Алан Брант
Назад дороги нет. Часть 1
Ричард покачал головой, желая донести до друга, что вовсе не желает развлекаться с Шарлоттой, но тот видимо не понял, потому как потянувшись, хлопнул Ричарда по плечу и громко сказал:
– Иди оторвись, Ричи!
Ричард не успел и рта раскрыть, чтобы возразить, как Шарлотта схватила его за руку и, крепко сжимая, потянула за собой в шумную толпу.
Калеб задумчиво смотрел им вслед. Шарлотта двигалась упругим пружинистым шагом, в то время как Ричард нехотя ковылял за ней. Он не заметил внимательного взгляда, которым окинула его Жаклин.
– Итак… – произнесла она, слегка наклонив свою очаровательную головку, отчего каштановые кудри рассыпались по оголённым плечам. – Как ты с ним сошёлся? Насколько я могу судить, вы абсолютно разные.
Калеб посмотрел на девушку. В своё время именно из-за этих глаз, тёмных, с толикой опасности, которая возникала в них каждый раз, когда они были на грани, чтобы попасться её мужу, юношу и привлекла Жаклин.
– Да, это так, – ответил Калеб. – Мои братья обокрали его, я вернул деньги, и потом мы как-то сдружились. Он хороший парень.
Жаклин открыла свою маленькую сумочку, достав портсигар, вынула тонкую сигарету и с удовольствием затянулась.
– Почему ты пришёл именно в этот клуб? – спросила она, вглядываясь в лицо молодого человека.
Что она желала услышать? Что он искал её? Это было неправдой. На самом деле Калеб оказался здесь, из-за того, что выпивка дешевле, а девушки сговорчивее, но говорить Жаклин этого не стоило. Ещё обидится ненароком, а ему очень нравилось проводить с ней ночи. Нравилась та опасность, которую он чувствовал, когда скрывался от её мужа, видел его лицо и понимал, что этот олух не сможет его поймать.
– Я соскучился по тебе, Джеки. Ты помнишь, как нам хорошо было вместе? – произнёс Калеб.
Лицо Жаклин приняло оскорблённый вид.
– Не пудри мне мозги, Мэйсон! – со злостью воскликнула она. – Я всегда была для тебя не больше, чем утехой!
– Не говори так, детка, – Калеб, желая её успокоить, придвинулся ближе к девушке, взял за руку, нежно поглаживая ладонь. – Ты же знаешь, что ты значишь для меня.
– И что же я значу для тебя?
Калеб не ответил, склонился над девушкой, прикоснувшись пальцами к её мягким губам, вспоминая, каково это – целовать их, чувствовать, как она отдаёт ему всю себя без остатка.
Глаза Жаклин расширились, она часто задышала. Калеб почувствовал, как под его рукой участился пульс девушки. Ему нравилось осознавать, что именно он так на неё влияет. Жаклин прикрыла глаза, ресницы её быстро трепетали. Она потянулась к нему за поцелуем, и Калеб с удовольствием бы ответил, но тут боковым зрением, он увидел тощего пацана, который показывал на него пальцем и что-то быстро говорил. Рядом с ним стоял муж Жаклин, крупный лысый мужчина средних лет, с дружками амбалами. В руке муженёк держал нож, в то время как его прихлебалы похрустывали костяшками своих огромных ручищ. Муженёк, увидев, что Калеб его заметил, начал двигаться сквозь толпу, которую без труда раздвигали его дружки, прямо к их столику.
– Чёрт! – воскликнул Калеб, быстро поцеловав Жаклин в румяную щёчку. – Прости детка, но, думаю, мне пора, – проговорил он, выскочив из-за стола, и бросился бежать в поисках Ричарда.
Это было не так-то просто. Даже несмотря на высокий рост, Калеб никак не мог разглядеть темноволосую макушку друга. Он затерялся среди огромной веселящейся толпы.
Калеб бежал, распихивал юношей и девушек, вертел головой и чувствовал, как внутри просыпалась злость. Ну, куда он мог затеряться?
– Аккуратней! – гневно прокричала девушка, которую Калеб случайно задел, он взглянул на неё, и тут, за её спиной, наконец, увидел Ричарда.
