Абрам Бенцианович Соломоник
Краткий курс «Общей семиотики»
Глава 3. О ЗНАКОВЫХ СИСТЕМАХ
Что такое знаковая система? Общие положения.
Первое определение, которое приходит на ум, гласит, что это система, составленная из знаков. Однако, как любая тавтология, такое определение помогает нам в малой степени, оно лишь перемещает нас из клеточки различных систем в клеточку систем знаковых. Следующей ступенькой является утверждение, что знаки, которые отбираются в систему, должны быть релевантны для целей, ради которых данная система создается. Если система создается для возведения какой-либо постройки, то мы отбираем в нее только знаки, связанные с данным строительством.
Дальнейшая ступенька отбора знаков для системы заключается в том, чтобы расположить выбранные знаки в таком порядке и в такой иерархии, который обеспечит работу системы. Мы создаем систему не ради системы, а ради того, чтобы она функционировала и выдавала на-гора те результаты, которые мы от нее ожидаем. Поэтому мы должны среди отобранных для работы системы знаков выбрать такие, которые бы производили нужный эффект на той или иной стадии ее применения.
Такой отбор создает алгоритм будущей работы системы, передвигающий нас по лестнице ее создания. Составление отчетливого плана алгоритма системы является центральным пунктом процесса ее подготовки. Построив алгоритм, мы воплощаем его в реальном виде: сначала испытываем в лабораторных условиях, а потом применяем и в жизненной практике. Убедившись в получении нужного результата, мы внедряем наши достижения в жизненную практику.
Возьмем для примера опыты Грегора Менделя (1822 − 1884) по гибридизации сортов гороха, приведшие к формулировке законов наследственности. Они были вызваны простым любопытством садовода и сопровождались очень подробной и упорядоченной работой по регистрации опытов с горохом в течение восьми лет. Мендель манипулировал двумя десятками разновидностей гороха, различных по окраске цветков и по виду семян; проделал более десяти тысяч опытов, изучая форму семян у растений, полученных в результате скрещивания горошин между собой из года в год непрерывно.
Он подверг тщательному анализу 7324 горошины, скрупулезно рассматривая их в лупу и сравнивая по форме и по другим видимым признакам. Все это он тщательно записывал в свои тетради. В результате ему удалось сформулировать законы наследственности признаков, передаваемых от предыдущих к следующим поколениям: «Наследование признаков родителей в разном потомстве сводится к числовым сочетаниям 3:1, 1:1 или 1:2:1». Это было прорывное открытие, подтвержденное последующими изысканиями. Тщательность фиксации всех деталей длительного опыта обеспечила точность вывода, но факт введения цифровых показателей в бесконечный процесс самого обычного наблюдения является гениальной догадкой ученого и свидетельствует о его блестящей интуиции.
На основе изложенного я могу сформулировать более содержательное определение того, что такое знаковая система. Это − система релевантных для данной ситуации знаков, отобранных и выстроенных в таком порядке, который обеспечивал бы успешное функционирование системы в ее практических приложениях. Рассмотрим несколько важных следствий такого определения.
Знаковые системы создаются людьми и для людей
Нет сомнений, что все, о чем я только что говорил, могут сделать только люди. Неживая природа тоже создает свои системы; она построена отнюдь не хаотично, но в основном в системном порядке. Однако происходит это не потому, что природа может думать и распоряжаться своими мутациями, а потому, что из миллионов случайных проб лишь одна оказывается такой, которая ведет к продолжительному успеху. Тогда эта случайная модификация продолжает свой путь, а все остальные пробы уходят в небытие.
То же самое происходит и с живой природой на пути ее постепенного прогресса. Растения, которые поворачивают головки вслед за солнцем, получают большую энергию и выживают там, где прочие растения погибают. Животные, которые защищают свое потомство и умирают, помогая выжить остальным членам рода, могут выживать в таких условиях, в которых пассивно встречающие опасность виды погибают. Вновь усвоенные положительные качества получают генетическую поддержку и передаются от поколения к поколению, а имеющие такого рода качества животные получают солидный бонус, способствующий их длительному благополучному существованию.
