Акурат
Сны
Андрей стал заново вспоминать свой визит к Леониде.
Всё начиналось очень даже хорошо. Никаких предчувствий. Точнее, если быть до конца честным с самим собой, то когда он прочитал сообщение Леониды, – как ему показалось, полное отчаяния, и как ему послышалось, с мольбой о помощи – одновременно, подобно далёкому-далёкому отзвуку или тихому короткому шороху, почудилось «берегись, можешь не справиться»… Не послушал. Пропустил мимо. Даже прогонять не пришлось – улетучилось, едва проявившись. И всё, больше не повторялось. И когда искал парадную Леониды, ничего уже не шевелилось, не ёкало, не кололо. Полная уверенность. Отметил тогда про себя, что вот, мол, хорошо, не боюсь совсем. Пришёл, тёплая встреча, чуть ли не расцеловались. Несколько лет только обменивались сообщениями, не видались. Накрытый шикарно стол, любезности, улыбки, комплименты… Леонида стала его сразу же усаживать за угощение. Он отказался – сперва работа, на лёгкий желудок. Справедливо. Профессионально. Заслуживает уважения. Леонида попросила объяснить для начала, в чём суть его целительства, что за система. Ну, стал объяснять. Тут, наверное, и возник первый напряг. Систему первым, больше двадцати лет назад, сформулировал американец. Услыхав это Леонида тут же объявила о том, что от американцев ничего хорошего придти не может. Чего это именно американскую голову осенила такая любопытная техника? Это подозрительно. На вопрос Андрея почему, Леонида не моргнув глазом ответила, что американцы плохие и неправильные. Андрей не ожидал от взрослой Леониды подобных речей и испытал замешательство. Может быть в нём причина? Может… Потому что дальше стало ещё сложнее – муж Леониды, Николай, после первого объяснения заявил, что ничего ровным счётом не понял, и Андрею пришлось давать объяснение номер два. Для него это не было неожиданностью, клиенты попадались разные и он давно уже подготовил несколько подходов с разных сторон. Для одних нужны были строго “научные” слова, для других наоборот, а третьим, их было меньшинство, вообще не требовались разъяснения – нужна помощь, что надо делать, и начали. Третьи нравились Андрею больше – объяснять он не очень любил. С мужем Леониды пришлось совсем туго – тот не принял ни один из вариантов, предложенных Андреем. Напряжение нарастало и Леонида тактично предложила перейти к практике, которая, как известно, чаще всего является лучшим объяснением. На том и порешили. Андрей выдохнул, однако напряжение не спало. Да-да, в этом всё дело. Почему же он не заметил? Явный сигнал. Надо было остановиться. Попил бы чаю, поговорил бы душевно, по ходу придумал бы какую-нибудь отмазку и ушёл бы себе спокойненько. Так ведь нет, просунул голову в петлю поглубже. А как было не просунуть? Леонида показала икону, которую заказывала специально для дочери. Сказала, рыдая, что смотреть на неё больше не может. Что святой Стилиан укоряет её, а Бог хочет наказать. Что она уже не верит ничему и никому, читай Самому Богу… Вот это, кстати, был второй сигнал. Без веры, Андрей знал, что будет бессилен. Когда клиент не верит, ничего не получается. Лучше сказать, сперва получается, потому что Бог-то всегда свою часть работы выполняет. А человек потом сам, «собственноручно» отказывается от Божьей помощи. Своим недоверием, самоунижением, нелюбовью к себе и так далее, причин быть несчастными люди находят великое множество. И что в таком случае может сделать проводник? Андрей не считал себя кем-то особенным, просто проводник. Обратились вместе к Создателю, помолились, попросили. Андрей в качестве свидетеля увидел, отметил. Поблагодарили Бога и всё – живём дальше. Только вот жить-то дальше нужно немножко по-другому, а то и совсем иначе, чем до… Поэтому Андрей всех клиентов заранее предупреждает о том, что не обещает исцеления или изменений – Бог исцеляет, а человеку надобно доверять и самому потом поддерживать изменения, которые всегда происходят, и происходят самым наилучшим образом. И Леониду он также предупредил, не забыл. Не мог он забыть, это одно из главных правил, которому он следовал неукоснительно…
Дальше не имело смысла вспоминать. Дальше он всё делал верно. Как всегда и как обычно. Индикатора не случилось, но такое с ним бывало и всё равно сессии проходили успешно. Ему ещё инструктор говорила не раз – все сессии удаются потому что исцеляешь не ты, а Создатель. Так что всё получилось. С мужем совсем мало, он не позволил даже толком взглянуть на проблему, которую сам же и озвучил. А вот Леонида потратила часа полтора на прочистку своих “завалов”. И Андрей видел, чётко и ясно – “завалы” эти разобрали, человеку стало легче, короче, результат состоялся. Как всегда, иного и не могло быть. Леонида со слезами на глазах благодарила. Потом сама – Андрей не просил – заплатила за себя и за мужа… Потом пили чай, хорошо пообщались. Муж, правда, выказывал некоторое раздражение и постоянно твердил, что всё равно ничего не понимает, но Леонида тайком подмигнув Андрею, шёпотом уверила, что Коля, мол, всегда так, потом она ему объяснит.
