Алекс Велсор
Истории Андромеды
– Ох, господин Вион… Вам что-то нужно от меня?..
Глаза Себастьяна озорно заблестели, когда он крепче сжал объятия.
– Моя дорогая… Мне нужно то, что можешь дать только ты. Страсть… Интенсивность…
Она неуверенно ерзала в его руках. Себастьян заметил ее дискомфорт и понял, что он, должно быть, выглядел довольно растрепанным после тренировки и прошлой трапезы.
– Простите мой внешний вид, но пожалуйста, предоставьте мне одну услугу…
Служанка-лиса, казалось, обдумывала слова Себастьяна, ее тревога испарилась, а любопытство и интрига заняли ее место.
– И что это может быть за услуга, господин Вион?
Себастьян, поглаживая ее хрупкое тело, ответил:
– Дорогая моя, я жажду пламенной страсти, возникающей в результате чувственных занятий любовью. Позволь мне насладиться твоим теплом и красотой, чтобы вместе мы могли вновь разжечь мое тлеющее художественное пламя.
Голос Себастьяна сочился желанием, когда он ласкал ее щеку большим крылом, пристально глядя ей в глаза. Горничная-лиса на мгновение заколебалась, прежде чем согласиться на просьбу Себастьяна.
– Я…Я согласна… Если вы считаете, что это снова вдохновит вас на творчество, то сегодня мое тело ваше..
Удовлетворение отразилось на лице Себастьяна, пока он вел ее в свою спальню. Не позволяя себе тратить время на раскрытие наполненного страстью вдохновения; они оба быстро разделись, обнажая свою наготу, наполненную животной похотью, умоляющей об освобождении.
–Теперь… Давайте творить волшебство вместе.
Себастьян окутал ее своими крыльями, даря объятия теплоты и близости. Ощущение прикосновения перьев к ее коже вызвало мурашки по спине, еще больше разжигая огонь внутри них обоих. Когда он вошел в нее с нарочитой силой, она громко застонала и от удовольствия, и от удивления. Каждый удар вызывал в ней хор вздохов, наполненных плотским наслаждением, когда их тела слились в экстазе. Пот блестел на лбу Себастьяна, когда он неуклонно вдалбливался вперед, звуки страстных шлепков резонировали по всей роскошной спальне, как симфония разврата. С каждым мгновением желание Себастьяна становилось все сильнее и первобытнее. Интенсивность его толчков увеличивалась, когда их пыл достигал лихорадочного апогея, вызывая все более громкие крики запыхавшейся горничной-лисы.
– Ох да…Да! Я чувствую как в моей груди разгорается пожар, грозящий поглотить нас обоих!
Сила их похотливого союза сотрясала богато украшенную кровать; его корпус зловеще заскрипел, словно вот-вот расколется под безжалостными ударами бедер Себастьяна.
– Ты чувствуешь это!? Мы создаем нечто поистине трансцендентное в этой комнате!
Захваченный поисками гедонистического удовольствия, Себастьян едва осознавал, насколько близок он к достижению кульминации. Запах пота и секса наполнял воздух вокруг них, свидетельство их безудержного упадка.
– Ах….Ммм….Господин Вьен! Вы…Вы заставляете меня чувствовать необъяснимые чувства к вам! Если вы продолжите, то…Ахх…Я…Я достигну своего апогея!…
Застонала лисица. Чувствуя, что они оба приближаются к взрывному завершению этого дикого сексуального контакта; их тела блестели от пота, в то время как их руки отчаянно цеплялись за спутанные простыни в поисках чего-то, что могло бы поддержать их среди вихря разжигаемой страсти. В муках чистого экстаза Себастьян погрузился глубже, чем когда-либо прежде, во влажную киску своей горничной. Их дыхание синхронизировалось по мере того, как предвкушение приближалось к общему крещендо.
– Тогда будь готова испытать самые яркие чувства!
Последним мощным толчком Себастьян достиг предела. Его горячее семя хлынуло внутрь нее, полностью наполнив ее.
