Юрий Липовский
Тайна гуннского камня
Жизнь и необычайные приключения Алтангэрэла в Русском Алтае
Тугой свежий ветер неустанно дул на перевале. Над перевалом в небесной синеве размашисто парил орел – священная птица, почитаемая монголами. Его присутствие всегда считалось доброй приметой – значит, разгулявшийся на перевале ветер не перейдет в опасный вихрь или, еще хуже, в бурю. С перевала открывался широкий вид на землю Монголии: цветущие изумрудно-зеленые долины с голубыми окнами озер и серебристыми змейками рек. Вдали, сквозь дорожную дымку тумана, виднелись синие хребты, уходящие в такую же синеву неба. Ощущение безбрежного простора, чистоты первозданной природы, снимающей усталость путника, бодрящей его тело и душу…
На видном со всех сторон месте перевала возвышалось священное обо – груда поставленных друг на друга камней в виде пирамиды с воткнутым в нее иссохшим деревцем. На веточки его были нацеплены разноцветные лоскутки материи, оставленные путниками в дар горным духам. Ведь если не оставить на обо какого-нибудь символического приношения духам гор, то они разгневаются – напустят ураган, заставят хромать лошадь и много чего другого могут содеять. И не видать тогда путнику спокойной и счастливой дороги, а то и вообще родного дома. Традиции надо уважать как старших, ибо они еще старше самых старших.
Алтангэрэл самолично нацепил на обо несколько ярких лоскутков и бросил несколько оставшихся у него российских монет. Затем он выбрал удобное для обзора место и стал наблюдать за движением своего многочисленного каравана. Он был доволен, что самый трудный участок пути – подъем в гору – был преодолен, хотя и с большим трудом. Потребовались его личное вмешательство и неукротимая воля. Отары овец взбунтовались и не желали лезть на гору, усеянную камнями. Молодые пастухи спасовали и стали роптать: «Отары не пойдут через этот перевал – это невозможно».
– Как это невозможно?! – вскричал Алтангэрэл. – Наши предки, которые вышли из Монголии, преодолели этот перевал вместе с лошадьми и скотом. А вы что, слабее их? Найдите в стаде вожака, запустите его вперед, а за ним все остальные пойдут.
Совет вождя был исполнен: нашли стадного вожака, погнали его вперед, а за ним покорно потянулись овцы, сопровождаемые лаем собак и окриками пастухов.
Когда возникала какая-нибудь неожиданность или затор с движением, Алтангэрэл посылал для выяснения Ялата, который постоянно находился при нем. Вождю найманов пришелся по душе этот расторопный и умный парень, который понимал его с полуслова и с охотой выполнял все его поручения. Вот и сейчас, выполнив очередное поручение, Ялат поднялся к сидевшему на командном месте Алтангэрэлу и, спросив разрешения, сел рядом с вождем. Повернувшись назад, он стал глядеть прощальным взором на родные сопки Алтая, среди которых узкой лентой змеился Чуйский тракт. Ему тяжело было покидать родину, где остались его отец, мать, друзья. Алтангэрэл, глядевший радостным, увлажненным взором в монгольскую даль, обернулся к Ялату:
– Не оглядывайся назад, Ялат. Смотри лучше вперед – туда, где мы обретем свободу и родину.
– Родина – одна, уважаемый Алтангэрэл, – мягко, но убежденно возразил ему Ялат. – Для меня родина там, где я родился, вырос, учился в школе, где остались мои родители и друзья.
Черные густые брови Алтанэргэла гневно сдвинулись на переносице. Он скользнул быстрым взглядом по юноше, а затем, медленно выговаривая слова, по-русски ответил:
– Моя родина – там, где я свободен и где мой народ обретет свободу и сохранит себя как народ.
Его всегда невозмутимое и на первый взгляд бесстрастное лицо исказилось гримасой, а на скулах заиграли желваки. Некоторое время он молчал, заглушая возникшее раздражение, а затем снова посмотрел на Ялата. Белое, с легким загаром лицо юноши было еще покрыто пухом юности, но сдвинутые брови, упрямый подбородок и гордый взгляд ясных глаз говорили о том, что духом он уже настоящий мужчина.