Расстались хорошо. На следующий день позвонила дочка, Марьяна. Назначили сеанс по скайпу. Связались. Здесь вообще всё прошло замечательно и великолепно. И, самое главное, индикатор сработал, всё сработало. Результат поразил даже самого Андрея. Он был уверен в том, что видел собственными глазами. Ну и что, что закрытыми? Он же не спал, не грезил наяву. Просто закрыл глаза и видел. Просто это способность такая. Нередкая в нынешнее время, ничего особенного. А потом, дней через десять, спросил как дела и пожалел об этом…
Всё, что он делает это его фантазии.
Он – шарлатан, берёт деньги ни за что.
Как он мог – на него надеялись, а он обманул ожидания.
Ничего он на самом деле не видит, а выдумывает.
Всё это и многое другое он услышал от Леониды. Она позвонила и в праведном гневе долго отчитывала Андрея, задавая вопросы и тут же сама на них отвечая.
Практику пришлось остановить, потому что уже его самого надо было спасать. Только вот кто это сделает?.. Андрей не знал.
***
…Муж Марины – молодой и, казалось бы, здоровый мужчина – неожиданно умер от инфаркта!..
– …по-другому, он говорит: «Созидая, разрушим!». То есть, он прежде всего ищет начала самоорганизации, этики, солидарности, анархизма в природе, в обществе, в этике…эээ…в том, что уже есть. А момент разрушения для него вторичен. Это именно устранение препятствий на пути самоорганизации…само…самосозидания. С другой стороны, Кропоткин внёс очень видный вклад в…эээ…в полемику вокруг Дарвинизма и Социалдарвинизма, в конце девятнадцатого начале двадцатого века. С третьей стороны, он остаётся классиком для анархистов и очень важным человеком для естественников, для географов, для биологов, поэтому это имя, конечно, не должно быть забыто…
– …немного нервничаю!
– Ничего, у меня богатый опыт такого вранья!
– Тебе часто приходилось врать, да?
– Что?
– Чёрт!.. Может, поужинаем? Вместе. Как ты?
– Эрик! Я делаю сэндвичи. Тебе сделать?
– Нет, спасибо.
– Кто это?
– Мои сожители. Ну, так как? Поужинаем?
– Да.
– Я позвоню тебе завтра.
– Хорошо.
– Отлично!..
