Алан Брант
Назад дороги нет. Часть 1
Глава 1
Осень 1960
В тот день, не переставая, лил дождь. Свинцовые тучи заволокли небо, и не было видно ни звёзд, ни блеска лунного света, ни далёких огней Найтмер-сити. Гремел сильный гром, и воздух был наполнен чувством неизбежного, гнетущего, словно пробудившаяся стихия вот-вот вступит в схватку с размеренной, спокойной жизнью.
Кристофер Барнс, нотариус Ламингтонского района внутреннего Эн-Си[1], напевая незатейливую мелодию, спускался по лестнице, желая опрокинуть стаканчик бренди. Он только пожелал спокойной ночи своим детям и внезапно осознал, что с каждым днём они становятся все взрослее. А ведь совсем недавно Габби прибегала к нему в кабинет, забиралась на колени и просила рассказать сказку. В это время её брат, будучи самым грозным пиратом из ныне существующих, сражался на поле битвы со своими друзьями, непременно умудряясь разбить пару дорогих ваз. Можно было услышать, как по всему дому разносятся угрожающие, пронзительные детские вопли: «На абордаж, корабельные крысы! Пушки к бою. Целься. Огонь!»
Мистер Барнс тряхнул головой, отогнав былые воспоминания, и вошёл в гостиную. Плеснув себе немного бренди, он сделал глоток и с тревогой посмотрел на потрескивающие дрова в камине. У мистера Барнса целый день болела голова. Он то и дело возвращался к обрывкам разговора, который состоялся пять дней тому назад:
«Сколько бы вы мне ни предложили, и какие бы выгоды я ни получил, преступая закон, я отказываю вам».
«Вы не получите этот документ, и воля покойного будет исполнена. Это мой долг».
«Немедленно покиньте мой кабинет» – так говорил мистер Барнс, указывая посетителям на дверь.
Дождь барабанил по крыше, иногда раздавался рёв проезжающих мимо дома машин. За окном мелькнули едва уловимые тени, но мистер Барнс ничего не заметил. Бренди давало о себе знать, и он, почувствовав накатывающую усталость, сел в кресло, прикрыл глаза, и через несколько минут задремал, смутно сквозь поверхностный сон, различая тихие шаги. Мистер Барнс подумал, что это крадётся Тео, его сын, но приставленное к голове дуло пистолета сумело его в этом разубедить. Он тотчас открыл глаза. Один мужчина держал его на мушке, другой же встал напротив него.
– Простите, что мы так бесцеремонно нарушили ваш сон мистер Барнс, – сказал тот, что стоял напротив нотариуса. Он был в красной кожаной куртке на вид лет тридцати. Светлые волосы торчали вихром, ясные глаза выражали уверенность и спокойствие. Мистер Барнс непонимающе несколько раз моргнул. Он впал в ступор, язык не хотел слушаться, а волосы на руках встали дыбом.
– Не нужно так волноваться старина.
– Кто вы? Если вам нужны деньги, то можете забрать. Берите что угодно, – дрожащим голосом произнёс мистер Барнс. Его мысли путались, он боялся пошевелиться.
– Мы вовсе не грабители, – сказал мужчина. – Меня зовут Тайлер Брэдшоу. Я думаю, вы слышали это имя.
На долю секунды волна животного ужаса захлестнула мистера Барнса. Ему было хорошо знакомо это имя. Имя убийцы, которое было на слуху у сильных мира сего.
– Что вам от меня нужно?
– Вот это уже другой разговор, – отозвался второй мужчина. У него были тёмные волосы до плеч, немного перекошенное лицо со шрамом на правой щеке, а массивный подбородок придавал ему устрашающий вид. – Где завещание?
– Завещание? – мистер Барнс растерянно перевёл взгляд с одного мужчины на другого, но затем, в одну секунду, он понял, кто подослал к нему убийц.
– Не делай из нас идиотов! – мужчина сильнее вдавил дуло пистолета в голову несчастного мистера Барнса. – Завещание, составленное Боном Кейном[2].
– Успокойся Марио! – Тайлер смерил своего брата по оружию недовольным взглядом – горячность напарника его раздражала. – Бессмысленно отпираться мистер Барнс, мы знаем, что завещание у вас. Где оно?