– Ты еще молод и неопытен, Ялат, – сказал Алтангэрэл. – Послушай меня, прожившего большую и нелегкую жизнь. Главное для кочевника – свобода, а она теперь там – на родине предков в Монголии. Этот путь мне указал еще наш незабвенный шаман Чауна. Он и тебе, Ялат, предсказал счастливое будущее на земле монголов. А Чауна – великий предсказатель! Я ему многим обязан!
И вождь найманов поднял руки к небесам и что-то прошептал про себя, словно читая молитву. Алтангэрэл уже давно уверовал, что дух великого шамана вечен, и он откуда-то сверху следит за ним, проверяя, как он выполняет завет – вывести народ найманов на землю предков. И теперь он как никогда близок к осуществлению этой цели. Вглядываясь с перевала в синюю даль Монголии, где начнется у него и его народа новая жизнь, он вспоминал свое прошлое. Разноцветные лоскутки материи, трепавшиеся под ветром на обо, напомнили ему далекую юность. Такие яркие ленточки были вплетены в косу любимой девушки, оставившей глубокий след в его сердце. Да, судьба подарила ему много незабываемых встреч, испытаний и перекочевок с места на место, где начиналось все сначала, где его ожидала новая жизнь. Таких жизней Алтангэрэл прожил три. И теперь они мысленно проходили перед ним на этом перевале, за которым начнется новый путь в неведомое.
Алтангэрэл не был коренным жителем Алтая и не принадлежал к знатному роду, как его юный помощник Ялат. Он родился в Урянхае[6] в семье бедного кочевника-монгола Дажива, который всю жизнь гнул спину, работая на местного бая. Радостью и надеждой Дажива был его единственный сын. Появление его на свет было отмечено знаменательным событием – приходом в его бедную юрту шамана-звездочета. Шаман по расположению в небе звезд в час Быка, когда родился младенец, сделал вывод, что рожденный сделается знаменитым зайсаном и станет во главе сильного племени.
– У тебя, Дажив, золотая юрта, ибо в ней родился золотой человек – золотой не по богатству, а по духовной силе. В нем воплотится дух золота – а оно выполняет роль воина-защитника, который будет защищать слабых и беспомощных. Дух золота, огненного металла, сделает твоего сына крепким и непоколебимым и будет направлять его волю только вперед – на исполнение главной цели жизни. Да помогут ему Высшие силы Неба!
Исходя из этого предсказания шамана, младенца нарекли Алтангэрэлом, от монгольских слов «алтан» – золото и «гэр» – юрта.
Алтангэрэл с детства выделялся среди сверстников ловкостью, физической силой и привязанностью к лошадям. Как и отец, он с малых лет работал на бая – пас многочисленные отары овец и коз. Старый арат Дажив радовался, глядя на сына, и все мечтал дождаться времени, когда он вырастет и станет свободным и богатым. Но так и не дождался: сломленный тяжким недугом, ушел в мир иной. Вскоре вслед за ним ушла его жена-урянхайка. Осиротевший Алтангэрэл продолжал пасти скот и жить в бедности и одиночестве. Но он не сломался и превратился в крепкого возмужавшего юношу.
В судьбе его произошел первый поворот. Бай, оценив старание и сноровку своего молодого работника, доверил ему пасти табун лошадей. И он не ошибся: лошади были страстью Алтангэрэла. За короткое время он показал себя: никто в округе не мог сравниться с ним в том, чтобы обуздать любого самого строптивого скакуна. Бай в награду подарил Алтангэрэлу вороного скакуна, которого он назвал за его бешеную скорость Салхи (Ураган). Но радость была недолгой – роковой случай изменил всю судьбу юноши. Виной тому стала Зарика – местная красавица с блестящими черными глазами и ослепительной улыбкой, украшенная алыми лентами, вплетенными в пятнадцать тонких кос – по числу ее лет. Ко всем своим достоинствам Зарика была еще и лихой наездницей, которую на ее быстроходном рыжем скакуне никто из молодых людей не мог догнать. Это мог сделать только Алтангэрэл, считавшийся лучшим наездником в округе. Это было делом чести, и к тому же его подогревал обещанный поцелуй юной красавицы.
