Алан Брант
Назад дороги нет. Часть 1
Глава 6
Осень 1960
В приюте было две лестничных клетки, и они были на разных концах коридора – одна была женской и вела на второй этаж, где жили девочки. Можно было подняться и выше, на третий и четвёртый, но это не имело смысла, всё равно с женской стороны двери на этажи мальчишек были заперты. На мужской же лестничной клетке была закрыта дверь второго этажа, но открыты третий и четвёртый. Ходить друг к другу на этажи девочкам и мальчикам строго запрещалось – боялись нежелательных беременностей, а такое уже имело место быть. Но часто этот запрет нарушался с помощью обычной верёвки, которая привязывалась к перилам балкона. Верёвок было две – одна хранилась у мальчишек на четвёртом этаже, другая на третьем. Они достались им от их предшественников, которые каким-то чудом стащили верёвки у мистера Лейка. Их берегли и держали в шкафу под грудой старой рухляди, чтобы Сэм на них не наткнулся. Мистер Лейк был распорядителем псарни – он ухаживал за гончими, ходил с ними на охоту, и поставлял на кухню зайчатину, диких уток, дупелей, рябчиков, правда, детям ничего из этого не перепадало – только персоналу. Именно он спускал на детей собак и преследовал их при попытке побега. Также Лейк обслуживал котельную, конечно, ни один – в личные кочегары он брал мальчишек покрепче, которые таскали в топку уголь, чистили эту самую топку и поддувало, в общем, выполняли всю грязную работу и выходили оттуда до невозможности чумазыми и по часу отмывались от сажи. Лейк имел привычку напиваться со своим другом Стеном – сторожем, который денно и нощно нёс вахту, вёл журнал выдачи ключей, и следил, чтобы мальчишки не ходили к девочкам и наоборот. С последним он справлялся из рук вон плохо, и часто на рабочем месте спал, так что ночное общение детей было обычным делом. В восемь часов вечера он закрывал приют на ключ, чтобы никто из воспитанников не шлялся ночью по территории – таков был комендантский час, но так представители мужской половины приюта имели вышеупомянутые верёвки – это мало кого волновало.
Маленькая тонкая фигурка сестры, ведомая властной рукой, удалялась, становилась всё меньше и меньше, превращаясь в чёрное размытое пятно. Её уводили от него, и Тео замер, опустив руки, не в силах что-либо сделать и просто смотрел, как исчезает в неизвестность его младшая сестра.
«Она будет рядом, просто на другом этаже. Совсем скоро ты сможешь её увидеть», – мысленно попытался убедить себя Тео, но всё равно никак не мог избавиться от опустошающего чувства потери, от липкого первобытного страха, что она покинет его так же, как отец, и оставит совершенно одиноким.
Сам того не желая, он снова вспомнил последние минуты, проведённые с отцом: его бледное, перекошенное от боли лицо, затуманенные серые глаза, смотрящие на своих детей с любовью, кровь, просачивающаяся сквозь его пальцы, зажимающие рану на животе. В ушах звенел собственный отчаянный крик. Тео почувствовал, как внутри неприятно скрутило, а к горлу подступил ком. Мальчик не мог принять того, что всего лишь за одну ночь их с Габби жизнь сделала крутой поворот, и теперь только они остались друг у друга. Он ведь даже не подозревал о подобном. Собирался пойти с приятелем Уэсли на пустырь, там они курили втайне от родителей и обсуждали девчонок. Думал, что с утра немного подразнит Габби, а она смешно наморщит свой маленький носик и обзовёт его дураком. Отец спросит, как дела у него в школе, а он, как всегда, что-нибудь ему соврёт, состроив невинный вид. Всё было бы по-старому.
Он как-то слышал, как друг его отца, мистер Уотсон, высокий, красивый мужчина солидного вида, носивший очки в чёрной оправе, который был довольно неплохим адвокатом, делился с отцом историей одного своего подзащитного. Тот, кажется, застрелил молодого парня, изнасиловавшего его дочь. Мистер Уотсон сказал тогда одну фразу, и Тео надолго её запомнил: «Чтобы сойти с ума, хватит всего лишь одного плохого дня». Тео считал, что она сейчас подходит ему как нельзя кстати. Он, кажется, действительно сошёл с ума.