– Каков восторг! Это так…Прекрасно…
Они оба ахнули и громко застонали в унисон; их тела дрожат от интенсивности их кульминации. Когда они прижались друг к другу среди пропитанных потом простыней – сердца бешено колотились о груди, тяжело дыша, – казалось, что само время остановилось только для их личного момента. Себастьян осторожно притянул служанку к себе, купаясь в тепле их страстной встречи. Их тела слились воедино, все еще скользкие от пота и следов плотского опыта. Он уткнулся клювом в ее мягкий мех, когда она прижалась к нему, вдыхая ее опьяняющий аромат.
– Вы действительно невероятны…
Пока они лежали, переплетенные между взъерошенными простынями, свидетельствующими об их разврате, мысли Себастьяна начали дрейфовать к его незаконченной картине – именно поэтому он изначально искал эту тесную связь.
– Конечно… Мой великий опус ждет! Эта волна страсти обязательно должна пронести меня через любые преграды!
Наполненный новыми силами и уверенностью, Себастьян осторожно выпутался из объятий горничной-лисы. Он оставил последний затяжной поцелуй на ее губах, прежде чем выскользнуть из постели и побежал обратно в свою студию.
– Этот миг навсегда останется на моем полотне – теперь никакая сила не встанет между мной и моим творением!
Сердце Себастьяна бешено колотилось в груди, пока он мчался по коридорам, опьяненный новыми эмоциями, охватившими его. Его подпитывало неконтролируемое желание запечатлеть эти чувства на холсте, прежде чем они испарятся. Обнаженный и взлохмаченный, Себастьян не обращал внимания на приличия, когда несся по коридорам своей роскошной обители. Некоторые служанки, видевшие своего хозяина в таком состоянии, вскрикнули от потрясения и негодования; другие закрыли глаза, пытаясь сохранить хоть какое-то подобие скромности. Не обращая внимания на их шокированную реакцию, Себастьян продолжил свое лихорадочное путешествие, не останавливаясь ни на мгновение. Энергия экстаза, вспыхнувшая в нем, отказывалась быть затемненной кем-либо или чем-либо, стоящим между ним и его творческой целью.
– Почти там… Еще немного…
Когда он, наконец, добрался до двери своей мастерской, адреналин пробежал через каждую клеточку его существа. Воспоминание о каждом пропитанном потом прикосновении и задыхающемся стоне все еще ярко горело в его мыслях; готовые к превращению в чистое художественное выражение. Несмотря на бурлящее в нем страстное неистовство эмоций и переживаний, Себастьян взволнованно взял в крылья кисть и начал задорно рисовать. Он надеялся, что теперь сможет успешно воплотить свой недавний опыт в шедевр.
– Наконец… Пусть этот порыв страсти ведет меня!
Однако снова, всего через пять коротких минут, это омерзительное чувство вернулось, чтобы преследовать его, подкравшись коварной тенью, душившей жизнь в каждом мазке, нанесенном им на холсте.
– Нет! Не сейчас… Не тогда, когда я так близко!…
В приступе ярости Себастьян сердито закричал, схватив картину за края дрожащими крыльями. Он был готов разорвать ее прямо здесь и сейчас, но что-то глубоко внутри не давало ему этого сделать. Внутренний голос умолял его не поддаваться отчаянию полностью.
–Я не могу… Я не должен терять надежду.
Стиснув клюв от непреодолимого желания разрушить все это, Себастьян осторожно положил незаконченную работу обратно на мольберт. Горький вкус поражения тяжело повис в воздухе, пока он смотрел на него; мучаемый этой необъяснимой силой, господствующей над его художественным духом. Себастьян глубоко вздохнул и собрался с духом против сокрушительного веса своих чувств, решив победить необъяснимое недомогание, которое мешало ему. Он знал, что больше не может полагаться на мимолетное вдохновение, эмоции или гедонистические поиски – теперь его побудила чистая решимость закончить картину.