***
Здравствуй, отец! Как твои дела? Как жизнь молодая?:)
Давно не видались. Но ничего, скоро у меня отпуск…надеюсь, приеду к тебе обязательно! Хотя, конечно, могут и не дать его. Наши хозяева – муж с женой, это у них семейный бизнес. Тут ещё старший брат хозяина работает, развозит документы, потом какой-то вроде племянник (компьютерщик) и ещё кто-то, я пока не понял кто именно. Короче, семейный подряд:) Так вот, эти муж с женой довольно странная парочка. С одной стороны, любят в демократию и лояльность поиграть. Например, поговорить запросто, по душам с кем-нибудь из продавцов, пошутить приватно и так далее. А с другой, так могут наорать, что мало не покажется. И послать куда-нибудь на штрафработы. У нас это когда тебя отправляют на склады делать переучёт и перестановку товара, или фуру очередную разгружать. Могут даже и девчонок отправить, не постесняются… Раньше про таких говорили “самодуры”. Не знаешь чего от них ожидать. Вот поэтому и не знаю, дадут отпуск или нет. Но будем надеяться. Главное ещё чтобы косяков никаких не было. А это, я тебе скажу, довольно непросто. Салон, несмотря на то, что он довольно внушительных размеров, весь не просто заставлен товаром, а набит им как селёдка в банке, по самое не хочу. И ладно бы только мебель была – относительно крупные вещи всё-таки. Так ведь мелочёвки всякой до чёрта – вазочки бесчисленные, коробочки, лампы настольные, рамки, тарелки декоративные…и всё это хрупкое, бьющееся. И ведь, как назло, обязательно что-то норовит быть задетым, упасть хочет, разбивается или утаскивается кем-нибудь из посетителей. А потом с нас, продавцов и вычеты из зарплаты и проникновенные пистоны в одно место! И получается, что деньги вроде очень даже неплохие выходят, но за эти деньги ты постоянно в таком напряге находишься. И, кстати говоря, мне, как новенькому, ещё приходится и шваброй махать! Ага! Уборщица приходит только ранним утром, а потом целый день её нет. Вот продавцы сами и убирают, а поскольку я новобранец, то, разумеется, это “моя почётная обязанность”! Но зато красота кругом, дорогущие вещи. Некоторыми мы пользуемся тайком. Есть у нас например креслице одно, волшебное. Большое, кожаное, белое, с электроникой внутри. Короче, садишься в него, берёшь пультик такой маленький и нажимаешь определённые кнопочки. И эта штука (кресло в смысле) начинает выдавать чудесные вещи – плавно так, само, раскладывается, принимает форму твоего тела, начинает тебе массажик приятный делать, музычку расслабляющую включает – просто рай! Мы, когда хозяев нет, и если клиенты не заходят, по очереди пользуемся этим креслом. Один кто-нибудь на стрёме стоит, потом его меняют. Кресло это специально в глубине поставили и оттуда не видно и не слышно, если вдруг хозяева заявятся или клиент войдёт. Странно, кстати, что камер слежения нет в той части салона. Может денег пожалели… А нам хорошо!:)
Да…я тебе забыл рассказать в прошлом письме историю одну. Это уже здесь, на новой работе со мной было. Вызывают меня как-то хозяева к себе в кабинет. И говорят, мол, мы тебе хотим дать боевое крещение. Ну, я головой киваю, а сам-то ещё не знаю чего от них ожидать, ничего дурного не думаю. Согласен? – спрашивают. Конечно, согласен, а как бы я отказался!
В общем, говорят, надо сходить в ГЦРР и провести беседу там. Что за ГЦРР? – спрашиваю. Они смеются – узнаешь. Это, мол, Городской Центр Размещения Рекламы. А что за беседа? – спрашиваю. А вот тебе, говорят, документы. Отнесёшь и переговоришь с нашим инспектором, который нас курирует. В чём, спрашиваю, суть вопроса-то? Что говорить, на какую тему? Они так помялись слегка и говорят, да вот у нас вывеска просрочена, они хотят снимать её, а мы не хотим. И что я могу сделать? – спрашиваю. Они опять смеются, – вот это и есть боевое крещение, попробуй убедить инспектора подождать. И всё…хватит, мол, болтать, иди… Вот, блин, думаю, засада! Во попал-то! Всё, думаю, кранты настали – можно сразу увольняться, толком поработать даже не успел! Но, пока размышлял на эту тему, оделся и пошёл в этот ГЦРР, он тут рядом, тоже на «Ваське» расположен. Доплёлся минут за пятнадцать, хотя шёл нога за ногу, без желания естественно… Там такой особняк шикарный, на набережной – голубой, с белой лепниной. А я на эту красоту и смотреть не могу – тошно как-то. И страшно – думаю, что я сейчас говорить-то буду? Кроме здрасте…
Но затащил себя внутрь, сдал одежду в гардероб, узнал в каком кабинете этот инспектор сидит и пошёл искать. Надо сказать, переходов там всяких, лестниц, как в лабиринте – я с полчаса, наверное, бродил, пока нашёл. Долго, не помню сколько, стоял, войти не решался. А потом думаю – да пошло оно всё! Отдам документы эти и скажу, что я ничего не знаю и уйду. Пусть увольняют, чем так нервы мотать. Самое смешное, что инспектора в кабинете и не было. Я постучал, дверь подёргал – тишина. Стал ждать. Пока ждал, смотрел в окно, на набережную. Там корабли ещё стоят. Странно. Навигация вроде как раз в начале ноября закрывается. На другой стороне, на английской набережной, так там вообще огромный белый теплоход стоит, круизный, знаешь? Красивый. Я подумал, было бы здорово на нём куда-нибудь сходить. На Азорские острова… Почему именно на Азорские – не знаю. Название что ли понравилось? И где они находятся?
