Зена Тирс
Суженая мага огня
7
Я боялась расплескать молоко для детей, осторожно виляя между прохожими. Наёмнику не составило труда меня догнать. Он схватил меня за плечо и развернул к себе.
– Пусти! – взвизгнула я.
– Успокойся, поговорим, красавица! – Расс подтолкнул меня к забору. – Что ты слышала?
Хрипотца наёмника хмельным перегаром опалила щёку.
– Ничего, пусти… – отвернулась я, жалобно глядя на уходящую вдаль улицу.
Мысли в голове мешались, и сердце гудело набатом в груди. Зачем?! Зачем я вообще заговорила с ним?!
Ну, как зачем… Его бы убили, если бы я промолчала!
Тёмные глаза Расса изучающе скользили по моему лицу, шее, груди, пока не наткнулись на кувшин в руках. Взгляд застыл.
– Ты уверена, что всё верно поняла, послушница? – прошептал он, приблизив лицо.
– Уверена.
Мои глаза широко распахнулись от страха. Сбивчивое дыхание дало понять наёмнику, что я действительно всё поняла правильно.
– Проклятье! Пять лет работал со Свеном, и он вот так легко отправляет мою душу к Салаиру! Бежим со мной, умница моя? – вдруг сказал наёмник.
– Что?!
– Они тебя найдут, – он снова принялся разглядывать моё лицо, и взгляд его сделался взволнованным, даже трепетным. – Вернее, даже не найдут, конец тебе… Бежим сейчас же. Прочь из города. У меня в конюшне лошадь, есть немного денег – нам хватит.
– Нет, меня ждут! – Я прижала кувшин к животу. – У меня дети…
Расс пылко выдохнул и выпустил меня.
– Беги скорее!.. Может, и не найдут тебя… – он сделал несколько шагов от меня на середину улицы и обернулся: – Спасибо тебе, умница моя. Не забуду. Пусть Арнос хранит тебя!
Махнув на прощание рукой, Расс скрылся за спинами прохожих. Я прижала кувшин и побрела в святилище. Сил бежать уже не было.
8
– Триса, ну наконец-то! – сказала Идда, встречая меня на крыльце. – Я уж думала идти тебя искать! Где тебя носило?
Я передала кувшин в руки травницы, скинула заледеневшие башмаки и легла на постель под одеяло в платье и шерстяном плаще, как была, задыхаясь от бессилия. В соседней комнатке запищали подкидыши и старшие дети Греты, раздался её бархатный голос. Она принялась успокаивать и кормить детей.
Идда вернулась ко мне и ахнула.
– Пресветлая, да на тебе лица нет! Что случилось, Триса?
Я не знала, стоит ли рассказывать. Не подвергнет ли то, что я скажу, опасности близких мне людей? Паладин… Стоит ли высовывать язык и искать с ним встречи? Что будет со мной и моими девочками, если я всё же решусь?
– Устала просто. Поспать нужно, – я отвернулась к стене.
– Есть не будешь? Я тебе кашу оставила.
– Меня Тания накормила… Ах, Идда! Совсем забыла… – я полезла в передник и выгребла нераспроданные баночки масла и монеты. Протянула травнице золотой. – Паладин пожертвовал на рынке.
– Ах, святой человек! Хвала Пресветлой! Хвала Арносу! – Идда поцеловала монету, согретую теплом моего тела. – Передам настоятельнице, мы сможем купить свою козу!
– Сможем, – сдержанно улыбнулась я. – Даже не одну.
Идда накинула послушнический платок и убежала к Альбе, а я вновь легла и закрыла глаза.
Тело потряхивало от пережитого страха и холода. Руки похолодели, будто жизнь из них вновь куда-то вытекла. Я не знаю, кем была в прошлом, хорошим ли была человеком, были ли у меня друзья, семья? Но то, что сделал со мной колдун – перечеркнуло всё. Теперь у меня нет будущего, я не найду мужа – никому не нужна нечистая, продырявленная невеста с отметиной на шее.