– Я не буду побежден! Я сделаю все возможное, чтобы закончить эту картину!
Его крылья дрожали, когда он вкладывал каждую унцию решимости в каждый мазок, игнорируя тошнотворное чувство, разъедающее его внутренности. Краски на холсте начали меняться; более темные оттенки и агрессивные линии уступили место совершенно другой форме выражения.
– Ей-богу… Что я вообще творю? Это чистый хаос…
По мере того, как хаотическая трансформация картины разворачивалась перед глазами Себастьяна, вновь обретенная твердость просачивалась в каждую клеточку его существа. Его сила воли вывела его за пределы обычных пределов; создавая дикую какофонию на его когда-то идеализированном холсте.
– Даже если мое вдохновение поколеблется, моя решимость останется непоколебимой!
Пот стекал по лицу Себастьяна, а часы пролетали незаметно; охваченный непреодолимой потребностью в завершении. Неважно, сколько времени это заняло и какие препятствия стояли на его пути, Себастьян Вион отказывался сдаваться, не выполнив эту мрачно извращенную художественную амбицию. Он неустанно рисовал всю ночь, тошнотворные чувства и душевные страдания неуклонно поглощались самой сутью его творения. К раннему утру, когда он добавлял последние мазки к своему выдающемуся произведению, его охватила усталость.
– Вот оно! Мои чистейшие муки, воплощенные на холсте!
Картина, возникшая перед ним, рассказывала историю глубокого эмоционального потрясения, перемежающегося с моментами чистого экстаза. Цвета яростно столкнулись; вызывая чувства удовольствия и боли, переплетающиеся в некомфортно интимном танце. И все же в другом месте этого хаотического шедевра был шепот надежды – золотые обводки, выглядывающие между сценами, изображающими упадок и разврат. Это был гобелен, изображающий собственный путь Себастьяна от гедонистических стремлений к отчаянию, подпитываемому непоколебимой решимостью. Пока он смотрел на свою работу, завершенную после напряженных часов борьбы с внутренними демонами, в сердце Себастьяна нахлынуло чувство извращенной гордости.
– Перед лицом невыносимых невзгод моя сила воли подтолкнула меня к созданию этого выворачивающего наизнанку произведения…
Он остро осознал глубокую истину: просто полагаться на эмоции и вдохновение недостаточно для создания великого искусства. Вместо этого упорство и абсолютная решимость преодолевать любые препятствия были ключевыми компонентами в раскрытии своего полного потенциала – даже при столкновении с, казалось бы, непреодолимыми препятствиями.
– Так вот что на самом деле значит, быть художником…
Себастьян отошел от своего завершенного шедевра; вновь обретенное чувство ясности, возникающее внутри него. Он понял, что чистое художественное выражение не всегда может полагаться на цветочные музы или гедонистические удовольствия, а проистекает из грубой решимости среди невзгод.
– С этого дня я теперь сам вершу свою судьбу! Я не позволю больше никаким эмоциям, чувствам и вдохновениям управлять моей жизнью! Со своей несгибаемой решимостью и стальной волей, я смогу преодолеть любые трудности!
ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИГРЫ
В зале совещаний собрались различные лица. Кто-то здесь был кровожадным наемником с печальным прошлом, а кто-то успешным бизнесменом, в руках которого крутились крупные суммы, но всех их объединяло одно, они все служили некоему “Барону Годаноффу”, чье влияние простиралось далеко за пределы своей родной системы. Все они громко что-то обсуждали, но когда в помещение вошел барон, то они все сразу же замолчали, обратив свои взоры на него. Он занял свое кожаное кресло посередине стола и затянулся дорогой сигарой. Выдержав небольшую паузу, барон сказал:
– Мне не нравится, что жители Андромеды не интересуется политикой, ибо мне нужна власть, а власти не может быть когда народ заинтересован только собой. Я вас собрал здесь для того, чтобы с вашей помощью разобщить народ и настроить против друг друга.
Барон указал пальцем на гуманоидную рыбу.