Совсем не то происходит с людьми. Они на каком-то этапе своего развития развивают способность осознавать то, что с ними происходит, и научаются активно изменять способы приспособления к окружающей среде. Более того, они предпринимают меры к изменению этой среды. Немаловажной составляющей этого процесса является тот факт, что люди при этом распознают знаки опасности и заблаговременно предпринимают меры для ее смягчения либо даже для ее частичного или полного устранения, как это происходит, например, в медицине. Создание полезных для человечества знаковых систем занимает в этом процессе центральное место.
Важным отличительным признаком знаковых систем природного происхождения является то обстоятельство, что они не имеют завершения по меркам нашего сознания. Они, конечно же, когда-то заканчиваются, но для судьбы отдельного человека и даже человечества в целом на определенной стадии его развития это не существенно – настолько параметры Вселенной отличны от параметров человеческого существования. Когда-нибудь не станет Земли и даже Солнечной системы, но это не должно нас волновать. Наше бытие настолько мизерно по мировым размерам, что мы можем жить и умирать спокойно. Процессы природного порядка предстают в наших рассуждениях как бесконечные, в то время как любое действие людей планируется в пределах его начала и конца. Мы требуем для любого начинания практически осязаемого завершения, которое сможем ощутить и даже иногда замерить. Природные же явления в наших планах предстают как никогда не завершающиеся и обрабатываются в формате константных величин.
Отбор и построение знаков системы в виде алгоритма
Как было отмечено, это − самая важная часть построения знаковой системы. Хорошо отбирать релевантные знаки, если они подсказаны уже имеющимися данными, а если их мало и не ясно с какой стороны к ним подойти, то процедура значительно усложняется. Тогда вступает в дело интуиция и готовность правильно воспринять тот минимум знаков, который уже известен. Существует легенда, что свои знаменитые законы гравитации Ньютон вывел после того, как задумался, почему яблоко падает с дерева на землю, а не улетает куда-то еще. Даже если этот факт действительно имел место, исполать гению Ньютона, что он по такому незначительному поводу вышел на свои законы гравитации. На самом деле он просто много размышлял о гравитации и пришел к тем выводам, к которым пришел.
Иногда правильный вывод приходит в виде озарения, а озарение может произойти от незначительной случайной подсказки. Таким образом Вильгельм Рентген открыл свои знаменитые лучи, перевернувшие диагностирование многих болезней и названных в честь своего первооткрывателя “рентгеновскими лучами”: «В ноябре 1895 года немецкий физик Вильгельм Конрад Рентген проводил эксперимент по изучению люминесценции, которая вызывалась катодными лучами. Для увеличения эффекта он поместил электронно-лучевую трубку и люминесцирующее вещество в черный картонный ящик и наглухо зашторил окна в лаборатории. Включив электронно-лучевую трубку, Рентген неожиданно увидел вспышку света в другой половине комнаты. Оказалось, свет исходил от листа бумаги, покрытого платиноцианидом бария − люминесцирующим веществом. Рентген очень удивился и выключил электронно-лучевую трубку − свечение исчезло. Опять включил − свечение появилось снова. Тогда он перенес бумагу в другую комнату − трубка продолжала светиться пока был включено электричество.
