Агния Лебедева
Дорога домой

На кухне мыла посуду, думала: нужно поесть, ведь она почти ничего не ела в эти запойные дни. Открыв крышку кастрюли, поморщилась: вид, плавающих в золотистом бульоне кусочков курицы, аппетита не вызвал. Скорее наоборот.

Варёная дохлятина-снова поморщилась Алина. Выпить бы кефира…или стакан компота…а что если рюмку водки?…для аппетита.

Она за горлышко вытащила бутылку из-за газовой плиты. Но от запаха алкоголя к горлу подкатила тошнота. Алина вылила водку в раковину. В кухню притрусила "боксёрша". Постояла, будто оценивая ситуацию, затем стала метаться от дверей кухни к входной двери.

Странная собака-думала Алина, одеваясь.-Собака каким-то образом поняла, что хозяйка пришла в себя. Собака зовёт меня на прогулку. Интересно как животные мыслят? Люди словами, а они чем?

После прогулки стало легче и Алина всё таки поела суп. Точнее накормила себя им. Как кормят маленьких детей, нежелающих кушать: ложка за ложкой. "За папу, за маму". От еды или от слабости по спине побежали ручейки пота. Снова захотелось забраться в постель, но заверещал дверной звонок.

Стас неловко, бочком проскользнул в дверь. Они прошли в комнату, уселись в кресла, молчали, разделённые журнальным столиком как барьером. Лицо мужа, как и своё накануне в ванной, казалось чужим. Особую неприязнь почему-то вызывала выпяченная нижняя губа…губа сластолюбца. Как странно, что раньше она этого не замечала.

–Вы мне очень дороги,-начал Стас. -Но жить я с вами не хочу.

От этих слов у Алины на миг перехватило дыхание, тупой испуг ударил в ноги.

–А как же я теперь?– спросила она и почувствовала как жаром стыда полыхнули щёки: какая пошлая фраза! Так, наверное, говорят все брошенные жёны.

Но не смотря на стыд, она всё таки попыталась удержать его:

–Если я скажу миленький, любименький не уходи…-она сделала паузу и уже глядя в его отрешённые глаза, выдохнула:– Ты ведь всё равно уйдёшь. Так что…собирай свои вещи.

Стас, облегчённо вздохнув, поднялся. Взял её руки в свои. Сперва поцеловал их, потом её лоб. Последний поцелуй разозлил её. Целует как покойницу.

–Я буду помогать вам деньгами,– сказал муж.

Она, резко вскочив, бросилась на него с кулаками.

–Ненавижу тебя! Убирайся вон! И подавись своими чёртовыми деньгами!

Он отклонился назад, защищая от ударов лицо. Потом поймал её руки, больно сжал запястья и силой усадил её в кресло. Ушёл, хлопнув дверью.

Она потёрла запястья, словно снимала с них невидимые наручники. Поднялась, сделала несколько шагов и рухнула на опостылевший диван.

Вот и всё. Надежды больше нет. Боже, где ты?!

* * *

На следующее утро выбраться из постели она не смогла. Дрожащие ноги подкашивались, в глазах мелькали чёрные мушки.

Сына нужно разбудить-думала она.-Если он не пойдёт на работу с деньгами будет туго. Ведь от мужниной помощи я отказалась. Как бы дойти до его комнаты?…

Но сын вошёл в комнату сам.

–Ты чего сидишь?-спросил он.

–Плохо мне,-сказала она.

–Нужно вызвать врача.Что у тебя болит?

–Голова раскалывается.

Сын потрогал её лоб:

–Температуры нет. Тебе нужно отлежаться. А я на работу.

Он задержал на матери свой взгляд и проронил:

–Не волнуйся…проживём и без него.

После ухода сына стало совсем плохо: давящая боль с затылка переместилась к глазам. Казалось: ещё чуть-чуть и они выскочат из орбит.

Алина позвонила в поликлинику. Врач пришла, но не скоро. На часах уже было начало четвёртого. Всё это время Алина лежала почти не двигаясь и замирая от страха: вдруг доктор задержится и она умрёт до его прихода.

