Алан Сепинуолл
Клан Сопрано

Полная версия

Сезон 1 / Эпизод 10. «Хит есть хит»

Сценаристы – Джо Боссо и Фрэнк Ренцулли

Режиссер – Мэттью Пенн

Таинственная коробка

«Но я не понимал, что он чувствовал, когда другие люди использовали его для развлечения, словно гребаного танцующего медведя – пока не поиграл в гольф с этими парнями». – Тони

«Хит есть хит» еще больше, чем «Легенда о Теннесси Молтисанти», сосредоточен на проблеме репрезентации итало-американцев, на связях между организованной преступностью и поп-культурой и стремлении изгоев, находящихся по ту сторону закона, «влиться в общество» без потерь для своего культурного багажа. Новый штрих заключается в столкновении итало-американских и афроамериканских гангстерских фантазий: судьба сводит Кристофера и хип-хоп короля по имени Мэссив Джиниус или Мэссив Джи (Боким Вудбайн^[61]). Одни гангстеры не доверяют другим, хотя они и тесно связаны между собой: мафия имеет длинную историю в музыкальном бизнесе, а хип-хоп культура вдохновляется такими фильмами, как «Крестный отец» и «Лицо со шрамом». Мэссив Джи напоминает пародию на Шона Комбса или Джей-Зи и настолько любит «Крестного отца», что готов защищать даже третью часть («Ее не поняли», – говорит он Адриане, но не развивает свою мысль.)

Конфликт между гангстерами спровоцирован 400 000 долларов, которые Мэссив Джиниус хочет взыскать с Хэша как долг потомкам «дальнего и ушедшего в мир иной полуродственника», который много лет назад записывал пластинку для компании Хэша «F-Note Records».

Кристофер и Поли оба не воспринимают всерьез гангстерскую репутацию Мэссив Джиниуса, хотя тот хвастается своей связью с Хэшем^[62], живет в особняке и имеет коллекцию оружия, которой Тони может только позавидовать. Итальянцы и их партнеры (включая Хэша, богатого еврея из пригорода, который держит лошадиную ферму, слегка напоминающую плантацию) ближе широкой общественности, чем афроамериканцы вроде Мэссив Джиниуса, у которых в Америке свой путь, свои проблемы и свои законы – этот факт Мэссив Джиниус готов принять и учитывать.

В этом эпизоде на первый план выходит ранее вскользь упоминавшийся аспект личности Тони – врожденный расизм по отношению к черному населению. Так же, как и «Теннесси Молтисанти», «Хит есть хит» чуть более поучителен, чем шоу в целом; в нем герои произносят монологи и обмениваются обвинениями, подчеркивающими историю их отношений, и темы, которые эпизод призван раскрыть. Лучше всего это реализовано в сценах у психотерапевта, но прописанные в сценарии прямые диалоги персонажей, где проблема показана с противоположных точек зрения, так же увлекательны. Иногда кажется, что некоторые сцены написал Спайк Ли – и это вовсе не плохо. Вот так даже на раннем этапе «Клан Сопрано» уже обманывает зрительские ожидания.

«Эй, чье социальное пособие тут надо обналичить, чтобы получить бургер?» – восклицает Кристофер в тесной забегаловке. Он только что сводил Адриану на мюзикл «Богема», в котором обсуждаются различные формы дискриминации, включая расизм, гомофобию и классовый снобизм. «Южный централ, – добавляет он немного погодя, а затем говорит в свою защиту – Я что, Марк Фурман?»^[63] Кристофер делает несколько расистких ремарок, пока они с Адрианой забирают свой послебродвейский ужин. Оба раза черная женщина в начале очереди поворачивается и смотрит на него со страхом, но затем переключает внимание на кассу скорее в раздражении, чем в ярости; она явно не впервые в жизни сталкивается с таким поведением. В этой обстановке проходит вся жизнь Мэссив Джиниуса – и не важно, ведет ли он переговоры с другими богачами, или стоит в очереди за бургерами для своих друзей. Во всех сценах с Мэссив Джиниусом мы видим, как он хочет быть принятым в качестве законного бизнесмена (хотя и с некоторым флером «опасности», как в сцене, где он говорит, что «любит держать в руках хорошее оружие», направив лазерный прицел на плечо Кристофера). Его путь к принятию обществом был бы больше похож на путь Тони и Хэша, если бы он не был черным, и мог бы сойти за человека без расы, как это часто удается тем, кто не входит в категорию белых англосаксонских протестантов. В эпизоде эта разница остро ощущается и отражена в диалогах; никто не притворяется, что Мэссив Джиниус на одном уровне с другими игроками.