– Роло, ты будешь заниматься пропагандой коммунистической идеологии. Ваша задача будет заключаться в том, чтобы искать недовольных среди рабочего класса и настраивать его против олигархов и государства.
Роло кивнув головой, растворился в облаке наноботов, которые за несколько секунд создали ему новое тело, сделав из него бларга, одетого в коммунистическую форму и атрибутику. Откашлявшись, он ответил ему новым голосом:
– Понял, мой господин! Я посею инакомыслие среди рабочего класса и настрою его против своих угнетателей!
Барон покачал головой, ему не понравилась его манера общения.
– Нет-нет, Роло, говори более стереотипно, говори речами и как можно красочнее. Попробуй снова.
Роло, теперь полностью вошедший в роль коммунистического лидера, ухмыльнулся и драматично поднял кулак в воздух.
– Товарищи! Пришло время нам восстать против наших угнетателей! Вместе мы захватим средства производства и сделаем их нашими! Мы будем делить плоды нашего труда поровну, и никто больше никогда не будет голодным или угнетенным! – затем он преувеличенно подмигнул барону и раскатисто рассмеялся.
Зал взорвался аплодисментами по мере того, как выступление Роло становилось все более убедительным. Удовлетворившись полученной от него речью, барон двинулся дальше, перейдя к осьминогу в строгом костюме.
– Ты.
Он указал на гуманоидного осьминога.
– Вы будете продвигать капиталистически-либеральную политику, настраивая население против коммунистов. Вашей аудиторией будут состоятельные граждане, бизнесмены и местная власть.
Осьминог гуманоид, известный как Донатус, поправил свой галстук и сверкнул хитрым взглядом.
– Не беспокойтесь, я все сделаю в лучшем виде. Этих коммунистических ублюдков мы загоним туда, откуда они выползли!
Другие слуги начали возбужденно перешептываться между собой, желая стать свидетелями того, как развернутся грандиозные планы, пока барон молча лишь наблюдал за ними и смотрел за реакцией выбранных им кандидатов, он закурив сигару, сказал:
– Отлично…
Барон откинулся на спинку кресла, продолжая говорить в более вольяжном тоне:
– Давайте представим, что вам удалось найти неопровержимые доказательства того, что вождь коммунистов потратил деньги революции на строительство особняков и дач. Красный лидер в свою же очередь, должен будет отреагировать на это в своей коммунистической манере.
Донатус прочистил горло и шагнул к Роло, его глаза с самодовольной ухмылкой встретились с глазами лидера коммунистов.
– Приветствую тебя, коммунистический засранец, – насмешливо начал он… – Кажется, мы схватили тебя за задницу и теперь ты не отвертишься. У меня есть неопровержимые доказательства того, что ты тратил свои деньги не на революцию, а на строительство себе особняков и дач. Будет печально, если пролетарий всех стран узнают о том, что их лидер не более чем дешевый лицемер, ничем не отличающийся от буржуев которых он хулит.
В комнате воцарилась тишина, когда все взгляды обратились к Роло, ожидая его ответа. Роло возмущенно усмехнулся в ответ на насмешки Донатуса, прежде чем поднять сжатый кулак.
– Ах ты, капиталистическая звинья! – ядовито выплюнул он. – Ваша ложь не поколеблет сердец истинно верующих в наше дело! Славный рай для трудящихся, к которому мы стремимся, возобладает над вашей декадентской жадностью и оставит вас погрязать в отчаянии!
Зал взорвался овациями и аплодисментами, даже сам Барон похлопал в ладоши, сказав:
– Превосходно, а теперь садитесь за свои места.
Аплодисменты стихли, когда барон приказным тоном сказал всем успокоится и занять свои места. Он холодным взглядом просканировал присутствующих здесь, после чего остановился на долговязой особи, расы шеотов.
– Тисаш, ты будешь главарем анархистов. Вашей публикой будут бомжи, наркоманы, бандиты и прочий сброд. Ваша задача – сформировать сильную оппозицию как капиталистам, так и коммунистам.