Он и Шарлотта спрятались в самом тёмном уголке клуба. Девушка повисла на Ричарде, запустив свои руки в его волосы, руки парня лежали на её талии, с силой вжимая тонкую фигурку девушки, в себя. Они целовались, никого и ничего не замечая, словно после сильной жажды, наконец, добрались до источника с водой.
Калеб даже не подозревал, что скромняга Ричард способен на такие поцелуи. И как бы сильно он ни радовался за друга и его новый опыт, но муж Жаклин уже приближался к ним с явным желанием убивать.
Калеб схватил Шарлотту за плечи, отталкивая от друга, не обращая внимания на её возмущённый крик, похлопал Ричарда по щеке.
– Ричард надо валить, быстрее! – выпалил он.
Лицо Ричарда горело. Глаза, слегка расфокусированные, возбуждённо сияли и потемнели, превратившись из голубых в синие. Он пару раз моргнул, не понимая, чего от него хотят. Выпитые на пару с Шарлоттой коктейли, давали о себе знать.
– О, Калеб, друг! Потанцуй с нами, – юноша положил ладони на плечи Калеба, попытавшись закружить его в резвом танце.
– Ричард, твою мать! Какие танцы?! Меня сейчас прирежут в этом грёбаном клубе, – Калеб крепко выругавшись, оглянулся через плечо.
Муженька отделяли от них всего лишь три танцующие пары.
– Чёрт, Калеб!
Ричард тоже увидел троих мужчин с ножами. Выражение их лиц заставило его мигом протрезветь. Калеб схватил юношу за руку, и резко дёрнул, заставляя бежать за собой. Они пробежали мимо музыкантов, продолжавших играть, как ни в чём не бывало, налетели на пьяную компанию, которая тут же заголосила. Какой-то мужик замахнулся кулаком, зарядив Ричарду по уху. Его собутыльник, что-то проорав, ринулся к Калебу, но, споткнувшись, налетел на одного из друзей муженька, и они начали махать кулаками, стараясь ударить друг друга посильнее.
Больше никто не танцевал, девушки истошно кричали, юноши с кулаками бросились друг на друга, и во всём этом хаосе Ричард и Калеб пытались выбраться наружу.
– Стой щенок, я убью тебя! – проревел муж Жаклин. Замахнувшись, он метнул в юношу нож. Тот, пролетев со свистом над головой Калеба, врезался в столик, за которым тут же запричитали три девушки.
– Я отрежу тебе твои чёртовы яйца! – вторил ему его дружок. Нагнав юношей, он дёрнул Калеба за пиджак прямо на себя, сжал огромную ручищу в кулак, замахиваясь для удара.
Ричард в состоянии аффекта, толком не думая над своими действиями, но понимая, что нужно как-то помочь другу, схватил со стоя́щего рядом столика бутылку вина, со всей силы опустил её на голову амбала, и тот от неожиданности, выпустив Калеба, полетел на пол.
– Отличный удар! – выпалил Калеб, его несколько шокировало действие Ричарда. Такого от молодого человека он никак не ожидал. Калеб схватил с того же столика едва начатую бутылку бренди и бережно прижал её к своей груди. – Валим отсюда!
Кое-как пробравшись сквозь обезумевшую толпу, мимо визжащих девушек и орущих благим матом парней, двое друзей вылетели из клуба, пронеслись мимо настороженной парочки, из-за шума не решавшейся войти внутрь. Парень и девушка провожали беглецов перепуганными взглядами. Калеб и Ричард выбежали на проезжую часть, едва увернулись от засигналившей им машины, и, пробежав ещё несколько метров, наконец, смогли оказаться как можно подальше от клуба и муженька Жаклин.
Юноши смогли остановиться только у старого, покосившегося кирпичного здания. Ричард, тяжело дыша, с трудом переводил дыхание после долгого бега, опершись руками о свои колени, он взглянул на друга.
– О да, Калеб! Я никогда не забуду эту ночь! – саркастично выпалил он, не зная, чего он хочет больше: ударить Калеба или засмеяться.
– Вот ты говнюк, Ричард! – Калеб слегка толкнул друга. – Я был в шоке, когда ты вырубил этого мужика. Ты спас меня!
