А. Норди
Неживой
Марк раскрывает его, пролистывает. Страницы исписаны аккуратным почерком, который ближе к концу становится все более неразборчивым. Взгляд замирает на записи, украшенной виньетками:
«7 июля. Сегодня в 7:07 я загадаю желание на Семимостье. Будь что будет. Я загадаю его. Моего Марка…»
Марк чувствует, как немеют руки. Его словно окатывает ледяной водой, и сердце пропускает удар.
Билось ли оно вообще все это время?
В сознании Марка крутятся вопросы и мысли, складываются фрагменты мозаики.
Аскетичный быт, непрочитанные книги, отсутствие родных, странные предпочтения в еде и люди, которые его не замечали, – все встает на места и наконец-то обретает смысл.
– Теперь ты знаешь. – Тихий голос Нины вырывает Марка из оцепенения.
Повернув голову на подушке, Нина смотрит на него тусклым взглядом. Ее губы и нос истончились, серая кожа напоминает пергаментную бумагу.
– Значит, меня не существует? – глухо произносит Марк. – Ты придумала меня?
Нина слабо улыбается, глядя на Марка затуманенным взором.
– Прости, Марк. Я сама не верила, что такое возможно. Ты – плод моего воображения. Эйдолон.
Он встает со стула, проходится по палате, глядит в окно. Пациенты с родственниками прогуливаются по больничному двору, отбрасывая на асфальт длинные тонкие тени: закатное солнце опускается за крыши домов.
– Это не твое воображение, Нина, – с горечью в голосе роняет Марк. – Это твоя болезнь, а я – ее симптом. Галлюцинация.
– Я знаю. Но разве это что-то меняет?
Марк оборачивается. Теперь Нина смотрит на него взволнованным взглядом, будто все силы, что еще теплятся в ее хилом тельце, концентрируются в двух гаснущих точках, сокрытых в провалах глазниц.
– Разве изменится моя любовь к тебе? – горячо шепчет Нина. – Разве ты перестанешь желать меня?
Они оба знают ответ.
Марк подходит к Нине, садится на кровать, сжимает ладонь девушки – сухую, холодную, тонкую.
– Что теперь будет? – хрипло спрашивает он.
Нина пожимает плечами, не сводя с него глаз.
– Меня ждет выбор. Врачи предложат операцию.
– Но это значит…
Марк замолкает, и Нина продолжает за него:
– Это значит, что если операция будет успешной, то ты навсегда исчезнешь.
Марк шумно сглатывает горькую слюну. Отводит взгляд. Его рука дрожит, и он боится, что волнение и страх передадутся Нине. Но она спокойно произносит:
– Я не хочу тебя терять, Марк.
– Но тогда ты умрешь! – Отчаяние ломает его голос.
Улыбка скользит по лицу Нину.
– Зато вместе с тобой.
Марк опускает голову. С каждой секундой молчания вокруг сгущается воздух. За стеной в соседней палате кто-то тихо стонет. Из коридора доносится грохот колес по щербатому полу: санитар везет на каталке еще одного пациента.
– Ты уже приняла решение? – Марк нарушает паузу.
Нина выдыхает – и словно вжимается в постель, растворяясь в одеяле и подушке.
– Марк, я сильно устала, – шепчет она.
Нина смыкает веки, соскальзывая в сон, и вместе с ней Марк проваливается в темноту.
* * *
