Алан Чароит
Эльфийский подменыш
Пожалуй, впервые за всё время знакомства Мартин огрызнулся, и тут Элмерику стало совсем неловко. Такого сдержанного человека разозлил.
– Прости. Тебя что-то гнетёт, да?
– Вроде того. Но это не имеет отношения ни к тебе, ни к Брендалин.
Мартин встал, собираясь уйти, но Элмерик ухватил его за рукав.
– Что у тебя случилось? Если не хочешь, не отвечай, конечно. Просто, знаешь… мне не всё равно. И ты можешь выговориться. Обещаю, я никому не скажу.
Мартин на мгновение задумался, а потом, махнув рукой, вернулся.
– Ладно, давай проясним. Несколько лет назад я нарвался на одно весьма неприятное эльфийское проклятие. Ни одна девушка не сможет ответить мне взаимностью. Ревность бессмысленна. Эльфы коварны. Конец истории.
– И поэтому ты подался к Соколам? Чтобы снять проклятие?
– Разные были причины, – уклончиво ответил Мартин. – Просто на девушек я теперь стараюсь не заглядываться, чтобы не влюбиться ненароком. Это не так уж сложно: сегодня потанцевал с одной, завтра с другой, третьей предложил прогуляться под луной… Можно сказать, я живу в своё удовольствие.
Теперь Элмерик окончательно успокоился. На смену жгучей ревности пришло сочувствие. А ещё – любопытство. «Конец истории», – ага, как же! Он был уверен, что это даже не начало. Им бы сейчас кувшинчик эля сюда, и разговор бы пошёл куда живее.
– А как же любовь?
– А что любовь? Я и в прежние времена не мечтал о семье. Такая жизнь не для меня. Любое проклятие можно обернуть в свою пользу. Оно вовсе не мешает мне проводить чудесные вечера и ночи, о которых приятно вспомнить. Что же до взаимности… можно подумать, что без проклятий каждый её добивается. Мир вообще несправедлив, ты не замечал?
Элмерик со вздохом кивнул.
Ему захотелось написать об этом балладу – грустную, но с надеждой на счастливый конец. Впрочем, сначала нужно было закончить песню, посвящённую красоте леди Брендалин.
История Мартина была поинтереснее многих легенд, которыми их пичкал мастер Патрик. Раз проклятие было эльфийским, значит, Мартин своими глазами видел эльфа? Или, может, эльфийку? Ух ты! И хоть эта встреча дорого ему обошлась, Элмерик всё равно немного завидовал. С самого раннего детства он мечтал хоть одним глазком увидеть кого-нибудь из волшебного народца, но тщетно. Иногда барду даже слышался тихий смех: наверняка это младшие фейри прятались за деревьями и подтрунивали над рыжим босоногим мальчишкой, не способным их обнаружить.
Его размышления прервал встревоженный голос Орсона:
– П-простите… В-вы не в-видели К-келикейт?.. – От волнения он заикался даже больше обычного.
– А? – встрепенулс Элмерик. – Разве её не было в библиотеке? Я не помню. Она всегда так тихо сидит.
– Н-не было. Вы в к-комнату девушек заходили? Н-не видели её?
– Там только Брендалин. – Мартин, помрачнев, поднялся.
Он хотел добавить что-то ещё, но резкий звук колокола оборвал его на полуслове.
– Для обеда рановато, – бард тоже вскочил, подтянув штаны. – Не вышло бы беды…
Мартин рванул вверх по лестнице, и Элмерик с Орсоном бросились за ним следом.
* * *
В зале встревоженных Соколят встретил мастер Патрик. Он выглядел невозмутимым, но выдавал своё волнение постукиванием трости о пол.
– Занятия отменяются. Девица Келликейт пропала!
– Ох, как так-та? – ахнула Розмари. – За завтраком ещё была туточки.
Услышав слова наставника, Орсон побледнел как полотно.
– Это я в-виноват. Не уследил.
– Тебя приставили за ней следить? – удивился Мартин.
– Н-нет.
– Тогда причём тут ты?
– П-притом, что, кроме меня, с ней на м-мельнице никто не общается. Я единственный, к-кому не всё равно.