Ученому стало ясно, что в электронно-лучевой трубке возникла некая форма излучения, способного проникать не только сквозь картон, но и сквозь стены. У Рентгена не было никаких идей относительно природы этих лучей, поэтому он назвал их “икс-лучами”. Рентген занимался Х-лучами около года и опубликовал о них три статьи, в которых было исчерпывающее описание новых лучей. Впоследствии сотни работ его последователей, опубликованных на протяжении 12 лет, не могли ни прибавить, ни изменить ничего существенного. Рентген, потерявший интерес к Х-лучам, говорил своим коллегам: “Я уже все написал, не тратьте зря время”. Такое излучение стало называться рентгеновским. За их открытие Рентгену в 1901 году была присуждена Нобелевская премия по физике. Интересно, что наибольшее впечатление на ученых произвела фотография руки, сделанная с помощью Х-лучей».20
Когда релевантных знаков собирается достаточно много, мы пробуем их построить в виде алгоритма, способного при использовании отобранных знаков дать новое знание. Мы не просто применяем знаки в любой последовательности, но в такой, которая заканчивается знаком равенства, а на другой стороне тождества появляется результат взаимодействия исходных знаков. Иногда для этого требуется несколько промежуточных трансформаций начальной формы с исходными знаками. Конечный результат содержит нужные нам выводы, если алгоритм был составлен надлежащим образом и трансформации с первичными данными проходили без ошибок.
Алгоритм системы зависит от типа используемых знаков: в случае с Рентгеном надо было построить аппарат для съемок с помощью х-лучей и определить, как лучше снимать те или иные вещи, уточнить длительность съемки и еще ряд технических подробностей. При применении законов гравитации Ньютона дело сводилось к простым подсчетам по выведенным им формулам. При сочинении стихов все теоретические установки по теории стихосложения остаются лишь благими рекомендациями для поэтов, которые опираются исключительно на свои способности и вкусы. Тем не менее, теория поэтики благополучно существует − в этом и проявляется разница между точными и неточными науками.
Следует заметить, что в ряде случаев результат манипуляций со знаковыми системами оказывается столь сложным, что для его расшифровки требуются специальные навыки. Так, сегодняшние данные анализов, производимых с использованием разных медицинских систем, иной раз остаются непонятными даже для врачей. Поэтому результат анализа подвергается расшифровке узкими специалистами и только после этого попадает на стол лечащего врача. Наконец, мы приходим к каким-то выводам и завершаем построение знаковой системы, но точку ставить еще рано.
Проверка полученных результатов
Мы обязаны проверить, как функционирует система на практике. Контроль над системой начинается задолго до окончания работы над ее созданием. По этому критерию проверка разделяется на две категории: на пошаговую проверку наших посылок в процессе построения системы и на проверку эффективности системы в реальной действительности после окончания работы по ее созданию. Второй вариант проверки опять-таки подразделяется на две категории: немедленная проверка (обычно с участием независимых экспертов) и отложенная проверка с применением приборов и фиксацией бесперебойной работы нового продукта. Последний вид проверки может растянуться на многие годы. Все вышеизложенное по поводу создания знаковых систем я могу представить в виде диаграммы, которую я назвал «Лестницей познания» и помещаю здесь.
Логики манипулирования знаками в системах
Я различаю четыре вида логик действий при использовании знаковых систем. Покажу их на примерах пользования системой дорожных знаков:
1) Логика соответствия знаков с отображаемой онтологией. Допустим, мы ведем машину по незнакомой местности. Чтобы найти дорогу, мы используем дорожные знаки, а с другой стороны, все время обращаем внимание на реальные предметы вокруг и пытаемся объединить оба информационных ряда в один. Этим симбиозом мы, в конечном счете, и руководствуемся.
2) Логика формальная (логика мышления). Мы видим указатель, извещающий, что центр города находится там-то, и говорим себе: «Если нам указан путь в этом направлении и туда же мы должны попасть, то нам надо ехать в соответствии с указателем».
3) Логика знаковой системы. Подъезжая к центру, мы встречаемся с круговым объездом площади. Даже без всяких знаков мы пропускаем машины, объезжающие площадь, и лишь потом включаемся в транспортный поток. Сведения о таком поведении мы получаем не из дорожных знаков и не из формальной логики − они были выучены нами ранее при знакомстве с правилами дорожного движения.