– Чего замер?! – пробасил вдруг недовольный воспитатель, который не заметил состояния Тео и, думая, что мальчик идёт за ним, успел дойти до конца коридора.
Тео вздрогнул от звука его голоса, провёл пятернёй по волосам, убирая мешающие пряди, упавшие на глаза и, не моргая, посмотрел на воспитателя. Всем своим видом тот вызывал у мальчика чувство брезгливого отвращения. Тео было противно даже просто смотреть на него, чего уж говорить об остальном. Но, тем не менее он поплёлся за воспитателем. Сэм привёл паренька к кладовке. Позвякивая связкой ключей, он отпер дверь, и в нос Тео тут же ударил запах затхлости, пыли, давно не стираных вещей и старости. В комнате, прямо на грязном полу лежали старые, изъеденные молью, матрасы, подушки и постельное бельё, в которых наверняка жили клопы.
– Ты у нас будешь двенадцатым номером. Не стой столбом! – Сэм толкнул Тео в спину, да так, что тот чуть не упал. – Бери матрас, бельё, и иди за мной.
Тео смерил его презрительным взглядом, усилием воли подавляя в себе желание врезать кулаком по уродливому жирному лицу воспитателя. Он понимал, что этим скорее всего, нарвётся на неприятности и не увидит Габби, а он не сможет жить, если с ней что-то случится.
Мальчик прошёлся по кладовке и, водрузив себе на спину более-менее пригодные для использования вещи, слегка согнувшись под их тяжестью, двинулся за воспитателем. Этот урод наверняка весил как несколько Тео, вместе взятых, и мог бы и сам донести вещи. Но ему больше нравится, когда мучаются дети. Сраный мудак! Как же всё-таки хотелось его ударить. Выместить на нём всю ту злость, которая копилась в Тео и с каждой минутой приумножалась.
Они поднялись по шаткой скрипучей лестнице на третий этаж и зашагали по очередному пустынному коридору. Из закрытых дверей доносились взрослые и детские голоса. Кто-то грубо ругался, слышался детский плач. Тео, тянувший груду вещей, заметно отстал от бодро идущего вразвалочку Сэма. На мгновение мальчик остановился, желая передохнуть, спину ужасно ломило от давящей тяжести и хотелось просто плюнуть на всё, сбросить вещи и сбежать отсюда как можно дальше, чтобы не видеть уродливую рожу этого ублюдка, но он не мог. По крайней мере, пока.
Тео потёр рукой лоб. Он отчётливо понимал, что им с Габби нужно будет как-то выбраться отсюда, плевать, что там говорил Тайлер. Они с Габби не останутся в приюте, не будут ходить под началом мерзких воспитателей, слушать их приказы и смотреть, как других детей отправляют в рабство. Они выберутся, и он узнает, что за тварь заказала его отца. Он обязан узнать.
Тео напрягся, он ощутил вдруг на себе чей-то прожигающий внимательный взор. Мальчик немного повернул голову влево и встретился взглядом с насмешливыми блёклыми глазами. На подоконнике, у раскрытого окна, скрестив на груди жилистые руки, сидел неприятного вида крупный пацан. Он выглядел явно старше Тео. Отросшие соломенные волосы, падали на его близко посаженные глазки, щеку пересекал уродливый розовый шрам, а тонкие губы кривились в противной ухмылке. Он смотрел на Тео так пристально, что создавалось чувство, будто что он знает всю его подноготную.
Тео скривился. Что-то ему подсказывало, этот пацан – один из тех отбросов, кто любит считать себя самым главным. Всегда ходит, задрав кверху голову, и ждёт, что его будут бояться и беспрекословно слушаться. Очередной моральный урод. Тео уже встречал таких, и ему было абсолютно плевать. В его классе учился один такой пацан, Стив Эванс. Тупорылый придурок, который окружил себя компанией таких же тупых дружков. Однажды, ещё в начальной школе, когда они сидели в столовой, Стив Эванс, решив, что Тео лёгкая добыча, обозвал его лягушачьей мордой и попытался отобрать обед. Только Тео, будучи довольно вспыльчивым, даже не побоявшись, что на тот момент он был ниже и мельче Эванса, схватил со стола железный поднос и со всей силы врезал им по лицу того мелкого ублюдка, разбив ему нос и выбив зуб. Это был первый случай, из-за которого его отстранили от занятий, и он об этом ни капельки не жалел.