– Неправда, я общаюсь. Она не маленький ребёнок, чтобы её опекать. И не твой вассал, чтобы быть за неё в ответе.
– Мы м-могли бы раньше заметить, что её нет…
Вот тут Орсон был, пожалуй, прав. С другой стороны – Келликейт сама не горела желанием дружить с прочими Соколятами – стоило ли удивляться, что те не сразу обратили внимание, что она исчезла? А может, на то и был расчёт? Она ведь преступница, могла и сбежать.
– Теперь и я вспомнила: её в библиотеке-та не было поутру, – Розмари закусила губу.
– После завтрака я отправил её собирать травы, но к назначенному часу она не вернулась, – сухо пояснил мастер Патрик. – Согласно нашему договору, девица Келликейт не может покидать мельницу без разрешения, или смертный приговор снова вступит в силу. Отыщите её и доставьте на мельницу до заката. Жизнь этой девушки важна для Его Величества…
– Даже так?! – Элмерик присвистнул.
Вот тебе и драная кошка. Интересно, что связывает её с королём? И за что её вообще осудили?
– Мастер Патрик, а вы отправитесь с нами на поиски? – робко спросила Брендалин.
– Увы, нет, – наставник указал глазами на трость. – И вы представить себе не можете, как это меня удручает.
В его голосе было столько печали, что Элмерику стало не по себе. Судя по всему, увечье мастер Патрик получил не так давно.
– Ничё, ерунда, сами справимся, – Джеримэйн выпятил грудь.
У мельника от этой бравады аж глаз дёрнулся.
– Только не смейте заходить в Чёрный лес. Ищите в поле, в деревне. И с закатом возвращайтесь домой.
– А какой тогда смысл в поисках? Пока мы по огородам бегаем, её болотные бесы три раза успеют сожрать.
– Ты слышал, что я сказал.
– Ладно-ладно.
Как-то он быстро сдался… Элмерик не понимал, почему опасности манят Джеримэйна, словно мотылька огонь. Наставник же ясно сказал: они пока не готовы. Хорошо, что они не стали тратить время на споры. А то до заката оставалось не так уж много времени – около шести часов. Нужно было спешить.
* * *
За четверть часа, пока Соколята шли от мельницы, они едва не перессорились, обсуждая, откуда следует начинать поиски. Орсон бежал впереди, то и дело поторапливая остальных. Ноги у него были длинные, и Элмерик аж запыхался, догоняя. Это постоянное «давайте быстрее» раздражало до зубовного скрежета. Но Элмерик понимал волнение приятеля. Если бы пропала не Келликейт, а, скажем, Брендалин, он вёл бы себя ничуть не лучше.
У Джеримэйна же с пониманием оказалось похуже. На развилке вдруг резко остановился.
– Разделимся тут.
– Хорошая идея, – поддержал Мартин. – Исследуем деревню, поля и холм тремя группами.
– И давайте не будем так галдеть, – Джеримэйн резко обернулся к Розмари, утешающей беднягу Орсона. – Я к вам обращаюсь. Прикусите язык! Если преступница решила залечь на дно, она вас за милю услышит.
– Не ори на меня! – фыркнула Розмари. – Коли так, мы с Брендалин берём на себя деревню. Пойдёшь со мной, Брендалин?
Та кивнула, и девушки ушли первыми, взявшись под руки.
Элмерик, конечно, предпочёл бы сам пойти со своей прекрасной леди, но в глубине души был рад, что Роз и Брендалин выбрали деревню. Там было безопаснее всего.
А Орсон тем временем препирался Джеримэйном:
– К-келикейт не преступница!
– Ага, и цепи на ней игрушечные.
– В смысле, не д-думаю, что она сама сбежала. Зачем ей б-бежать из б-безопасного места? Что-то случилось. М-может быть, её п-похитили фейри. Вы же видели б-болотные огни по ночам.
– Хм… Но тогда её надо искать в Чёрном лесу, как я с самого начала и собирался. В долине мы только время потеряем.
– Мастер Патрик предупреждал… – начал Мартин, но Джеримэйн отмахнулся.