С чувством огромной благодарности Калеб протянул Ричарду руку. Ричард, немного смущённый, протянул свою в ответ, и друзья обнялись, чувствуя, как сильно сплотила их сегодняшняя ночь. Калеб потряс бренди и, сделав глоток прямо с горла, протянул бутылку Ричарду, и тот, последовав его примеру, сделал несколько глотков.
Что было дальше, Ричард помнил смутно. Они шли по пустынной улице, крупными глотками пили бренди, передавая друг другу бутылку. Калеб спел какую-то пошлую песенку, на них наорала женщина за то, что своими возгласами они разбудили её младенца, и ещё молодые люди смеялись, очень много смеялись.
Первой осознанной мыслью Ричарда, когда он проснулся на следующий день, было то, что больше он никогда не будет так надираться. Голова его нещадно болела, словно по ней стучали тысячами маленьких молоточков. В горле ужасно пересохло, и он совсем не помнил, как они смогли вернуться домой. Медленно открыв глаза, Ричард уставился на грязный, серый потолок комнаты, пытался привести мысли в порядок. Он помнил погоню, помнил поцелуи, девичье тело, которое прижимал к себе с желанием обладать. Как же звали ту девушку? Её имя полностью вылетело из его головы.
Ричард провёл руками по лицу и повернул голову. Калеб спал на соседней кровати, тихонько посапывая, подложив ладонь себе под щёку. Его очки валялись на полу, волосы были взъерошены, а рубашка наполовину расстёгнута.
Ричард отвернулся, наверняка сам он выглядел ненамного лучше друга. Юноша медленно сел, отчего заскрипела его кровать, расстегнул пару пуговиц рубашки. Сейчас он отчаянно желал принять душ и смыть с себя весь вчерашний вечер, а ещё плотно позавтракать, ему казалось, что он не ел уже вечность.
Вдруг раздался громкий нетерпеливый звонок в дверь, проникая в каждый уголок комнаты и заставляя голову Ричарда разрываться от ещё более ужасной боли. Калеб, что-то пробормотав во сне, перевернулся на другой бок. Его этот шум никак не потревожил. Ричард зажмурился, ожидая, когда он закончится, не желая никому открывать и никого видеть. Ему думалось, что это соседи, которых они могли вчера неосторожно разбудить, сейчас жаждут возмездия. Звонок не прекращался, теперь к нему добавился и стук кулаком в дверь.
Поморщившись, Ричард медленно подошёл к двери, почесал затылок, глубоко вздохнул, готовясь к возможным крикам, которые не улучшат его состояние, и повозившись с замком, открыл дверь. Он нос к носу столкнулся с невысокой девушкой, с короткими медово-рыжими волосами, придававшими её лицу комичность и непосредственность, поднявшей маленький кулачок для очередного удара. Её веснушчатое круглое, лицо удивлённо вытянулось, янтарные глаза округлились. А Ричард буквально оторопел, смотря во все глаза на незнакомку.
Глава 4
Осень 1960
Тайлер лихорадочно погнал машину по Кингстон-роуд, свернул на третью линию, и выехал на Норд-вест стрит. У него невыносимо сильно болела голова, нервно подрагивали руки от нестерпимого желания что-нибудь разрушить. Во рту стоял неприятный медный привкус крови, словно он туда засунул горсть монет. Но Тайлер этого почти не замечал. Он лихорадочно соображал, что же ему делать дальше.
Нужно попытаться всё замять и сделать это как можно скорее. Обставить так, будто они погибли, чтобы никто даже не пытался их искать. Да. Точно. «Есть только один человек, который может мне помочь». Он вышел из машины и опрометью побежал к телефонной будке. Разговаривал Тайлер добрых полчаса, и после, стоя под дожем, он разбил себе все костяшки в кровь о стену здания, рядом с которым находилась будка. Ему нужно было выпустить пар. Он бил исступлённо, со всей дури: «Дьявол! Что я натворил? Что теперь делать, куда их вести?» – шквал ударов снова посыпался на стену. «Одной проблемой стало меньше… Мне нужно исчезнуть, залечь на дно, а дети… – Тайлер вспомнил, полное ужаса личико Габби, – Господи, как хорошо, что у неё есть брат, что она не одна» – от Тайлера не укрылось то, что Тео сестру горячо любил несмотря на свой вздорный характер.