Ну, вот…размечтался я и как-то поуспокоился немного. Глянул на часы, а уже около часа прошло, как я пришёл. На всякий случай, ещё разок постучал в дверь – ничего. Пошёл обратно ко входу, откуда меня направили вначале. Там уже другая тётка сидит. Выясняется, что этого инспектора сегодня скорее всего вообще не будет. Я обрадовался – думаю, слава богу, пронесло. Нет! Эта тётка тут же звонит куда-то и с таким нездоровым воодушевлением сообщает мне, что можно прямо сейчас переговорить с самим директором центра. И что это, мол, ещё лучше – вопрос можно быстрее решить. Пришлось идти к директору. Тут на меня опять навалилось всё сразу – и тоска, и уныние, и заявление об уходе замаячило, и ноги-руки затряслись… Короче, пока шёл до кабинета директора всю гамму чувств испытал. В этот раз дошёл быстро – тётка активная попалась, вызвалась проводить. И у порога помяться не удалось – она этак стремительно постучала и втолкнула меня в кабинет.
Удивительно, но кабинетик такой маленький оказался. И скромный очень. Я предполагал увидеть что-то роскошное. А там синие покрашенные стены, стол простой, на вид дешёвый, шкафы кондовые такие, со стеклянными дверцами. В шкафах папки сплошняком стоят. Ну вообще ничего особенного, обыкновенная комната, каких в любой старой конторе много. И директор подстать кабинету – ничего примечательного, обыкновенный человек средних лет, типичный служащий. Но разве что более спокойный на вид.
Ну, вот, показывает он мне на стул – присаживайтесь, мол. Сажусь. Он мне, с дежурной улыбкой – с чем пожаловали? А я, знаешь, утомился уже к тому моменту бояться. Как-то резко расслабился, вынимаю папку с документами, что мне хозяева всучили, кладу на стол и чистосердечно докладываю, что, мол, не знаю зачем я пришёл, сотрудник я новый, для чего именно меня послали не понимаю, сути вопроса тоже, о чём говорить не знаю, в общем, пусть делают со мной что хотят, но сказать мне нечего! Добавил только, что единственное, что мне понятно, это что вывеску салона хотят снять, а хозяева не согласны. Всё. Отвернулся, чтобы мне сильно стыдно не было. Жду чего он ответит. А он молчит. Не понял, думаю. Поворачиваю к нему голову. А он вижу грустный такой сидит и в окно смотрит задумчиво. Потом говорит – знаете, молодой человек, я сюда точно так же попал. Как это? – спрашиваю. А вот, говорит, дали кучу бумаг, побольше чем у вас, и сказали – разбирайся! И что? – спрашиваю. Вот, видите, сижу, разбираюсь, говорит. И давно? – спрашиваю. Да, года два уже, отвечает. Мне удивительно стало – и что, разобрались? Нет, говорит. Их ещё больше становится, я даже до половины не дошёл. Как же так? – спрашиваю. – А помощники у вас есть? Есть, говорит. Они помогают? – Помогают. – И всё равно не справиться? – Нет. – Да вы шутите, наверное? Он так грустно – ах, если бы, молодой человек? Я давно уже разучился шутить. Вот, говорит, у вас от какого числа документы? Я показываю. Он смотрит так внимательно, и говорит – ну, да, до этого я ещё не дошёл. Думаю, говорит, не раньше майских праздников доберусь. Так что, говорит, можете хозяевам своим передать, что у них есть ещё время. И совсем уж грустно так улыбнулся. Мне его так жалко стало. Как-будто он мне историю своей жизни рассказал и всё сплошь печальную. А говорили мы с ним от силы несколько минут. Я немного растерялся, хотел ему что-нибудь утешительное сказать, поддержать человека. А он вдруг лицо серьёзное сделал, как вначале, когда я только вошёл, и сухо так мне – не смею дольше задерживать молодой человек, всего доброго. Я ему что-то нечленораздельное промямлил в ответ, взял документы эти несчастные со стола, и за дверь. Почему-то задом так и пятился. Глупо как-то. Ну вот, а потом шёл я обратно, до салона, и всё вспоминал этот короткий разговор. Подумал, как хорошо, что я не в его положении нахожусь, у меня-то по сравнению с ним просто рай. И ещё подумал, хорошо, что ты не стал начальником вот таким же. Это всё равно, что в тюрьме сидеть. Я бы, наверное, тебя даже не видел. А ты там, прости за образ, сгнил бы потихоньку. А про тебя потом говорили бы – вот, мол, «сгорел на работе». Чепуха какая-то! Кому нужно такое «сгорание»?