Тео тряхнул головой и, не обращая никакого внимания на того парня, зашагал дальше. Но мальчишке, видимо, не понравилось такое игнорирование. Он соскочил с подоконника, быстро догнал Тео, подбежал к нему сзади, и зацепил его ногой так, что Тео упал на живот. Тело болезненно заныло. Мальчик, морщась от боли спихнул с себя вещи и перевернулся, упираясь локтями в пол.
– Смотри, куда прёшь, Чудила! – злобно сказал пацан. Он грозно навис над Тео, засунув руки в карманы своих грязных штанов. Смотрел, не моргая, и в глазах его отчётливо читалось неприкрытое самодовольство.
Тео вдруг почувствовал такой прилив ярости, что перед глазами возникла чёрная пелена, ладони автоматически сжались в кулаки, и ему нестерпимо захотелось ударить, начисто стереть с этого злобного лица самодовольное выражение. Весь гнев, который он копил в себе, сдерживал, не желая неприятностей, в этот момент вырвался наружу.
– Сука! – проорал Тео.
Мальчик мигом вскочил и с размаха ударил парня кулаком в лицо. Костяшки его рук словно загорелись, настолько сильным оказался удар, но Тео, обуреваемый яростью, этого даже не заметил. Затем он одной рукой схватил парня за футболку, и замахнулся для ещё одного удара. Пацан, поначалу растерявшийся от такого напора, быстро пришёл в себя. Глаза его полыхнули злостью, он перехватил кулак Тео и тоже было замахнулся. Но в этот момент Сэм, наконец заметив, что Тео давно за ним не следует, пыхтя от быстрых шагов, вернулся, на ходу подтягивая сползающие штаны.
– А ну-ка, прекратили оба! – гаркнул он, лицо его раскраснелось, на лбу выступили капельки пота. – Пошёл отсюда, Том! А ты – быстро поднял всё это, – указал он своим толстым, похожим на сосиску, пальцем на Тео.
Вдруг одна из дверей открылась, и Сэма окликнул какой-то бледный мужчина, бросивший равнодушный взгляд на мальчишек. Сэм пошагал к нему, что-то торопливо заговорил.
На лице Тома появилась кривая ухмылка, которая теперь выглядела не только противной, но и жуткой. Своим ударом Тео разбил ему губу и, кажется, выбил зуб. Рот Тома был весь в крови, она стекала ему на подбородок. Он вдруг потянулся к новенькому и сильно схватил его за запястье.
– Я уничтожу тебя Чудила. Ты здесь и дня не протянешь, – прошипел он, его маленькие водянистые глазки были полны ненависти.
И Тео, смотря на него и слушая эти дурацкие угрозы, сам от себя такого не ожидав, громко рассмеялся, откинув голову назад. Пацан решил его уничтожить? Да пожалуйста. Несколько часов назад двое ублюдков убили его отца. У него ничего не осталось, кроме огромного чувства вины перед сестрой и отцом. Он ничего не смог сделать. Не помог. И какие-то угрозы от ублюдочного пацана – просто пустой звук. Тео продолжал хохотать, не в силах остановиться, от этого на его глазах выступили слёзы. Теперь он точно выглядит сумасшедшим, но ему на это совершенно плевать.
– Да что за херня тут творится? – гневно крикнул вернувшийся Сэм. Он переводил недовольный взгляд с Тео на Тома. – Я тебе что сказал, Том?
Пацан взглянул на Сэма и примирительным жестом, поднял руки вверх.
– Всё, всё, ухожу.
Медленно он начал отходить назад, но при этом успел в последний раз посмотреть на Тео, и провести угрожающе пальцем поперёк шеи, давая ему понять: «Ты нежилец, Чудила».