Алтангэрэл на своем вороном Урагане догнал скачущую Зарику и получил от нее обещанную награду. Но с этого времени юноша потерял душевный покой – избранница овладела всеми его чувствами и думами. Он мечтал жениться на Зарике, однако полагающегося для этого случая калыма (выкупа) за невесту у него не было. Он был в числе самых бедных людей. В его «золотой юрте» кроме нескольких войлочных циновок, деревянного сундучка с вещами и старой железной печки, служившей для варки и обогрева, больше ничего не было. А вся его живность – гордость и богатство кочевника-урянхайца – состояла из рыжей лохматой собаки, которая помогала ему пасти скот, а затем табун лошадей. Затем у него появился вороной скакун – главное его богатство. Но родители Зарики желали своей дочери лучшей доли и не хотели отдавать ее бедному и безродному монголу.
А тем временем богатый и любвеобильный бай по имени Аксай, увидев юную наездницу Зарику на скачках во время народного празднества, воспылал к ней страстью. Бай решил взять ее в жены, хотя уже имел четыре жены. Бедным родителям Зарики Аксай предложил калым в 100 голов скота и лошадей. Это было, по кочевым меркам, громадным состоянием, против которого бедные родители Зарики не могли устоять. Да и сопротивляться воле всесильного бая было бесполезно. А с волей дочери считаться не стали. Такова, видно, судьба или воля высших небесных сил, как принято было говорить в Урянхае. С этим решением Алтангэрэл не мог согласиться: он решил уберечь свою возлюбленную от притязаний бая и бежать вместе с ней. Но побег не удался, бдительные стражи бая схватили Алтангэрэла и доставили его к баю.
– Ты что себе позволяешь? Забыл, кто ты есть?
– Я – человек, – ответил Алтангэрэл, гордо вскинув голову.
– Нееет! Ты принадлежишь мне сам и все остальные тоже – земля, скот, лошади, люди. А чтобы ты это надолго запомнил, я тебя накажу.
Бай исполнил свою угрозу: Алангэрэла, догола раздетого, при всем кочевом народе высекли плетеными кожаными кнутами. Бай присутствовал при экзекуции и, удовлетворенный, остановил порку, не дав засечь своего работника до смерти. Окровавленного Алтангэрэла отнесли в его юрту, где добрые соседи выходили юношу.
Молодой крепкий организм Алтангэрэла выдержал это испытание, но в сердце закрались гнев и неукротимое желание отомстить баю. И спасти от него Зарику.
– Ну как, ты все понял? – спросил бай, когда юношу привели к нему его слуги.
– Я запомню на всю жизнь, – сдержанно ответил Алтангэрэл. И только крепко сжатые до боли кулаки и сдвинутые к переносице брови выдавали его волнение.
– Ну, тогда ступай пасти скот – там твое место, – усмехнулся бай.
И Алтангэрэл пошел к отарам овец в ожидании подходящего случая, чтобы осуществить задуманный им план. Случай этот вскоре представился.
Готовясь к свадьбе, бай замыслил устроить большую охоту, на которую решил пригласить своих соседей-баев. Местом охоты была выбрана пойма реки, где лежали самые густые леса и прилегающая к ним обширная степь. В лесах обитало много диких зверей, а в степи водились олени и джейраны. Здесь был настоящий рай для охотников. Для охоты бай привлек более сотни загонщиков, которые разбились по группам, чтобы охватить всю площадь охоты. Перед началом охоты бай устроил на лоне природы, по заведенному обычаю, ночное пиршество для удачной охоты. А на рассвете началась массовая облава зверья по всей территории. Среди загонщиков оказался и Алтангэрэл на своем вороном скакуне. Но его целью была не облава зверя, а выслеживание бая, когда он останется один. Наконец бай, отставший от своей свиты, оказался наедине со своим пастухом. Почуяв неладное, Аксай схватился было за ружье, но жесткий кнут Алтангэрэла опустился на его лысую голову и свалил с коня.