4) Логика приложения всех прежде упомянутых видов. При подъезде к центру мы видим вскопанную территорию. Все перечисленные логики остаются в силе, но получают иное наполнение в связи с новым, непредвиденным фактором, который нам приходится учитывать. При этом нам самим приходится находить путь, зачастую с нарушениями правил вождения
Все четыре вида логик характерны для любых знаковых систем, за исключением так называемой «чистой математики» либо «художественного творчества». В них, в ряде случаев, не принимают во внимание логику соответствия. Так, из истории математики известны случаи, когда системы возникали просто под влиянием чисто математических выкладок без оглядки на возможность их практического применения. Примером может служить теория множеств, которая была впервые разработана Георгом Кантором в 1870 году. Он ввел понятие сравнения двух множеств, опирающееся на понятие их взаимно-однозначного соответствия:
«В теории Кантора понятие множества не определяется, а лишь поясняется на примерах (множество всех четных натуральных чисел, множество всех натуральных решений данного алгебраического уравнения и так далее). Множество считается заданным, если указано характеристическое свойство его элементов. Основное отношение − принадлежность одного множества другому. Общность понятия “множество” дала возможность применять его в любой математической области, и практически вся математика использует язык теории множеств. Однако самому Кантору шаг обобщения дался трудно, и его идеи были встречены современниками по-разному: Р. Дедекинд и Д. Гилберт признали особое значение теории множеств, в то время как Л. Кронекер был ее убежденным противником».21
Апологеты чистого искусства отрицают связь искусства с реальной действительностью и обращаются к абстрактной живописи, абстрактной музыке и пр. В этих случаях можно на полотно вылить банку краски и представить результат как нечто восхитительное и непревзойденное. Находятся и любители такого подхода. Но я пишу не о них, а о творцах, создающих нечто значительное не только для абстрактных изысков, но и для ежедневной жизни, улучшающейся за счет возникновения новых и новых знаковых систем.
Изменения, происходящие в знаках при их включении
в знаковую систему
В этом пункте мы приходим к очень важному обобщению, которое вводит целый пласт моих рассуждений по поводу соотношения отдельного знака и того же знака в рамках какой-либо знаковой системы. Любой знак существует в двух ипостасях: как некая отдельная сущность и как компонент знаковой системы, причем две личины его существования радикально отличаются одна от другой. В первом случае знак выступает как нечто отвлеченное, как некий экспонат, готовый к реализации, но еще не получивший для этого необходимых ресурсов. В таком виде он представлен в разного рода номенклатурных списках, о которых я писал выше. В них он получает свое первоначальное имя и определение. Примерами таких списков для языковых систем могут служить толковые словари, для музыкальных систем − звуки октавы, для химии − таблица Менделеева, для медицинских систем − список всех болезней и недомоганий и пр.
Когда этот же знак вступает в какую-либо систему, он оснащается по-другому и приобретает специфические связи с иными членами той же системы.
Системная оснастка означает получение знаком иных значений, добавочных к тем, которые он имел в номенклатурных списках. Возьмем в качестве примера языковые системы знаков. Попадая в языковой контекст, слово становится не только тем, о чем было сказано в толковом словаре; оно еще становится «членом предложения» и приобретает массу дополнительных качеств, обязательных для выполнения функций той части речи, куда оно непременно попадает. Эти качества могут быть обозначены как синтаксическое и морфологическое оформление слова на выделенном ему месте в предложении. Кроме того, слово наделяется средствами связи с другими членами предложения.
Существительное в роли подлежащего наделяется связками со сказуемым-глаголом, со своим определением, выраженным прилагательным либо как-то иначе, и с другими членами предложения. Только оборудованное такими значениями слово может выполнять те задачи, которые на него накладывает «место службы». Специально для этого в систему закладываются значки, которые не имеют внесистемных значений, но обслуживают «значимые слова» в выполнении их роли в конкретном тексте: “как-то”, “во-первых”, “разумеется” и масса других подсобных слов. Все сказанное напоминает сценическое действо: действуют актеры, которые появляются в иных амплуа в разных пьесах. Каждый раз им приходится воплощать что-то другое, а для этого они прибегают к помощи обслуживающего персонала − от режиссера до работников сцены.