На душе стало горько. Я чувствовала себя совсем-совсем ненужной. И в этот миг в соседней комнатке засмеялись дети. Я повернула лицо к проёму, из которого сочился тёплый свет лампы, и увидела бегающих старшеньких перед Гретой, кормящей на руках малышей.
Пресвятая сберегла меня для чего-то, дала второй шанс. Я должна пойти к господину Генриху и предупредить об опасности. Если я дам ему погибнуть, то не смогу жить. Посплю и пойду. Завтра… Утром…
Светлые мысли принесли мир моей душе, и я задремала.
9
– Тлис-са, Тли-и-са… – раздалось тихое шептание, лепет малыша над ухом.
Детские пальчики изучающе коснулись волос.
Я открыла глаза. В окно во всю бил дневной свет.
– Проснулась, Трис? – проговорила Грета, поймав руку убежавшего от неё ребёнка. – Идём, Рик. Говорила тебе, не буди Трису, нашу добытчицу!
– Да ничего, – улыбнулась я, перехватив Рика, и посадила его к себе на колени. – Соскучился?
Я счастливо улыбнулась. Сердце наполнилось любовью и добротой. Дети казались мне недосягаемым счастьем, которого у меня никогда не случится. Как не случится и мужа, и безопасной сытой жизни.
– Как себя чувствуешь, Трис? – села ко мне Грета и погладила по голове. – Ты была так бледна, стонала во сне. Мы не стали тебя будить. Идда пошла на окраину болота за моросянкой, сказала: “Пусть наша Трисочка-добытчица поспит, заслужила выходной”.
Рик взял в кулачок мои волосы и принялся внимательно рассматривать.
– Ни один мужчина мимо твоих огненных волос не проходит, – улыбнулась Грета.
– Да уж, – недовольно вздохнула я.
Мужчина… Как же мне пройти к паладину мимо Рэндеваля? Ведь если я покажусь ему на глаза, он меня не отпустит, сердцем чую.
– Чем ты встревожена? Вчера что-то случилось?
Я поднялась с постели и принялась осматриваться в комнате. Взгляд натолкнулся на гору старых лохмотьев, которые сдавали в святилище в помощь беднякам. Что-то доставалось и Идде с Греттой на тряпки для детей. Я вытянула вещицу, похожую на штаны.
– Грета, я лучше не буду рассказывать, что случилось. Ты так целее будешь. Остерегайся наёмников, не говори с ними, обходи стороной. И Идде передай.
– Что ты делаешь? Зачем тебе мужицкие портки, рубашка? Зачем переодеваешься в лохмотья? – округлила глаза Грета.
Я заправила сорочку и завязала на узкой талии бантиком тесёмку штанов. Набросила на плечи шерстяной плащ. Благо, такие без разбора носили и мужчины, и женщины. Прикинусь парнем-бродягой, может удастся пройти мимо Рэндеваля.
От задуманного сердце подпрыгивало к самому горлу. Но оно того стоило. Жизнь паладина, воина Света, стоила больше моей собственной.
– Если я не вернусь… – сказала я. – Помолитесь за мою душу Пресветлой Деве.
– Триса… – Лицо Греты побледнело. Она взяла Рика на руки и крепко прижала к себе.
Я нашла в тряпье очаровательную валяную шапку, натянула её до ушей и затолкала поглубже волосы. Присела у очага, потёрла угольки в пальцах, а затем размазала по лицу. Чтобы уж точно не признали те, кто мог бы признать.
– Я пошла, – буркнула я и вышмыгнула на крыльцо, не подняв на прощание глаз.
Я заплакала бы и никуда не ушла, если бы увидела лица детей и сочувствующий взгляд их матери. Защити меня, Пресветлая Дева! Арнос, бог Света, и ты защити меня тоже…
10
Я пришла к ратуше. Рыночная площадь привычно гудела, люди толкались и куда-то спешили: все в разные стороны. Вот двое горожан разошлись передо моим носом, и я очутилась перед лицом Фалькона, вышагивающего прямо на меня и лениво кусающего яблоко.