Врач оказалась знакомой. Это с ней Алина работала на полставки прежде чем насовсем уйти из поликлиники. Три часа они вели приём кардиологических больных, а потом Алина пулей летела на рынок, где её ждал товар, за которым она раз в месяц, под выходной ездила в Одессу или в Краснодар. Ждали и не очень довольные её отсутствием тётки.

Пока Машенька-так за глаза называли её тогда сотрудники-надевала на руку Алины манжетку тонометра, пока та тискала грушу вспоминалось: с Машей когда-то случилась большая любовь, от которой на свет появилась девочка.

"Любимый ребёнок от любимого мужчины"-сияла Маша, выйдя из декретного отпуска. Девочку Маша родила в сорок лет не испугавшись ни поздних родов, ни людской молвы. А через пару-тройку лет мужчина исчез.

–У тебя высокое давление,-сказала Маша.-Волновалась?

Неожиданно для себя Алина рассказала об уходе мужа. Маша глубоко вздохнула, произнесла:

–Как мне это знакомо…Жуткое чувство…Будто рушится мир и жить незачем.

Она сложила в сумку фонендоскоп, тонометр, что-то торопливо писала на листочке.

Почти не изменилась за эти годы-думала Алина о Маше. И сейчас красива. Детские ямочки на щеках, пухлые губы. И как мягко, нежно произносит она буквы "ж", "ш". Шепелявит, но так мило. Талантливый врач. К ней за советом бегали молоденькие интерны. "Добрая, внимательная"-так отзывались о ней "сердечники". На кого поменял её муж? На какую-нибуть молоденькую, стервозную "финтифлюшку"? Доброта нынче не в цене.

–В аптеку есть кому сходить?-спросила Маша.

–Сын скоро с работы придёт.

–Тебе нужен покой и постельный режим. Два-три дня обязательно лежать и резко не вскакивать. О мужчинах не вспоминай. Не стоят они ни одной нашей слезинки. Все они…

Она не договорила, махнула рукой, поднялась.

Хлопнула входная дверь, процокали в подъезде каблучки.

Похоже я сегодня не умру-вздохнула Алина.

От этой мысли даже голова стала меньше болеть. Но как только исчезла физическая боль – вспомнилось недавнее: "…жить я с вами не хочу." И то как старательно муж прятал взгляд, говоря эти слова. Наверное давно готовил эту фразу, но сказать не мог. Жалел меня или боялся? Конечно трусил. Ведь в тот злополучный вечер он объясняться не приехал. Выжидал пока всё успокоится. Он домашних "головомоек" и раньше не выносил. Как только назревал серьёзный скандал- уходил из дома. Идти ему было куда. Судно-его второй дом, в котором есть его койка и камбуз с едой. А может он уходил к ней? А что если он с ней уже давно?

Она мысленно представила: какая-то женщина-молодая и симпатичная-встречает Стаса в коридоре, обнимает, целует. Потом они ужинают. Он рассказывает ей о своих рыбацких делах, как когда-то рассказывал ей, Алине, и та другая с умилением слушает, подперев щеку кулачком.

Тоскливо защемило сердце. Постельный режим? Вот он! Валяйся на диване сколько хочешь. Где взять покой?! Душа ноет как больной зуб. Боль то затихнет ненадолго, то становится острой, почти невыносимой. Попытаться думать о чём-нибуть другом? О чём? О будущем? Например о том как она скоро встанет, сходит в парикмахерскую, сделает модную стрижку, наденет новую кофточку. Хватит ли сил душевных и физических начать новую жизнь… уже без мужа? Мысли, сделав круг, снова вернулись к случившемуся. Кому нужна её кофточка и стрижка?! Ведь ей уже за сорок. Она не совсем здорова. Она упустила своё время…А что если не поздно?…Доктор Маша в таком возрасте родила свою дочь…

Заснуть всё таки удалось. Во сне виделось: маленькая дочка тянет к ней свои руки и зовёт: "мама, мама"…Но почему у неё такой грубый голос? Алина открыла глаза. Над ней склонился сын.

–Как ты себя чувствуешь?

–Терпимо. Врач приходила.

–Что сказала?

–Давление высокое. Возьми деньги и рецепт, сходи в аптеку.

–Давай я включу телевизор. Будешь отвлекаться от мыслей.

Он так похож со спины на отца-думала Алина. Таже спортивная фигура, те же широкие плечи, тот же упрямый затылок.