А хозяева, наверное, не поняли, когда я пришёл, положил их папку на стол и так серьёзно знаешь ли, по-взрослому, сказал – до майских праздников вас не тронут! И вышел… Они ко мне с неделю потом не подходили…
Ну, ладно, длинно вышло. Пока. Не болей.
***
…команда Хосепа Гвардиолы сегодня встретится с «Гертой» в Берлине. Баварцы на двадцать три очка опережают дортмундскую «Боруссию» и занимают…
– …Итак, Джимми Карел… ой, молоде-е-е-е-ец!!! Молодец!!! Тридцать семь баллов был его лучший прыжок…в этом заезде…получает он тридцать пять…и…остаётся на третьем месте…
– …вторую строчку…двадцать один год ему исполнится шестнадцатого мая… Если он сумеет войти в тройку лучших…общего зачёта, то…он станет вторым в истории самым молодым призёром кубка мира. Франк-Петер Рёш, в сезоне восемьдесят третьего-восемьдесят четвёртого годов…э-э-э…выиграл, правда, кубок мира и ему тогда было двадцать лет. К слову, Тарьей Бё и Эмиль Хегле Свенсон впервые отметились в призовой тройке генеральной классификации в двадцать два года…
– …у Шон Мёрфи. А перед этим…в шестом фрейме…серию свою лучшую в матче провёл Марк Селби, девяносто одно очко, но последний, красный, не удалось забить… Семь-три…
***
Синий, ребристый забор перестал быть синим. Большей частью краска сошла, как облезает обгоревшая кожа, а поверх обширных серых проплешин густыми шлепками самодовольно расположился глинозём из под колёс чумазых, слоноподобных самосвалов безостановочно приползавших и уползавших с утра до вечера. Ночью работа тоже не прекращалась. Здание росло быстро. Зачем-то нужно было, чтобы оно росло быстро. Или кому-то нужно было. Андрей стоял на безопасном расстоянии от, поначалу высокого, а теперь казавшегося низеньким, по сравнению с поднимавшимися к небесам стенами, забора.
«Интересно, – подумал он любимым словом своего друга Мишки, – что же это всё-таки будет?»
Загадка казалась ему любопытной и даже захватывала поиском таинственного ответа. Теперь-то уж точно видно, что это не детская площадка. А что же тогда? Где бы посмотреть? В интернете он ничего об этом строительстве не нашёл. Активный и деловой Мишка тоже не смог выяснить и вообще не понимал почему это интересует Андрея. «Какое тебе дело? Кругом всякой фигни строится, как грязи! Чего ты прицепился именно к этой стройке?..» Андрей и сам себе не мог ответить «чего прицепился».