Ну, всё, попалась… Я опустила голову и застыла, надвинув на лицо шапку.
– Проклятье, малой! – выругался начальник стражи. – Смотри, куда идёшь!
Он толкнул меня в плечо, я отлетела шагов на пять, едва удержавшись на ногах.
– Извините, пожалуйста, – вырвалось невзначай.
Не узнал. Значит, и Рэндеваль не узнает!
Я решительно двинулась к гостевому дому “Свет Вейгарда”. Лучший гостевой дом во всём городе, расположен был в центре, за ратушей. Во дворе стоял алтарь Арноса. У меня не было сомнения, что господин Генрих Даренфорс с соратниками остановился именно там.
Широкие окна, балкон на втором этаже, где стоял столик для завтрака с видом на город. Комнаты для самых дорогих гостей. Точно в таком же доме, с противоположной стороны площади, жил и наместник.
Подойдя к кованым воротам, я увидела двух шумно беседовавших мужчин. Они, я бы даже сказала, спорили, ругались. Опасаясь попасть под горячую руку, я сбавила шаг и прижалась к стене.
– Иди к Салаиру, Кевин! Всех, кого господин взял в обоз, я уже записал!
– Сэм, но у меня же жена, дети!
– Знаю я твоих детей, один вином зовётся, другой – элем!
– Ты не сказал, что оплата серебряный в день! Ну, возьми же меня, Сэм! Я пить не буду!
– Поздно, малыш! Раньше надо вставать! Все мои люди уже выехали вместе с господином!
Как выехали? Я двинулась вперёд, заглянула в ворота и увидела пустые стойла, а ещё ни единой повозки, что обычно стоят в ожидании гостей. Следы сборов на земле… И правда уехали.
Тот парень, которого назвали Кевином, снял шапку, махнул ей сгоряча в воздухе и зашагал прочь. Я повернулась к оставшемуся стоять в воротах господину Сэму.
– Паладин уже уехал, да?
– Уехал. А тебе чего надо? Работы нет, проваливай!
– Работы не надо, спасибо. А давно он уехал и куда?
– Как куда, – ухмыльнулся Сэм. – В холмы, по восточному тракту. С самого раннего утра. Людей у него достаточно, парень. Помимо своих, десяток наёмников, и мои голубки на обслугу. Проваливай домой.
– Ясно, спасибо, господин, – я махнула рукой и пошла в сторону восточных ворот.
А что я скажу? “Привет, Генри, тебя хотят убить?” Нужно же как-то найти с ним встречи? Но сперва, конечно, нужно догнать обоз.
Раз уж встала на этот путь, нельзя отступать. Вряд ли они едут быстро: столько повозок, людей… Утешала себя, как могла, но через три часа пути солнце стало клониться к закату, и силы стали покидать меня.
Но я всё равно шла. Шла по рыхлому снегу дороги… Ночь казалась не такой страшной, когда у тебя есть цель. На путевых столбиках ещё не потухли рансовые фонари, которые зажигают монахи – служители Арноса, когда идут в паломничество на белый холм, к самому большому в округе алтарю богу Света. Говорят, раньше там и монастырь стоял, но нечисть всякая вконец его разорила лет пять назад, и монахи перебрались под защиту городских стен.
Огни горели, отпугивали нечисть и поддерживали во мне тающие силы.
Донеслись приглушённые голоса. Из осторожности я свернула с дороги к деревьям и пригляделась. Впереди один за другим зажигались огни костров. Кажется, я догнала их. Волна облегчения прокатилась по телу. Уставшему, измотанному, истощённому.
Из леса потянуло ароматом вербены. Странно, откуда зимой?
Плечи передёрнуло от усилившегося мороза. Позади хрустнул снег, и у самого уха кто-то намеренно шумно втянул ночной воздух…
11
Сердце ушло в пятки. Я развернулась навстречу опасности.