Из телевизора рванулась громкая музыка. Саша убавил звук. На экране полуголые красотки извиваясь телами, призывно раздвигали ноги, подёргивали поочерёдно то шарами грудей, то неестественно выпуклыми ягодицами.

Как змеи-нажала кнопку пульта Алина. Экран телевизора потемнел.

Вспомнилось: такие худосочные девицы нравились мужу. Она не раз ловила жадный блеск в его глазах, когда он смотрел подобные передачи. И на пляже с приоткрытым ртом любовался юными девушками в бикини. Не раз грозился начинающей полнеть Алине: "растолстеешь-разлюблю". И выполнил своё обещание. А та, другая, наверняка, худышка.

Алине вдруг захотелось оттрепать за волосы женщину, укравшую у неё мужа. Желание было настолько сильным, что она села. Мгновенно закружилась голова, снова наполнилась тупой болью. Алина рухнула на подушку.

Сил не хватит даже для того чтобы дойти до остановки, а не то чтобы трепать кого-то за волосы. И куда идти?! Она не знает кто эта женщина и где живёт. От бессилия что-либо предпринять, изменить Алина принялась колотить спинку дивана. Теперь болела не только голова, но и руки. Зато на душе полегчало.

Вернулся сын, положил на тумбочку таблетки.

–Ты поешь что найдёшь,-сказала Алина. -Кажется из варёного только суп в холодильнике… и воды мне принеси -таблетку запить.

Сын принёс стакан с водой, спросил:

–Может и ты поешь?

–Потом, после. Пусть лекарство подействует.

Алина лежала, чувствовала как от действия таблетки проясняется в голове, слушала как сын грохочет посудой на кухне.

–Я на улицу!-крикнул он, невнятно. Наверное, дожёвывал что-то.

В квартире стало тихо. Но тишина была относительной. У соседей за стеной работал телевизор, с улицы доносились мужские голоса. Грохнул смех и громче всех Сашин.

Мать больна, а он смеётся-обиженно вздохнула Алина.

Пусть смеётся-возразила она себе. Когда-нибуть придёт и его время брюзжать и жаловаться на болезни.

К чему это я?!-удивилась она. Это только старики грозятся молодым: "вот доживёте до моих лет…" Я старею?! Я старая?!

Алина рывком откинула одеяло. Сквозь тонкую ночную сорочку просвечивало её тело. Бёдра широковаты, но талия по контрасту с ними узкая. И живота почти нет. И грудь, хоть и небольшая, но на своём месте.

Алина подняла ногу. Не мешало бы им быть чуточку подлинней и верхняя часть ноги полновата…Зато нижняя красива: узкие щиколотки, крепкие икры .

Осмотр тела удовлетворил. Нет! Такое тело старым не назовёшь. Что же мужу нужно было ещё?! Что нашёл в другой?!

А что если это не первая измена, ведь оправдываясь сломанными моторами, он из дому уходил и раньше?! И не один раз случались моменты, когда ей пытались открыть глаза на истинное положение вещей.

"-Почему твой Стас выходил не из того автобуса утром на автовокзале?"– как то спросила мама.

"-Ты обозналась"-отвечала Алина -"Он не мог. Он в море".

"-Я видела твоего Стаса у казино"-говорила ей однажды председательша ЖЭКа.-Он играет, а у вас опять долги по коммуналке".

"-Вы ошиблись. Стас вчера был на вахте."-не верила услышанному Алина.

И только сейчас поняла: не ошибались ни мама, ни председатель. Это она, Алина, не хотела верить, что в то время, когда она крутится как белка в колесе, пытаясь свести концы с концами в семейном бюджете, муж гуляет где-то.

Не хотела верить, но чувствовала. Особенно тогда, когда сидя у окна кухни в тишине ночи слушала как холодный норд-ост завывает в вентиляционных трубах, когда видела как этот сильный ветер раскачивает верхушки тополей. Она знала, что в такую погоду суда стоят на приколе, но утешала себя: Стас на вахте или опять аврально что-то чинит…

Мерзавец! Мот! Картёжник! Пьяница! Прожить с таким чудовищем столько лет! Дура!-взорвалась она.