– Оно… – мистер Барнс сглотнул, от него не укрылось того, что мужчины питали друг к другу острую неприязнь. – Оно в моём кабинете на втором этаже в сейфе.
– Поднимайся!
Мистер Барнс встал, ноги его подкашивались. Он не верил, что это происходит с ним, в его собственном доме. «В живых они меня точно не оставят. Скорее всего, посадят в машину, увезут на пустырь и там убьют, – размышлял мистер Барнс, поднимаясь по лестнице. – А дети? Господи, что будет с ними? Они же не посмеют тронуть детей?» – сердце мужчины учащённо забилось, сама мысль, что кто-то может навредить его детям, повергала его одновременно и в бешенство, и в липкий первобытный страх. «Всё будет хорошо. С ними всё будет хорошо. Я пойду на всё что угодно ради этого».
Они остановились у двери в кабинет. Кристофер Барнс трясущимися руками достал ключи из кармана брюк, он не мог попасть в замочную скважину, чем заставил Марио покраснеть от злости.
– Что ты там возишься?
– Я пытаюсь…
– Дайка сюда. – Марио открыл дверь и втолкнул в кабинет мистера Барнса. Оба наёмника вошли следом и захлопнули за собой дверь. Никто из них не увидел пару детских глаз, наблюдавших за мужчинами из приоткрытой двери детской спальни. Это была дочка мистера Барнса, Габби, и как только дверь кабинета закрылась, она направилась в спальню к своему старшему брату. Девочка дёрнула ручку двери, и, к её радости, дверь распахнулась, в этот раз Тео забыл запереться, как он это обычно делал.
– Тео! Тео, там…
В этот момент Тео исследовал интимные части своего тела под одеялом, и вторжение сестры дико его разозлило.
– Габби, какого чёрта? Тебя стучаться не учили?
Габби пропустила это мимо ушей.
– Там пришли какие-то люди. Я видела, как мужчина приставил к спине папы пистолет. И сейчас они в кабинете.
– Что ты несёшь? – Тео встал с кровати и подошёл к сестре. – Тебе опять кошмар приснился Габби. Иди к себе в комнату.
– Это не кошмар, – не унималась девочка. – Я правда это видела. Боже, они же хотят его убить! Почему ты не веришь мне? – Габби была в отчаянии, она точно знала, что видела – их отцу грозила опасность, и они немедленно должны были что-то сделать.
– Господи, Габби! – закатил глаза Тео. – Что ты от меня хочешь? Чтоб я поверил в эту околёсицу?
– Какой же ты придурок! – из глаз девочки брызнули слёзы. – Он сейчас там с ними, а ты… Нужно вызвать полицию!
– Прекрати! – мальчишке уже порядком надоело слушать бредни своей сестры, и он решил доказать ей, что никаких убийц в доме нет. – Хорошо, пойдём в кабинет, и ты убедишься, что никто не хочет его убивать. Отец либо спит, либо занимается там в кабинете своими делами.
Тем временем в кабинете мистер Барнс уже открыл сейф и достал завещание Бона Кейна, которое Марио положил во внутренний карман куртки.
– Ну вот и всё. Пора заканчивать с этим, – мужчина навёл пистолет на мистера Барнса.
– Я могу предложить сумму намного больше той, что вам обещали, – медленно, осторожным тоном, произнёс нотариус. – Я думаю, мы можем договориться…
– Не можем, – резко оборвал его Тайлер. Лицо его приняло мрачный, серьёзный вид, словно он вспомнил что-то неприятное.
– Тогда сделаете это не в доме. Мои дети не должны этого видеть. Пожалуйста! Я прошу вас только об этом.
– Не волнуйся, мы позаботимся о детях. – Марио оскалил зубы, отчего его уродливый шрам пополз вверх по щеке, делая лицо мужчины ещё более отталкивающим. На самом деле он не собирался трогать детей – лишние жертвы ему были не нужны, но Марио хотел видеть последние трепыхания мужчины, хотел видеть его жалким, ползающим перед ними на коленях, чтобы ощутить власть над жизнью человека во всей её полноте.
В глазах мистера Барнса застыл ужас, его сердце бешено забилось.
– Пожалуйста, не троньте моих детей!
Тут раздался стук в дверь.
