающимся по колено в грязи – каждое усилие замедлялось невидимой силой, пытающейся удержать его от участия в этом невообразимом акте. Его массивная рука неудержимо дрожала, когда он держал факел близко к сухому сену под ее ногами. Слезы навернулись на его пылающие красные глаза – рожденные не только от удушающего дыма, но и от всепоглощающей печали, грозившей поглотить его целиком. В это мгновение колебания Варус в последний раз увидел в себе человечность, прежде чем, наконец, поддаться приливной волне отчаяния, подпитываемой долгом и страхом. С дрожащей решимостью, граничащей с безумием, он опустил пылающий факел к цели, решив ее ужасную судьбу. Жар ревущего пламени обжег лицо Варуса, но в душе он чувствовал холодную пустоту, которую не мог растопить даже самый сильный ад. Потоки слез были скрыты за его шлемом, но они присутствовали в каждой дрожи его голоса, когда он пытался произнести какую-то форму молитвы или заклинания над ее жертвоприношением. Толпа насмехалась и аплодировала с необузданной жаждой крови, их извращенное наслаждение только усиливалось по мере того, как ее крики становились все более мучительными. Воздух был задушен едкой вонью горящей плоти и перьев; это оставило отвратительный металлический привкус на языке Варуса, как будто каждый вздох заставлял его продолжать участвовать в этом извращенном ритуале. Он беспомощно наблюдал, как тело женщины было поглощено пламенем, ее кожа слезала, обнажая мускулы, сухожилия и, наконец, кости – теперь обугленные остатки в тлеющих углях и хлопьях пепла. Ее когда-то яркая жизнь превратилась в груду тлеющих останков перед десятками и десятками безжалостных зрителей, которые еще не видели достаточного наказания. В этот ужасный момент Варус понял, что Бог, покинул их.
СКРЫТЫЕ СМЫСЛЫ ДОЛИНЫ ЧЖОУ
Антропоморфная змея взбиралась по нескончаемым ступеням в гору. Когда она наконец достигла вершины горы, ей открылся прекрасный вид не только на горный пейзаж под ней, но и на дикую растительность впереди. Она искала “Мусаси Ёсида”, таинственного мастера единоборств, ведущего уединенный образ жизни в горах. Ради него она преодолела сотни тысяч световых лет, жаждя узнать тайны, которые помогут ей в ее работе киллером. Не желая останавливаться на пол пути, она преисполненная решительностью, двинулась вперед, пробираясь через дикие лесные чащи в надежде отыскать мастера. Вскоре, она вышла на тропу, которая привела ее к одинокому деревянному домику, стоящему посреди открытой горной местности. Она взобралась на порог дома и подползла ближе к двери, чтобы несколько раз в нее постучать. Однако ей никто не ответил. Тогда она постучала еще раз, более настойчивее, но и в этот раз, она не дождалась ответа. Понимая, что это либо испытание, либо мастера просто нету дома, она села у порога дома, в ожидании его владельца. Проходят десятки минут, а затем часы, никого по-прежнему не было. Змея уже отчаялась и собиралась обыскать периметр, как вдруг увидела вдали силуэт, напоминающий существо с 6 руками, одетое в кимоно. Оно выглядело гуманоидно, но его туловище и конечности напоминали палки, чем конечности, а шея и во все была длинной и гибкой. По всем описанием это был он, мастер Мусаси, ведь только разумиты расы Шикаши могли иметь такой причудливый облик и жить в горах. Она тут же подскочила с порога и поползла к нему.
– Мусаси Ёсида, меня зовут Тень. Я хочу чтобы вы научили меня своему мастерству.
Она поклонись мастеру, прильнув своей головой к его ногам.
– Пожалуйста, возьмите меня в ученики…
Сферическая голова повернулась к Тени, на его лицевой части не было ничего, кроме двух черных точек, являющихся его глазами. Его рот широко раскрылся, и она увидела его острые как бритва челюсти. Мастер ответил ей:
– Хочешь быть моим учеником? Хорошо, тогда посчитайте все травинки в радиусе 2 метров от моего дома.
Тень ухмыльнулась, ее ледяные голубые зрачки сузились, когда она посмотрела на травинки вокруг дома. Она поняла, что это была возможность доказать свою преданность ему.
– Будет исполнено, – ответила она, глубоко вздохнув запах свежей травы.