– Мастер Патрик то, мастер Патрик сё… плевал я на вашего мастера Патрика. Как хотите, а я – в лес. Кто со мной? Никто? Ну и отлично!
Он свернул на поле, но далеко отойти не успел.
– Погоди, с тобой, – крикнул Мартин ему в спину.
– Тогда догоняй.
– Но т-ты обещал, что мы п-пойдём вместе, – Теперь уже Орсон поймал Мартина за рукав.
Джеримэйн, обернувшись, закатил глаза.
– Ясно. С вами каши не сваришь. Уже и добрые полчаса потеряли. Делайте, что хотите, а я пошёл.
Он бодро зашагал к лесу, по пути срывая попадавшиеся под руку колоски. Мартин, не раздумывая, бросился следом. За ним – и Орсон. А Элмерик остался.
Бежать за этим нахалом? Вот ещё! Да пусть несётся хоть в объятия болотных бесов! Вот утащат его в чащу – будет знать! Бард был бы не против, если лесные фейри проучили бы Джеримэйна как следует. Не до смерти, конечно, а так, чтобы нос не задирал.
Пока он придумывал хорошее возмездие, после которого Джеримэйн сразу признавал, что был не прав, и молил о прощении, Мартин с Орсоном тоже успели скрыться среди деревьев.
– Бесы вас раздери! – Элмерик вдруг понял, что остался на развилке совсем один.
И что теперь делать? Идти за Брендалин и Розмари в деревню? Сунуться в лес и попробовать догнать приятелей? После дождя на земле наверняка остались следы. А ещё можно исследовать поля самому. Наверное, они безопаснее, чем лес. Хотя… до опушки вон рукой подать. Что, если он встретит фейри, а у него с собой даже холодного железа нет?
Элмерик глубоко вдохнул, потом выдохнул. Так, без паники. Во-первых, таскать в лес меч – только злить болотных бесов. Они сочтут тебя опасным и непременно нападут. Не зря же говорят: если не хочешь войны – не разгуливай с видом, будто собрался на битву. Во-вторых, главное оружие барда – не меч, не нож, а флейта. А его верная флейта там, где ей положено быть – на поясе. В случае опасности выхватить её можно в один миг. И он кое-что понимал в защитных чарах. В-третьих, на его щеке всё ещё был оберег мастера Патрика. А вернуться на мельницу с пустыми руками он всегда успеет. Хуже будет, если друзья сочтут его трусом!
Эти мысли придали Элмерику уверенности, и он зашагал по полю. Примятые колосья и васильки выпрямлялись на глазах. Ещё немного – и станет незаметно, что здесь когда-то проходили люди…
Лес оказался совсем не страшным и жил своей жизнью. Элмерик прислушивался, но не слышал ничего необычного: только пение птиц, жужжание насекомых, шелест листьев в вышине и мерный скрип покачивающихся деревьев. Он вздрогнул, когда над головой раздался стук, но это оказался всего лишь дятел-красношапочник. В траве кто-то шуршал: полёвки или ещё какие-то мелкие зверьки. А, может, это были маленькие фейри размером с мышь? Теперь Элмерику стало казаться, будто за ним кто-то следит. На всякий случай он определил стороны света по солнцу, чтобы не заплутать – уж этому-то его странствия научили.
Элмерик родился в городе, они с родителями жили на самой окраине Тригорицы – столицы Холмогорья. У них был особняк со старинным ухоженным садом, в котором по слухам тоже водились фейри. А до ближайшего леса были мили пути. Даже став бродягой, он предпочитал не сворачивать с крупных трактов и останавливаться на ночлег не под кустом, а в сухой и тёплой таверне, где всегда найдётся местечко для хорошего музыканта. Зачем соваться в чащу? Не волкам же с медведями песни петь?
Когда опушка, а вместе с ней и поле скрылись за деревьями, Элмерик подумал, что поступил опрометчиво. Под сенью деревьев оказалось темнее, чем он ожидал. Ох, не зря лес прозвали Чёрным. Вокруг росли мрачные разлапистые ели, заслонявшие ветвями небо. Их стволы обвивал буйный плющ. Солнце спряталось за облаками, в воздухе запахло сырой землёй и затхлостью – будто из погреба – и ещё какими-то горькими травами, названий которых Элмерик не знал. Какая то мошка больно укусила его в ногу, колено сразу распухло и зачесалось.