– Пап? Папа, ты там? – Тео видел, что в кабинете горит свет, но может, отец просто забыл выключить его?
– Бегите отсюда! – только успел крикнуть мистер Барнс, когда увидел, как ручка двери медленно стала поворачиваться. Марио нанёс ему удар по лицу так, что тот отлетел на журнальный столик.
В кабинете послышался грохот и стон мистера Барнса. Мальчишка распахнул дверь.
– Папа! – Габби подбежала к отцу, он пытался приподняться, но это давалось ему с трудом. – Папочка, что происходит? – девочка чувствовала, как на неё накатывает отчаяние, которое она прочитала в глазах отца.
Тео в оцепенении замер, он видел отца, беспомощно лежавшего на полу, двух мужчин, которые безмолвно наблюдали за происходящим, и которых, кажется, совсем не трогала трагедия, разворачивающаяся у них на глазах. Он чувствовал, как привычный мир рушится у него на глазах, и он не в силах противостоять этому.
– Нет! Господи, нет! Я же сказал вам бежать! – мистер Барнс смог подняться. Он прижал к себе дочку, ясно осознавая, что прижимает её так к себе в последний раз. Она дрожала всем телом, шок, переживаемый ею в данный момент, не давал слезам вырваться наружу.
Габби подняла глаза и перевела их с одного мужчины на другого. Тайлер замер. У него возникло чувство, как будто бы его внезапно огрели по голове чем-то тяжёлым. Все связанные мысли разом покинули мужчину, и он мог смотреть только на неё. Девчонка. Совсем крошечная напуганная девчонка глядела на него большими широко раскрытыми глазами. Она дрожала, вцепившись мёртвой хваткой в своего отца.
«Боже, до чего же эта девочка похожа на… Стоп! Возьми себя в руки… На… нет, не произноси её имени… Заткнись!» – Тайлер тряхнул головой, чтобы отогнать назойливую мысль, отдававшуюся словно ударом молотка в его голове, и перевёл взгляд на мальчишку. Он видел, как тот пытается собраться, как он, сначала растерявшись от происходящего, теперь с ненавистью глядел на мужчин.
– Кто вы такие? Что вам нужно от отца?
Голос мальчишки эхом отозвался в сознании Тайлера. Мужчина никак не мог устоять, чтобы снова не посмотреть на крошечное создание, которое глядело на него карими глазами, так напоминавшими ему другие глаза, другую девочку, которая протягивала ему маленькую тёплую ладошку при их знакомстве, её звонкий счастливый смех, когда она чему-то радовалась, проказливую улыбку, когда звала совершить очередную шалость, и он шёл за ней как заворожённый, счастливый оттого, что она просто была рядом.
«Энн!» – На мгновение лицо Тайлера приняло выражение глубокой печали, но он тут же собрался, изобразив полное равнодушие к участи семьи Барнсов. Но больше всего он пытался отогнать мысли от собственной, до сих пор бушевавшей внутри, и не исчезнувшей никуда за шесть лет, боли, которая лишь дремала, убаюканная множеством зверств, которыми Тайлер пытался её унять.
– Мы получили то, что нам было нужно парень, осталось только избавиться от свидетелей.
– Мразь! – огрызнулся Тео.
– Пожалуйста, я умоляю вас, не трогайте их, – вмешался мистер Барнс. – Они всего лишь дети…
– В первую очередь они свидетели, и их постигнет та же участь, что и вас.
– Папа, мне страшно! – Габби не могла сдержать слёз. Они текли по её маленькому, худенькому лицу, оставляя мокрые дорожки. Мысль о том, что эти страшные люди отнимут у них отца, а потом убьют её и Тео, вселяла ужас в сердце девочки.
Тайлер отвёл взгляд в сторону. «Чёрт, это просто девчонка! Взгляни на неё… ну же!»
– Я не трону детей, и ты к ним тоже не притронешься!
Марио вскинул брови, насмешливо смотря на напарника, словно бы спрашивая: «Ты так в этом уверен?» – улыбка с его лица медленно исчезла, превратившись в грубую, плотоядную гримасу.
– Не будь идиотом Тайлер! Я понимаю, ты волнуешься за этих детишек. Наверное, оттого что свою семью не смог защитить, так? – осклабился мужчина. – Но ты должен понимать, что мы обязаны их убить.