Тео хмыкнул. Понемногу он приходил в себя. С мрачным видом мальчик принялся собирать вещи. Пацан его не впечатлил. Пусть делает что хочет, Тео не из пугливых. Ему даже, наоборот, хотелось нарваться на ещё одну драку. Хоть на ком-то выместить всю свою злость, почувствовать немного облегчения.
– Только приехал малец, а уже врагов нажил? – фыркнул Сэм, подошёл вплотную к Тео так, что мальчик чувствовал его гнилостное дыхание. – Несладко тебе тут придётся.
Толстяк похлопал мальчика по плечу, изображая на лице улыбку. Тео с отвращением дёрнулся от Сэма в сторону. Только от одного его касания мальчика уже начинало тошнить. Как же его бесил этот урод. Впрочем, как и все, кого он успел здесь встретить. Внутри Тео просыпалась ранее не знакомая, испепеляющая ненависть ко всему на свете. Она разъедала его мозг, заставляла чувствовать небывалую злость ко всем людям. И только мысли о Габби давали ему держаться.
– Посмотрим, – буркнул Тео. Он так просто не сдастся.
Воспитатель привёл Тео в большую залу, где вдоль стен в ряд стояли старенькие деревянные кровати. Со стороны казалось, что, если ты только сядешь на одну из них, так она сразу развалится, не выдержав массы тела. Кровати были заправлены грязным постельным бельём, которое в былые времена возможно и было белоснежным, но сейчас выглядело застиранным и серым. Дышать в этом зале было просто невозможно. Тео сразу же ударил в нос резкий запах затхлой мебели, смешанный с удушающим запахом пота, старых, нестираных носков, мочи и других мерзких запахов.
Мальчик брезгливо поморщился, с трудом сдерживаясь, чтобы не зажать рукой нос, только бы не чувствовать этот запах. К горлу подступил резкий приступ рвоты, и Тео на мгновение задержал дыхание, приказывая себе успокоиться. Он ведь не неженка какая-нибудь, чтобы его всего лишь от неприятных запахов тянуло блевать.
Мальчик медленно осмотрелся. В зале двое ребят без особого энтузиазма драили грязный пол. Грязь была настолько давней, что не смывалась, а от действий мальчишек оставались только грязные разводы. Взгляд Тео почти сразу же привлёк третий мальчик. И при его виде он ощутил резкий приступ жалости. Он лежал на кровати, вытянув ноги и руки, покрытые фиолетовыми синяками, по швам и тихонько постанывал. Лицо мальчика было опухшим, сломанный нос посинел, в уголках рта запеклась кровь, а глаза настолько сильно заплыли, что, казалось, они и вовсе отсутствуют на этом несчастном лице. Никогда ещё в своей жизни Тео не видел настолько сильно избитого человека и не мог определиться, чего ему хочется больше: сбежать чтобы больше никогда не видеть его побитое измождённое лицо или узнать, кто это сделал и за что. У Тео, впрочем, подозреваемый уже был. Избитый мальчик выглядел даже младше Габби, и Тео был уверен, случись подобное с его сестрой, он, не задумываясь, был бы готов совершить убийство.
Двое других мальчишек, заметив вошедших в зал Тео и воспитателя, тут же прекратили своё занятие. Не скрывая своего любопытства, они уставились на новенького. Особенно тот, что был пониже. Он имел смешной курносый нос и плохо расчёсанные русые волосы, топорщившиеся на затылке. Толстяк аж рот раскрыл и выронил швабру, во все глаза рассматривая Тео.
Тео мрачно взглянул на толстого мальчишку, подавляя внутри себя желание дать ему крепкий подзатыльник, чтоб только престал пялиться. Он не мог передать словами, как же сильно его бесили взгляды, которые кидали на него в этом месте, слово с нетерпением желали залезть внутрь его головы, узнать что-нибудь интересное и поскорее растрепать другим. «Да пошли все на хуй, – раздражённо подумал Тео, – пусть даже не пытаются».
Второй пацан, словно прочитав его мысли, пихнул толстяка в бок и что-то ему прошептал, после чего тот резко отвернулся и принялся поднимать швабру. С превеликим интересом, будто видит что-то необычное, он начал её рассматривать, а его слегка оттопыренные уши густо покраснели.