Приведу еще один пример − тригонометрию как знаковую систему, которая занимается определением различных величин с помощью треугольников. Это видно из самого названия системы: в названии “тригонометрия” соединены два греческих слова − “треугольник” и “измерять”. Понятие “треугольник” взято из онтологии; в нашем окружении мы сталкиваемся с треугольниками постоянно. Как пространственная фигура треугольник изучается в геометрии. Люди на практике обнаружили необходимость получения размеров разных частей треугольников, а их всего-то шесть − три угла и три стороны. Оказалось, что неизвестные части треугольника сравнительно легко вычислить с помощью остальных его частей, доступных для замера.
Так появились первые тригонометрические вычисления. В Древней Греции ими в основном пользовались для измерения дуг (частей окружности) через замер ограничивающей дугу хорды. Делалось это манипуляциями с вписанными в круг прямоугольными треугольниками. Такой же смысл приобрела эта часть математики в Древней Индии: «Замена хорд синусами стала главным достижением средневековой Индии. Такая замена позволила вводить различные функции, связанные со сторонами и углами прямоугольного треугольника. Таким образом в Индии было положено начало тригонометрии как учению о тригонометрических величинах».22
В конечном итоге мы получили полноценную знаковую систему с четким обозначением функций ее составных частей. Напомню только, что в прямоугольном треугольнике гипотенузой называется сторона, лежащая против прямого угла, а остальные стороны называются катетами. Еще надо знать, что в прямоугольном треугольнике два острых угла, один из которых выбирается в качестве аргумента, − именно по отношению к нему катет может быть прилежащим или противолежащим.
В тригонометрии насчитывается шесть функций:
Синус (sin) − отношение противолежащего катета к гипотенузе.
Косинус (cos) − отношение прилежащего катета к гипотенузе.
Тангенс (tan) − отношение противолежащего катета к прилежащему.
Котангенс (cot) − отношение прилежащего катета к противолежащему.
Секанс (scs) − отношение гипотенузы к прилежащему катету.
Косеканс (exscs) − отношение гипотенузы к противолежащему катету.
Имея в виду все названные концепты (я выделил их курсивом), мы можем сказать, что вне конкретных тригонометрических расчетов все выделенные концепты выполняют лишь номенклатурную задачу, − они дают имя и первичное определение (я их привел выше) своим референтам. Лишь в конкретных расчетах они получают жизнь. Только тогда мы наглядно выделяем их экзистенциальное наполнение, подбираем для них специальный алгоритм работы и подвергаем их математическим манипуляциям для получения нужного результата, Все это происходит с использованием соответствующих знаков.
Установление баланса между ведущими концептами
знаковой системы
Как же, все-таки, устанавливается баланс меж ду ведущими концептами той или иной знаковой системы? По моему разумению, это происходит следующим образом. Во-первых, отбирается центральный концепт, обычно именно он обозначает будущую знаковую систему. Для Менделеева задача заключалась в логически оправданном перечислении всех известных на тот момент времени химических элементов. Он записал все имена элементов на карточках и принялся их тасовать. Долгое время ничего не получалось, пока во сне ему не померещилось, что он нашел принцип расположения элементов в системе, даже два принципа − по возрастанию атомных весов (потом веса сменили атомные массы) и периодическому повторения качеств у некоторых элементов. Так появились «периоды», то есть разные группы системы, а вся схема была названа «периодической системой химических элементов». (Попрошу обратить внимание на появление во всем этом процессе разных групп описываемых вещей/явлений. Мы еще будем о них говорить.)