Тайлера перекосило от гнева, он навёл пистолет на Марио, и уже был готов выстрелить.
– Ты не убьёшь меня, – без тени испуга, спокойно сказал мужчина. – А теперь опусти пистолет.
Мистер Барнс с отчаянием взглянул на Тайлера, мысленно умоляя его не слушать второго убийцу, спасти детей, сделать хоть что-нибудь. Он видел в его глазах сочувствие, Кристофер Барнс понял, что судьба его детей мужчине не безразлична, и также он чётко уяснил, что наёмник в красной кожанке был их последней надеждой.
Но Тайлер нехотя опустил пистолет. В этот момент он судорожно думал, как ему лучше поступить. Он не мог позволить убить детей, но и не мог убить Марио, как бы он этого ни хотел, это был человек семьи Хилл – самого влиятельного клана в Найтмер-Сити, прозванного в народе «Команда Эйч». Тайлер тоже принадлежал к этому клану, его приняли в семью, он женился на единственной дочери Роберта Хилла, Энн, хотя некоторые были против этого брака потому, что для них он так и остался чужаком, по странной причуде мистера Хилла, принятого в семью. Но для Роберта он был, как родной сын, и глава семьи дал добро на женитьбу. Вскоре после свадьбы у Тайлера и Энн родилась дочка, они были счастливой семейной парой, но счастье это долго не продлилась. Началась война между различными кланами Эн-Си. Эта война унесла жизни Энн и малютки Инес, с чем Тайлер до сих пор не мог смириться и винил в их смерти себя.
– Я дам вам больше денег, только не трогайте детей! – закричал мистер Барнс. Волна паники охватила его с ног до головы. Он был готов отдать всё что угодно, но только пусть его дети останутся живы.
Раздался приглушённый выстрел, сравнимый для Тео и Габби со взрывом самой настоящей бомбы, делящей их жизнь на «до» и «после».
Марио выстрелил мистеру Барнсу в живот, отчего тот ахнул, чувствуя, как прожигающая боль разливается по всему телу. Колени подогнулись, и он завалился на пол, руками зажимая рану, наблюдая, как просачивается сквозь его пальцы ярко-алая кровь.
Габби громко закричала, она упала на колени перед отцом, не в силах вымолвить ни слова. С ужасом она смотрела на кровь, которой становилось всё больше. Кровь была везде – на руках отца, на ногах, на полу, даже розовая пижама Габби пропиталась кровью.
– Папа! – Тео опустился на колени перед отцом рядом с сестрой. Мертвенно-бледный, он переводил взгляд с раны отца, на его лицо, искажённое гримасой боли, а затем на Габби, уткнувшуюся в грудь отца.
– Тео, Габби… Я люблю вас. – Мистеру Барнсу с трудом давались слова, его хриплый голос дрожал, из его глаз текли слёзы.
– Папочка, пожалуйста, я люблю тебя, только не умирай!
– Ничего не бойся малышка, – он сжал руку дочери и с трудом повернул голову к Тайлеру. – Спасите… моих детей, я знаю, вы можете. – Голос в голове Тайлера, голос его жены, то и дело врывавшейся к нему в сознание, твердил: «Не дай этому свершиться любимый, ты не допустишь этого». Тайлер незаметно кивнул мистеру Барнсу, он уже решил для себя, что он будет делать. – Тео, – обратился Кристофер Барнс к сыну, – пообещай, что ты позаботишься о Габби.
– Обещаю! – мальчик сжимал ладонь отца, не в силах поверить, что это происходит на самом деле.
Мистер Барнс больше ничего не сказал, не пошевелился, из стеклянных глаз отца на Тео смотрела сама смерть.
– Нет, папа! Пожалуйста! – мальчишка не мог поверить в то, что отца больше нет, он принялся трясти его. – Очнись! Очнись же! – будто бы из-под пелены Тео увидел, как Марио уже целиться в него, он закрыл глаза, готовый принять смерть.
Раздался второй выстрел.
В ту же секунду Марио, словно подкошенный, рухнул на пол, на рукаве его рубашки проступило и быстро росло, увеличиваясь, кровавое пятно.