– Чего застыли, уроды? – гаркнул Сэм, заметив, что они больше не драят пол, а вместо этого пялятся на Тео. Сэм сощурил глаза, окинув обоих мальчишек раздражённым взглядом, сжал крупную ладонь в кулак и угрожающе замахнулся. Мальчишки, испуганно вздрогнув, тут же судорожно принялись за свою работу, но при этом оба успели ещё раз заинтересованно взглянуть на Тео. Он подозревал, что как только этот громила уйдёт, они накинутся на него со своими дурацкими вопросами.
– Занимай свободную кровать, – рявкнул Сэм, посмотрев Тео, – и жди меня здесь, я принесу тебе какое-нибудь тряпьё.
Он развернулся. На миг его взгляд остановился на избитом мальчике, который, кажется, впал в беспамятство: лоб его покрылся испариной, голова слегка дёргалась на подушке, и он что-то неразборчиво шептал. Кажется, звал маму. Сэм брезгливо поморщился, покачал головой и, принявшись что-то насвистывать, вразвалочку вышел из зала.
– Жирная тварь, – еле слышно сказал Тео, провожая его ненавистным взглядом. Он всё бы отдал, чтобы вместо неизвестного мальчишки на кровати, корчась от боли, мучался Сэм.
Тео занял самую дальнюю пустующую кровать. Он кое-как её застелил, наконец, избавившись от груза, который тащил, и присел на самый краешек, разминая ноющее запястье. Костяшки его пальцев покраснели от столкновения с челюстью ублюдочного пацана. На него тут же налетели мальчишки, побросав швабры на пол. Как он и подозревал, наперебой они начали задавать кучу вопросов: «Кто он такой? Почему он в пижаме? Почему она вся в крови? Кто тот странный человек, что привёз его сюда?».
Тео, слушая их вполуха и стараясь не морщиться от их настырности и надоедливости, отвечал, следуя легенде, придуманной Тайлером, надеясь, что после его рассказа, умерив своё любопытство, они от него отстанут. По лицу толстяка было видно, что он слегка разочаровался: после такого эффектного появления в столовой, он явно ждал грандиозной истории. Второму же мальчишке, видимо, было всё равно. Он протянул маленькую ладонь для рукопожатия и, улыбнувшись по девчачьи, звонким голосом громко представился:
– Я Оливер, а это Ник, – кивком головы указал на толстяка, и тот неуверенно помахал пухлой рукой.
Тео хмуро молчал, не спеша пожимать протянутую ему руку. Он убрал упавшие на глаза волосы и впервые внимательно посмотрел на второго мальчишку. На вид он был ровесником Тео, может, чуть младше. Он сразу создавал впечатление, одного из тех, кого всегда выбирают на роль груши для битья: долговязый, худенький, с тонкими, даже каким-то изящными руками, которые следовало бы иметь хорошенькой пианистке, и острыми коленками, покрытыми синяками и царапинами. Внешне он очень напоминал недоедающую смазливую девчонку: аккуратное миловидное бледное лицо с веснушками на маленьком носу, большие любопытные глаза и волосы пшеничного цвета, густой чёлкой падающие на глаза. Протянутую ладонь он так и не убрал, совсем не задетый неприветливостью Тео, только слегка наклонил голову, выжидающе смотря на него.
Тео неуютно поёжился, поймав вдруг себя на мысли, что отчего-то этот неизвестный мальчишка вызвал у него слабый прилив симпатии. Наверняка всё из-за того, что он никак не смутился мрачного настроя Тео, и уверенно продолжал настаивать на своём.
– Я Генри, – немного помедлив, представился наконец Тео ещё непривычным для себя именем. Пожал протянутую руку, слегка её встряхнул, и быстро, словно боясь обжечься, выпустил.
Оливер одарил его ещё одной широкой улыбкой, а Тео, сам того не желая, снова взглянул на избитого мальчишку. Он больше не бормотал, просто тяжело прерывисто дышал и тихонько постанывал, явно нуждаясь в хорошем докторе и нормальном больничном уходе.
– За что его так? – спросил Тео, ни к кому конкретно не обращаясь.
– Недержание. Его побили шестёрки Тома, а потом он упал с лестницы. Правда, не думаю, что случайно, – ответил Оливер, нахмурившись, сжимая ладони в кулаки. На его лице появилось злобное выражение, светлые брови сошлись на переносице.