Напрасно бай пытался защититься, неистово кричал, призывая на помощь – неумолимый кнут находил его жирное и отяжелевшее тело. Оставив лежащего на земле бая, Алтангэрэл незаметно выбрался с места охоты.
Галопом помчался он к юрте своей Зарики, но опоздал. Опечаленные родители поведали, что Зарика умчалась на своем рыжем скакуне, чтобы не стать женой бая.
– Куда она умчалась? Где ее искать? – воскликнул Алтангэрэл.
– Э-э, далеко! В кочевье ее дяди. Оно на границе с Русским Алтаем, возле большой дороги у трех озер.
– Хорошо! Я ее найду! Обязательно найду, – сказал Алтангэрэл оторопевшим родителям.
– Найдешь, если сильно захочешь, – ответила мать Зарики. – Да хранят тебя светлые духи неба!
И Алтангэрэл, не теряя времени, устремился в неведомый путь. Первые дни Алтангэрэл ехал окольными дорогами и тропами, избегая главного торгового пути. Время от времени в стороне от главной дороги призывно белели юрты кочевников, но Алтангэрэл сдерживал искушение подъехать к ним. Он осознавал, что бай, придя в себя, организует на него настоящую облаву, бросив на нее всех своих заимщиков[7]. Теперь должна состояться другая большая охота на него, Алтангэрэла. Но он им не дастся! А потому Алтангэрэл соблюдал безопасность – ночевал в лесу, готовил на костре подстреленную дичь, находил места для корма и водопоя своему вороному скакуну. Однажды он не выдержал и подъехал к одинокой юрте, приютившейся у склона горы. Лошадей возле коновязи не было, а невдалеке на лугу паслись несколько коз. Алтангэрэл спокойно подъехал к юрте и спешился. В юрте оказалась пожилая женщина с подростком. Она с жалостью оглядела усталого молодого путника, едва державшегося на ногах, и по законам кочевого гостеприимства напоила его козьим молоком, накормила вяленым мясом с ячменными лепешками. Потом, уже после того, как Алтангэрэл насытился, осторожно спросила:
– Уж не тот ли ты молодец, за которого бай Аксай обещал награду в 50 голов скота? Только ты не бойся – никто тебя не выдаст. Пусть ловят слуги проклятого бая – это их дело.
– Откуда вы об этом узнали? – удивился Алтангэрэл.
– Так ведь «длинное ухо»[8] разнесло по всей степи, по всем кочевьям приказ бая ловить беглеца. Ты уж не задерживайся, молодец, езжай поскорее, а то в недобрый час нагрянут байские стражи.
– Хорошо, я сейчас поеду. А не скажете ли мне, как доехать до кочевья у трех озер?
– Оо! Это далеко: еще больше ста верст по главной дороге, а там спросишь: «длинное ухо» тебя направит.
Тепло попрощавшись с гостеприимной женщиной и приняв от нее гостинцы на дорогу, Алтангэрэл продолжил свой путь. Теперь он изменил свою тактику: ехал по караванной дороге только в ночное время и рано утром, когда дорога была пустынной. Лишь однажды утром, когда уже взошло солнце, он заметил клубы поднятой пыли на дороге. Алтангэрэл быстро свернул в сторону и укрылся в лесу. Несколько всадников промчалось на взмыленных лошадях мимо.
«Значит, пошла охота на меня», – подумал Алтангэрэл.