Однако Мэссив Джиниус не боится отвечать на выпады Хэша или итальянцев. В первой же сцене он вступает в конфликт с Кристофером, вдохновленный презрительной репликой черного полицейского, которую тот шепчет на ухо другому черному гангстеру: «Он храбрится только потому, что как-то связан с бандой Тони Сопрано». Этот гангстер, Орандж Джи (Брайан Хикс), приглашает Кристофера и Адриану навестить особняк своего босса, где им предстоит «обсудить деловой вопрос».

«Деловой вопрос», как оказалось, связан с деньгами лишь косвенно; на самом деле речь идет об уважении и установлении расово-этнического статуса-кво. С помощью мачизма и предпринимательской жилки Мэссив Джиниус пытается заставить Хэша в качестве культурной репарации выписать чек. Хэш превращает переговоры в выяснение отношений – кого больше обидели: «Ты пришел не к тому белому, мой друг. Мои люди были ниггерами для белых еще тогда, когда твои гонялись с раскрашенными лицами за зебрами». (Хэш белый лишь до того момента, пока кто-то не назовет его белым.) Он отвергает обвинения Джиниуса в том, что он обокрал его родственника Литтл Джимми и настаивает: «Тогда все нарушали правила». Орандж Джей на это отвечает: «Воровали и грабили?» Мэссив Джиниус предполагает, что Хэш использовал роялти Литтл Джимми, чтобы купить лошадей. Сильвио отвечает, что Литтл Джимми умер в нищете, потому что «пересел на другую лошадку»: то есть провал Джимми произошел от героиновой зависимости (хотя, вероятно, наркотики ему продавала та же мафия). Диалоги в этих сценах – словно перестрелка словами.

В этой серии много внимания уделяется отношениям Кристофера и Адрианы. Кристофер^[64] – гораздо более сложная личность, чем кажется даже ему самому. Другие гангстеры со своими подружками отмечают удачный исход убийства «Хуана Вальдеса», а Кристофер решает вложить деньги в Адриану, реализовав ее желание стать музыкальным продюсером: «Учитывая, сколько ты слушаешь радио, у тебя хорошо получится». Это так же смешно, как и наивная вера Адрианы в успех ее бывшего парня Ричи и его группы Visiting Day (занудных, но крепких подражателей Matchbox 20). Адриана не хочет быть просто женой гангстера и матерью будущих детей Кристофера, не хочет проводить все свободное время в спортзале, как Кармела. Однако она имеет лишь смутное представление о музыкальном бизнесе. Убежденность Кристофера в том, что Мэссив Джиниус поддерживает ее только потому, что хочет с ней переспать, усиливает сомнения Адрианы в собственных способностях^[65].

Но наиболее удачные сцены эпизода все-таки связаны с Тони. Как и Мэссив Джиниус, Кузамано – его приятели – белые воротнички обожают все части «Крестного отца» и радуются возможности сыграть в гольф с боссом местной мафии. Однако для Тони это оборачивается ударом. Эта сюжетная линия в целом тоже поднимает тему ассимиляции, социальной мобильности и американских расово-этнических устоев. Она связана с поиском признания Мэссивом Джиниусом и ностальгией Хэша по прежним временам.