«Он сможет её защитить» – и тут Тайлер вспомнил, как, ещё будучи ребёнком, он дрался в приюте, защищая своего младшего брата от других мальчишек, которые хотели его поколотить. «Джонни… маленький, хрупкий, болезненный Джонни… как же давно его не стало… Приют!» – эта мысль, настолько простая, ворвалась в его голову. «Я отвезу их в приют… Да, им придётся тяжело, но другого выхода нет». И озабоченный этой мыслью, Тайлер немного успокоился и поспешил вернуться в машину.
* * *
Чёрный «Бентли» мчался по пустынному северо-восточному шоссе с невероятной скоростью, словно позади, за машиной гнался сам дьявол. Рёв мотора раздавался по всей округе, рассекая воздух пронзительным гулом. Небо не желало проясняться: огромные тучи заволокли собой всё пространство, то и дело раздавался раскат грома, сверкали молнии, яркой вспышкой отражаясь в окнах машины. Дождь лил уже несколько часов не переставая.
Габби, свернувшись калачиком на коленях брата, мирно посапывала, ресницы её слегка подрагивали. Тео, с трудом борясь со слезами, гладил мягкие волосы сестрёнки, равнодушно смотря в окно машины. Гул дороги эхом отзывался в сознании мальчика. Он медленно моргал, ощущая себя пустым, марионеткой, которая уже ничего не чувствует, ничего не решает. Он знал, что должен быть сильным ради сестры, но сейчас для Тео это было немыслимо, весь привычный ему мир рухнул в одночасье. Он вспоминал последние мгновения, проведённые с отцом: его побледневшее лицо, мутные глаза, слабую кривоватую улыбку, полную сдерживаемой боли, и кровь. Её солоновато медный запах, вызывающий удушающую тошноту и желание впасть в беспамятство, и сейчас был с мальчиком. От него не отмыться.
Сердце Тео защемило от скручивающей боли. Он никак не мог признать, что отца больше нет. Да и как вообще это признать?! Вот же он был совсем рядом, всего пару часов назад, ругал Тео за найденные в его куртке сигареты. Слегка хмурился и качал головой, а Тео только и думал о том, чтобы он поскорее отстал.
Сейчас мальчик отдал бы всё, чтобы отец был рядом, положил свою руку на плечо, или взлохматил кудрявые волосы сына. Тео слышал бы его родной успокаивающий голос, его теплоту и надёжную поддержку: «Не дрейфь, сынок, всё будет путём» – мягко сказал бы он, улыбнувшись, и Тео поверил бы ему.
Мальчик, еле сдерживая всхлип, провёл рукой по лицу. Папы больше нет, он был, а теперь его нет, и никогда не будет. Они с Габби остались одни. Никому не нужные дети. Тео опустил голову, смотря на слегка нахмурившуюся во сне сестрёнку. Заметив на её щеке засохшее пятнышко крови, он нежно провёл по нему пальцем, пытаясь стереть. Габби сморщила свой маленький нос, но не проснулась, слегка причмокнула во сне и вцепилась ладонью в колено брата. Она выглядела младше своих одиннадцати лет, такая маленькая и беззащитная. Тео знал, что выдержит всё что угодно, лишь бы защитить свою сестру. Габби его единственный родной человек, и они будут всегда держаться вместе. Как сказал папа.
Мальчик шмыгнул носом, подняв голову, исподлобья посмотрел на Тайлера, который сосредоточенно вёл автомобиль и что-то напевал себе под нос. Тео почувствовал острое желание привстать со своего места, схватить его за затылок и впечатать в лобовое стекло, а затем смотреть, как алые струйки крови стекают по его разбитому лицу, капают на руль и растекается крупной лужицей под мёртвым телом.
– За что убили отца? Что он вам сделал? – Тео не мог даже представить, что его отец мог перейти кому-то дорогу. В этот момент мальчик вдруг по-настоящему осознал – его отца, честного и справедливого человека, всегда учившего их с Габби поступать по совести – заказали убить! А Тео, чёрт возьми, так и не узнал кто и почему!
– Нам ничего. Я наёмник, каким был и Марио. И мы выполняли заказ, правда, это дело я запорол.
«Сука, может тебя ещё и пожалеть?!» – чуть не сорвалось с языка мальчика, но он сдержался, что стоило ему немалых усилий.