– Том? – Тео посмотрел на мальчишку, от чего-то отмечая, что злобное выражение на его лице выглядело забавно. – Это такой здоровый придурок? У него ещё шрам на щеке, да?
Он вспомнил, как врезал по лицу тому ублюдку, и почувствовал некоторое удовлетворение, и вместе с тем ему захотелось снова его ударить. Выбить из него всю дурь, выпустить наружу свою ярость.
– Ты уже успел с ним познакомиться? – вопросительно воскликнул Ник, вклинившись в диалог. Он смотрел на Тео с настороженностью, словно до конца ещё не определился, как к нему относиться.
– Я заехал ему по лицу и он, по-моему, сказал, что уничтожит меня, – равнодушно произнёс Тео, дёрнув плечами.
С неким удивлением он заметил, как сильно вытянулись лица Оливера и Ника при его словах. Они быстро переглянулись и во все глаза уставились на Тео, словно увидели перед собой сумасшедшего. Их лица выражали крайнее удивление и недоверие, смешанное с испугом. И даже капельку восхищения.
– Жесть! – воскликнули они в один голос.
– Э-э-э… – Тео почесал затылок, растерянно переводя взгляд с одного мальчишки на другого, не до конца понимая их реакцию. – Он тут типа главный, что ли?
Оливер быстро закивал головой. Он не сводил своего взгляда с Тео, внимательно рассматривая его, словно загипнотизированный. «И чего он так уставился?», – слегка раздражённо подумал Тео. Его ужасно бесило, когда люди смотрят вот так в упор, пытаясь разгадать его или его мысли.
– Том и его друзья, Шкаф и Донован, – заговорил Оливер, отводя взгляд от Тео, к радости последнего, – называют себя командирами и поддерживают «ПОРЯДОК».
При слове «порядок» Оливер изобразил жестом кавычки, слегка скривив лицо.
– На деле это просто кучка злобных уродов, которые издеваются над теми, кто слабее их, – добавил Ник.
– Шкаф?
– Настоящее имя Гарри, но все называют его Шкаф.
Не успел Тео задать следующий вопрос, ребята тут же начали наперебой рассказывать, как построена иерархия в приюте. Внимательно слушая их, Тео выяснил, что во главе всего стояли командиры – ублюдочные пацаны, которые были старше остальных ребят и являлись настоящими отморозками. Главным для них было издевательство над ребятами послабее, интриги и, конечно же, подставы. Будучи настоящими говнюками, они никогда не проявляли сочувствия. С удовольствием наблюдали за мучениями других. Следом за ними шли шестёрки или же, если по-другому, дятлы – верные прихлебатели командиров, докладывающие всё про всех. Они были своего рода прислугой, выполняли любые поручения: от обычной стирки одежды «главарей» до участия в драках, в которых им приказывали участвовать. Втайне, пояснил Оливер, состроив рожицу, они надеялись стать следующими командирами. Присутствовали в этой иерархии одиночки и бунтари, не согласные со всеми установками и борющиеся против них, и обычная серая масса, молча наблюдавшая со стороны. Немного помедлив и неуверенно переглянувшись, словно не уверенные, стоит ли говорить, Оливер и Ник поведали, что был ещё один тип – отбросы. Мальчишки и девчонки, которым доставалась, наверное, хуже всего. В основном ими становились самые смазливые и слабые. Те, кто был не в силах дать достойный отпор. По ночам, когда считалось, что все остальные давно уже спят, их забирал в свою комнату ублюдок Сэм, где с такими же воспитателями, как он сам, здорово отрывался на них, а с утра другие ребята обходили стороной очередного «опущенного», скорчившегося на кровати и тихонько плачущего в подушку.
Тео слушал их и чувствовал, как внутри него закипает злость. Неужели Тайлер, зная, что здесь твориться, всё равно решил запихнуть их с Габби в этот грёбаный приют? Хотя ему наверняка было плевать, лишь бы поскорее избавиться от ненужных деток. Мальчик глубоко вздохнул, призывая себя держаться. С этим вопросом он непременно ещё разберётся.