– Ах ты, сукин сын! – завопил он, с яростью смотря на Тайлера, лицо его было перекошенным от боли.
Рана была не смертельной. Тайлер выстрелил в предплечье, и тем самым выбил из рук убийцы пистолет, ногой отшвырнул его подальше от Марио, который застонал то ли от боли, то ли от досады.
«Назад дороги нет!» – судорожно проносилась раз за разом мысль в голове Тайлера.
Мужчина передёрнул затвор пистолета, снова готовясь стрелять. Он был уверен и собран, на лице застыло решительное выражение.
– Ты, кажется, плохо расслышал, – ровным голосом произнёс он, – я не позволю тебе убить этих детей! Ты понял?
Марио презрительно скривился, зажимая рукой простреленное предплечье.
– Я так и знал, что рано или поздно ты предашь семью Хилл. Чего стоило ожидать от ублюдка, привезённого по прихоти Роберта из приюта? – Марио корчился на полу от боли, не в силах встать.
– Не дёргайся! – бросил Тайлер Марио, затем он повернулся к детям. – Сейчас же бегите на улицу!
Тео не мог шевельнуться, он понимал – нужно уходить, но продолжал сидеть около тела своего отца. Тайлер рывком поднял его и встряхнул за плечи.
– Возьми свою сестру на руки и уходи отсюда сейчас же! Твой отец мёртв. Ты хочешь, чтобы его смерть была напрасной? Ты этого хочешь? – яростно крикнул он, посмотрев прямо в глаза мальчика.
Тео затряс головой, он перевёл взгляд на сестру. Габби утирала мокрое лицо руками. Сейчас она, как никогда, казалась маленькой, хрупкой, и такой беспомощной.
Мальчик поднял Габби на руки, она тут же обхватила его за шею, уткнувшись головой в плечо, продолжая тихонько плакать. Тео взглянул на мёртвое тело отца, глубоко вздохнул, и решительно побежал к выходу.
Он почти не чувствовал веса Габби, такой лёгкой она была. Даже не заметил, как вынес её на улицу, под проливной дождь, который холодными каплями падал на их лица. В голове его словно был туман. Хотелось просто закрыть глаза, а открыв, узнать, что всё это просто кошмарный сон – один из тех, что так часто снятся Габби.
Тайлер остался с Марио, он хотел забрать завещание, которое тот положил во внутренний карман куртки.
– Мне жаль, что это всё так закончилось! – Тайлер навёл дуло пистолета на мужчину.
– Да пошёл ты! – отозвался тот в ответ, после чего получил пулю точно в сердце.
Тайлер расстегнул на Марио куртку, взял завещание, схватил фотографию на письменном столе мистера Барнса, и быстрым шагом вышел из дома.
Габби, услышав выстрел, вскрикнула. Она резко дёрнулась, больно ущипнув Тео, вырвалась из его рук и побежала обратно в дом, но её подхватил Тайлер, не давая сдвинуться с места.
– Быстро в машину!
– Почему вы пришли за моим отцом? За что его убили? – задыхаясь от рыданий еле-еле выговорил Тео. Он чувствовал, как к телу липнет ночная рубашка, а кожа от холода покрывается мурашками, но ему было плевать. Незнакомое до этого чувство поселилось в сердце мальчика. Ему хотелось выхватить пистолет Тайлера и пустить пулю ему в лоб, вышибив мозги. Хотелось смотреть, как он падает, медленно умирая, как кровь растекается вокруг его головы.
– Сейчас это неважно! – произнёс Тайлер, он уложил Габби на заднее сидение, где она сразу же свернулась калачиком, прижав ноги к груди, и задрожала.
– Что блядь?! Неважно?! – Тео с кулаками набросился на Тайлера, но его удары не причиняли ему никакой боли. Они лишь заставили Тайлера слегка поморщиться. Он скрутил Тео и повалил его землю.
– Успокойся сейчас же! – резко, сквозь зубы сказал Тайлер. – Я пообещал вашему отцу, что спасу тебя и твою сестру, и я сдержу обещание. А теперь быстро в машину!