Он ещё раз оглядел уже готовые части стен. Окон почти нет, а те отверстия не похожи на окна. Может какой-нибудь храм? Правда, их последнее время строят мало. И каждое подобное строительство это муки и пытки – мужественное преодоление чьего-то, как говорят, могущественного сопротивления. Чьего – так и остаётся загадкой. Никогда не известно. Каких-то тёмных сил, которые, как опять же говорят, скоро придут и снова будут убивать верующих за их веру…
Об этом воодушевлённо вещал Андрею один странноватый гражданин, вполне добродушной наружности и характера. Гражданина Андрей подцепил случайно на местном рынке, когда тот – в качестве священника – занимался освящением продаваемых яблок. Ходил, окроплял водой всех продавцов с их товаром и предлагал делать пожертвования, попутно встряхивая большой позолоченной кружкой. Некоторые не давали. Многие, чего-то стесняясь, быстро совали свёрнутые туго купюры в узкую щель и отворачивались, будто прятали лица от телекамер. Андрей попался на пути гражданина и тоже смущённо сунул в щель кружки какую-то железную мелочь. Смыться по-быстрому не удалось, и Андрей был вовлечён в беседу, которая впрочем вскоре заинтересовала его своей необычностью. Необычностью темы – про то, как всех будут убивать, и нисколько не совпадавшим с нею тоном самого рассказчика – добрым тоном детского сказочника… Среди разного рода диковинной информации, полученной Андреем, была и та, что вот-вот уже наступают, начинаются последние дни. Конец Света не просто близок, а якобы он уже здесь. Всё это мягко, ненавязчиво, исключительно интеллигентно, без малейшего намёка на обычное в таких случаях кликушество. Слушая, Андрей удивлялся не столько самим словам, сколько тому, что тема разговора неожиданно захватила его и хотелось задавать всё новые вопросы. Было даже немного жаль расставаться со странноватым гражданином, который вспомнив о каком-то важном деле, прервал сам себя на полуслове и, буквально убегая, пригласил Андрея в храм, где служил регентом…
«Кстати, о конце света, – подумал Андрей. – Вот, в отличие от храмов, например торговые центры как раз строят легко, с удовольствием и без всяких мук. Даже с какой-то маниакальной методичностью. Будто кто-то где-то задался целью построить их столько, чтобы они опутали жилые кварталы со всех сторон, а в идеале сверху и снизу, потом соединить их все одним сплошным, замкнутым проходом, чтобы войдя туда однажды, ты уже не смог бы и не захотел добровольно выйти. А покупал бы и покупал…быстрый перекус и снова вперёд. Ну, разве что с небольшими перерывами на заработок и короткий сон. Глупости? Да. А может и не совсем. Вот же, прямо здесь, в Счастливой Слободе что ни год, вырастает новый ТЦ или ТРК или ТК или ТРЦ… От одного до другого уже можно дойти пешком минут за пять. Каждый новый больше предыдущего. Ещё пышнее, ещё навороченнее, ещё круче. Словно люди стремятся кого-то поразить, удивить, заставить восхищаться величием гигантских магазинов. А ведь это просто торговые места. Места, где продают в основном ненужные вещи. Убеждая посетителей в жизненной необходимости этих вещей. Завлекая обещанием непреходящего счастья со «сменными аккумуляторами» и, не вызывающей теперь уж никаких сомнений, последней победы над всесильными страхами, и вредными мыслями о конечности всего материального, физического.
Зачем тогда нужен храм? Пускай уж лучше будет крепость. Для защиты покупок и их обладателей. Ведь нет ничего плохого, что общество выбирает изобилие? Вроде ничего. Ну, ладно, для защиты уже есть полиция. Там, кстати, тоже люди. Точно так же стремящиеся стать счастливыми владельцами всяческих, желательно дорогих, благ. А от чего может защитить храм? Не знаю. Хорошо, тогда кого? Человека. Физически? Вряд ли. Душу? Ту самую, бессмертную? Вероятно. Но всё равно не понятно. В процессе покупки чего-либо душа не нужна, не требуется.Обычно принято оперировать другими терминами – моё-не моё, хочу-не хочу, дорого-не дорого, могу-не могу. Вот не знаю, пользуется ли ещё кто-то фразой “не лежит душа”? Может быть… В храме, правда, тоже продают. Но продают “не интересное”, мало применимое, не приносящее удовольствия. Вот если бы в храме продавали автомобили…вот бы сколько народу туда ломилось. Хотя в автосалонах давки не бывает. Да…Мишка бы сейчас сказал, что я опять брежу, чушь несу… А вот интересно…почему мне всегда в храме становилось страшно? И, кстати, не в любом. Вот на Кавказе заходил же в каменные старинные церкви…действующие. И ничего. Вполне комфортно себя чувствовал. А здесь всегда было плохо… Странно. Может я неправильный? Может во мне черти какие-нибудь сидят? Но тогда