Опустившись телом к земле, ее мускулистый торс грациозно изогнулся, когда она скрупулезно начала считать каждую травинку в радиусе двух метров от дома мастера Мусаси. Ее хвост покоился рядом с ней, туго свернувшись, как змея, готовая нанести удар. Она чувствовала, как со лба стекают капли пота, но Тень упорствовала с непоколебимой решимостью. Через несколько часов она, наконец, выполнила утомительную задачу. Ее мощное тело показывало признаки усталости, но все еще сохраняло дисциплину, необходимую для такого усилия. В момент, когда мастер вышел из дома чтобы вылить из старого тазика зловонную жидкость, она тут же поднялась чтобы спокойным и уверенным тоном сообщить:
– Я пересчитала все травинки в пределах указанной области. Их ровно 12 543.
Мастер, держа в руках пустой таз, повернулся к ней и спросил ее:
– Что нового вы узнали, перебирая травинки?
Тень провела языком по краю своих ядовитых клыков, размышляя о более глубоком значении упражнения мастера Мусаси.
– Чему я научилась, – медленно начала Тень с хитрым блеском в глазах, – так это терпению – наблюдать за своим окружением, а не только искать цели.
Ее голос понизился почти до знойной глубины, когда она продолжила:
– Кто-то может назвать это… Смирением.
Она инстинктивно облизнула губы, словно наслаждаясь невидимой победой, прежде чем прийти в себя.
– Теперь я понимаю, что под всякой внешней силой лежит неотъемлемая потребность в самосознании, – заключила она со стальной решимостью, запечатлевшейся на ее угрожающих змеиных чертах.
Мастер слушая ее глубинные умозаключения, лишь покачал головой, сказав.
– Неправильно.
Посмотрев на разочарованную ученицу, он продолжил:
– Вот тебе второе испытание. Тебе нужно написать на сухих плитах все буквы из алфавита юкаширского языка, прежде чем вода высохнет под палящим солнцем.
Зрачки Тени расширились, пока она обрабатывала стоявшую перед ней задачу. Солнце бросало свой палящий свет на местность, угрожая испарить всю влагу с земли за считанные секунды. Тень глубоко вздохнула и приняла этот вызов. Она быстро нашла поблизости маленькое деревянное ведро, окунула его в источник воды и отнесла туда, где собиралась совершить этот, казалось бы, невозможный подвиг. Ухмыляясь при мысли о неудаче, ее мысли уже метались в тактике, чтобы победить в этом неортодоксальном испытании мастерства. Когда она опустилась на землю, ее мощный хвост взволнованно замахал позади нее в предвкушении разработки нетрадиционной стратегии для достижения успеха. Ее пальцы погрузились в холодную воду; их кончики блестели влажно под резким солнечным светом над головой. Тень чувствовала, как напрягается каждая тонкая мышца, когда она начала выводить буквы на сухой плите под кончиками пальцев – каждый штрих был быстрым, но точным, оставляя едва заметные капельки жидкости на горячем камне. Ее ледяные голубые глаза остановились на эфемерных надписях внизу, измеряя движение времени по удаляющимся видениям, выгравированным вручную. Несмотря на сильный жар, излучаемый вокруг ее тела, и капли пота, стекающие по соблазнительным изгибам, скрытым под облегающей латексной одеждой, Тень оставалась непоколебимой в своей работе, вырезая плавные тире, чтобы завершить полный алфавит, не упуская из виду ни одного исчезающего символа. Только убедившись, что ни одна буква не исчезла при неустанном внимании, змеиная искусительница позволила себе вырваться из почти медитативного состояния, чтобы позвать мастера. Но когда тот пришел, то он не увидел ничего, кроме сухой плиты.
– Что ты хочешь мне показать?
Спросил мастер, увидев лишь высыхающие капли на булыжнике. Тень поднялась с земли, и хитрая ухмылка расплылась по ее змеиному лицу. Она часами кропотливо рисовала водой каждую букву алфавита; однако символы испарились под безжалостным солнцем до того, как мастер Мусаси смог их увидеть.
– Ну, – ответила Тень, и ее голос источал самодовольную наглость, а пот струился по ее переливающейся чешуе. – Я выполнил твое задание – нарисовал каждый символ алфавита твоего языка так, чтобы ни один из них не исчез.