Тео плохо помнил, что было дальше. Кажется, Габби, положив голову ему на колени, продолжала плакать и дрожать. Тайлер что-то говорил, но мальчик, не понимая, что же ему делать дальше, даже не пытался его слушать. Он повернул голову, сквозь пелену дождя и сла́бо горящих фонарей смотрел, как постепенно, по мере отъезда автомобиля, уменьшался их родной дом, в окнах которого приветливо продолжал гореть свет.
Была в этом какая-то злая ирония, словно через пару часов они вернутся, и отец, живой и здоровый, в своём любимом коричневом свитере, подаренным ему мамой, улыбаясь, выйдет их встретить и поведёт обратно к беззаботному детству, к счастливым моментам, которые им довелось испытать, и которые, буквально в одно мгновение, навсегда у них были отняты.
«Назад дороги нет!»
Глава 2
Весна 1964
Поезд прибыл на платформу вокзала Сент-Кросс. Невысокий сутулый проводник, с закрученными кверху усами, открыл дверь вагона, выпуская на перрон уставшую от долгой поездки толпу. Повсюду забегали носильщики, которые катили багаж пассажиров.
Одна из прибывших, уже немолодая тучная дама, откинула с лица вуаль и громко заголосила, призывая своего мужа проконтролировать, чтобы носильщик ненароком не потерял их многочисленные пожитки.
Ричард с лёгким раздражением наблюдал за этой женщиной. Отчасти она напомнила ему его мать. Такая же громкая и требовательная, заставлявшая всех вокруг слушать только её, и выполнять все установленные правила. Бедный муж устало протёр платочком свою залысину и, тяжело вздохнув, направился к носильщику. А жена принялась поглаживать толстыми пальцами своего маленького пса:
– Ну-ка, поцелуй мамочку, мистер Пинки.
Собака тявкнула и принялась облизывать её круглое лицо, слегка вспотевшее от непривычной для начала марта духоты. Ричард поморщился, подавляя, внезапно возникший приступ тошноты. Эта женщина вызывала у него отторжение: её короткая, практически отсутствующая шея была увешена жемчугами, большой слой косметики никак не скрывал дряблое лицо, а зычный голос заставлял всё съёживаться внутри.
Женщина в этот момент снова что-то визгливо прокричала своему мужу, растерянно замершему возле, подсчитывающего их багаж, носильщика. Продолжая поглаживать пса, она на мгновение повернула голову, и её маленькие глубоко посаженные глазки встретились с глазами Ричарда. Она кокетливо ему улыбнулась, растягивая тонкие губы, жирно подведённые красной помадой отнюдь не в привлекательной улыбке, кажется, польщённая, что такой молодой человек ею заинтересовался. Ричард тут же поспешил отвернуться. Ещё не хватало, чтобы она подошла к нему с желанием поближе познакомиться.
После пяти часов, проведённых в плацкартном вагоне, у него слегка кружилась голова, и он считал, что неплохим способом попытаться избавиться от недуга будет небольшая прогулка по городу, в который он так давно хотел попасть. Юноша перехватил правой рукой сумку и двинулся с платформы к выходу. Ему не верилось, что сейчас, наконец, начинается его настоящая жизнь, где не будет деспотичной матери и её правил. Он сможет сам принимать решения, и, может быть, наконец, даже напишет собственную книгу.
Он представил, как станет популярным автором, его всюду будут печатать. Мать, наконец, поймёт, что он чего-то стоит, может быть, у него даже появятся друзья, и он влюбится в красивую девушку. Ричард так замечтался, что не заметил, как успел отойти от вокзала на достаточно приличное расстояние, попав на незнакомую безлюдную улицу. Навстречу ему на бешеной скорости нёсся рыжеволосый мальчик на серебристом велосипеде, на раме которого красивыми золотыми буквами было выведено «Молния». К рулю велика была прикреплена небольшая корзинка, а в ней лежали свежие газеты, шелестящие на лёгком ветерке страницами.
– Верта́й отсе́дова! – крикнул мальчишка, но Ричард растерялся от неожиданности и оттого, что просто не понял мальчика. Он встал как вкопанный, во все глаза смотря на него. В следующую секунду произошло столкновение.
Юноша, не удержавшись на ногах, отлетел, к разрисованной граффити, стене. Больно ударившись спиной, он упал на землю, чувствуя, как по всему телу разливается глухая боль. Мальчик громко закричал от сильного толчка. Он свалился с велосипеда, ударившись коленками об асфальт, а все его газеты разлетелись по широкой дороге.