Тисаш, зловеще ухмыльнулся, полностью приняв свою роль лидера анархистов. Он оглядел комнату, прежде чем его взгляд встретился с бароном.
– Я посею хаос в самых низших слоях общества! Они будут нашим мечом как против капиталистов, так и против коммунистов. Анархисты разрушат все структуры власти, которые они построят!
Освещенные мерцающими огнями, слуги обменивались взглядами, полными предвкушения и страха – было ясно, что многие не переживут того, что их ждало впереди. Ободренный приказом, Тисаш страстно продолжил:
– Вместе мы будем сеять беспорядок и неразбериху на каждом шагу! Мы не успокоимся, пока каждый не станет по-настоящему "свободным”!
Когда смех различных гнусных персонажей эхом разнесся по залу, стало очевидно, что план по разделению граждан Андромеды скоро будет приведен в действие. Тисаш вместе с остальными заговорщиками, полетел на различные планеты, чтобы сеять там хаос, пока другие, не занимавшие в этом коварном плане ключевых ролей, старались им в этом помочь. В то время пока Донатус выступал по телевидению и принимал участие в политических дебатах, выступая за демократию и либерализм, Тисаш активно вербовал в свои отряды тех, у кого даже дома не было. Он вместе со своим небольшим отрядом анархистов, шастал по темным заброшенным улицам, где кроме бомжей и наркоманов никто не обитал. Почти сразу к нему прибился один из бездомных, одетый в поношенную военную форму. Он протягивая дырявый стальной стакан, молвил:
– Подайте ветерану на еду…
Тисаш взглянул на бездомного, оценив его изодранный военный мундир и забитый вид. Жестокая улыбка появилась на лице Тисаша, когда он увидел потенциал в этой отчаявшейся душе. Его глаза метались по тускло освещенному переулку, замечая нескольких других, которые выглядели такими же обездоленными.
– Тебе самому не стыдно, ходить с протянутой рукой? – Тисаш усмехнулся. – Послушайте! Если кто-то из вас, жалких крыс, хочет бороться за что-то большее, чем простое выживание, идите со мной! – он отдавал приказы собравшейся толпе. – Присоединяйтесь к моей анархистской армии, и вместе мы вернем то, что по праву принадлежит нам – свободу от репрессивных правительств!
Небольшая группа анархистов позади него насмехалась над обнищавшими фигурами, сбившимися в тени.
– Прояви дух! Докажи свою ценность, сражаясь вместе с нами, – продолжил Тисаш, обращаясь к тем, кто собирался присоединиться к нему. – Мы будем обедать, как короли, когда наши враги будут повержены!
Его последователи злобно хихикали, наблюдая, как из укрытий выходят нищуки – наркоманы с налитыми кровью глазами и трясущимися руками; преступники, чьи руки рассказывали истории о прошлом насилии; даже бывших солдат тревожат воспоминания о войне.
– У тебя есть два варианта, – угрожающе сказал Тисаш – Сражайся с нами или умри забытым здесь.
Бездомный не мог сказать и слова, его рука тряслась когда он сжимал в руках дырявую кружку, тщательно переваривая информацию которую он услышал. Однако что-то заставило его беспокоится, возможно это были воспоминания войны и лживых обещаний политиков, а возможно что-то другое, нищий сжав зубы, спросил у Тисаша, глядя ему в глаза:
– Кто ты блять такой такой, чтобы мы следовали за тобой?
Его чувства разделяли и другие нищие, собравшиеся толпой вокруг анархистов. Все они безусловно хотели хорошо кушать и ни в чем себе не отказывать, но под пули лезть им не хотелось. Тисаш глядя на голодные и озлобленные взгляды, издал холодный зловещий смешок.
– Кто я? – насмешливо спросил он, шагнув вперед и позволив свету раскрыть его устрашающие черты – военная форма, украшенная черными флагами в качестве знаков отличия, отсутствие легкого свидетельствовало о его стойкости в бою.