Нет, хватит с него лесных приключений. Пора поворачивать к дому. И пусть его сочтут трусом, но хуже будет, если он тоже заблудится. Тогда искать придётся не только Келликейт.
Сперва Элмерику казалось, что он идёт верной дорогой и просвет между деревьями вот-вот появится. Но время шло, а лес светлее не становился. Как только он начинал узнавать места, тропу перегораживали заросли тёрна или ежевики. Ползучие кусты норовили вцепиться в одежду колючками. Элмерик вспотел, разодрал в кровь ладони и, вдобавок промочил ноги. Уже не раз он успел осыпать проклятиями кусачих мошек, острые шипы, скользкую глинистую дорогу и весь этот лес – таинственный и недружелюбный.
Хотелось пить, но ни одна из встреченных лужиц не вызывала доверия, а чистый родник на глаза не попадался. Когда живот подвело от голода, Элмерик сорвал несколько зрелых на вид ежевичин и отправил их в рот. Ну и кислятина! В лесу были и другие ягоды, но трогать их было боязно. А вдруг ядовитые? Впору было пожалеть, что он плохо учил все эти растения из свитков мастера Патрика.
В конце концов пришлось признать: он заблудился.
– Эй! – Элмерик завертел головой, озираясь. – Есть тут кто-нибудь? Мартин? Орсон? Помогите!
Он звал, пока не охрип, но никто не откликнулся. Птицы притихли. Может, их напугали крики? А может, недовольный шумом лес, приглушил все звуки и его зов не был слышен за пределами этой поляны? Элмерику казалось, что его уши набили ватой. Теперь он был уверен, что за ним следят. Присматриваются. Хихикают даже. Он был незваным гостем в этой тёмной чаще, полной опасностей.
Сейчас Элмерик был бы не прочь увидеть болотный огонёк. Конечно, те заманивают усталых путников в трясину, но можно было посмотреть, куда его поведут, и пойти в другую сторону. Ноги гудели, голова кружилась, а глаза слипались, как после бессонной ночи. А ведь он хорошо выспался накануне.
Оставалось положиться на бардовское везение и идти наугад. Так он и сделал.
Вскоре под ногами стало неприятно похлюпывать, подошвы сапог проваливались в вязкую почву, а каждый оставленный след мгновенно заполнялся тёмно-бурой водой. Деревья вокруг стали ниже и росли всё реже, земля покрылась бугристыми кочками, а болотные травы намекали, что в эту часть леса лучше не заходить. Элмерик выломал себе палку покрепче и теперь тыкал ею в каждую кочку прежде, чем наступить. Он попытался вернуться по собственным следам, но вместо этого забрался ещё дальше в торфяники – сам не понял, как так вышло.
Наверное, его заморочили болотные бесы, которых Орсон так любил поминать к месту и не к месту. Считалось, что им лишь дай волю – заведут в гиблое место, и поминай как звали.
Элмерик не знал, сколько времени прошло. Наверное, закат был уже не за горами. А наступление темноты не сулило ничего хорошего: с восходом луны, по слухам, сила злых фейри только возрастала.
Он достал флейту и сыграл простые чары поиска пути. Ничего не вышло. Может, он что-то напутал в мелодии? Обессилев, Элмерик опустился на поросший седым мхом валун, чтобы перевести дух.
«Когда что-то не получается, остановись и пережди, пока невезение пройдёт мимо», – так говорила прабабка Марджери, которая никогда не болтала попусту. Она ведь была дочерью Вилберри скрипача. Да, того самого! Чаропевца, известного не только в родном Холмогорье, но и в Объединённых Королевствах, на Ветряной гряде и Соляных островах, и даже при обоих эльфийских дворах. Элмерик очень гордился этим родством, но сейчас ему казалось, что знаменитый предок был бы разочарован его поведением.