Она раздраженно взмахнула своим могучим хвостом, обнаружив, что символы исчезли в те несколько мгновений, когда она привела Мастера Мусаси, чтобы показать ему свой триумф.
– Должна признать… – ее улыбка стала шире, принимая этот неожиданный поворот судьбы, как старого друга. – Кажется, я недооценила настойчивость природы по сравнению с моей собственной.
Выслушав ее объяснение, мастер вновь задал ей вопрос:
– Чему вы научились?
Тень тихо выдохнула. Она прошла через часы изнурительных испытаний, которые испытали ее волю и мастерство до предела.
– Что я узнала… – начала она, – заключается в том, что у каждой проблемы есть более глубокий смысл за ее пределами. Терпение, настойчивость и способность к адаптации необходимы в нашем постоянно меняющемся мире. Даже когда что-то кажется невозможным или бесполезным, преодоление барьеров и отказ от ожиданий определяют, что на самом деле означает быть стойким к любым трудностям.
Тень ощутила вспышку сильной гордости глубоко внутри себя – чуждая эмоция для кого-то, укоренившегося в холодной отстраненности. Однако пока Тень чувствовала гордость, мастер не чувствовал ничего, кроме неодобрения. Он ответил ей:
– Неправильно.
Не давая возможности Тени выразить свое негодование, мастер продолжил:
– Третье испытание. Отправляйтесь в огород и встаньте там как пугало, чтобы отпугивать птиц и других вредителей. Вам придется кричать, прыгать и хлопать в ладоши, чтобы отгонять от себя окружающих животных и вредных насекомых.
Тень подавил глубокое негодование, слушая инструкции Мусаси по третьему испытанию. Мысль о том, чтобы подражать чучелу, кому-то другому могла показаться комичной, но Тень была смертельно серьезна в том, чтобы доказать свою настойчивость и преданность. Ее латексная одежда облегала ее антропоморфную змееподобную фигуру, подчеркивая каждый изгиб, когда она скользила к огороду с видом хищной грации. Она глубоко вдохнула, вдыхая богатый аромат влажной почвы и цветущих цветов, окружавших ее. Выбрав центральное место среди различных растений, где наиболее вероятно вторжение вредителей, Тень приготовилась к этому новому вызову. Ее ледяные голубые зрачки с холодной решимостью осматривали окружающую фауну, а солнце отражалось от ее радужной чешуи, словно гипнотический поток. Затем Тень стала воплощать роль чучела, превратившись в внушительную фигуру, предназначенную для запугивания нежелательных злоумышленников. Испуская гортанные крики, наполненные свирепой злобой, птицы бежали в укрытие; каждый гулкий хлопок ее рук эхом разносился по границам сельскохозяйственных угодий, отгоняя грызунов и насекомых; мощные прыжки продемонстрировали проворную доблесть – предупреждение любому потенциальному вредителю, отважившемуся слишком близко зайти во владения мастера Мусаси. Она стояла там часами, пока не наступила ночь. Но даже с наступлением темноты, она доблестно продолжала защищать владения своего мастера, не подпуская врагов ни на дюйм к огороду звездной капусты. С приближением утра первые солнечные лучи пробивались сквозь листву, отбрасывая теплое золотое сияние на мокрое от пота тело Тени. Она провела всю ночь в огороде, отпугивая птиц и вредителей, стоя в полный рост, как часовой. Воздух был насыщен росой, а под ее величественным телом пахло флорой. Тень услышала, как Мастер Мусаси приближается к ней. Шаги мужчины были мягкими, но устойчивыми за годы дисциплинированных тренировок; его присутствие успокаивает среди непрерывного гула жизни природы, балансирующей между созиданием и разрушением. Мусаси остановился перед Тенью, его глаза сканировали ее изможденную фигуру, все еще стоящую в позе пугала – дыхание прерывистое, но сдерживаемое непоколебимой решимостью, запечатленной в ожесточенных чертах лица. Его взгляд задержался на соблазнительных изгибах, еще более подчеркнутых мокрым латексом, когда капли пота стекали по змеиной коже, как капли росы, стекающие по тонким травинкам, поцеловавшим восход солнца. Мастер прервал молчание, задав привычный вопрос:
– Чему вы научились?