– Так… А вы кто, получается? – он посмотрел на Оливера и Ника, которые после своего рассказа явно ждали от него новых вопросов.
Ребята ехидно улыбнулись. Оливер чуть приосанился, снова взлохматил свою пшеничную шевелюру.
– Мы бунтари, – гордо сказал он. – Вступаемся за слабых, поэтому и ходим постоянно в синяках. Плевали мы на всех этих шакалов с их понятиями, да и на командиров тоже.
– Эти отморозки нас жутко ненавидят, – улыбнулся Ник, отчего на его пухлых розовых щеках появились ямочки.
Оливер согласно покивал. Он наклонил голову и очень серьёзным взглядом посмотрел на Тео.
– Сегодня туго придётся, – с тревогой сказал он, – Том слов на ветер не бросает. И уж он точно не спустит, что ты ему врезал.
Тео потёр лоб, посмотрел на свои ноги, избегая взглядов Оливера и Ника. Он не собирался говорить это вслух, однако же, всё равно ни капельки не жалел о том, что врезал ублюдочному пацану. Тот слишком сильно его взбесил, а Тео безумно хотелось на ком-то сорваться. И сейчас, если честно, тоже хотелось. Злость никуда не делась, она подпитывала его, давила на мозг, заставляла желать возмездия. Он ничего не мог с собой поделать, стоило только вспомнить вчерашнюю ночь, лицо отца, испуганную Габби…
Мысли о сестре здорово его отрезвили. Он должен держаться ради Габби. Если он попадёт в неприятности, кто о ней позаботиться? Полностью ослеплённый, он совсем об этом не подумал.
– Что он обычно делает с теми, кто ему перешёл дорогу? – спросил Тео. Мысленно он начал обдумывать, что ему делать. Нужно попытаться как-то снова обставить пацана. Ради Габби он должен держаться подальше от неприятностей, а не уверенным шагом направляться к ним.
Оливер и Ник озабоченно переглянулись. Ник опустил голову, придирчиво рассматривая свои ботинки, а Оливер закусил губу. Рука его дёрнулась, словно он хотел положить её на ладонь Тео, но вместо этого опустилась на собственное колено. Длинные, тонкие пальцы начали отбивать незнакомый ритм. Лицо мальчишки как-то разом побледнело, отчего веснушки рыжими пятнами на носу выделялись ещё сильнее, он тяжело вздохнул.
– Обычно он с Шкафом, Донованом и несколькими шестёрками избивают беднягу до полусмерти, – произнёс Оливер. И не глядя на Тео, добавил: – И ещё, они могут отправить в отбросы.
Смысл сказанного не сразу дошёл до Тео, в этот момент обдумывающего, как ему обезопасить Габби, чтобы говнюк Том или Сэм или любой другой отморозок даже не смотрели в её сторону, а когда дошёл, его словно обухом по голове ударили, он почувствовал новый ещё более яростный прилив злости. Не сдерживаясь, со всей силы ударил кулаком по спинке кровати, отчего она угрожающе заскрипела, а Оливер и Ник вздрогнули.
– Сука! – гневно воскликнул Тео. – Ни хрена у него со мной не выйдет!
Мальчик в этом не сомневался, он собственными руками, изо всех своих сил придушит Тома или мерзкого Сэма, если эти отморозки только попытаются его хоть как-то тронуть.
– Скорее всего, они будут разбираться с тобой после отбоя, – быстро протараторил Оливер. – Надо подготовиться – найти палки потяжелее, или железки какие-нибудь.
Ник согласно кивнул и решившись, потянулся, ободряюще хлопнул Тео по плечу. Словно говоря: «Не дрейфь, мы с тобой, приятель».
Тео удивлённо замер, смотря по очереди на мальчишек. Он никак не ожидал, что они, едва зная его, кажется, собирались ему помочь. Даже несмотря на то, что сам он вёл себя не самым лучшим образом, желая поскорей от них отделаться. Со всем, что с ним случилось за такое короткое время, он как-то совсем забыл о таких вещах, как поддержка и взаимопомощь, решив, что во всём будет полагаться только на себя в попытках защитить сестру.
– Так, вы поможете мне? – решил уточнить он.