В тусклых отсветах рансовых фонарей от дороги сумела различить перед собой высокую фигуру в тёмном камзоле. Человек стоял настолько близко, что я не видела лица, лишь уголок щеки, заросший щетиной.
И как я подпустила его так близко? Терпкий аромат лесной свежести, исходивший от мужчины, наполнил грудь. Вербена…
– Не лучшее время для прогулок, – низким, с хрипотцой, голосом прошептал он.
Сердце отмерло и заколотилось, как бешеное. Ладошки покрылись ледяным потом. Захлестнул страх, сковал дыхание.
Взгляд упёрся в пояс незнакомца, на котором висели меч и кинжал. Но человек не спешил ими воспользоваться, стоял в расслабленной позе, а в руке вертел веточку ели.
– Что ты тут делаешь, мальчик? – он наклонил голову, заглядывая мне в лицо.
Я увидела его глаза. Серые, цвета холодной стали. И тут поняла, что передо мной Генри! Меня объял трепет. Удивление… Радость…
– А вы что тут делаете, сэр Даренфорс?! – пропищала я.
Думала, мне придётся пробиваться к нему через три кольца обороны! Безбожно обманывая и шныряя мимо наёмников и рыцарей.
– Прогуливаюсь перед сном. Что тебе тут нужно?
Прогуливается, видите ли, он, веточки собирает, когда его хотят убить!
– Сэр, я искала… искал вас! – я быстро поправилась, облизала губы и покрутила головой по сторонам, проверяя нет ли кого поблизости. – Понимаете, я подслушал разговор в корчме… наёмники… они хотят убить вас и присвоить дракона…
– Генрих, что там у тебя?! – раздался гулкий голос Рэндеваля, и из леса выплыла его тёмная фигура, хороша заметная на белом снегу.
Холодными липкими щупальцами меня снова объял ужас. Нет, теперь уважаемый рыцарь меня не отпустит, надо бежать! Немедленно!
Я рванула. Но паладин, не мешкая, бросился следом, как волк, настигающий зайца. Мы отбежали шагов на двадцать, и он поймал меня. Ухватил за плечо, развернул к себе.
– А ну, стой!
– Пустите! – пискнула я, ударила его по руке, вырвалась и снова бросилась удирать.
Сама не знаю, откуда взялись силы в усталых ногах. Но от близости Рэндеваля во мне проснулось животное чутье: “Не попадись, а то погибнешь!”
Паладин толкнул меня в спину и повалил на землю. Оседлал. Крепкие бёдра сжали, придавили, не давая вздохнуть.
– Кто ты и зачем удираешь? – потребовал он ответа, развернув к себе лицом.
Я упёрлась обеими ладонями ему в грудь. Твёрдую и тёплую. Несмотря на нелепость ситуации, мои заледеневшие пальцы, насладились прикосновением. Паладин без стальных доспехов выглядел, как обычный человек, мужчина.
Через миг он развеял моё наваждение: на кончиках пальцев его второй руки засияли огоньки, осветив его и моё лицо.
Магия Света. Нет, он совершенно необычный мужчина. Магией владеют единицы на земле.
Он перехватил мои руки своей, одной. И так странно глядел на меня. Тщательно рассматривал. Глаза, нос, шею. Давление его бёдер ослабело, давая мне больше пространства для дыхания. Но по-прежнему я оставалась безнадёжно крепко скручена.
Я услышала приближающиеся шаги Рэндеваля в тот миг, когда Генри потянулся снять с меня шапку. И тут от страха разоблачения внутри меня будто заворочалось давно остановленное мельничное колесо. Со скрипом и скрежетом. С покалыванием в теле. С болью до слёз. В руки полился обжигающий огонь, ладони полыхнули вспышкой, озарившей лес, и Генри отлетел от меня шагов на пять, подброшенный неведомой силой.
Слышала, как он ударился о землю и застонал.
Я вскочила и приникла к нему. Генри лежал на спине, держась за грудь. Огни паладина погасли, но я видела в сумеречном свете рансовых фонарей его силуэт на снегу и искажённое болью лицо.