В юридических кругах Кристофер Барнс славился своей неподкупностью и преданностью делу, что ни в коем разе не радовало сильных мира сего. «Кто настолько смелый, что решил заказать главного нотариуса? Это должен быть очень влиятельный человек, связанный с преступным миром» – так рассуждал про себя Тео.
– Кто его заказал?
– Нам поступает информация из третьих рук, поэтому я не знаю, кто и зачем заказал вашего отца. Нас волнуют лишь деньги, – соврал Тайлер.
Тео сжал ладонь в кулак. Как же ему хотелось ударить это наглое ненавистное лицо. Мысленно мальчик обдумывал, что ему делать.
– У отца много друзей в полиции, нас будут искать.
Тайлер громко фыркнул и через зеркало заднего вида взглянул на мальчишку. Тот сидел, ссутулившись, смотря на мужчину не моргая, в темно-карих глазах читались неприкрытая ненависть, лицо было мертвенно-бледным, под глазами залегли мешки, в обрамлении его лохматых чёрных кудрей, он напомнил Тайлеру маленького встрёпанного воронёнка.
– Никто не будет вас искать. Дела с полицией легко замять, если знать, за какие ниточки дёргать. Запомни, пацан, – Тайлер повернулся, внимательно вглядываясь в лицо мальчишки, – теперь вы никто, вы больше ни Тео и Габби. И чем скорее ты это поймёшь, тем лучше.
Тео ещё сильнее сжал кулак, отчего ногти с болью впились в его кожу, оставляя следы-полумесяцы. Он не обратил на это внимание. Ненависть сжигала его сердце, не оставляя места никакому другому чувству. Ему хотелось убить всех, кто хоть как-то был причастен к смерти отца. Чтобы они мучились, так же как сам мальчик, или даже сильнее, чтобы молили его о пощаде. И начать он хотел с Тайлера. Желание впечатать его башку в лобовое стекло никуда не делось, а только возрастало, но вместо этого он всё же решил поинтересоваться, куда везёт их мужчина.
– В приют святой Магдалины, – как можно более безразлично отозвался Тайлер, кинув быстрый взгляд на мальчишку.
– Куда?! – громко воскликнул Тео.
Он с трудом сдержался, чтобы не вскочить и не кинуться к Тайлеру, попытаясь крутануть руль, чтобы повернуть обратно. Он не хотел в приют. Ему было уже четырнадцать, и он верил, что мог бы сам позаботиться о себе и о сестрёнке.
– А ты думал, я вас в пятизвёздочный отель везу? – ответил вопросом на вопрос мужчина.
– Почему ты помогаешь нам? Что тебе с этого?
Тайлер молчал. А что он был должен на это ответить: «Ты знаешь, пацан, твоя младшая сестра до безумия похожа на мою мёртвую жену в детстве. И я просто не представляю, что с этим делать?»
– Не терплю, когда меня хотят поиметь – вот почему. Марио попытался, и у него ничего не вышло, – мрачно произнёс он. Тео сверлил его взглядом, ему казалось, что слова Тайлера звучат фальшиво. Мужчина усмехнулся: – а ты думал, я хороший дядя, который по доброте душевной пожалел двух детишек?
Тео почувствовал, как на него накатывает жгучая отчаянная злость: «Нет, я думаю, ты продажная мразь, которая с лёгкостью убивает людей. И отца бы ты тоже убил, если бы не тот второй ублюдок».
В ушах мальчика начало громко звенеть, сердце гулко стучало в груди, а в глазах внезапно потемнело. Он подумал о том, что его отец лежит сейчас на полу в гостиной, бездыханный, в луже собственной крови, а заказавшая его тварь спит спокойно в своей кровати, и даже не думает о том, что разрушила их жизни. Его отец больше никогда не улыбнётся, не зайдёт после работы в своё любимое кафе выпить чашечку кофе, не усядется возле камина со своей любимой книгой и стаканчиком бренди, не послушает с улыбкой рассказы Габби о школе. А его убийца как ни в чём не бывало будет жить дальше и даже не вспомнит о нём. Ну и где же здесь справедливость? Правильно. Её нет. «Только если я сам её не добьюсь», – мелькнула вдруг в голове паренька отчётливая мысль.