Пока он пережидал свою «полосу невезения», в лесу заметно похолодало. Небо не предвещало дождя, но августовские ночи уже успели стать по-осеннему зябкими. Эх, зря он ещё утром отшнуровал рукава у старой замшевой куртки. Элмерик приподнял воротник и застегнулся на все пуговицы. Вздохнув, он встал, стряхнул прицепившийся репейник и собрался было идти дальше, но вдруг услышал странный звук, напоминавший плач. Бард настороженно замер, прислушиваясь.
Нет, ему не чудилось. Где-то неподалёку среди болот плакала женщина. Элмерик подобрал свою палку и поспешил на голос.
– Пусть я не рыцарь и не герой, – рассуждал он вслух, лихо перепрыгивая через поваленные деревья, – но оставлять деву в беде нельзя. А что, если бы Брендалин заблудилась? Нет, лучше не Брендалин. Может, это Келликейт упала и повредила ногу? Если найти подходящие ветки, можно сделать волокушу. А ночевать в лесу вместе не так страшно…
Звук собственного голоса успокаивал, даже придавал сил. Элмерик старался не думать, что женский голос в Чёрном лесу мог принадлежать вовсе не человеку, но всё же держал наготове как флейту, так и палку. И надеялся на лучшее.
Плач становился всё громче: Элмерик явно шёл в нужном направлении. Вот только небо потемнело, как перед грозой, в воздухе запахло тиной, грибами и вонючим болотным газом. На болотах зажглись огоньки. Они были повсюду: на пнях, торчавших, словно гнилые зубы посреди мха, на тёмных стволах поваленных деревьев среди поганок. И вряд ли указывали на клады…
– Эй! Есть тут кто живой?!
Гулкое эхо пронеслось между деревьями и, отразившись, вернулось назад – болото добавило в него издевательские нотки. Неподалёку что-то булькнуло. Кто-то тихо захихикал. В тот же миг плач прекратился, и испуганный дрожащий голос ответил:
– Я здеся, над водой. Рик, это ты, что ль?
– Розмари?
Этот чудной говор сложно было не узнать. И болотный морок вряд ли назвал бы его по имени.
Бард продрался сквозь бурелом, оставив на ветвях пару лоскутов рубахи и клок рыжих волос. Перед ним простиралось заболоченное лесное озеро – самое подходящее место для плотоядных фейри. Сквозь зелёный ковёр ряски проглядывала чёрная гладь воды, над поверхностью вздымались кривые коряги, повсюду плавали куски подгнившей коры, сплошь усеянные огоньками. Деревья сплели над озером настоящую паутину из ветвей. Это было бы даже красиво, если бы не смотрелось так зловеще.
А ещё они создали кокон, висящий над озером на стебле толщиной примерно в человеческую руку. Он покачивался, спускаясь всё ниже и ниже к воде. А Розмари находилась внутри.
Девушка без устали обрывала листья и шипастые ветки, но выбраться не могла. Знак сокола на её лице светился алым, отчего весь кокон окутывало слабое сияние. Похоже, оберег мастера Патрика не мог защитить от всего на свете.
Элмерик заметил, что кочки и коряги тянутся дорожкой почти до середины озера. Если осторожно перепрыгивать с одной на другую, до кокона можно было добраться, почти не замочив ног. А колдовская мелодия от сорняков на поле – да, в его репертуаре была и такая – поможет остановить рост стеблей.
Он уже приготовился ступить на первую кочку, когда пленница, разгадав его намерения, крикнула:
– А ну-ка стой! Мне всё равно уже не помочь, а так мы оба пропадём.
– Не говори глупостей, – Элмерик подтянул голенища сапог. – Если ты считаешь, что я могу тебя бросить, то знай: я крайне возмущён.
– Здесь полно болотных бесов, – всхлипнула Розмари. – А ещё я потеряла платок-та.
– И чем бы он помог от болотных бесов?
– Ничем. Но я такая растрёпа, божечки… На тыкву похожа, наверное.
Элмерик, не удержавшись, прыснул. Оранжевое платье среди буйной зелени… действительно, что-то есть.
– Мне плевать, как ты выглядишь. Почему ты об этом думаешь в такой момент? Ох уж эти женщины…
Он ткнул палкой в ближайшую кочку. Вроде, надёжная.