Пришлось просидеть целый день у ручья, дав себе и коню вынужденный отдых. А с наступлением темноты он снова выехал на большую дорогу. Алтангэрэл проехал уже большую часть намеченного пути, когда с ним случилось неладное. Во время стоянки он полез на высокую скалу, чтобы осмотреть местность, и при спуске сорвался и полетел вниз с высоты в несколько саженей. Спасли его густые заросли кустарника, которые смягчили удар. Он получил сильные ушибы и не мог ступить на ногу. С трудом он приполз к месту своей ночевки и в изнеможении свалился на землю. Верный конь не отходил от него, смотря своими увлажненными и будто сочувствующими глазами. Все тело Алтангэрэла затекло и ныло, при каждой попытке подняться его пронизывала боль во всех суставах. Эта ночь была для него самой мучительной. Ему нестерпимо хотелось пить, но воды под рукой не было. Он забылся только ранним утром, когда на дороге остановился купеческий караван. Но Алтангэрэл его не видел и не слышал, только конь своим призывным ржанием выдал его местонахождение.
Он проснулся от того, что кто-то настойчиво тряс его за плечо, вызывая ответную боль.
– Эй, сынок, проснись! – раздался возле него хриплый отрывистый голос.
Алтангэрэл с трудом разлепил глаза, а рука его инстинктивно потянулась за лежавшим рядом ружьем. Возле него сидел на корточках пожилой кочевник с бородкой клинышком и прищуренными раскосыми глазами на бронзовом лице, покрытом бесчисленными складками от расплывшейся улыбки.
– Эй, Алтангэрэл! Ты что мне не отвечаешь? Разве ты меня не узнаешь?
Алтангэрэл с трудом признал в этом человеке, облаченном в широкий пепельно-серый халат, подпоясанный оранжевым поясом, и с широкой фетровой шляпой, нахлобученной на голову, своего родного дядю Тойбу по материнской линии.
– Пить! – прохрипел Алтангэрэл, и свой голос показался ему чужим и далеким.
– Сейчас, сейчас! – засуетился Тойбу и быстро побежал к стоявшему возле дороги каравану. Через несколько минут он вернулся с фляжкой, наполненной свежей холодной водой. Алтангэрэл ухватил ее обеими руками и с жадностью стал пить. А Тойбу, присев возле него на корточки, смотрел прищуренными масляными глазами, и лицо его светилось от радости.
– Хе-хе-хе! Вот так встреча! – восклицал Тойбу. – Как хорошо, что я тебя нашел, – спасибо светлым духам неба!
– Кто эти люди, дядя? – спросил Алтангэрэл, утолив жажду и почувствовав себя лучше. – И как ты попал к ним? – кивнул он в сторону каравана.
– Не беспокойся, сынок! Это русские купцы идут с грузом пушнины в Русский Алтай. О том, что тебя ищут повсюду, они ничего не знают. Бай Аксай обещал 100 баранов за твою голову и за поимку твоей девки, которую он определил себе в жены. Тьфу на него! Пусть покарает его всевышнее небо! А тебе надо уходить – куда, не знаю. Лазутчики бая разыскивают по всем дорогам. Идет большая облава, а ты здесь лежишь у самой дороги. Но тебе повезло, сынок, давай поднимайся – я тебя не оставлю.
Алтангэрэл сделал попытку подняться, но острая боль пронзила его правую ногу.
– Что с тобой? – воскликнул Тойбу.
– Да вчера, спускаясь с этой скалы, оступился и грохнулся на камни. Все тело ломит, а на ногу не встать!
– Это мы сейчас поглядим! – ответил Тойбу. – Я, как ты знаешь, не только охотник и лучший проводник, но и лекарь к тому же.
Он проворно, привычными движениями осмотрел и прощупал ногу своего племянника и наконец с уверенностью изрек:
– Кость цела, сынок, а вывих я сейчас вправлю. Попридержи свой язык и потерпи малость! – сказал Тойбу и, засучив рукава своего халата, приступил к действу. Дядя вправил ногу своего племянника, смазал многочисленные ушибы на его теле и сразу обратил внимание на еще не до конца зажившие рубцы на его спине.