Тело Тени дрожало от напряжения стоять неподвижно в течении десятка часов, ее взгляд стал стальным, когда она встретились глазами с мастером Мусаси. Несмотря на ее усталость, внутри нее горел неоспоримый огонь – свидетельство ее непоколебимой решимости. Сделав глубокий вдох, она позволила ощущению застоявшегося пота и растительности заполнить ноздри, прежде чем заговорить:
– Что я понял, так это то, что даже задачи, которые, казалось бы, ниже моего уровня, могут иметь ценность, – начала Тень, изгибая свой мощный хвост, который всю ночь отталкивал бесчисленное количество насекомых. —Я научилась распознавать в себе выносливость и находчивость – два качества, необходимые для преодоления трудностей, когда мои обычные методы могут потерпеть неудачу. – ее голос был твердым, но с тонким соблазнительным оттенком, когда капельки пота скользили по изгибам ее соблазнительной формы, одетой в блестящий латекс.
Она продолжила:
– Отпугивание вредителей без причинения вреда также напомнило мне, что не каждая проблема требует насильственного решения. – злая улыбка плясала на змеиных чертах Тени, намекая на прошлые преступления – Более того, это научило меня кое-чему неожиданному: даже среди более простых существ, движимых одним лишь инстинктом, есть пугающая стойкость, достойная восхищения…
Ее измученное тело оставалось готовым, но соблазнительно непокорным, пока она ждала ответа Мастера Мусаси.
– Неправильно.
Ответил мастер. Все ее возбуждение и приподнятое настроение сдулось как воздушный шарик после ответа мастера.
– Четвертое испытание. Ты должна кувыркаться перекатами вокруг моего дома, пока не создашь своими действиями тропу. В случаи если ты устанешь и захочешь есть, то ты должна будешь встать на четвереньки и есть траву как козёва.
Тень подавила желание скривиться от последней просьбы Мусаси, понимая, что это было еще одним испытанием ее стойкости и приспособляемости. Ее ледяные голубые зрачки сузились, пока она готовилась к выполнению задания. Она отступила от мастера Мусаси и разбежалась, прежде чем начать серию перекатов вокруг дома. Латексная одежда, плотно облегавшая ее фигуру, скручивалась при каждом акробатическом маневре, в то время как ее мускулистое туловище и мощный хвост работали в тандеме, поддерживая скорость. Тень катилась по пыли, грязи и растительности, окружающей дом, не обращая внимания на любой дискомфорт, вызванный камнями или скопившейся грязью, прилипшей к ее потному телу. Ее радужные чешуйки мерцали под солнечным светом, подчеркивая каждый изгиб привлекательного тела Тени во время ее неустанных вращений. В конце концов, истощение начало грызть желудок Тени, как хищный зверь, стремящийся поглотить любые резервы силы. Зная, что, несмотря на усталость, она должна продолжать, она вспомнила приказ Мусаси: когда голоден, ешь траву, как козёва. Проглотив остатки гордости, гноящиеся в ее искривленном сердце – она опустила голову к траве, став ее кусать зубами и пережевывать. Почувствовав неприятное ощущение травы в горле, Тень закашлялась и с отвращением выплюнула траву. Ее желудок скрутило, когда она боролась с желанием проблеваться. Постепенно поднявшись из своей унизительной позы, Тень быстрым взмахом руки вытерла все остатки пережеванной травы изо рта. Она крепко сжала кулаки, злясь на себя за то, что позволила бессмысленным испытаниям отобрать ее бесценное время. Воздух был наполнен напряжением, когда мастер Мусаси смотрел на происходящее, а ледяные голубые зрачки сверкали вызовом и разочарованием.
– Я завершила все твои испытания, – прорычала она сквозь стиснутые зубы, изо всех сил пытаясь сохранить самообладание, – Но я не понимаю, чему вы пытаетесь меня научить! Ваши испытания бессмысленны! – ее голос сорвался – слышимое проявление бурлящих эмоций, кипящих внутри нее.
Мастер, не подавая эмоций, спросил ее в спокойной манере:
– Если мои испытания бессмысленны, то почему ты пыталась найти в них смысл раньше?
Глаза Тени мерцали смесью гнева и унижения, пока она обдумывала вопрос Мусаси. Ее лицо исказилось в искривленной гримасе, каждый ядовитый клык был выставлен напоказ, чтобы подчеркнуть ее хищную натуру.
– Я пыталась найти смысл, потому что думала, что в ваших испытаниях есть какая-то скрытая мудрость, – прошипела она, горечь в ее голосе была подобна яду, растекающемуся по ее венам. – Но теперь я вижу, что мои усилия были напрасными.