Сцены с Тони и друзьями Кузамано, а также с Тони и Мелфи показывают разные способы достижения итало-американцами статуса «белых людей». Американское телевидение редко высказывается на эту тему. Мы видим, как внутреннее стремление к превосходству, отражающее несправедливость, которой подвергает ту или иную группу большинство, проявляется в сообществе итало-американцев. Они воспринимают некоторых представителей своего народа как «более белых» и потому более уважаемых. Мы видим, как люди вроде Тони, чьи предки прибыли в Америку с юга Италии (то есть, скорее всего, они были брюнетами с карими глазами), борются с этими стереотипами (например, утверждают, что их обидчики используют усредненную копию итальянской культуры, как Поли в эпизоде «46-й размер»).

Но и это может стать ловушкой. Тони признается Мелфи, что Кармела заставляет его выбираться за пределы своего обычного круга общения и «знакомиться с новыми людьми… Такие парни, как я, выросли убежденными в том, что Meddigan^[66] – скучные люди. Однако на самом деле среднестатистический белый не скучнее, чем сотый спор о том, кто должен был победить в бою – Марчиано или Али».

«Так я правильно понимаю, что вы не считаете себя белым?» – спрашивает Мелфи, лишний раз подчеркивая основную тему почти каждой сцены эпизода.

«Я не имею в виду расу», – уточняет Тони, а затем описывает «уважаемых» итальянцев как скучных людей, хотя только что это отрицал: «Я имею в виду белого человека вроде нашего друга Кузамано. Он итальянец, но при этом Meddigan. Так мой отец называл итальяшек, которые осели в пригороде. Ну те, которые покупают соус в магазине». Тони утверждает, что испытывает смешанные эмоции от общения с такими итало-американцами из-за своих «парней» (то есть тех, которых, как говорит Джуниор, «похоронят в спортивных костюмах»).

Его парни неспроста подозрительно относятся к итало-американцам из пригорода. Злоключения Тони в частном гольф-клубе заставили его почувствовать себя персонажем мультфильма, опасным бандитом, чья компания развлекает этих богачей; своеобразным эквивалентом запрещенных сигар «Монтекристо», которые Тони подарил Кузамано. Тони искренне пытается завести разговор о том, куда лучше инвестировать непредвиденную прибыль, но разговор всегда возвращается к мафии. Каждый раз, когда это происходит, взгляд Тони мрачнеет. Тот факт, что Кузамано (вероятно, единственный итало-американец из всей компании) имеет больше общего с «белыми», чем с Тони, делает это общение еще более унизительным.

Спустя некоторое время Тони решает ради развлечения им подыграть и рассказывает смешную историю про то, как Джон Готти^[67] покупал фургон мороженщика. Розыгрыш, который он устроил Кузу – отдал ему загадочную коробку на хранение, чтобы тот ломал голову над содержимым – помог ему восстановить чувство собственного достоинства и подытожил тему серии: имеет значение не содержание, а видимость, внешняя оболочка. Кузу нужна была лишь загадочная коробка, которую можно показывать своим богатым дружкам. Что в коробке, его не волнует.

Сезон 1 / Эпизод 11. «Никто ничего не знает»

Сценарист – Фрэнк Ренцулли

Режиссер – Генри Дж. Брончштейн

Другая вечность

«Речь идет о нашем друге». – Тони

«Хит есть хит» делает паузу в одной из самых важных сюжетных линий сезона, а «Никто ничего не знает» выводит ее на финишную прямую. Этот эпизод наполнен дурными знамениями, смертью и разрушением, трагичной размытостью границ между семьей и Семьей.