Затем устанавливаются те ведущие концепты, взаимодействие которых с центральным членом системы обеспечивает получение результата в манипуляциях со знаками. Они обычно называются «главными элементами» создающейся системы. Так, в предложении главными его членами называют подлежащее и сказуемое − именно связь между ними определяет тип предложения и его смысл. В физической картографии центральным элементом карты, т. е. «подлежащим», является то место или пространство, которое на ней обозначается, а «сказуемым» служат его географические координаты. После чего в это (уже знаковое пространство!) включаются все прочие знаки системы; для них специально обозначается вес в системе и связи с главными ее членами. Для библиографии книг в крупном хранилище книга или ее сородичи (манускрипты, журналы, газеты) выступают в роли центрального элемента системы, а сказуемым является местонахождение книги в данном хранилище.
Как было замечено, вокруг главных членов разворачиваются все их характеристики. Вокруг подлежащего концентрируются его определения, вокруг сказуемого − связанные с ним многочисленные члены предложения. И то, и другое самостоятельно сочетается со своими определениями, которых может оказаться очень много. Вне зависимости от количества определений главного члена предложения самым важным конструктивным их свойством является то обстоятельство, что они выступают в виде достаточно самостоятельных групп, что позволяет работать отдельно с каждой из них.
О выделении групп в знаковой системе
В языковых системах выделяются группа подлежащего и группа сказуемого. Они искусственно и на время изолируются, что позволяет работать с ними по отдельности. В алгебре теория групп выделяется в самостоятельный раздел и изучается по специальным алгоритмам. Наконец, в семиотике, предмете, который нас интересует, мы тоже выделяем отдельные группы знаков и их систем, и каждая специфическая группа знаков требует своих методов изучения. В конечном итоге группы собираются в единое целое, что не препятствует принципу отдельной обработки любой выделенной группы. Выше я говорил о написании Александром Ивановым картины «Явление Христа народу», упомянув о предварительных этюдах, которые создавались в течение многих лет. Существует даже специальная система создания крупных портретов, когда все полотно разбивается на отдельные клеточки, расписываемые последовательно. Потом они собираются в единый образ. Возьмите также в качестве примера решение какого-нибудь математического равенства; допустим, одна сложная дробь умножается на другую. Мы обрабатываем первый множитель, потом второй и, наконец, перемножаем их, получая конечный результат.
В любой сложной знаковой системе есть общий алгоритм действия, который составляется из последовательной обработки всех включенных в нее групп знаков, о чем в метаязыке системы всегда появляется подробное разъяснение.
Специфика знаковых значений на разных местах
в изображаемом множестве
Один и тот же знак получает новые значения, появляясь на разных синтаксических местах в системе и, тем более, если он появляется в разных системах. Новые значения возникают у знака только после того, как он включается в систему и получает в ней свое особое место. В номенклатурном ряду разные значения указываются редко, если вообще упоминаются. В системе же они проявляются, прежде всего, в изменении соотношения роли знака и его веса в постоянно меняющемся состоянии системы. До начала шахматной партии мы применяем хорошо известные правила по количеству и месторасположению всех фигур. Мы знаем также примерный их вес: пешка принимается за единицу измерения, конь и слон признаются равными трем пешкам, ладья − пяти, а ферзь − всем восьми, если не более. В ходе партии соотношение все время изменяется − роль каждой фигуры начинает возрастать либо уменьшаться в зависимости от складывающейся ситуации на доске. Возникают иногда ситуации, в которых пешка получает более значимую роль, нежели ферзь. Майор или полковник − командиры высоких рангов в военной иерархии, но на службе в богом забытых местах это не играет значительной роли, ибо там просто невозможно реализовать потенциал высоких званий.