– Я узнаю, кто заказал отца, и я убью всех, кто причастен к его убийству, – с яростью прошипел мальчик. Это была клятва, от которой, Тео знал, он никогда не отступится.
– Очень смелое заявление, – усмехнулся Тайлер. – Мы скоро приедем, придумай себе и сестре новые имена.
За горизонтом начинало всходить солнце, медленно выглядывая из-за облаков, окрашивая небо в нежный персиковый цвет. Потихоньку стихал дождь и прекратились резкие порывы ветра, защебетали птицы, пролетая высоко в небе. Новый день вступал в свою силу.
Машина проезжала мимо маленьких построенных домиков: аккуратные, с черепичной крышей, выкрашенными в белый цвет заборами и маленькими клумбами, полными роз. Наверняка там жили благочестивые люди, которые, если и могли от чего-то умереть, так это от старости, а не потому, что в их дома врываются убийцы.
Тео посмотрел на сестрёнку. Она тихонько посапывала и выглядела такой умиротворённой, что ему совсем не хотелось её будить, возвращая в реальность.
– Габби, Габби, просыпайся, – мальчик нежно погладил сестру по голове, и слегка потормошил за плечо.
Она зашевелилась, что-то тихонько пробормотала и распахнула сонные глаза, слегка нахмурив брови, посмотрела на брата, не до конца понимая, что происходит и где они находятся.
– Где мы? – зевнув и прикрыв рот ладошкой, девочка обвела машину глазами, остановив рассеянный взгляд на затылке Тайлера. – Где папа?
– Габби, послушай…
– Папы больше нет? – Габби пронзительно посмотрела на брата. Она не могла поверить: разве это не был очередной её кошмар, самый жуткий, но всё же кошмар?
Тео набрал в грудь больше воздуха, ему было невыносимо больно смотреть в пытливые глаза сестры. Он сделал над собой усилие и взял девочку за руку.
– Габби, – мягко начал он, – сейчас самое главное, что мы с тобой есть друг у друга, и никто нас тобой не разлучит.
Лицо Габби покраснело, в больших темно-карих глазах, таких же как у Тео, появились слёзы. Она вдруг как-то вся съёжилась, задрожала, открыла рот, судорожно глотая воздух, которого внезапно перестало хватать. Она попыталась привстать, но ноги совсем не держали, дёрнула себя за волосы и протяжно всхлипнула, не в силах сдержать плачь.
– Смотри на меня, Габби, смотри на меня, – Тео осторожно взял лицо сестрёнки в свои ладони, с отчаянием вглядываясь в её лицо. – Всё будет хорошо, слышишь? Я с тобой.
Габби затрясла головой, ударила маленьким кулаком в грудь брата, и всхлипнула. Слёзы градом катились из её больших глаз, её трясло, она задыхалась, не в силах успокоиться.
– Нет, нет, нет! – сквозь всхлипы бормотала она, сама этого не осознавая.
Тео, потянувшись, крепко обнял Габби, прижимая её к себе, уткнулся в её макушку лицом, вдыхая знакомый запах детского шампуня, и зажмурился. Он чувствовал, как она обхватила тонким ручками его талию, тяжело дышала ему в шею и продолжала всхлипывать. Она была рядом с ним, в его руках, и отчаянно нуждалась в защите.
Тайлер, не в силах удержаться, посмотрел в салонное зеркало и сердце его защемило от жалости к девочке. Как же он сам хотел обнять её, утешить, и больше никогда не отпускать. Тео, словно почувствовав его взгляд, посмотрел в сторону Тайлера. На один короткий миг они встретились глазами. Мальчишка нахмурился, слегка наклонив голову, его тёмные глаза враждебно блеснули. Он посильнее обнял сестру, словно вдруг понял, о чём подумал Тайлер и испугался, что он отнимет её у него, а наёмник поспешно отвёл взгляд. Уставился на дорогу, стиснув зубы, подавляя в себе желание со всей дури ударить кулаком по рулю. «Блядь! Ты ублюдок, Тайлер, прекрати думать о ней. Тебе должно быть всё равно».
Прошло некоторое время, прежде чем Габби смогла успокоиться. Она сидела, положив голову на плечо брата, тихонько шмыгала носом, но не плакала. Смотрела пустым взглядом в окно машины на деревья-великаны: унылые, серые, потерявшие всю свою листву.