– Ты жив? Ранен? Прости, я не знаю, что это было! – испугалась я, прикоснувшись к его груди. Снова. Проверила бьётся ли сердце, дышит ли… Откуда-то мои руки всё это знали и умели.
– Ты маг? – прохрипел паладин.
– Я не знаю! Впервые такое! – пролепетала я.
– Впервые?!! – он свирепо зарычал, схватил меня за руку и потянул на себя.
Я поняла, что он не верит.
Мои волосы рассыпались на плечи, коснулись Генри. Я поняла, что потеряла шапку, когда он валял меня по земле.
– Ты женщина! – с удивлением прошептал он.
Паладин был слаб. Держал меня, а у самого дрожали руки и плечи. Я не пыталась высвободить руку. Если бы попыталась, то смогла бы без труда.
Что же я сотворила с человеком?! С воином Света?!
– Генрих, где ты?! – закричал Рэндеваль.
Шаги его были уже совсем близко. Я слышала, как он мечом срубает мешавшие на пути ветви. Уже рядом. Уже вот-вот…
– Что происходит, Генрих?!
– Иди, беги, девочка… – прошептал паладин.
– Как? Ты меня отпускаешь? А ты как? Ты выживешь?
– Выживу… Беги!
12
Услышав за спиной шумное дыхание Рэндеваля, я вскочила от Генри и побежала.
“Беги” – легко сказать! Да где взять силы? Что это за огненная вспышка вырвалась из меня? Почему теперь так холодно, будто в чан с ледяной водой опустили?
Ноги совсем не слушались. Я прижалась к стволу ближйшего дерева и тихо сползла на снег. Прислушалась к голосам.
– Куда ты пропал, Генрих, ты же обещал освещать мне путь! – пробурчал Рэндеваль. – Да что это с тобой? Ты что, снежных кротов там ловишь? Вспышками лес озаряешь…
– Кротов ловлю, верно… – прохрипел паладин. – Помоги встать, дядя.
Он не рассказал обо мне. Не сказал о том, кто его ранил. Стыдно, должно быть, получить от девушки!
– Ох, ничего себе! – вскрикнул Рэндеваль. – Почему же ты молчишь?!
– Молчу? – голос Генри сделался слабее.
– Что, не чувствуешь?!
– Голова гудит, я ударился…
– Арнос! Да из тебя мана выходит. Твоё хранилище пробито! Хорошо так выходит… даже я, неодарённый Светом, чувствую. Как же это ты так ударился?
– Отведи меня в лагерь, – приказал паладин.
Рыцари побрели к обозам, я осталась одна на дороге, сгораемая от страха вперемешку со стыдом.
Пробила хранилище паладина вот этими вот пальцами?! Какой кошмар! Кто же я такая? Что я за чудовище?
13
Как добралась до города – не помню. Тело не слушалось, голова гудела, плечи сотрясались от холода. Перед глазами стелилось туманное марево.
Добрела до святилища и рухнула на постель в беспамятстве. Как потом сказали девочки, пролежала три дня, и им снова пришлось ухаживать за мной, как за маленькой.
Стыдно.
– Кушай, кушай, Триса, тебе нужно набираться сил, – шептала Идда, поглаживая по голове.
Когда проснулась, на меня напал страшный голод. Было неловко съесть две порции супа и попросить ещё каши. Еды у нас было мало. Но Идда только улыбнулась и принесла в добавок сыра и молока.
– Не стесняйся, ты заработала. Главное, набирайся сил.
– Триса, ну, расскажи, что произошло, где ты пропадала целую ночь? И вернулась еле живая… – взволнованно сказала Грета.
Я прожевала кусок хлеба, заев его кашей, вытерла рот и посмотрела на подруг. Они были мне самыми близкими, беспокоились за меня – я должна быть с ними честна.
Я сглотнула образовавшийся ком в горле.
– Я услышала разговор наёмников о том, что они хотят погубить паладина, и пошла предупредить его. Надеюсь он хоть что-то понял… запомнил…
Женщины разом охнули.