– Ты чё, глох’?! Я ж грил вертай! – гневно воскликнул мальчик, с досадой рассматривая свои разбитые колени.
– С тобой всё в порядке? – взволнованно спросил его Ричард. Он никак не мог понять речь мальчишки, и кое-как поднявшись, не обращая внимания на боль в ногах и в спине, слегка прихрамывая, он подбежал к мальчику, протягивая руку. – Давай помогу встать.
Юноша чувствовал себя ужасно виноватым. Ещё в детстве, мать часто ругала его, за то, что он постоянно витал в облаках, из-за этого забывал все её поручения, которые следовало выполнить.
– Не над’, – буркнул мальчишка, шмыгая курносым носом. В его глазах выступили слёзы. – Из-за тя’ я не спею вовремя разнести эти чёртовы газеты, и мне не заплатят. Вот так-то. А мне оч' нужны пчёлы! Но ты не вбирай в голову. Какое те’ дело? Пшёл, эт’ не твои заботы.
Ричарда охватило невероятное чувство сожаления. «Ну какой же я дурак! – мысленно начал корить он себя. Это же надо было, растеряться! Не пробыл в городе и часа, а уже успел кому-то навредить! Но какие к чёрту пчёлы?»
– Прости меня, пожалуйста, мне очень жаль, – выпалил юноша и принялся собирать, валявшиеся круго́м, газеты. Ричард понимал, что должен сделать или сказать что-нибудь ещё, но не очень-то умел утешать людей. – Я хочу понять, о каких пчёлах ты говоришь?
– С Луны штоль’ свалился? – покрутил у виска парень и с видом знатока принялся объяснять приезжему незнакомцу, что «пчёлы и мёд», как, впрочем «хлеб и мёд» на сленге означают деньги[3].
Когда он был совсем маленьким, мать считала, что Ричард слишком слабый и болезненный, и поэтому держала его подле себя, контролируя каждый шаг. Он рос необщительным боязливым ребёнком, которому казалось, что его непременно обидят по любой причине. Вот, например, из-за того, что волосы у него были слишком длинными, почти как у девчонок, или потому, что он любил читать, и чтение приключенческих историй предпочитал довольно многим играм.
Однако, Ричард всё равно мечтал о лучшем друге. Они бы понимали друг друга с полуслова, и юноша мог бы доверить ему все свои самые сокровенные мечты, он мог бы поделиться с ним всем на свете, и в ответ не услышать гору насмешек или осуждений. В школе Ричард познакомился с Максом Кингсли, и парень действительно думал, что это тот самый человек – друг, которого он рисовал в своих мечтах. Вот только дружба их быстро сошла на нет. Макс всё реже виделся с Ричардом – он под любыми отговорками старался избегать его общества. Они отдалились друг от друга, и молодой человек не понимал почему. Это потом он узнал, что у Макса появился новый друг Стив, и когда Ричард видел их вдвоём, они начинали подтрунивать над ним, отчего на душе становилось совсем гадко: «Эй, зануда, а мамочка не заругает за то, что куришь? – словно наяву, он снова слышал громкий голос Макса, видел его хитрое лицо и кривоватую улыбку. – «Скажи-ка Ричи, а это правда, что ты спишь в одной кровати со своей мамашей?»
Да, их дружба быстро сошла на нет. А потом он встретил Роджера и Дэнни, и лучше бы этого никогда не происходило. Он не знал, почему так держался за них, наверное, оттого, что боялся остаться один, или оттого, что считал уже насмешки в свою сторону нормой. Что он заслуживает этого.
– Прости! – фыркнул мальчишка. – Ты значится серьёзно?! – Он вырвал юношу из плена болезненных воспоминаний. – Я и моя малая еле перебиваемся, а терь’… – мальчик недоговорил и опустил голову.
Ричард почувствовал себя ещё более виноватым, неожиданная мысль мелькнула в его голове.
– Я куплю у тебя все эти газеты! Сколько они стоят?
Мальчишка назвал сумму, и хоть юноше и показалось, что мальчик слишком загнул цену, он был не против переплатить.
