Абрам Бенцианович Соломоник
Краткий курс «Общей семиотики»
Очень ярким примером практического применения данного механизма является открытие планеты Нептун в 1846 году «на кончике пера». До того были известны семь планет солнечной системы: Меркурий, Венера, Земля, Марс, Юпитер, Сатурн и Уран, открытый Уильямом Гершелем в 1781 году. Уже были известны законы вращения планет вокруг Солнца, сформулированные Иоганном Кеплером и представленные в виде математических формул Ньютоном. Они были подтверждены наблюдениями за планетами, то есть получили статус уже установленного факта. Проблема заключалась в том, что Уран почему-то двигался не в точном соответствии с орбитой, вычисленной для него по законам Кеплера и Ньютона. Возникло предположение, что это происходит потому, что на Уран действует какое-то небесное тело, о существовании которого не знали. Где его искать на просторах вселенной?
Тогда принялись вычислять гипотетическую орбиту возможного небесного тела, которое мешало Урану, математическим путем. Решение нашли независимо друг от друга два математика: англичанин Джон Адамс (1819 − 1892) и француз Урбен Леверье (1811 − 1877). Проделав свои расчеты, Леверье связался с берлинским астрономом Иоганном Галле и попросил его навести телескоп на то место в небе, где по его предположениям должно было в тот момент находиться предполагаемое небесное тело. Тот охотно выполнил просьбу и в первый же вечер открыл планету, позднее названную Нептуном. Таким образом, не обращаясь к онтологической реальности, а используя непосредственно реальность знаковую, было сделано немало открытий. Окончательным моментом во всем этом процессе является апробирование гипотезы на практике. Если гипотеза подтверждается, она приобретает статус неопровержимого факта, как это произошло в случае Адамса и Леверье.
Еще факты такого же рода
Мы часто пользуемся процедурой, которую применили Адамс и Леверье. Ее можно назвать «процедурой исследования на кончике пера» − так назвали современники открытие этих двух ученых. Говоря простым языком, это означает, что если для обработки какого-либо явления принята устоявшаяся схема работы, выраженная в определенных знаках, и в какой-то детали она не срабатывает, следует искать причину сбоя. Такой поиск может привести к обнаружению одиночной ошибки, которую можно исправить, как это случилось при обнаружении планеты Нептун. Тогда схема продолжит работать в еще более устойчивом режиме. Но могут быть сбои и иного порядка, их обнаружение иногда приводит к появлению новой версии знаковой системы или к ее серьезным исправлениям.
Главным тезисом моих рассуждений является то обстоятельство, что вышедшая на научную тропу семиотика, которая начинала с рабского копирования вещей и событий окружающей среды, быстро набрала силы и сама превратилась в объект изучения. Стало возможным, анализируя семиотические построения, обнаружить такие факты о предмете исследования, которые невозможно было получить с помощью непосредственного наблюдения. Таким образом возникает второй фронт исследования, и вместе (онтологические наблюдения + семиотические выводы) они приводят к важнейшим результатам. Вот несколько тому примеров.
Расшифровка древнеегипетской письменности
Древнеегипетская письменность была основана на иероглифах, похожих на стилизованные рисунки. Она практиковалась в Египте примерно с начала III тысячелетия до н.э. и продолжала активно использоваться до введения принятого сегодня летоисчисления. По ряду причин она исчезла и была книгой за семью печатями до XIX столетия. Сохранилось огромное количество памятников с иероглифическими надписями на камне, дереве и папирусе, но содержание этих надписей оставалось непонятным. Дело коренным образом изменилось после похода Наполеона в Египет в начале XIX века, когда французы возвратились из Египта с массой награбленного там имущества.
Среди их находок оказался так называемый Розеттский камень27, на котором обнаружили надписи на трех языках. Две надписи были вариантами древнеегипетской иероглифики, а еще одна была написана на древнем диалекте греческого языка, известного ученым. Розеттский камень стал центром внимания ученых после того, как выяснилось, что три надписи на нем идентичны и повторяют друг друга. Это обстоятельство сделало возможным дешифровку древнеегипетской письменности, что произошло в 1822 году, когда французский ученый Жан-Франсуа Шампольон доложил об успехе своих попыток расшифровать египетские иероглифические тексты. Он преуспел, опираясь на три центральных пункта, – на сравнение трех аналогичных надписей на Розеттском камне, на сходство древнеегипетского с коптским языком (эти два языка соотносятся примерно так же, как украинский язык с русским), и на чисто семиотические особенности системы древнеегипетского языка.
Одной из таких особенностей было обнаружение в надписях так называемых «картушей». Картуш выделял то или иное слово, обнимая его кольцом, стоящим на ножке (как маленькое вертикально стоящее зеркальце). Внутри помещалось несколько иероглифов, расставленных справа налево, если рисунки птиц, животных, людей смотрели направо, и, наоборот, слева направо, если живые существа смотрели налево. Эти рисунки определяли начало строки там, куда были обращены взгляды живых существ. Картуш в надписях выделял имена фараонов, которые воспринимались как боги, а их имена выступали в роли амулетов. Имена фараонов и хронология их правления были известны из разных исторических источников, и оказалось, что их имена в картушах не только указывали на того или иного фараона, но и воспроизводили звучание их имен.