Воздух вокруг них сгустился от напряжения, наполненный кипящим разочарованием Тени и землистым запахом примятой растительности под их телами. Ее мощный хвост беспокойно дергался за ее спиной, выдавая вихрь эмоций, бушующий внутри. Мастер Мусаси молча смотрел на нее с непроницаемым выражением лица, когда он наблюдал за этим изменчивым существом перед собой. Тень размышляла, были ли эти бессмысленные задачи предназначены для того, чтобы сломить или спровоцировать ее – неортодоксальный метод, предназначенный для оценки того, как далеко она может зайти, прежде чем сломаться под давлением.
– Возможно, – холодным тоном продолжала она, растягивая затянутые в латекс мышцы, одеревеневшие от многочасовых бесполезных усилий, – Ваша цель состояла не в том, чтобы научить меня чему-то важному, а в том, чтобы заставить меня противостоять собственным ограничениям и переоценить то, что действительно важно.
Мастер ухмыльнулся от ее умозаключения.
– Какая интересная мысль. Может тебе тогда стоит учиться у самой себя? Ты и сама вполне можешь придумывать испытания, и искать в них сакральный смысл. Для этого мастер не нужен, здесь достаточно будет воображения и философии.
Тень фыркнула над предложением Мастера Мусаси. Гнев внутри нее подпитывал растущий огонь в ее груди, когда она представляла себе, что подвергает себя бессмысленным испытаниям, подобным тем, которым подверглась она сама.
– Если я трачу время на бессмысленные испытания вместо того, чтобы оттачивать свои навыки убийцы, то чему я на самом деле научусь? – ядовито выплюнула она, разминая свои конечности, кипя от негодования по поводу столь сомнительной идеи. – Я здесь не для того, чтобы гоняться за навязанными самому себе миражами, маскирующимися под просветление.
Она сделала короткую паузу, прежде чем добавить голосом, полным мятежной небрежности:
– Если вы не можете научить меня чему-то ценному – навыкам или знаниям, которые возвысят меня над другими в моей профессии – тогда, возможно, наши пути больше не пересекутся.
Ни одной эмоции не отобразилось на безликом лице мастера после ее заявления. Однако в его голосе можно было почувствовать напряжение. Мастер воскликнул:
– Хочешь настоящее испытание? Ты его получишь.
Мастер принимает боевую стойку, приглашая соперника на смертельный поединок.
– Попробуй меня одолеть, и если ты меня победишь, то я расскажу тебе тайну, которая тебя сильно удивит.
Злобная ухмылка расползлась по змеиным чертам Тени в ответ на вызов мастера Мусаси. Воздух был наполнен напряжением и предвкушением, когда она приняла боевую стойку, мышцы напряглись и были готовы к действию.
– Очень хорошо, – прошипела она, ее хвост извивался позади нее, как продолжение ее убийственных желаний. – Я одолею тебя и заберу секрет, который ты хранишь.
Она внимательно осмотрела мастера, изучая его позу. Рука инстинктивно потянулась вниз, чтобы погладить рукоятку короткого лезвия, спрятанного в складках ее одежды. Одним плавным движением Тень бросилась к нему на головокружительной скорости, стремясь нанести точный и мощный удар, предназначенный для мгновенного выведения из строя или убийства. Ее тело грациозно двигалось по воздуху, как воплощение смерти, словно смертоносный хищник, преследующий свою добычу без колебаний и угрызений совести. Мусаси ловко парировал первоначальную атаку Тени и все ее последующие атаки. Она кипела от унижения каждый раз, когда Мусаси легко парировал ее удары и сбивал ее с ног, заставляя ее чувствовать себя беспомощной добычей, а не свирепым хищником. Запах пота, разочарования и поражения наполнял воздух, пока шла их безжалостная битва под беспощадным солнцем, отбрасывавшим вокруг них длинные тени. С каждой неудачной атакой решимость Тени становилась все более яростной, заставляя ее использовать новые тактики и стратегии против Мусаси. Однако он, казалось, точно знал, как она будет двигаться еще до того как нанесет удар. Мусаси парировал еще одну из яростных выпадов Тени и снова швырнул ее в грязь. Мастер стоял над своим поверженным противником с непоколебимым стоицизмом, высеченным в его восьмиконечном теле. Задыхаясь от поражения, Тень почувствовала вкус крови, смешанной с пылью на языке. Мастер посмотрел на нее сверху вниз и задал один единственный вопрос:
– Что нового вы узнали из этого боя?