Но тут, не дав его новым приятелям ответить, вернулся воспитатель, неся кипу какой-то серой дырявой одежды и что-то напевая. Оливер с Ником тут же кинулись к брошенным ими швабрам и с троекратным усердием вернулись к мойке полов. Однако Тео заметил, как они тихонько ему кивнули, мол, «конечно, поможем» и почувствовал внутри расцветающее чувство теплоты.
* * *
Сэм объявил о том, что сейчас начнётся урок, на который им стоит поспешить, и вручил Тео старую заношенную одежду: огромный бордовый вылинявший свитер, изъеденный молью и серые брюки, которые на несколько размеров были больше, чем мальчик. Они висели мешком на его тощем теле, и делали его похожим на одного из тех бродяг, что он видел, когда однажды поспорил с Уэсли, и в одиночку бродил по пугающим трущобам.
– Ты не сможешь, – покачал головой тогда Уэсли. – Папа говорит, что ходить там равноценно смерти. Тебя сразу же обворуют и изобьют.
– Смогу! – уверенно заявил ему Тео из чистого упрямства.
На самом деле он боялся, хоть и пытался это отрицать. Трущобы представлялись ему чем-то неизведанным и даже страшным. Они были той частью Эн-Си, которую все местные жители пытались укрыть от любопытных посторонних глаз. Они были той частью, где царило беззаконие и несправедливость, где люди умирали в нищете от голода и безденежья, забытые и никому не нужные. Но Уэсли Тео ни за что бы не признался в своём страхе. Он ненавидел, когда его обвиняли в слабости, а потому всегда стремился доказать обратное.
Он помнил, как шагал по серым злачным улочкам, слегка сутулился и старался не смотреть по сторонам. В огромных мусорных баках копались бродяги в поисках съестного, мяукали бродячие тощие коты, а изнурённого вида женщины, сидящие на порожках своих домов, провожали его любопытными взглядами.
– Эй, малыш, сигаретки не найдётся? – доносилось ему вслед, но он не обращал на это внимание, молчаливо шёл вперёд и думал лишь о том, чтобы поскорей успеть домой, пока не вернулся отец и не узнал, куда занесло Тео. Мог ли он тогда подумать, что ещё немного и сам он будет ничем не лучше их?
– Мне нужно к сестре, – сказал Тео, когда через некоторое время после ухода Сэма Оливер и Ник вели его к кабинету, где у них должен был проходить урок.
– Не советую пропускать занятия, – сказал Ник, убирая с глаз русую чёлку. Они свернули в узкий неприметный полутёмный коридорчик с обшарпанными стенами, на которых ножом были вырезаны различные ругательства. – Воспитатели следят за этим и ведут журнал, где отмечают, кто был, а кто нет.
– Им нравится издеваться над нами, – усмехнулся Оливер, покачивая головой, – за малейшую провинность следует наказание – могут оставить без еды на весь день, могут заставить мыть туалеты, а могут просто закрыть в «застенке» и заставить всю ночь читать молитвы, а то и…
Он резко замолчал и нахмурился, словно вспомнил что-то не очень приятное.
– В общем, лучше не нарываться, – бодро закончил мальчишка, будто бы рассказывал шутку, а не то, с какой жестокостью с ними здесь обращались.
– Только командиры могут прогуливать занятия, или гулять, когда им вздумается, – добавил Ник. Из-за своей полноты он страдал одышкой, с трудом подстраивался под быстрые шаги Тео и Оливера, и, слегка раскрасневшись, тяжело дышал.
Тео посмотрел на него и нахмурился:
– Неужели нет никаких проверок? Почему им всё это сходит с рук? – спросил он.
– Потому что всем на нас наплевать, Генри, – равнодушно произнёс Оливер. Он остановился, посмотрел на Тео, словно бы спрашивая: «Ты разве этого ещё не понял?».
Было в этот момент в его лице что-то необъяснимо грустное и серьёзное. Мальчишка разом стал казаться старше своих лет, и Тео неожиданно подумал, что он, вероятно, тоже испытал в своей жизни нечто кошмарное. Что-то, что мог так же тщательно скрывать, как и Тео с Габби.