…Отвлекаться. Нужно отвлекаться!…Ведь были же в нашей жизни счастливые моменты! Были праздники, были совместные просмотры интересных фильмов, были шутки, смех, была радость от новых покупок, когда в путину водились большие деньги. Но эта радость, это счастье никак не хотели вспоминаться, будто кто-то нарочно блокировал хорошие моменты и подсовывал для просмотра только обидное, неприглядное. Вот пьяного мужа приводят домой его друзья и, буквально, укладывают в коридоре на пол, потому что он настолько пьян, что сам идти не может; вот Алина снимает с рубашки мужа длинный тёмный волос, а он смеётся: "-В автобусе было тесно, потерял кто-то"…Он с самого начала, как только окончил мореходку и вернулся из Херсона в свой город, куда-то убегал, находя этим побегам всевозможные причины. Иногда до смешного странные. Например: он ездил к родителям бриться-предпочитал папину электробритву станкам-и пропадал где-то до поздней ночи, а Алина сама возилась с грудной дочкой…

Вереницы обид. Откуда столько? Будто рухнула заградительная плотина и этот грязный мутный поток уже не остановить.

Хватит! Не хочу вспоминать!-хотелось крикнуть Алине. Мне больно!

Больше двадцати лет отдать тому кто не ценил, не берёг! Ведь теперь очевидно-Стас её никогда не любил!…Как болит голова!…Уснуть бы …Хотя бы ненадолго....а лучше навсегда....

Алина, вопреки совету врача, резко поднялась, подумав: стоит ли теперь беречься от инсульта. Пусть бы разбил! Лежала бы как овощ и никаких проблем. Доктор Машенька права в другом: жить теперь зачем?

Она взяла таблетки, стала вынимать их из облатки и бросать в недопитую воду в стакане. Отвлечённо замечала как тихо булькают они, опускаясь на дно; как растворяются, превращаясь в мутную жижу. Воды в стакане уже почти не осталось.

Такую густую смесь вряд ли проглотишь-подумала Алина, пошла на кухню, долила воды в стакан, села у стола, наблюдала как фантастическими узорами перемещались в стакане белые струйки.

Эта жидкость, как черта, которую нужно перешагнуть. Странно, что несколько часов назад смерть страшила. Сейчас она была желанной. Она избавление от мук.

А что за этой чертой? Строгий Бог, который накажет за самовольный, не санкционированный им уход из жизни? Или там никого и ничего нет, а просто пустота, небытие?

Тихо капала вода из крана "бульк, бульк"-будто отсчитывала секунды. Смесь завораживала и словно манила: "выпей меня и всё закончится".

В глубине души Алина понимала, что вряд ли решится на этот последний глоток, но игра со смертью нравилась ей. Всего один, два глотка и боли больше не будет… не будет тоски … навязчивых, неотступных мыслей…не будет солнца …света… неба…Мерзавец! Ведь он её использовал. Жил как хотел, как нравилось, а она, Алина, воспринималась им как домашняя прислуга, как робот, как мебель.

…А почему нужно было позволять себя использовать? Зачем и ради чего было взваливать на свои плечи этот семейный груз? Так сильно хотелось замуж?

…Конечно хотелось! Воспитывать ребёнка в одиночку тяжело и от знакомых стыдно!…Пузом и женила его на себе.

А почему потом на многое закрывала глаза, делая вид, что всё в порядке? Почему не ушла, почему не подала на развод? Почему?!

На мгновение ей показалось, что жестокие вопросы задаёт не она, а кто-то другой.

Квартира Стаса по дарственной – не разделишь-стала она отвечать невидимому собеседнику.– Куда уходить?! На рынке дела шли не важно, торговля упала-детей в одиночку было не поднять. И морально: "разведёнка"– гораздо хуже чем замужняя женщина.

Получается: и я его использовала!-вдруг осенило её. Для жилплощади, для денег, для статуса…И Стаса тоже никогда не любила, ни вначале отношений, ни потом. Иначе не мечтала бы о других лёжа с мужем в одной постели.

Что же я наделала?! – ужаснулась она.-Зачем исковеркала свою жизнь?!

В её сознании мелькнула странная картинка: из мутного, грязного болота вылезала на сушу лягушка, погреться под лучами яркого солнца.