В начале эпизода есть сцена, где Вин Маказиан сообщает Тони, что Биг Пусси стал информатором ФБР. Она любопытна не только из-за того презрения и отвращения, которое Тони испытывает к Маказиану, – это отношение, может, и не стало причиной самоубийства, но внесло свою лепту в ощущение безысходности, подтолкнувшего Маказиана к этому^[68], – но еще и из-за погоды и манеры съемки. Один из самых недооцененных аспектов сериала заключается в том, как хорошо он передает погодные условия Нью-Джерси. Жара на севере штата ослепляет и бьет под дых, стоит только выйти на улицу, и операторская работа отлично это отражает. Новость о том, что один из его самых старых и близких друзей превратился в крысу, – один из самых страшных ударов для Тони Сопрано (по крайней мере, до того, как он услышит, что обсуждали его мама и дядя в «Грин Гроув»). Атмосфера вокруг Тони в этой сцене кажется поистине гибельной: небо заслоняют собой черные тучи, а ветер развевает его рубашку.

Новость вносит смятение в команду Тони и приводит к таким напряженным моментам, как тот, где Поли требует, чтобы Пусси снял рубашку перед незапланированным походом в швиц^[69]. Однако неудивительно, что сложнее всего приходится самому Тони, особенно в потрясающей сцене, где он снова обращается за советом к доктору Мелфи. Пока Мелфи расписывает возможные причины психосоматической боли в спине, камера фокусируется на Тони: он интуитивно чувствует предательство друга, должен знать наверняка, потому что дружба значит много даже внутри Семьи.

Ливия сомневается гораздо меньше, когда подталкивает Джуниора к тому, чтобы тот заказал убийство ее сына. По истории с Бренданом Филоне мы понимаем, что Ливии ничего не стоит организовать смерть человека. И нам уже неоднократно давали понять, что ей не слишком нравится (о любви речь уже не идет) Тони. До этого момента она воспринимала походы Тони к психотерапевту как нечто раздражающее и дающее ей право жаловаться. Но продажа ее дома, равноценная пожизненному заключению в «Грин Гроув», – это уже чересчур, особенно после того, как Кармела называет ее манипулятором, который имеет больше власти, чем признает. И утверждение Кармелы подтверждается сценой, в которой Ливия подталкивает Джуниора к убийству Тони, изображая, будто подобные разговоры делают ей больно.

В этой сцене много ситуаций, в которых правдой может оказаться все что угодно. Сценарий и актерские работы оставляют зрителя в состоянии неопределенности. Боль в спине Пусси в прологе может быть как настоящей, так и ненастоящей. Агония, которую он изображает, достаточно правдоподобна, чтобы мы поверили, что Тони и Поли на нее купились, но лицо Вина, показанное крупным планом в борделе, пока парни помогают Пусси спустится по лестнице, снова заставляет зрителя сомневаться. ФБР устраивает налет на клуб, в котором Джимми и Пусси играют в карты, и находит там оружие и боеприпасы, и все это под «The Highs Are Too High» в исполнении Pretty & Twisted. Камера показывает нам то стоящего со сложенными руками Пусси, то агента ФБР, развлекающегося с бильярдным шаром. В этот момент задумываешься: спокоен ли Пусси, потому что ранее уже бывал в подобных ситуациях, или просто он знает что-то, чего не знают другие. Затем Пусси убегает, что моментально устраняет любые подозрения. Но его ловит стоящий за углом улыбающийся агент с наручниками наготове, и подозрения возвращаются.

«С чего это Пусси побежал? – говорит Кристофер, – ему тяжело даже поднять свой член, чтобы поссать». Сразу после этого Вин говорит Тони: «На нем прослушивающее устройство». Последующий разговор Тони и Пусси снова ставит вопрос о том, настоящие ли у него проблемы со спиной, и Пусси беспокоится, сможет ли он платить за колледж сына. Лишь когда Сильвио не обнаруживает, что Вин должен Пусси десятки тысяч долларов, мы начинаем сомневаться в том, что он – крыса. Самоубийство Вина после ареста в борделе отменяет его долг, но и не дает Тони подтвердить теорию Сильвио^[70]. Все, что у него остается – слово его друга Пусси и свежие подозрения насчет Джимми, который приходит к нему домой и задает слишком много вопросов.