Тео погладил сестру по спине, обдумывая, как помягче завести с ней разговор, чтобы она снова не расстроилась. Ему совершенно не хотелось следовать указаниям Тайлера, но умом он понимал, что в какой-то степени мужчина был прав.
– Послушай, – тихо заговорил он с Габби, – сейчас нам нужно сыграть в игру. Притвориться, что мы это вовсе не мы.
Она внимательно посмотрела на него, нахмурив брови. Личико её приняло серьёзный вид. Тео вдруг подумал, что сейчас она очень похожа на маму. Он помнил её красивый звонкий смех, мягкие, нежные руки, которые она запускала в его вечно взъерошенные кудри и улыбаясь говорила, что пора бы ему подстричься. Он помнил, как сидел у её кровати, когда она, бледная и усталая, полностью подкошенная своей болезнью, из последних сил сжимала его ладонь, хрипло дышала и смотрела на него с такой любовью. «Позаботься, пожалуйста, о своей сестрёнке и папе, – говорила она ему. – Ты такой сильный и храбрый, Тео, без тебя они не справятся». И он кивал головой, мол, да, конечно, позабочусь, хотя втайне всё ещё верил, что она поправится и всё будет хорошо. Ему тогда было не больше девяти, он был склонен верить в чудо. Теперь папы тоже больше нет, как и мамы. А он не сдержал своё обещание перед ней. В груди что-то больно сдавило, ему стало тяжело дышать.
– Как актёры в фильмах? – спросила вдруг Габби, вырывая его из потока мыслей. Её заплаканные глаза слегка опухли, на лбу виднелось ещё одно пятнышко крови, прямо у корней волос.
– Да, Габби, – хриплым голосом сказал Тео, подавляя желание отвернуться и не смотреть на сестру. Он чувствовал перед ней вину, словно она знала о его невыполненном обещании. – Как ты хочешь, чтоб тебя звали?
Девочка задумалась. Посмотрела на свои колени, потеребила рукав розовой пижамы. Кровь была и на ней, но Габби её, будто бы, не замечала.
– Нэнси. Как Нэнси Дрю. Помнишь, папа с мамой дарили мне про неё книжки, – она вскинула голову и даже немного улыбнулась уголком губ.
Тео помнил. Габби до дыр зачитывала эти книжки. Ложилась с ними спать, завтракала и обедала, не отрываясь от чтения. Однажды, вооружившись лупой, вытащенной из кабинета отца, она, ушла из дома, чтобы искать улики против Бена Томсона, мальчишки из её класса, который воровал у младших детей памятные карточки и деньги, выдаваемые родителями на завтраки или другие мелкие расходы. Бен тогда быстро её раскусил и запер в гараже своего отца, отобрав лупу и книжку Нэнси Дрю, следуя которой Габби и собиралась его раскусить. Габби хоть и оказалась запертой, не расплакалась, и даже не расстроилась, просто уселась на пол, поджав под себя ноги, и принялась ждать, когда её найдут. В том, что её найдут, она не сомневалась. Хотя и очень злилась, что она сама не смогла дать отпор и хорошенько стукнуть Бена.
Отца тогда вызвали по каким-то срочным делам на работу, и целый день его не было дома. А Тео вернувшись домой где-то к девяти, после того как шлялся со своим приятелем Уэсли и курил стыренные у его старшего брата сигареты, увидел, что сестрёнки нет дома, и бросился её искать. Он почти сразу понял, что в этом замешан Бен. Габби часто жаловалась на него, рассказывая, как он обижал других ребят, а он отмахивался от неё, советуя не лезть, чтоб и ей от Бена не досталось. Тео тогда больше волновал Уэсли, его обещание по-тихому стащить пиво отца, и их план по подглядыванию за красоткой старшеклассницей Милли.
Пока он искал Габби и Бена, тысячу раз успел пожалеть, что не разобрался с ним сразу, как только услышал жалобы сестры. Придя к мелкому засранцу, Тео разбил ему нос, поставил фингал под глазом, и добился не только освобождения сестры, но и в целом мелкий придурок больше никого не обижал, опасаясь снова нарваться на гнев Тео. Правда, всё же сопляк Бен смог отомстить, когда нажаловался взрослым, и Тео отстранили на неделю от занятий в школе. Отец тогда разочарованно вздохнул, он всегда был против насилия, а Габби смотрела на него, как на героя и хвасталась всем своим подружкам, о том какой же крутой у неё брат.