Какая точная ассоциация! Жизнь без любви-болото. И разве можно во всём винить Стаса? Он поступил благородно женившись на забеременевшей от него женщине, а полюбить не смог. Не смог, но всё таки шёл в немилый дом, к нелюбимой жене… как в стойло.

Она посмотрела в окно. Там, на куче песка, играли дети. Разноцветная стайка малышей лепила из песка куличи. Песок уже подсох на солнце и рассыпался, не сохраняя формы пластмассовых ведёрок.

Вот так и в жизни-тяжело вздохнула Алина-семья без любви-замок на песке, дунет ветер и всё развалится.

Она выплеснула жидкость в раковину и с силой швырнула стакан в стену. Толстое стекло ударилось о кафельные плитки и разлетелось на мелкие осколки.

Ну и пусть! Ничуть не жалко ни стакан, ни стену, на которой теперь появилась белёсая отметина…Гори оно всё!…Себя жаль…

Бледно-розовые цветочки на кафеле стали расплываться перед глазами. Алина поняла что плачет, но как бы видела себя со стороны. Плачущая женщина у окна, на полу осколки.

Вот так же вдребезги разбилась и моя семейная жизнь сегодня-подумала она.

По её волосам пробежал лёгкий ветерок, оставив ощущение прикосновения.

Как ангел крылышком-всхлипнула Алина, спросила:-Ты здесь, хранитель мой?

Ответа не было. Лишь вспомнились строчки из Библии: "Блаженны плачущие, ибо они утешатся. Блаженны ищущие правды ибо они насытятся".

Алина поднялась, собрала на совок осколки, выбросила их в мусорное ведро, пошла в комнату. Было ещё светло, но очень хотелось спать.

* * *

Её разбудил птичий гомон за окном. Ворковали голуби, прохаживаясь по жестяному козырьку балкона. Слышно было как их острые коготки царапают жесть. Где-то далеко выводила руладу горлица. На настенных часах начало седьмого. Утро.

Саша! -испугалась она. Вскочила, выбежала в коридор. Увидев его кроссовки, расслабилась, размякла. Тихо вошла в бывшую детскую. Сын спал на животе, раскинув руки. Край простыни свисал до пола.

Лентяй. Никогда не расстелит постель как следует. Спит сладко- жалко будить. Наверное опять пришёл домой поздно ночью. Но запаха перегара в комнате нет.

Она поцеловала сына в заросший мелкими кудряшками затылок…и только потом удивилась: её голова была лёгкой, тело послушным. От вчерашнего болезненного состояния не осталось и следа.

Она присела на узкий диванчик, на котором спала собака. Смешно торчал из пасти красный лоскуток языка. Алина тронула его пальцем. Язык исчез, но собака не проснулась.

Как хорошо, что вчера она поняла главное: жизнь без любви прозябание, а не жизнь. И как хорошо, что она не опустилась до банальных упрёков мужу: "Как ты мог?! Я отдала тебе лучшие годы!". Эти избитые фразы так и вертелись на языке. Она поступила иначе: проникла вглубь своей души и вывезла оттуда целый воз залежавшихся обид и теперь утром у неё такое светлое настроение, какое и на Пасху не всегда бывает.

А то что было вчера здорово смахивает на исповедь! Исповедуясь человек не тычет пальчиком в другого: " Это он сбил меня с пути истинного". Исповедуясь, человек раскаивается в собственных ошибках.

Теперь так очевидно: тяга Стаса к общению вне дома-попытка убежать от семейной скуки, которую Алина считала "тихим, семейным счастьем". Острой жалостью к мужу защемило сердце. Впервые за столько лет она в ссоре с ним поставила себя на его место и попыталась понять…И теперь нужно сделать самое главное: простить. Решено! Она отпустила мужа к другой на словах -отпустит его и в своих мыслях.

Звонкой трелью залился домашний телефон. Звонила сестра:

–Не спишь?

–Давно не сплю.

–И я проснулась и о тебе думаю. Как чувствуешь себя?

–Нормально.

–Давление меряла?

–Нет ещё. Но уверена -мерять не зачем.

–А ты всё таки померяй…Давай поедем в Топловский монастырь.

–Сейчас?

–Нет, конечно. Потом. Выберем день.

–А что там?