им, чертям, должно быть хорошо в торговых центрах. Ан нет…оттуда тоже убежать хочется. Такое же ощущение духоты и обречённости. Я, наверное, лакомый кусочек для психотерапевта. Ничего тайного и загадочного, ничего необычного, скажет он, причина в том-то и том-то, сделать надо то-то и то-то, попринимать необходимо вот это и это…и всё, проблема уйдёт. Да, скорее всего, так и есть. Чего я мудрствую? Цену себе набиваю? Перед кем? Не слишком ли много о себе думаете, спросит с другой стороны религиозный человек? У него, наверное, есть ответы на мои глупые вопросы. Вот бы Рудика сюда. Он у нас верующий. При его честности в этом сомневаться не приходится. Вот он точно сходу бы определил храм это или нет. Рудик может уже в монахи подался. Он об этом как-то заикался, все подумали, что шутит. Давно с ним не виделись, не удивлюсь…»
Однажды Андрею довелось подвозить монаха. Настоящего монаха из настоящего монастыря. Просто подобрал на дороге. Монах стоял окружённый снизу по земле кучей каких-то коробок. Зима. Холод. Снег. Всемогущая темнота, простреленная шрапнелью уличных фонарей, но так и не побеждённая ими… Монах смотрелся значительно из-за коробок выглядевших постаментом памятника, и в то же время с первого взгляда его стало жалко – мёрзнет одиноко человек. Андрей, не раздумывая, остановил машину. Оказалось, нужно было отвезти монастырские продукты по адресу. Оставался последний, когда нанятая монахами машина сломалась и её побуксировали в ремонт. Выбрали самого стойкого и ответственного брата попытаться доставить последний заказ.
Адресат жил где-то в Коломягах, и Андрею пришлось изрядно поколесить по узким улочкам фешенебельного предместья пока они нашли нужный дом. Во всё время их блужданий по чуть более чистым, чуть более освещённым, но отчего-то более грустным улицам, Андрей не мог отвязаться от преследовавшего его ощущения какой-то неясной тоски, какой-то щемящей глупой эмоции, когда ребёнок вдруг заявляет, что не хочет умирать и заливается безутешными рыданиями. Это было совершенно неуместно. Андрей сильно удивился и поделился своими ощущениями с монахом. Тот оценивающе глянул из окна машины и промолвил:
– Да… смертью попахивает!..
– В каком смысле? – не понял Андрей.
– В каком, в каком! В душевном!.. – сердито буркнул монах и до, найденного вскоре, дома заказчика они больше не разговаривали…
***
– Спасибо! Вы хотите, чтобы мы уехали?
– Нет! Оставайтесь! Он любил море!..
– …хватило бы сил бороться. Она бы никогда…на такой грех…не решилась…руки на себя наложить. – Всё таки…принято водкой поминать.
…Самурай с русскими корнями! Документальный фильм Леонида Млечина! Приказ…убить…Сталина! В четверг…
…Как выяснили инспекторы ДПС водитель в темноте сбился с дороги, съехал в кювет и снёс газовый коллектор…
…Жилой комплекс Валовский парк! Комфортабельные квартиры в ближайшем пригороде Петербурга, от сорока девяти тысяч рублей за квадратный метр…
***
Боль отступила, но заунывно держалась поодаль, рядом. Андрей ощущал её почему-то сзади и слева, отдельно от тела. Ему стало смешно – где-то в кино он видел, как какой-то зверёк укусил героя за ногу, а потом таскался за ним повсюду, ждал когда тот умрёт.
«Ну, нет, дорогая! – подумал Андрей. – Я тебе такого удовольствия не доставлю. Тебе моя смерть не выгодна – тогда ты умрёшь вместе со мной. Ты тоже хочешь жить. Только вот зачем я тебе? Чего тебе от меня надо?.. Нет, постой…не правильно рассуждаю…Лина же всё объяснила…популярно…где эта бумажка?»
Андрей подсел к секретеру и зажёг свет. Сложенный лист бумаги, принесённый от целительницы, лежал на откинутой крышке. Андрей взял лист и развернул его. И снова прочитал свой неровный, торопливый почерк…
«Так…что тут у нас…чакры…центры…ноги уходят в землю…это плохо…если ниже чего-то там, то совсем плохо…можно умереть…прервалась связь с Богом…автоматически… Почему автоматически?.. Поэтому появилась болезнь…надо возобновить поток энергии…ага, так…через молитву…идти в храм…исповедь+причастие…срочно…ага, ага…молитва задержания, найти…обязательно что-то…не разобрать… Дальше…масло чёрного тмина+масло апельсина…ложек…утром и вечером…раз в день перед едой…»
Ниже текста Лина нарисовала карандашом схему, которую затем долго поясняла Андрею. Человек, чакры, центры, энергия, Бог, Земля, куда что идёт и откуда, как влияет и на что…
«Зря я за ней не записывал, – пожалел Андрей. – Ничего не запомнил из этой схемы… Ладно, самое главное – всё хреново, всё запущено, но всё можно изменить. Это самое главное! Это – первое. Второе – идти в храм. Исповедоваться, просить прощения. Молитва и Пост. А я и так ничего не ем. И что ещё?.. Что-то было ещё!..»