Лежа на земле, грудь Тень вздымалась, когда она изо всех сил пыталась сделать прерывистые вдохи. Ее ледяные голубые глаза горели унижением и разочарованием, когда они встретились взглядом с Мусаси. Вытирая пот и грязь с лица, Тень тяжело сглотнула, заставляя себя смириться с поражением ради извлечения мудрости из этой встречи.
– Я поняла, – начала она сквозь стиснутые зубы, – что всегда будут противники, превосходящие мои нынешние способности…
Ее тело дрожало под непоколебимым взглядом Мусаси – смесь скрытого гнева и решимости назревала в каждом изгибе. Ее мощный хвост беспокойно дергался позади нее, когда она продолжала:
– Я также поняла, что даже сталкиваясь с превосходящими силами противника или, казалось бы, непобедимыми противниками… Я должна адаптироваться, развиваться и никогда не позволять себе останавливаться.
Она сделала короткую паузу, прежде чем сказать приглушенным шепотом, в котором было больше уязвимости, чем в любом крике:
– Мне нужно стать сильнее не только в бою, но и в понимании собственных слабостей и ограничений.
Тень медленно поднялась с земли и предстала перед Мусаси с новой целью. Мастер не отрывая от нее взгляда, ответил на ее очередное умозаключение:
– Здесь не было смысла, как и во всех испытаниях, которые я тебе дал. Не нужно делать каких-либо умозаключений, потому что следующие испытания также не будет нести какого-либо смысла. Ты не научишься здесь ничему полезному, из-за чего будешь продолжать проигрывать мне, пока не осознаешь тщетность своих попыток.
Глаза Тени вспыхнули опасной смесью ярости и унижения от слов Мусаси. Она изо всех сил пыталась подавить мощный всплеск эмоций, который угрожал сокрушить ее спокойное, расчетливое поведение.
– Что ты пытаешься доказать? – прошипела Тень, впиваясь глазами в Мусаси и крепко сжимая кулаки. – Что я слаба? Что я не могу расти или развиваться?
Голос ее дрожал от едва сдерживаемой ярости. Ее одежда туго натянулась на пышном теле, когда она сделала глубокий вдох, пропахший грязью, потом и затянувшимся унижением.
– Разве нет никакой цели ни в одном из ваших испытаний – спросила она, клыки ядовито сверкнули на солнце, а ее ярость продолжала нарастать, словно неудержимая сила, разрушающая любое подобие самоконтроля.
Мусаси бесстрастно посмотрел на нее сверху вниз – его молчание только подлило масла в огонь, бушующий в сердце Тени. Наконец, не в силах больше сдерживаться, она бросилась к нему в отчаянной атаке, порожденной разочарованием и обидой. Она знала, что новая атака на него, скорее всего, приведет к еще одному болезненному поражению; тем не менее, Тень отказалась допустить, чтобы это мнимое издевательство над всем, за что она выступала, осталось без ответа. Однако когда ее рука летела к лицу мастеру чтобы ударить, он быстро перехватил ее руку и ударил ей локтём прямо в лицо, заставив ее отправится в свободное падение. Упав на землю от удара Мусаси, ее зрение на мгновение затуманилось. Вкус крови, смешанной с грязью, наполнил ее рот, пока она хватала ртом воздух. Ее ледяные голубые глаза наполнились болью и унижением, когда она посмотрела на мастера.
– Чему новому ты научилась?
Раздался мучительный вопрос мастера. Вопрос эхом отозвался в ее голове, преследуя каждую клеточку ее израненного тела. Тень знала, что в этом опыте нет никакой мудрости; только горькое осознание того, что иногда поражение приходит тяжело и без пощады.
– Ничему, – выплюнула она сквозь стиснутые зубы, обнажив ядовитые клыки, словно раненое животное, загнанное в угол непреклонным хищником, – Мне просто больно. – ее голос был хриплым из-за усталости и повреждений – Единственное что я узнала, так это то, каково это, когда меня бьют в буквальном смысле, чтобы попробовать собственную кровь и почувствовать как мое тело сгибается под твоими кулаками.