–Святые места. Купели. Я же рассказывала тебе в прошлом году о том как мы ездили туда. Смоешь с себя негатив. Вдруг тебя сглазили? Или та, красотка, порчу на тебя наслала. А что если она Стаса приворожила?

Алина улыбнулась. Захотелось рассказать сестре о вчерашнем. И объяснить, что ни в порчу, ни в сглаз она больше верить не будет. Господь в очередной раз протянул ей вчера невидимую руку помощи. Впрочем, разговор не короткий. Лучше потом, при встрече.

–Ну чего молчишь?-спросила сестра.

–Едем.

–На следующей неделе.

–И Сашу возьмём с собой.

–Тогда и Яну тоже, чтобы не скучал.

Сестра отключилась. Алина положила трубку и вдруг вспомнила сегодняшний сон. Это был даже не сон, а так: привидилось что-то в момент пробуждения. Это была змея, выползающая из своей старой, больной кожи.

* * *

Выбраться в монастырь удалось не скоро. Закончился август, по-летнему тёплый сентябрь сменился почти таким же октябрём, когда они наконец-то забрались в автобус, едущий в глубь крымского полуострова. Сестры сели рядом. Сперва молчали, прибитые ранним утренним подъёмом. Потом дремали. Глянув в окно, Алина поняла, что позади большая часть пути – дорогу обступил лес. Сказочно красивый, как на картине. Золотом горели деревца орешника. Над ними возвышались ещё зелёные кроны более высоких деревьев. Но ярче всех полыхал красками кустарник, чьи листья будто вобрали в себя всю палитру тёплых красок: от светло-жёлтого до багряно красного. Алина почувствовав, что сестра зашевелилась, проронила:

–Красивый куст.

–Это скумпия,-глянула сестра в окно.-Его ещё называют "рай-деревом" или "деревом красивой смерти"…Странное название.

–Не скажи,-возразила Алина.-Должно быть его называют так потому что он красиво умирает, засыпает на зиму. Какие необычные оттенки у листьев! Это чудо, а не дерево!

Алина подумала, что недавно сама хотела умереть, но так некрасиво, малодушно. То ли из желания отомстить мужу, то ли испугавшись, что боль терзающая душу, никогда её не покинет. В который раз подумала, что очень сильно изменилась внутри себя. Она и в самом деле чувствовала себя так будто выбралась из старой кожи и ей, обновлённой, теперь и своё прошлое, и настоящее видилось иначе, не так как раньше. Но о переменах в себе она пока никому не рассказывала. Но очень хотелось. Особенно сестре.

Алина любила сестру, гордилась ею. Гордилась её красотой, её трудолюбием, её умением создавать домашний уют, её гостеприимством. Но при всех этих положительных качествах у Инны был взрывной характер. Она могла невзначай, неосознанно обидеть человека, высказав тому "правду в глаза", могла споря до хрипоты, не щадя собеседника, отстаивать свою точку зрения. Спорить с ней Алина опасалась и в большинстве случаев-уступала. Возможно такое отношение к младшей сестрёнке зародилось в ней ещё в детстве, когда родители решали их ссоры только одним способом: "Уступи ей. Она же маленькая". Хотя разница в возрасте меж ними была всего в четыре года. И сегодня ей не хотелось портить спорами так хорошо начавшееся утро.

–В последнее время я кое-что поняла…-всё-таки рискнула заговорить Алина.

–Что именно?-повернулась к ней лицом сестра.

–Я думала о том, что семья…

– Не переживай, никуда твой Стас не денется,-перебила сестра.– Набегается и вернётся. Не ты первая, не ты и последняя.

–Я не о том,-покачала головой Алина.-Понимаешь…мне кажется, что многие люди женятся не по любви, а по расчёту. Причём, расчёт настолько тонкий, что его даже не осознаёшь.

Сестра, поочерёдно поднимая ноги, зашнуровывала кроссовки.

–Очень интересная мысль, правда не совсем новая,-пробормотала она увлечённая своим занятием.