Он прочитал свои бессвязные записи заново.
«Что она говорила когда чертила схему? Думал, запомню…было что-то очень простое…ни фига не запомнил…вот, блин!..Придётся ей звонить, переспрашивать. А она суровая. Будет ругаться, наверное… Ладно, потом. Самое главное я зафиксировал… Так-так, поищем-ка молитву задержания».
Андрей включил ноутбук и, слушая дребезжание старенького, забитого пылью вентилятора, отметил, что боль как-то незаметно ушла. Чувствовался лишь остывающий её след вперемежку с наступающим наслаждением отдыха и расслабления.
***
– …прохождение теста расценивается однозначно.
– Действительно, единичные случаи когда…эээ…предполагаемый, ну, сотрудник или специалист отказался от прохождения обследования. Это однозначно говорит о том, что он не сможет работать, ну, по крайней мере, в сфере, которую мы администрируем, связанную с размещением городского заказа или…эээ…экономического блока земельно-имущественных торгов…
– Все, что нужно чиновнику чтобы доказать свою кристальную честность, выкроить полчаса свободного времени. Голос в наушниках будет задавать вопросы, задача испытуемого – развёрнуто на них отвечать…
– Как вы относитесь к работникам, которые воруют деньги или оборудование с работы?
– Таких работников сажать надо!..
– …а мы здесь.
– Ой, а нельзя им сказать, что мы уже здесь?
– А толку? Мы ж не знаем где это здесь, приборы-то накрылись!
– А как же они нас найдут?
– А на этот счёт у нас есть ракетница. Ещё багор…и ведро с песком. Это если надо что-то тушить.
– А что тушить?
– Да вы не волнуйтесь. Всё само собой образуется. Это же флот.
– А помните у нас в фонотеке пару лет назад…а…такой парень работал – невысокий, светленький крепенький такой?
– Володя!..
…легла в основу известной песни «Ужас, я забыла малыша в автобусе!».
***
То ли от того, что день с утра не задался, то ли ещё по какой причине, но Андрей чувствовал себя прескверно. И эта прескверность судя по всему не собиралась быстро уходить, а наоборот размещалась всё комфортнее. В такие моменты на Андрея наваливалась тоска, тащившая за собой прицепом целую группу “товарищей”, как то – самые противные воспоминания, самые упаднические мысли, самые уничижительные эпитеты, самые смачные сожаления о несделанном, не прожитом, не достигнутом и так далее и тому подобное. Что делать с таким количеством незваных гостей Андрей никогда не знал и всегда оказывался не готовым к их прибытию. Но гости ничуть не смущались андреевым негостеприимством и действовали самостоятельно, – сами приходили, сами угощались (в качестве угощения выступал собственно Андрей), веселились от души и, видимо когда надоедало, так же без помощи уходили. Андрей знал, что они рано или поздно уйдут, но если не принять хоть каких-то мер, могут задержаться надолго. Со временем Андрей научился в таких случаях сразу же отвлекаться каким-нибудь позитивным делом. В крайнем случае, если ничего не придумывалось, посмотреть проверенную комедию или почитать проверенную книгу, но в тот день ему не повезло. Убедившись, что «гости» прибыли, Андрей уже было собрался выбрать самое сильное из когда-то заготовленного и намеченного, как вдруг раздался звонок телефона. Это был отец Вениамин. Как уже стало обычным, нужно было срочно ехать по очень важным и очень срочным делам, от Андрея многое зависело и он должен был помочь, если конечно, простите, он не занят… Андрей посчитал, что с божьей помощью получил верное лекарство и тут же согласился. Настроение слегка приподнялось – как известно лучшее лекарство не только сон, а и во многих случаях смена обстановки. Чего ещё желать, подумал Андрей, быстро одеваясь в уличное.