– Я Тисаш Ломщин, ваш самый страшный кошмар и самая большая надежда! Я сражался вместе со своими соратниками во время первой галактической войны, участвовал в финальном рубеже и даже партизанил во времена просветительской войны. – он гордо заявил, встречая каждый любопытный взгляд с чувством угрозы и уверенности.
Его анархисты мрачно посмеивались позади него.
– Правильно, – выкрикнул один из них. – Этот шеот сделал для анархии больше, чем любой из вас, жалких негодяев, мог даже мечтать! Так что следуйте за ним или оставайтесь здесь гнить!
Тисаш дополнил их слова:
– Мир не должен вам ни добрых слов, ни услуг, – добавил Тисаш, насмехаясь над их растрепанным состоянием. – Если ты чего-то хочешь в этой жизни, ты должен за это бороться!
Глаза отчаявшейся толпы расширились, когда их осенило: перед ними стоял не обычный лидер; он был силой, с которой нужно считаться. И столкнувшись с таким ультиматумом от кого-то вроде самого Ломщина… возможно, эти обездоленные души не видели лучшего выхода, как взяться за оружие и объединиться с ним. Однако прежде чем пойти за ним, один из толпы поинтересовался у анархистов:
– Если мы присоединимся к вам, то скажи мне на чистоту, нам можно будет грабить и насиловать?
Глаза Тисаша сузились от грубого вопроса, на его лице отразилась смесь отвращения и веселья. Он подошел ближе к нищему, который задал этот вопрос.
– Вы думаете, это какая-то беззаконная шайка обычных уголовников? – Тисаш усмехнулся, крепче сжимая лазерный пистолет в руке. – Хотя мы можем быть анархистами, все же есть принципы, которых мы придерживаемся.
Его голос понизился, приняв исключительно зловещий тон.
– В наших рядах не будет никаких изнасилований или бессмысленных убийств, – мрачно предупредил он. – Если это не доставляет удовольствия! Больше никаких правил, никаких запретов, только анархия, для всех и для каждого!
Толпа взорвалась радостными возгласами и криками. Все они пожелали присоединится к нему, так как устали просить мелочь в переулке и влачить жалкое существование. Здесь у них появилась возможность зажить новой жизнью, полной приключений, и они не собиралась упускать свой шанс. Тисаш злобно усмехнулся, увидев, как возбуждение и решимость росли среди этих отчаявшихся душ. Он поднял руку в командном жесте.
– Хорошо! А теперь слушайте меня! – Тисаш кричал речь. – Вы пополните наши ряды, став такими же анархистами как мы! Мы заставим наших врагов трепетать от ужаса, когда наши эскадроны смерти, обрушатся на них со всей яростью. Они будут бежать как трусы, ведь им есть что терять, но не нам! Мы простой народ, усталый, голодный и злой, таких солдат, если они объединятся, невозможно победить! Поэтому победа будет за нами! Анархия-мать, за нас!
Толпа кричала от восторга и нетерпения еще громче; они знали, что объединение усилий с Ломищным означало идти по опасному пути, полному насилия и хаоса, но это также обещало расширение прав и возможностей и свободу от угнетающего положения, из-за которого они оказались в тени общества. Их глаза светились диким, голодным желанием хаоса и разрушения. Услышав возгласы поддержки, Тисаш продолжил:
– Сегодня вечером мы нанесем визит нескольким магазинам, возьмем всю еду, алкоголь и другие припасы, которые сможем унести. – его слова были подчеркнуты блеском злобы в его глазах.
Его анархисты начали раздавать оружие своим новым членам – винтовки, наспех выхваченные из предыдущих засад на вражеские силы; энерго-мечи рукоятки которых заржавели от крови; импровизированные дубинки, напоминающие средневековые булавы.
– Когда будете грабить, – строго продолжал он, обращаясь ко всем присутствующим, – помните наш кодекс: никакой бессмысленной жестокости, если это не приносит удовольствия и веселья!