Это коренным образом повлияло на подход Шампольона к содержанию рисунков. Он предположил, что некоторые из них не только обозначают тот или иной предмет, но еще и воспроизводят звучание обозначающего его слова. Это предположение оказалось правильным и решило исход всего предприятия. Опираясь на постулат, что ряд иероглифов выражают звуковую сторону древнеегипетского языка, Шампольон смог его расшифровать и прочитать вслух. Он выделил ряд фонетических иероглифов, которые повторялись снова и снова, что позволило ему читать тексты разного содержания и назначения. В отличие от других исследователей египетской иероглифики, которые считали, что в рисунках нет фонетической составляющей, подход Шампильона оказался верным. Так специфика системы может определить весь ход научного исследования.
Еще примеры на взаимодействие трех слоев реальности
Игра в шахматы за доской − обычный «онтологический» вид игры. Игра с помощью записи партии, но без доски и фигур, − знаковый вариант игры. Игра вслепую − виртуальный (умственный) вариант.
Ориентация на местности без помощи карты, компаса или иных подсобных приемов, например, зарубок на деревьях, − типичный онтологический поиск. Ориентация с помощью упомянутых средств поддержки − поиск со знаковым наполнением. Ориентация с помощью навигаторов по линии, начертанной на приборе, − виртуальный способ ориентировки (он никак не связан непосредственно с обращением к окружающей среде или к знакам конкретного, заранее согласованного значения, хотя мы постоянно посматриваем по сторонам, когда едем или идем по навигатору).
Отбор кандидатов на вакантную должность в виде устных вопросов-ответов по профессиональной тематике − естественный экзамен на знание специфических проблем. Представление письменных источников (книг, статей, рекомендаций) − обращение к семиотическому инструментарию. Непринужденная беседа на общие темы с некоторым, как будто незначительным касательством профессиональных тем, − виртуальная форма знакомства с кандидатом, основанная скорее на интуиции, чем на четких впечатлениях.
Наконец, работа профессионалов самого высокого класса − врача, компьютерного техника, портного и всех прочих. У врача сначала происходит предварительный осмотр больного с учетом всех возможностей самого широкого профиля (так сказать, онтологическое направление). Затем, если проблема сложная, наступает обращение к семиотическим источникам (инструкциям, учебникам, приборам). Затем следует лечение. А на самом верху − выработанная годами интуиция, которая подсказывает верные шаги на каждой стадии решения проблемы. Мне хочется в этой связи процитировать описание портнихи по имени Полина Эрнестовна из книги Дины Рубиной «Русская канарейка»: «Полина Эрнестовна была гением линии и формы. Обшивала она артистов оперного театра и одесскую аристократию. <…> Выкроек она не знала. Царственным движением руки, широким жестом сеятеля в поле набрасывала материю на стол, вынимала из чехла большие ножницы и − к черту мелки-булавки-стежки-прихватки! − на глаз, по наитию вырезала силуэт платья, затем молниеносно приметывала и усаживала его на фигуру. Эта неопрятная карга, своими бородавками пугающая малых деток, изумительно чувствовала форму».28
Таковы некоторые, наспех выбранные примеры на взаимодействие трех слоев реальности. Их тысячи, если не миллионы. Мы обнаруживаем взаимодействие этих реальности практически во всех проявлениях жизни.
Эпилог
Сейчас я могу завершить книгу схематическим изложением выводов из моих наблюдений:
Онтология возникла раньше, чем семиотика, и развивалась по своим закономерностям, то есть до появления человека она была единственной действующей силой в мироздании.
Семиотика − наделение знаками − возникла из желания людей познать онтологию и использовать это знание в своих интересах. Она − продукт человеческого разума, направленного на познание окружающей нас природы и нас самих.
Семиотика наделяет онтологические проявления серией знаков, позволяющих разгадать закономерности их развития. Однако исчерпать знания об изучаемом предмете полностью удается не всегда, в частности потому, что семиотика имеет свои законы развития, отличные от законов онтологии. Знаковые системы всегда строятся с намерением раскрыть полностью исследуемый феномен, но не всегда это удается, − и между онтологическими и семиотическими подходами появляются зазоры.
Как я сказал, именно человеческое мышление создает знаки и знаковые системы и постоянно заботится о том, чтобы между ними и их обозначаемым создавалось полное соответствие. Это удается не всегда, да и процесс этот не одноразовый, а постоянный и длительный.
В нем проявляются следующие закономерности:
А. Любая созданная знаковая система. если она в определенной мере оправдала себя на практике, представляется законченной. Это не препятствует ее дальнейшему улучшению и расширению сферы воздействия. Каждое улучшение, в свою очередь, может быть признано завершенным, если оно приводит к полезным новациям на практике.
Б. Существуют улучшения даже тех систем, которые изначально не могут полностью обозначить свои референты, так сказать, «без остатка». Например, календарь, который призван «покрыть» год полными днями, обречен быть ущербным, хотя степень ущербности колеблется от системы к системе, и речь идет о максимальном смягчении зазора между онтологией и ее семиотическими обозначениями. Примерами могут быть разные календари, созданные исторически и существующие еще и в наши дни.
В. Процесс создания и усовершенствования знаковых систем обязательно включает два источника − обращение к самому изучаемому феномену, к его сути и характеристикам (то есть, к онтологии или семиотике), и, с другой стороны, к тому, что успели сделать люди в том же направлении ранее.
Г. На этом пути проявляются два подхода: слепое следование «до конца» уже осуществленному и новаторский подход, направленный на изменение достигнутого. Однако и новаторство может быть крайним, объявляющим о полном отречении от прежних достижений, и смягченным, старающимся взять лучшее из прошлого и сочетать его с новыми веяниями. Как показала история человеческого рода, крайние, революционные изменения иногда достигают своих целей, но сопровождаются огромными потерями, ставящими под сомнение достигнутые положительные результаты.
На этой оптимистической ноте я полагаю возможным завершить настоящее сочинение.