Тео потрепал сестру по макушке. Конечно, он не сомневался, что она захочет быть Нэнси. Эта девчонка детектив была главным кумиром его сестрёнки.
– А я буду Генри, – сказал он, особо не раздумывая, как ему называться.
– Как дедушку? – Габби как-то вся поникла. Их дед, Генри Коуэлл, отец мамы, умер, пережив свою дочь всего на год. Габби сильно была привязана к нему и отказалась прийти на его похороны, до последнего не признавая, что деда больше нет.
– Да, – кивнул Тео. – Папа всегда говорил, что я похож на него. Теперь мы должны обращаться друг к другу только так, хорошо?
Девочка нахмурилась.
– Но почему?
– Пожалуйста, Габби, – он, с нежностью сжимая, взял её маленькие ладони в свои. – Это такая игра. Пообещай мне, что при людях ты будешь меня называть только Генри. Обещаешь?
Она потёрла нос, не отвечая, и внимательно смотрела на него, обдумывая, как ей поступить.
– Обещаю, – наконец сказала она.
– Поклянись на мизинчике, – Тео протянул мизинец сестре.
– Клянусь, – Габби протянула свой мизинчик в ответ, и они сцепились пальцами.
Бентли остановился, когда уже полностью рассвело. После дождя на улице было сыро, но яркое солнце осветило всё в округе, и его тёплые лучики проникали сквозь окна машины, падая на лица детей и заставляя жмурить глаза.
Тайлер заглушил мотор, повернулся на своём сидении, внимательно и серьёзно смотря на Тео и Габби, особенно на Тео.
– Сейчас мы пойдём в это здание, вы будете идти рядом со мной. И не вздумай что-нибудь выкинуть, – последние слова были обращены к мальчишке. Тайлер не сомневался, что от него будет много проблем.
Тео устремил полный ненависти взгляд на мужчину, и ничего не сказал. Его лимит общения с этим ублюдком был полностью исчерпан.
– Ты понял меня? – Тайлер наклонился. В его голубых глазах мелькнула досада.
Тео молчал, с трудом удержал в себе детское желание показать средний палец. Ему хотелось хоть как-то досадить Тайлеру.
– Я спрашиваю, ты понял меня? – Тайлер повысил голос, у него чесались руки от желания отвесить пацану подзатыльник.
Габби заёрзала, дёрнула брата за руку, внимательно взглянула на него, одними глазами пытаясь убедить Тео не упрямится. Меньше всего она хотела, чтобы у брата и этого человека, который её пугал, возникли проблемы. И только ради неё Тео сдался.
– Да. Я понял, – со злостью произнёс он и первым выбрался из машины, громко хлопнув дверью.
Приют, в который привёз их Тайлер, выглядел убого. Это было старое четырёхэтажное здание со шпилем в виде креста на вершине крыши. Когда-то приют был выкрашен в белый цвет, но, видимо, настолько давно, что краска потрескалась и слезала со стен, словно вторая кожа. Возле дверей приюта находилась уродливая статуя женщины, сидящей на коленях, с измученным лицом. Она вытянула руки, словно просила милостыню, а возле её ног лежал детский череп. У Тео эта статуя вызвала отвращение. Он поднял голову, заметив, как в грязном давно немытом окне мелькнуло чьё-то лицо, с удивлением смотря на них и Тайлера.
Габби, осмотревшись по сторонам, потянулась к Тео, схватив его за руку, и крепко её сжала. От мальчика не укрылось, что сестрёнка испуганно задрожала. Он уже собрался заговорить с ней, желая успокоить, но Тайлер, не говоря ни слова, двинулся ко входу. Тео с Габби, не желая оставаться на улице, всё так же, держась за руки, двинулись за ним.
Перед тем как зайти в приют, Тайлер строго посмотрел на детей.
– Вам нужна история, которую вы будете рассказывать всем, кто спросит хоть что-нибудь о вас. Запоминайте – я дружок вашей мамаши Эдди Маккуэй. Я вынудил вашу мать отдать вас в приют, так как вы стали для меня обузой. Повторите!