Ричард вытащил из-за пазухи деньги, туго закрученные в трубочку и перевязанные тонкой верёвкой. И только парень хотел дать несколько купюр мальчику, как вдруг кто-то резко вырвал у него из рук все деньги – это был второй мальчишка, такой же рыжий, и как две капли воды похожий на первого. Возникший, словно из воздуха, сжимая в кулаке деньги Ричарда, он быстро закрутил педали велосипеда, только парень его и видел.
А ещё недавно вытиравший рукавом слёзы первый мальчик вскочил на свой велик, засмеялся таким озорным смехом, будто совершил невинную шалость и стремглав помчался вслед за мальчишкой, укравшим деньги.
– Стойте! Это мои последние деньги! – Ричард, на мгновение опешивший от подобной наглости, спотыкаясь, бегом устремился за юными воришками. – Кто-нибудь остановите их!
Мальчишки свернули в переулок, решив затеряться среди многочисленных покосившихся зданий, которые в беспорядочном скоплении вырастали перед прохожими. Ричард повернул следом. Непривыкший к долгому бегу, он начал задыхаться, в боку закололо, а ноги словно налились свинцом. Он сильно отставал от двух воришек. С паникой юноша обдумывал, что же ему делать, если он не догонит их. Парень никогда не был в большом городе, каким был Найтмер-сити, и не мог ориентироваться в лабиринте маленьких узких улочек.
Осознавая собственное бессилие, Ричард плюхнулся на скамейку, положив голову на колени, и предался не самым утешительным размышлениям: «Что теперь делать? У меня нет денег даже на еду. Уже темнеет, а мне некуда идти. Ну какой же я наивный болван!»
Он снова подумал о своей матери. Она родила его в довольно позднем возрасте, и он был единственным её ребёнком. Сразу после его рождения умер отец, которого он никогда не знал, и мать окружила маленького Ричарда своей заботой. Юноша вспомнил одну из их последних ссор. Голубые глаза матери, такие же как у Ричарда, гневно сверкали.
«Ты прибежишь ко мне обратно Ричи! – кричала она. – Ты и недели там не протянешь!»
«Неужели моя мать права? Я пробыл здесь меньше дня, а уже потерял все деньги и оказался в безвыходном положении». Ричард застонал, взъерошил волосы и зажмурился. Он не знал, сколько времени e;t просидел на этой скамейке, ругая себя самыми последними словами, но тут над его головой раздался мужской бархатистый голос.
– Эй, это у тебя украли деньги?
Ричард вздрогнул и вскинул голову, уставившись на молодого человека. На вид он был не старше самого́ Ричарда. Высокий и худой. На нём было серое пальто, выглаженная белая рубашка и брюки в тонкую меловую полоску. Волосы у юноши были русыми, растрёпанная челка была зачёсана наверх по моде пятидесятых. Он носил очки в роговой оправе, за линзами которых поблёскивали хитрые зелёные глаза. Парень слегка наклонил голову и прищурился, внимательно изучая Ричарда.
– Судя по твоему саквояжу, ты только что приехал, – добавил он.
– Да, я недавно приехал, – растерянно произнёс Ричард и быстро встрепенулся, – Откуда ты знаешь, что у меня украли деньги? – он устремил недоверчивый взгляд на своего собеседника. Но тот, добродушно улыбаясь, достал из кармана те самые свёрнутые в трубочку деньги, что украли начинающие воришки, и помахал ими перед носом юноши.
Ричард вскочил, не веря своим глазам. Перевёл взгляд с молодого человека на свои деньги. Он почувствовал, как сердце быстро застучало в груди.
– Но как? Как ты их догнал, и почему решил, что я тот самый человек, у которого украли деньги? – Ричард недоумевающе смотрел на парня, который продолжал так же добродушно, сочувствующе улыбаться.
– Очень просто. Я встретил их в подворотне, и они мне сами всё рассказали!
– Так ты знаешь их?
– Конечно! Эти малолетние разбойники – моя семья.
Ричард во все глаза уставился на молодого человека. «Семья?!» – этого он никак не ожидал. Лицо Ричарда приняло враждебно-растерянное выражение. Меньше всего на свете юноша хотел влипнуть в очередную передрягу. Но молодой человек как ни в чём не бывало продолжил свой рассказ, не обращая внимания на враждебность Ричарда.