– Что это у тебя, сынок? – спросил озадаченный Тойбу.
– Следы от байских побоев! – усмехнулся Алтангэрэл. – Это когда я первый раз пытался бежать вместе с Зарикой. Догнали, собаки, били кнутами при всем народе. Но ничего – я отомстил баю. А Зарика, спасаясь от него, ускакала на коне в кочевье своего дядюшки. По словам ее родителей, оно где-то у самой границы и трех озер. Вот туда я и добираюсь, дядя!
– Э-э, да нам по пути! – обрадовался Тойбу, и в его прищуренных глазах блеснули озорные огоньки. – Ты пока полежи тут, а я схожу к своим купцам и поговорю с хозяином. Я с ним уже третий год работаю – уговорю взять тебя в караван.
И Тойбу направился к торговым людям, которые сделали остановку у ручья и, разведя костер, готовились к трапезе. Спустя немного времени Тойбу вернулся – да не один. Вместе с ним степенной походкой шел высокий светловолосый мужчина с густой окладистой бородой. Ворот его ситцевой полосатой рубахи был расстегнут, и на могучей шее блестел серебряный крест. Сдвинув мохнатые брови, купец пристальным недоверчивым взглядом окинул сидящего на земле Алтангэрэла, затем перевел взгляд на вороного скакуна, не отходящего от своего хозяина.
– Это и есть твой племяш, Тойбу? – с недоумением произнес купец.
– Да, Алексеич, он самый! – быстро заговорил Тойбу, с надеждой глядя на хозяина. – Он упал вот с этой скалы во время стоянки. Хорошо, что не расшибся совсем, а отделался только ушибами и вывихом ноги – но ногу я ему уже вправил.
– А откуда он и куда едет?
– Он едет из кочевья Чадан, а направляется за своей невестой к кочевью у трех озер – это на главном караванном пути, возле Алтая.
– Разве он похож на жениха? Скорее на заблудшую побитую собаку, – усмехнулся купец.
– Так оно и есть, – вздохнул Тойбу. – Парень пострадал из-за любви к своей девке.
– Хватит темнить, Тойбу! – резко оборвал его купец. – Сказывай мне всю правду, как есть – тогда и решим.
И купец, усевшись на ствол упавшего сухого дерева, вытащил из кафтана кисет с табаком, набил табаком деревянную трубку, раскурил ее и уставился на своего проводника.
– Мой племянник с детства пас скот богатого и жестокого бая Аксая. Когда подрос, бай, оценив его усердие и умение обуздать любую лошадь, доверил ему быть главным погонщиком своих табунов. Даже подарил ему вот этого вороного скакуна. Все бы ничего, ежели бы бай не положил глаз на любимую девушку моего племянника – Зарику. Бай надумал взять ее в жены – пятой по счету, но мой племянник не уступил ему и пытался бежать со своей избранницей. Не получилось: байские холуи поймали и по приказу бая чуть до смерти не засекли парня кнутами.
– А чем это докажешь? – перебил купец.
– У него доказательства на спине, – ответил Тойбу и, обернувшись к Алтангэрэлу, сказал:
– Ну-ка скинь свою рубаху и покажи, чем «наградил» тебя бай!
Алтангэрэл скинул изодранную рубаху и показал свою спину, на которой багровели не зажившие до конца рубцы от побоев.
Купец молча покачал головой и, раскурив погасшую трубку, дал знак Тойбу продолжать свой рассказ. А когда тот закончил, купец долго молчал, посасывая свою трубку, и наконец, взглянув круглыми ястребиными глазами на Алтангэрэла, спросил:
– Как тебя зовут?
Алтангэрэл без слов понял вопрос и назвал себя.
– Мудреное имя у твоего племяша, – заметил купец. – А что оно значит? – обратился он к Тойбу.
– «Алтан» – значит золотой. Когда он родился в бедной семье монгольского арата, местный шаман предсказал новорожденному счастливое будущее: он станет богатым и всеми любимым – потому и назвали так.