– Стой! Это западня! – Розмари вцепилась в стебли, словно в прутья решётки. – Уж больно любезно тебе тропку проложили. Эти твари умеют выжидать. Будешь думать-та, что почти справился, – вот тут-та они как выскочат! И как утащат тебя на глубину! И сожрут.
– Подавятся.
Элмерик храбрился. Но тут из болота вытянулась костлявая рука бледно-зелёного цвета. Длинные паучьи пальцы попытались вцепиться в кокон, но сокол на щеке Розмари вспыхнул ярче прежнего. Тварь взвыла дурным голосом и спряталась обратно в воду.
– Болотные бесы! – выдохнул Элмерик.
В кои то веки привычное ругательство в точности описывало происходящее.
– Получи, падлюка, – Розмари швырнула вслед твари оторванный стебель. – Шоб тебе птичка мастера Патрика поперёк глотки встала-та! И матушкин оберег рябиновый!
Под водой что то закрутилось, заметалось, будто пиявка перед дождём. Вот только пиявка эта была здоровенная, как сосновый ствол. Однако вскоре всё стихло.
– Думаю, они теряют терпение, – спокойным голосом сказала Розмари; её волнение выдавали только вздымающаяся от частого дыхания грудь и лихорадочный румянец на щеках. – Они не могут сюда взобраться, но и я-та не могу выбраться. Значится, бесы будут ждать, пока я не выбьюсь то из сил. Как думаешь: падаль-та они жрут?
– Н-не знаю… – от страха Элмерик заикаться не хуже Орсона.
Живот аж скрутило, к горлу подступила тошнота, но он старался не подавать виду. И тут в его голову закралась ужасная мысль.
– Брендалин же была с тобой! Где она?!
Буйное воображение Элмерика уже нарисовало картину страшной гибели девушки, но Розмари поспешила его успокоить:
– С ней всё в порядке. По крайней мере, было несколько часов назад, когда мы разошлись-та в разные стороны.
– Почему вы разделились?
– Поругалися, – нехотя, призналась Розмари. – Наговорили друг другу гадостей всяких.
– Ох… Из-за чего?
– Я по деревне-та хожу, всех расспрашиваю, а она стоит молчком, улыбается, колокольчики рвёт. Ну я и разозлилась-та. Грю, что это наша барышня работой брезгует. Я, грю, за тебя всё делать не буду. Давай тоже участвуй. А она нос зажимает. Мол, навозом ей пахнет. Неженка!
Элмерик подумал, что Брендалин, должно быть, растерялась в деревне, как он сам в лесу. Если она всю жизнь прожила в столице, ей должно быть оказались в новинку деревенские запахи. Тут с непривычки кого хочешь замутит.
– А как ты в лесу оказалась?
– Да сдуру. Брендалин всё время ныла: туда не ходи, сюда не ходи, пойдём домой-та. А как возвращаться с пустыми-та руками? Мы ж так ничего и не узнали. Ну я и сделала ей назло-та. Ещё трусишкой обозвала. А теперича выходит, что она была права, – Розмари горько вздохнула.
– Понимаю, – у Элмерика вырвался точно такой же вздох. – Я вот тоже… назло.
Он жалел, что в миг, когда он решил войти в лес, с ним рядом не оказалось Брендалин. Её бы он послушался. Наверное.
– Ты лучше беги на мельницу, Рик. Расскажи обо всём мастеру Патрику. Может, он успеет-та… – Розмари всхлипнула.
Элмерик воткнул палку в землю, обеими руками пригладил полные репьёв кудри и помассировал виски – так ему лучше думалось. Обернувшись, он обомлел. Палка в мгновение ока покрылась листьями, как будто всегда здесь и росла. Лес забрал то, что считал своим. И вдобавок собирался забрать их обоих.
– Я заблудился и не знаю, куда идти, – обречённо признался Элмерик. – К тому же до заката осталось всего ничего. Мне всё равно не успеть.
От этих слов на душе заметно полегчало. Он словно тащил с собой тяжёлый камень, а теперь вдруг выбросил.
Розмари в ответ вздохнула:
– Значится, нам остаётся лишь уповать на чудо и молиться. Авось пронесёт.
Но вряд ли она сама в это верила.