–Может быть… И всё же…Это неправильно. Получается, что мы умом спутника жизни выбираем, но ведь любить сердцем должны. В уме мы создаём себе установку: "Он будет кареглазым брюнетом или голубоглазым блондином, со своим жильём, с пристижной работой". То есть, получатся-мы делаем заказ, как в магазине. Создав семью, мы решаем, что нашли то что нужно. Но нашли для чего? Для собственного комфорта. А потом идёт время и мы понимаем, что тот кого мы "заказали" далёк от идеала и пошло-поехало: скандальчики, скандалы, походы "на лево"… Иногда женятся и без ума-спонтанно. Гормоны взыграли-она "залетела", а он из жалости женился. Так было у меня со Стасом. И из такого брака тоже ничего хорошего не получается. Я и Стас не были счастливы вдвоём. Хотя почти не осознавали этого. Найти свою половинку очень важно, гораздо важнее чем создать семью и произвести на свет потомство. Не зря в сказках любящие прежде чем соедениться со своими половинками проходили "огонь, воду и медные трубы"…

Во всё время пока Алина говорила сестра внимательно слушала её и только один раз ноздри её носа выгнулись, лицо покраснело-вероятно ей что-то не понравилось-но потом во взгляде обозначилась всё таже доброжелательная заинтересованность.

Поняла ли она то, что я пыталась объяснить? -подумала Алина и продолжила:

–Мне стоило чуть-чуть подождать и пришло бы первое письмо от Шурика…

Сестра нахмурила "собольи" брови.

–Хочешь сказать, что тебе нужно было ждать его из армии?!

–Не знаю,-пожала плечами Алина.-Мне кажется, что я его любила.

–В том то и дело, что "кажется". Любовь это радость, счастье, а ты всё в подушку ревела. Я то помню…Вы же постоянно ссорились.

Инна замолчала и Алина стала вспоминать Шурика. Высокий, с длинными чуть кривоватыми ногами, с широко расставлеными глазами непонятного, какого-то болотного цвета он не был красавцем, но обаятельным был безусловно. Они познакомились по дороге на дискотеку. Стали встречаться. Почему-то, в основном, у Алины дома. Нет, были конечно и походы в кино, и в дискозалы, и совместная встреча нового года. Сперва это была осень, потом зима. На улице холодно. Шурик приходил с другом и они вчетвером по-детски шалили: устраивали бои подушками, жмурки-пряталки. Утомившись от игр, выключали свет в спальне, целовались. Младшая сестренка и товарищ Шурика в этот момент в другой комнате смотрели телевизор. Сестра была слишком юной даже для невинных поцелуев. Вскоре Шурик захотел большего. В свои семнадцать лет он уже имел опыт тесного общения с противоположным полом. Алина была старше его на год, но таких отношений побаивалась. Отсюда и ссоры. Ссоры, кстати сказать, не прекратились и тогда когда их полудетские отношения стали совсем взрослыми. Наступила весна и Шурик стал большую часть времени проводить в своей "пацанской компании". Алина снова страдала, плакала, бегала к телефонной будке, звонила, выясняла отношения. Пока не случилось страшное: летом, придя на дискотечную площадку, она увидела рядом со своим парнем миловидную брюнетку. Но ещё более страшным стало другое: осенью у входа в медучилище Алина теперь часто сталкивалась с Шуриком, который ждал свою новую девушку. Та оказалась однокурсницей Алины. К счастью Шурика вскоре забрали в армию. А позже, когда Алина уже готовилась к своей свадьбе от него пришло письмо. В нём не было ничего особенного "скучаю по дому", "часто вспоминаю тебя и Инну и наши зимние вечера". Он вскользь намекал, что служит на границе с Афганистаном. В Афгане тогда шла война и бывших мальчишек десятками привозили на родину в цинковых гробах. Алина расчувствовалась и написала ответ, но писем больше не было. И только через несколько месяцев мама отдала ей пачку вскрытых конвертов.

Алина плакала навзрыд, читая: "не могу тебя забыть", "до сих пор люблю тебя" и как крик души "помоги мне!".

Проплакавшись, она написала Шурику: " Почему так поздно?! Я замужем. У меня дочка". Больше писем от него не было. На маму, за то что та прочла и спрятала письма, Алина не сердилась. Поняла: та поступила так из лучших побуждений. Опасалась, что получив такие объяснения в любви, беременная дочь может отказаться от замужества.