В некоторых системах один и тот же знак специально наделяется разными значениями, которые легко определить. Такая ситуация наблюдается, например, в позиционной системе счисления в арифметике. В ней всего 10 знаков в каждой позиции, но они изменяют значения используемых в них знаков в зависимости от их конкретной позиции. В первой позиции они означают единицы, в следующей − десятки, далее − сотни, тысячи и т.д. до бесконечности, давая возможность легкой записи любого числа с помощью всего десяти знаков. Эта их особенность предоставляет нам шанс использовать простые алгоритмы для всех арифметических действий, пользуясь их позиционными свойствами, например, при сложении или умножении в столбик и др.
Таким же свойством обладают буквы в алфавите. С помощью 33 букв русского алфавита можно записать неисчислимое количество слов, которые мы употребляем. Происходит это потому, что мы записываем звуки устной речи, которых оказывается совсем немного. Таким образом мы успешно отказались от сложнейших систем языковых записей, существовавших ранее и сохранившихся еще и сегодня в некоторых языках (рисуночных, иероглифических, клинописных и пр.).
Есть еще один важный критерий изменения значения знаков по мере их вхождения в знаковую систему: вначале они получают синтаксические значения, приобретая персональное синтаксическое место, а потом уже наделяются соответствующими морфологическими добавками. Обратимся снова к языковым знакам. Слова получают имя и определение еще в номенклатурных системах (например, в толковых словарях). Будучи помещены в какой-то текст, они приобретают дополнительные значения в соответствии с грамматикой соответствующего языка. Я писал об этом выше, в разделе «Изменения, происходящие в знаках при их включении в знаковую систему».
Здесь я хочу еще раз подчеркнуть, что наделение системными значениями проходит по указанному маршруту: вначале слова наделяются синтаксическими значениями и только потом они получают соответствующие их синтаксическому положению морфологические добавки. Важно отметить, что их синтаксический статус определяет еще и их место в предложении; скажем, прилагательные в роли определения в русском языке ставятся перед определяемыми, а в иврите после определяемых слов. Во французском языке некоторые прилагательные ставятся после, а некоторые перед определяемыми словами, и эти случаи приходится специально заучивать.
То же самое происходит в иных, а не только в языковых системах, но процесс этот детально изучен только в грамматиках того или иного языка, и поэтому я пользуюсь здесь лингвистической терминологией. Я вообще предлагаю сохранить ее для любых знаковых систем. Так, например, в картографии, где базисным знаком является имидж (образ), а не слова, принятые в языковых системах, понятие синтаксиса может относиться к сетке координат и к четырем сторонам света, в системе которых располагаются все остальные знаки. Интересно посмотреть, как исторически люди пришли к изображению географических знаков.
Образ − это такой знак, который пытается сохранить подобие с тем, что он изображает, в то время как слова в огромном большинстве случаев такого подобия в себе не содержат. Это меняет расстановку и понимание смыслов в картографических системах по сравнению с системами языковыми. В истории картографии люди поначалу пытались отразить подобие того, что они видели воочию в жизни, рисунками, помещенными на картах. Еще в XVIII веке Джонатан Свифт писал:
«Географы в Африке вместо белых пятен рисовали дикарей, а в незаселенных местах вместо поселений изображали слонов».23
Очень скоро картографы убедились, что рисунки не годятся для подлинной картографии, и перешли на символический показ онтологических сущностей географии и на их математическую обработку, чтобы хоть как-то сохранить подлинные очертания реальных контуров суши и водных пространств. Все началось с наложения сетки координат, которая покрывала бы всю Землю и показывала ее шарообразность. В образовывавшиеся квадраты пытались втиснуть участки суши, которые умещались в отведенных для них местах с необходимыми для этого поправками по соответствующим математическим проекциям. Применение картографической сетки и появившихся конвенциональных знаков является внедрением синтаксических основ в картографические знаковые системы. Отныне в квадратах на картах можно было помещать целые наборы знаков тех реальных объектов, которые фактически находились на территории квадрата. Так картография очертила основу своих знаков и заключенных в них значений для географических изображений (сначала синтаксических, а потом и морфологических).