«Ты счастливый человек, Джимми, – говорит ему в подвале Тони вкрадчивым голосом, призванным замаскировать все скрытые намерения, – только такой счастливчик, как ты, попадется на хранении оружия, будучи на свободе под залогом, и к ужину вернется домой».

Последняя сцена эпизода, не считая кадра, где Тони смотрит во тьму, грозно надвигающуюся с неба, происходит в месте, которое нам еще ни разу не показывали. Это дом Майки Палмиси. Майки открывает своей жене, Джо-Джо (Мишель Сантопьетро), участь, уготованную бедному Тони, и свое собственное место в Семье. Майки – бандит, которые гораздо менее умен, чем кажется ему самому, но наблюдать, как он моментально все рассказывает Джо-Джо, очень увлекательно. Такой уровень доверия или неосторожности несравним с тем, что мы видели в доме Сопрано. Мы уже поняли, что Кармела кое-что знает о делах своего мужа (по крайней мере, знает, где хранятся оружие и деньги) и что она достаточно хорошо понимает контекст, чтобы избегать неудобных вопросов. Но Тони никогда не посвящал ее в дела семьи так подробно, как это делает Майки с Джо-Джо.

Секреты – суровая необходимость подобной профессии, но, как отмечает доктор Мелфи, секреты могут оказаться тяжелым бременем, как физическим, так и эмоциональным. Если бы все члены семьи (и Семьи) Тони вели бы себя друг с другом более открыто, возможно, кровавых последствий было бы больше, но не существовало бы этой страшной неопределенности – для Тони и зрителей – насчет того, что произойдет дальше.

Сезон 1 / Эпизод 12. «Изабелла»

Сценаристы – Робин Грин и Митчел Берджесс

Режиссер – Аллен Коултер

Маленькие слезки

«Если честно, я чувствую себя очень неплохо». – Тони

В конце «Изабеллы» начинают играть первые аккорды песни «I Feel Free» группы Cream, и это идеальное завершение одного из лучших эпизодов шоу. Песня иллюстрирует не только улучшившееся настроение и уверенность Тони после того, как неудачное покушение вывело его из ступора, вызванного препаратами, но также и наше удовольствие от того, что сериал вышел на такой высокий уровень.

Несмотря на бо́льшее количество шестеренок внутри механизма серии (Джуниор и Майки планируют покушение на Тони, а на их пути возникают различные препятствия), «Изабелла» – довольно простой эпизод. Из-за исчезновения Биг Пусси и нового препарата от доктора Мелфи Тони превращается в зомби, шатающегося по дому в халате, с трудом говорящего и ничего не ощущающего^[71]. В депрессии и панических атаках не было ничего хорошего, но все-таки Тони мог функционировать и даже время от времени испытывать радость. «Tiny Tears» в исполнении Tindersticks стали отличным заунывным саундтреком к его новому состоянию. Звукорежиссер будто погружает нас в сознание Тони, показывая, как он отвлекается на тикающие часы или капающую воду, когда Кристофер пытается обсудить с ним ситуацию Джимми Алтьери. Повернутая на девяносто градусов камера в разговоре Тони с домработницей – мастерский ход, которые показывает, как депрессия может изменить взгляд человека на мир и как этот неестественный взгляд может казаться нормальным.