Сумерки солнца сменились тьмой, когда войска Ломщина крались по улицам и переулкам, словно мстительные тени, надвигающиеся на ничего не подозревающую добычу. Впереди замаячила их первая цель – небольшой бакалейный магазинчик, чей тускло освещенный интерьер выдавал тщетные попытки его владельца сопротивляться и судьбе, и беззаконию.
– Выломайте эту дверь! – Тисаш закричал, когда два здоровенных анархиста яростно выломали дверь. Перепуганный владелец магазина отпрянул за прилавок, а толпа Ломщина хлынула внутрь, как бешеные животные, почуявшие свежее мясо.
Обыскивая полки с безжалостной эффективностью, они конфисковывали все ценные вещи, которые попадались им под руки. Несчастный владелец магазина был жестоко избит и выкинут на улицу как мусор. Вскоре магазин опустел, заставив анархистов выйти обратно на улицу в поисках очередной жертвы. Они стали грабить все, что можно было ограбить. Звуки выстрелов эхом разносились по воздуху, прерываясь испуганными криками владельцев магазинов и горожан, оказавшихся в этом водовороте ужаса. С каждой новой атакованной целью их корабли становились все более и более нагруженными краденым – бутылки с ликером зловеще звенели одна о другую; мешки с хукой и жерном грозили лопнуть по швам. Среди всего этого стоял Тисаш – оркестратор, упивающийся своей симфонией хаоса. Он злорадно рассмеялся, когда подожгли здания, взметнув в ночное небо шлейфы пламени, словно жаркие знамена, провозглашающие победу анархистов над порядком и стабильностью. Для Ломщина и его последователей не было большего удовольствия, чем растерзать цивилизованный мир, который так небрежно выбросил их, как мусор, в свои канавы. Сегодняшний вечер был всего лишь еще одним шагом на их жестоком пути к анархии, и началом потрясений для всей галактики. Пока анархисты активно погружали улицы в беспорядок, коммунисты активно действовали изнутри, подрывая производство целых планет.
– Товарищи! Рабоче-крестьянская революция, о необходимости которой все время говорили большевики, свершилась!
Кричал Роло Славич, стоя на трибуне бедного завода. Толпы рабочих собрались вокруг него, слушая его речи.
– В чем значение этой рабоче-крестьянской революции? Прежде всего, значение этой революции заключается в том, что у нас будет советское правительство, наш собственный орган власти, без какого-либо участия буржуазии. Угнетенные массы сами создают власть. Старый государственный аппарат будет радикально разрушен, и будет создан новый административный аппарат в форме советских организаций. Отныне в истории Андромеды начинается новый период, и эта седьмая революция должна в конечном счете привести к победе социализма!
Рабочие торжественно закричали "Ура", подбрасывая в воздух свои шапки. Но не все разделяли их оптимизма. Один из рабочих вышел из общей ликующей массы, чтобы спросить Роло:
– Скажите мне, что произойдет, если мы сейчас бросим свою работу и отправимся совершать революцию? Повысят-ли нам зарплаты и сократят-ли рабочее время?
Роло смотрит на рабочего с глубоким пониманием, его глаза, казалось, проникают в само сердце. Он ответил ему:
– Товарищ, я понимаю ваши опасения. На нашем пути к социализму и полному свержению класса капиталистов вы увидите изменения в условиях труда, благоприятствующие пролетариату. Технический прогресс и организация при социализме приведут к сокращению рабочего дня, что даст работникам больше времени для личных занятий и образования.
Роло с силой поднимает сжатый кулак.
– Однако мы не должны упускать из виду нашу конечную цель: отобрать контроль у тех, кто эксплуатирует нас! По мере того как мы демонтируем деспотические системы, которые так долго сковывали нас, могут возникнуть временные трудности. Но будьте уверены, ваши жертвы не останутся незамеченными или недооцененными будущими поколениями, которые будут пожинать плоды наших сегодняшних действий!