– Ох, я бы не пошла, не моё это дело! – запричитала Грета.
– Ну, ты смелая, девочка! – охнула Идда. – Тебе, кажется, удалось. Он вчера вернулся в город.
– Как вернулся?! Надеюсь, с ним всё в порядке после того, что случилось…
– А что случилось? – хором спросили женщины.
Я выпрямила спину, заглянула в окно: не бродит ли кто у дома, и перешла на шёпот.
– Из моих рук вырвалось пламя…
– Что-что? – не разобрала Идда.
– Пламя, – повторила я, развернув ладони вверх. – Прямо из пальцев.
– Пресветлая Дева! – взмолилась Грета и отошла на шаг. – Ты зачарованная колдуном!
– Не знаю! Не знаю, кто я! – в отчаянии прошептала я.
Слёзы брызнули из глаз. Я уже не могла держать в себе страх и напряжение, отчаяние, в котором находилась с момента пробуждения в стенах святилища. Я не знала, кто я, и с каждым днём это всё больше и больше пугало.
Идда обняла за плечи, привлекла к себе.
– Ты светлая и добрая женщина, Триса. Я не верю, что ты зачарованная. – Она повернулась к Грете и принялась объяснять больше для неё: – Говорят, в древности были женщины, наделённые магией, и бились с чудовищами наравне с паладинами. Это сейчас считают, что в женщине магия родиться не может, что женщина-маг – это обязательно порождение колдунов, которые делают их своими любовницами.
– Идда! Но ведь я была у колдуна! – тихо шмыгнула носом, вытирая глаза. – Это ведь он наградил меня чудовищным даром? Я не знаю, что теперь делать…
Грета глядела на меня округлившимися от страха глазами.
– Слушай, Триса, – проговорила она. – Давай скажем Светлой Альбе. Может, она знает, что делать?
– Нельзя, – проговорила Идда. – Никто не будет разбираться, откуда у нашей Трисы магический дар, её убьют, как зачарованную, чудовище, порождение тьмы! Нельзя говорить! Тебе, Триса, нужно пойти в библиотеку святилища и поискать манускрипты о женщинах-магах. Нужно найти способ доказать, что ты – светлая!
14
Я протёрла тело мыльной губкой и помыла волосы. Надела серое, из грубого льна, платье послушницы, в каких ходили все женщины, живущие в стенах святилища. Покрыла плечи шерстяным плащом, а волосы убрала под платок.
Вышла на двор. Порыв морозного ветра ударил в лицо, проник под плащ и заставил поёжиться. На плечи спустилось несколько снежинок. По телу пополз зябкий холод, и ноги затряслись.
Неведение, опасность и страх узнать о себе правду тяжёлым грузом легли на сердце.
Туже закутавшись в плащ, я пересекла двор и подошла к дверям большого каменного здания. Библиотека святилища находилась на втором этаже и занимала огромный зал, заставленный шкафами. В прошлом месяце я работала там: протирала пыль на полках и мыла полы. Именно тогда я узнала, что умею читать.
Очищая мягкой кисточкой корешки книг на полках я с интересом разбирала названия: “История королевства. Том двадцать восьмой”, “Короли и драконы”, “Жизнеописание первого паладина Ювеналя”.
Древние книги так манили достать их и жадно поглощать страницы, но я опасалась, что меня застукают и наругают. Настоятельница Альба не всем монахиням-то разрешала прикасаться к книгам, ни то что какой-то послушнице.
Но сейчас у послушницы был повод появиться в библиотеке. Снова подходило время протирать пыль и мыть полы. Так что, надеюсь, ни у кого не возникнет вопросов, что я забыла среди книжных шкафов.
Я вошла в холл, вытерла башмаки и, взяв щёточку от пыли – своё прикрытие, отправилась в зал библиотеки. Но как только я протянула руку к двери зала, она сама распахнулась. И передо мной выросла огромная фигура в стальных доспехах с позолотой, окутанная красным плащом и ароматом вербены. Я ударилась головой в стальную грудь и отскочила, как мячик.