– Возможно, – задумчиво изрек купец. – В жизни можно достичь много и собственным горбом, а судьба порой щедро вознаграждает за все перенесенные испытания. А поступил твой золотой парень правильно. Девку или бабу свою нельзя отдавать никому. Знаешь, как в Расее праведные люди говорят: душу отдаю Богу, жизнь – государю, сердце – бабе, а честь – никому! Вот так-то! Пусть едет парень с моим караваном до конца пути. Приодень его во все чистое, накорми, напои, чем бог послал, и через пару часов – в путь. А сможет ли он ехать верхом на своем коне?
– Сможет, сможет! Спасибо тебе за твою милость, Алексеич, – обрадовался Тойбу.
– Да ладно уж! Нешто мы не люди! – отмахнулся купец и пошел неторопливой походкой к своим. Радостный Тойбу затормошил Алтангэрэла, пересказав ему разговор с купцом, затем проверил, как он ступает на ногу, и помог ему взобраться на уставшего от ожидания коня.
– Тебе повезло, парень! – радовался Тойбу. – Да хранят тебя светлые духи неба! Пойдем скорее к торговым людям. Не чурайся их, держись достойно, а когда подойдем к ним, не забудь поздороваться. Скажи по-русски – «здравствуйте».
Это было первое слово, сказанное Алтангэрэлом по-русски. Волею судьбы он оказался в русском купеческом караване и прижился в нем уже с первых дней. Он с позволения Алексеича помогал ухаживать за вьючными и верховыми лошадьми, выбирать место для стоянки, готовил на костре пищу из подстреленной им дичи или зайцев. Старый Тойбу не нарадовался, глядючи на расторопность и умение своего племянника. Старания его были отмечены и самим хозяином, который подарил Алтангэрэлу перочинный ножик – к радости юного охотника. А он быстро освоился со своими обязанностями и положением среди миролюбивых русских купцов и забыл о грозящей ему опасности. Но она напомнила о себе вскоре.
Как-то под вечер на привале осмотрительный Тойбу, выйдя на дорогу, заметил вдалеке скачущих в облаке пыли всадников. Он сразу же предупредил об опасности и велел спрятать своего племянника в кустах. А сам, выйдя на дорогу, стал поджидать непрошеных гостей. Трое всадников поравнялись с Тойбу, спешились со своих разгоряченных коней и поздоровались:
– Менду!
– Менду! – ответил им Тойбу.
Он по старинному обычаю достал кисет с душистым табаком-дунцем и угостил всадников. Они присели на корточки, с жадностью закурили и бросили взгляд в сторону костра, возле которого сидели купцы. Тойбу сразу понял, что это стражи бая, но не подал виду и, посмотрев на их старые охотничьи ружья, заметил:
– Места здесь для охоты очень хорошие. Вон там за голым таскылом[9] бегают дзерены[10], да много разного зверья в здешнем краю водится.
– Мы ищем беглецов – парня на вороном скакуне по имени Алтангэрэл и красивую девушку Зарику. Оба бежали от бая Аксая, и он велел их поймать и доставить в его аул. А тому, кто укажет их местонахождение, бай обещал награду: 100 баранов и 10 лошадей. Подумай, старик, какая это великая награда! Тебе не надо будет ходить проводником у этих урусов – сам станешь маленьким баем. Скажи только!
– Не знаю я ничего, уважаемый, и ничем помочь вам не могу, – ответил Тойбу.
– Неужели ты ничего не слышал о беглецах – ведь «длинное ухо» разнесло по всем кочевьям наказ бая? – не унимался старший страж.
Но Тойбу только покачал головой и раскурил свою длинную самодельную трубку, сделанную из кизилового сучка.
– А может, они знают, – кивнул страж в сторону сидевших возле костра купцов. – Проводи-ка нас к ним!
И Тойбу повел их к купцам.
– Кто эти люди и что они хотят? – спросил Алексеич у Тойбу.