Рабочий задумчиво кивнул, в то время как другие пробормотали что-то в знак согласия. Один из толпы, воодушевленный ответом Зорича, крикнул:
– Да! Долой этих буржуев! Я даже не могу вспомнить, когда мне в последний раз платили зарплату!
Его тут же поддержали другие рабочие, ответив ему такими же красноречивыми возгласами. Роло поднимает руки в успокаивающем жесте, обращаясь к гневу рабочих.
– Товарищи! Я понимаю ваше отчаяние и фрустрацию из-за эксплуатации, которой вы подверглись. Когда мы свергнем буржуазных угнетателей, мы позаботимся о том, чтобы все рабочие получали справедливую компенсацию за свой труд. В нашем социалистическом обществе богатство должно быть справедливо распределено между всеми теми, кто неустанно трудился при капиталистическом режиме. Жадные землевладельцы и бизнесмены больше не будут высасывать прибыль за наш счет! Сейчас самое время объединиться в единую могучую силу; выступить против тех, кто так долго подавлял нас! Восстаньте против тирании и несправедливости! Вместе мы сможем создать новый мир, в котором ценность каждого работника будет признана и уважаема!
Толпа взревела в ответ, вызывающе подняв кулаки в воздух и скандируя лозунги. Ненависть к своим угнетателям теперь разгорелась в полной мере.
– Получим-ли мы все богатство богачей?!
Воскликнул один из рабочих, заразив других таким же вопросом. На морде Роло появилась сардоническая улыбка.
– Товарищ, богатство, накопленное буржуазией путем эксплуатации, должно быть конфисковано и перераспределено для удовлетворения потребностей всего народа. Их особняки и имущество будут экспроприированы для общественного пользования или преобразованы в коммунальные учреждения. При социализме мы устраним классовые различия, обеспечив каждому равные возможности и доступ к ресурсам. По мере того как мы продвигаемся к коммунизму, деньги сами по себе потеряют свое значение, поскольку товары станут в изобилии и доступны для всех. На данный момент наша главная цель состоит в том, чтобы демонтировать эту деспотичную систему, построенную на неравенстве и страданиях – не просто отобрать у них богатство, но и искоренить условия, которые позволили им его накопить в первую очередь!
Услышав эти прекрасные слова, рабочие просто сошли с ума от таких громких обещаний! Они стали радостно кричать и прыгать! Некоторые даже достали спрятанный самогон чтобы напиться от радости. Подпитываемый поддержкой народа, голос Рола стал страстным, когда он продолжал говорить:
– Вместе мы создадим общество, где никто не будет жить в роскоши за счет других; общество, где ваш тяжелый труд будет вознагражден, а не украден паразитами! Давайте двигаться вперед и строить это будущее для себя и наших детей!
Народ ликовал, он был в эйфории когда слушал его речи и представлял себе в голове картинку, где все будет бесплатно и все будет в кайф. Они кричали Роло, чуть-ли не падая перед ним на колени!
– Что нам делать?! Веди нас!
Кричали они, жаждя получить указания Роло чтобы поскорее привести свой мир к коммунистическому раю. Роло смотря на толпу преданных ему революционеров решительно кивает, его глаза горят революционным пылом.
– Товарищи! Настало время действовать! Следуйте за мной, когда мы сделаем первые шаги к демонтажу этой коррумпированной системы, которая угнетала нас слишком долго. Давайте нанесем удар в самое сердце капиталистической эксплуатации.
Его голос повысился до лихорадочного тона, побуждая рабочих к действию.
– Мы начнем с оккупации и уничтожения наших собственных рабочих мест – этих фабрик и шахт, где они держали нас в оковах бедности и рабства! Отбирая у них средства производства, мы лишаем их возможности продолжать эксплуатировать наш труд! Пусть трудящиеся по всей Андромеде объединятся в знак солидарности и восстанут против наших угнетателей. Вместе мы разрушим эти стены, которые нас ограничивали; построим новое общество на пепелище старого!