Сердце ускорило ритм.
Паладин! Он ещё посмел придержать меня за локоть, чтобы не упала.
Обдало жаром, будто стояла вблизи бушующего пламени. Я прикрылась рукой от невидимых обжигающих всполохов и отшатнулась. Увеличившееся расстояние позволило разглядеть Светлую Альбу справа от Генриха и Рэндеваля у него за спиной.
Почему мне так жарко?
– Мы сверились с Кодексом Света, теперь идёмте наверх, там сможем всё обсудить, – донеслись до меня слова Альбы, словно из тумана. – Проходите вперёд, господин Генрих, что там такое?
Я не шевелилась, стояла как истукан, в проходе, загораживая путь. Сердце бешено заколотилось.
Не время пугаться! Не время бежать! Если он узнал меня, то бежать уже некуда!
Я подняла глаза и встретила взгляд паладина. Его густые тёмные брови нахмурились, серые глаза внимательно изучали меня несколько мгновений. И тут он улыбнулся. Мило, приветливо.
– Госпожа разрешит пройти?
Как? И всё? А где же: “А ну, стоять! Попалась!”
Ничего такого не было. Он продолжал глядеть на меня с доброй улыбкой на бледном-бледном лице.
– Извините, сэр.
Я отпрыгнула в сторону, и рыцари прошли мимо. Рэндеваль раздражённо вздёрнул белой бородкой и не обернулся. Видимо, тоже не узнал. Зато Светлая Альба одарила сердитым взглядом и пшикнула:
– Не мешайся под ногами, у меня тут важные гости!
Я вытянулась в струнку и прижалась к стене, дожидаясь, пока “важные гости” поднимутся по лестнице на второй этаж и скроются в галерее, а затем шмыгнула в библиотеку.
Книг тут было много, но большая часть с рецептами лечебных масел и зелий, с полным пошаговым описанием приготовления, что меня мало сейчас волновало. Я решила начать с уборки в шкафах по истории королевства.
На глаза попались “Короли и драконы”. Украшенный золотой нитью корешок книги ещё в прошлый раз привлёк внимание. Для вида я махнула кисточкой, убирая пыль, и достала с полки тяжеленную книгу. Положила на подставку и раскрыла.
С картинками, ого. Как красиво!
На страницах изображены изрыгающие пламя драконы, которые сражались с паладинами, отвечающими огнём. В краску, наверняка, добавлено золото: страница так красиво переливалась в отсветах лампы.
Я перевела взгляд с рисунка на буквы.
“…Дракон – стихийное порождение, рождается в момент сильной магической вспышки. Высший маг также может сам создать дракона, отдав ему не только ману, но и часть своей жизненной силы…”
Хм, интересно, кто призвал того дракона, что в холмах?
Я закусила губу и принялась листать дальше.
“…Тёмные колдуны использовали призыв дракона для уничтожения людей и захвата королевства…”
Так… ну, с драконами пусть паладин разбирается. Мне надо выяснить о женщинах-магах! Я собралась закрыть книгу, но взгляд выцепил на странице имя.
Даренфорс.
Я пригляделась: да тут о Генрихе!
“…Это был тяжелейший бой при Брадонгарде. В нём участвовали Первый паладин короля Адеваль и его сын Генрих Даренфорс в возрасте двадцати трёх лет. Адеваль героически спас от разрушения драконьим огнём крепость, но сгорел во вражьем пламени. Сэр Генрих обрушил на дракона неистовое пламя, уничтожил дракона и спас город…”
Значит, это не первый твой дракон, Генри. Не то, чтобы я переживаю, нет, но немного волнуюсь. Такое чудище опасное, а у тебя хранилище расколото. И бледный ты…
Я перешла к другому шкафу. Отлично. Вот то, что мне нужно. “Женщины и чудовища”.
"Глава первая.
Зачарованные тёмной магией"…