Позже, когда Шурик вернулся в родной город, они встретились. Сперва, взволнованные нечаянной встречей, не знали о чём говорить, а потом Алина стала хвастаться тем, что очень довольна и мужем, и дочкой, и жизнью в целом. Придя домой, снова разревелась, потому что не так уж и хороша была её теперешняя жизнь, а ещё потому что поняла: своим хвастовством она отомстила Шурику за когда-то приченённую им боль.

Да сестра права: слёз пролито не мало. И в самом деле стоит задуматься: была ли это любовь или только готовность кинуться в объятия того кто хоть мало-мальски соответствовал образу рождённому девичьими грёзами.

Алине стало жаль ту наивную девушку…

–Разбередила ты меня,-ворвалась в её мысли сестра.-Я своего первого вспоминала. Хотела вспомнить о хорошем, а вспоминалось обидное. Тринадцать лет как в дурном сне…Если бы не Олег-неизвестно жива бы я была сейчас.

Да, её годы брака счастливыми не назовёшь-мысленно согласилась с ней Алина. Валера год от года становился всё более жёстким в семье: пьяные скандалы, сцены ревности и даже рукоприкладство. Так продолжалось до тех пор пока сестра не познакомилась на рынке с Олегом. Их торговые палатки стояли рядом. Олега Алина уважала за прямоту характера, за честность в отношениях с людьми. Именно эти качества не позволили ему разрываться между женой и любовницей, как делают многие. Он бросил семью, снял квартиру, уговорил Инну уйти от Валеры к нему. Тёща Олега долго не могла смириться с произошедшим. Устраивала скандалы на рынке. "Ведьмы! Детей посиротили!"-истошным голосом кричала она, очевидно привлекая внимание людей. Угомонилась только тогда, когда её дочь нашла замену неверному супругу.

Алина посмотрела на сестру. На матово блестящей коже не одной морщинки. Красива. Счастлива ли теперь, отвоевав у судьбы мужчину более покладистого, более мягкого? Знала: они уже ссорятся. По мнению Алины ссоры зряшные, по пустякам. Неужели любовь прошла?! …А была ли?!

Алине вдруг вспомнилось другое, запавшее глубоко в душу.

Однажды, во время одного из семейных застолий, дед Стаса размышлял о любви: "Не знаю что такое любовь, по телевизору-любовь, в книгах-любовь. Я женился потому что мне рубашку некому было постирать, поесть приготовить." С женой они прожили бок о бок всю жизнь, пережили войну, голод, похоронили троих детей, которых накрыло бомбой. Дед по инвалидности на фронт не пошёл. Ещё в довоенные годы ему костылём от трактора выбило глаз. Он остался почти единственным мужчиной в деревне, не считая стариков и подростков. Уже в мирные годы муж и жена вырастили двоих сыновей, дали им образование. Выняньчили внуков. Под старость продали дом в деревне, переехали в город поближе к младшему сыну, старший жил в другом городе.

Придёшь бывало в гости: сидят, воркуют как голубки. В квартире чисто. Пахнет травами, лекарствами. Чем не идиллия?! Чем не пример для подражания?! Дед умер первым. Через четыре года слегла и бабушка. И, лёжа на смертном одре, время от времени, проклинала уже умершего супруга, вспоминая все его грешки: пьянки, походы "на лево".

"-Чёрт одноглазый!"-ярилась старушка, вместо того чтобы перед уходом в другой мир простить всех и самой попросить прощения."-Пол деревни баб ублажил, пока их мужья воевали!"…

Существуют ли счастливые семьи на самом деле или это миф, неизвестно для чего придуманный людьми?!

–А мы вчера ваши фотографии смотрели,-сказала Инна. Она причёсывалась. В пепельном водопаде волос уже серебрились нити седины. Сестра почему-то редко красила волосы. Зря, наверное. Нынешний муж младше её на шесть лет. Сестра продолжила:-Вы были красивой парой. И детки рядом с вами такие симпатичные. И несчастными вы не выглядели.

–Это если глубоко не копать,-ответила Алина. Вздохнула: Не поняла её сестра. Продолжила:-Глянцевые картинки в журналах тоже красивы, а в жизни те же люди выглядят иначе…не подретушированно, что ли.

–А нужно ли копать?!-усмехнулась сестра. Без этого проблем хватает.