Тони не мог выбраться из ступора до тех пор, пока два наемных убийцы не напали на него около ларька с газетами. Тони притормаживает еще на несколько секунд, когда их замечает, поэтому последующие события выглядят очень динамично. Снова играет песня группы Tindersticks, которая всегда знаменует напряженное действие на экране. Текст песни (наконец начинают течь маленькие слезки) отражает дилемму Тони: дать волю своим чувствам ради своего ментального здоровья или сдержаться, потому что так поступили бы Гэри Купер и большинство гангстеров. Звучит припев, Тони вылезает из кровати и идет к ларьку, чтобы взять апельсинового сока и газету о скачках; кадр, связывающий эти два действия – живописный крупный план с низкого ракурса – напоминает фильмы Терренса Малика или «Твин Пикс». Ветер шевелит ветви старых деревьев, растущих на таких же задних дворах, как у самого Тони. После второго неудачного выстрела разбивается стекло с водительской стороны машины, музыка резко прекращается, и саундтреком становятся выстрелы, ругательства, рычание и скрип колес. Во время убийства Фебби стало ясно, что с Тони непросто потягаться физически, но его сопротивление в этой сцене представляется еще более впечатляющим по той причине, что он попал в засаду и до этого пребывал в глубоком ступоре. Срабатывает животный инстинкт: Тони скалится и рычит, использует в качестве оружия машину, пользуясь тем, что нападающие на него бандиты – не самые выдающиеся стрелки. Спустя секунду он разбивает внедорожник, но по его смешку при виде второго наемника мы понимаем, что к нему вернулась жестокость хищника, а у дяди Джуниора – который и без того кажется старым, маленьким и беззащитным, пока прячется на заднем сиденье машины Майки, – большие неприятности. «Если честно, я чувствую себя очень неплохо, – говорит позднее Тони доктору Мелфи, – каждая клеточка моего тела боролась за выживание».

И хотя Джуниор заказал убийство, весь механизм в движение привела Ливия. Однако кажется, что она не понимает, что натворила, – или, как минимум, притворяется, что не осознает последствий. «Ливия, ты понимаешь, что происходит?» – спрашивает у нее Джуниор, когда по телевизору показывают репортаж о неудавшемся покушении. Смысл вопроса: «Ты понимаешь, что Тони догадается, кто его заказал?» «В моего сына стреляли, и он выжил», – отвечает Ливия, буквально пересказывая произошедшее: она не собирается брать на себя никакую ответственность. «Что нам, блин, теперь делать, Ливия?» – продолжает Джуниор, имея в виду: «Как поступить, если Тони начнет нам мстить?» – «Мы пойдем к нему, – отвечает она, а затем начинает рыдать: – Он мой единственный сын». Действительно ли у Ливии проявляются признаки деменции, или это сплошное притворство? «Кто это девочка?» – спрашивает она у Кармелы, когда Тони выписывают из больницы, имея в виду свою внучку Медоу.

Фанаты «Клана Сопрано», склонные романтизировать первый сезон как наиболее близкий к чистой гангстерской саге, хорошо помнят сцены вроде драки Тони с наемными убийцами. Однако в эпизоде присутствует и медикаментозный дурман Тони, и его все еще не зажившие детские травмы, и его встречи с Изабеллой^[72], которая оказывается лишь галлюцинацией от препаратов. Этот эпизод помещает зрителя в голову Тони, чтобы показать, как тяжело он переживает события своей жизни, предательство Пусси и отношения с матерью^[73]. Впервые «объективные» доказательства расходятся с тем, что утверждают герои. Впервые сериал обманывает нас, убеждая, что мы видим то, чего на самом деле нет. Все видения Тони так убедительно вплетены в повествование и связаны с запрятанным глубоко в подсознании Тони пониманием, что его собственная семья планирует его убийство. Поэтому они и кажутся такими реальными. И, с эмоциональной точки зрения, для Тони они действительно реальны, его подсознание кричит ему: «Твоя мать неспособна на настоящую любовь, она хочет убить тебя». «Не смейте даже говорить об этом», – предупреждает Тони доктора Мелфи до того, как она успевает сказать хотя бы слово на эту тему, имея в виду, очевидно, злые намерения Ливии.

Тони говорит ей, что чувствует себя неплохо, а когда узнает, кто в него стрелял, то почувствует себя еще лучше.

Однако в глубине души он уже это знает. Возможно, он знал это всегда.