– Это люди бая Аксая, и они ищут двух молодых людей, бежавших от бая, – ответил Тойбу, пристально глядя на купца. От ответа Алексеича сейчас зависела судьба его племянника и его самого.
– Скажи им, Тойбу, что мы русские купцы и у меня есть бичиг[11] от наместника губернатора Урянхая с разрешением свободной торговли и проезда по всему краю. У нас свои торговые дела, а они пусть ищут своих беглых разбойников и кого хотят – мы им не помощники, – и Алексеич повернулся спиной, дав понять, что разговор закончен.
Тойбу перевел стражникам ответ купца, и те, понурив головы, вернулись к стоящим у дороги коням, и через некоторое время их след простыл.
– Пронесло! – облегченно вздохнул Тойбу. – Спасибо тебе, Алексеич! Верой-правдой буду тебе служить!
– Ладно уж! Зови лучше своего беглеца – поди, засиделся в кустах.
На следующее утро караван продолжил свой путь и к вечеру подошел к аулу «У трех озер». Весь аул состоял из нескольких белоснежных юрт, раскиданных на изумрудно-зеленом лугу возле длинного, вытянутого как кишка озера. За ним виднелись еще два коротких, круглых, напоминающих чашу. А за озерами начинались крутые сопки, поросшие березняком, елью и рябиной. Дальше уже поднимались высокие хребты с голыми вершинами – там начинался Русский Алтай.
С замиранием сердца подъезжал к этому кочевью Алтангэрэл. Наконец-то он достиг цели! Еще немного, и он увидит свою возлюбленную Зарику. Вместе с караваном он въехал в аул, всматриваясь в людей, выходящих из своих юрт. Все они были одеты одинаково, как кочевники, в длинные халаты, подпоясанные разноцветными кушаками. Зарики среди них не было. Может, она прячется от посторонних глаз из предосторожности?
Кочевники радушно встретили прибывший караван, разместили купцов в большой гостевой юрте и стали готовить для них праздничный ужин. Тем временем Тойбу повел Алтангэрэла к своему знакомому Хаджимуке, у которого раньше останавливался.
– Менду, Хаджимука! – приветствовал Тойбу знакомого, стоявшего у двери своей юрты. – Как твое драгоценное здоровье?
– Менду, Тойбу! Рад тебя видеть снова! А этот юный батыр, что рядышком с тобой, кто он?
– Это мой родной племянник Алтангэрэл. Вместе с ним мы сопровождали купеческий караван. Какие новости, Хаджимука? Почему мои глаза не видят юрты твоего соседа Чадамбы?
– Э-э! Новости неважные, Тойбу! – вздохнул Хаджимука. – Чадамба вместе с семьей и гостившей у него племянницей Зарикой три дня как ушли вместе со своим скарбом туда – в Русский Алтай. Зачем ушли? Да чтобы уберечь свои головы от стражей бая Аксая. Вы что, не слышали, что за поимку Зарики и ее жениха обещана большая награда, а за укрывательство – смерть. Вот они и ушли! А на следующий день к нам нагрянули трое стражей бая и стали пытать наших людей: «Где Чадамба и беглянка? Куда они ушли?» И, угрожая ружьями, стали требовать: «Нужно схватить их, и вы должны нам помочь: выделите десять человек и садитесь на коней, – кричали они. – Поедем за беглецами – награду получите за их поимку». Но никто из наших не тронулся и не стал отвязывать своего коня, чтобы следовать за ними. А наш старшина Тогу прямо сказал стражам:
– Мои люди за женщинами не охотятся… Было время, когда урянхайские батыры ходили в походы, сражались с врагами – один против десятерых, а теперь урянхи гоняются по степи за бабами! Позор! Вы не настоящие урянхи, а дерьмо! Езжайте отсюда, пока целы!
Стражи было схватились за ружья и хотели расправиться с нашим старшиной. Но народ не дал: стали плотной стеной, а кое-кто даже достал ружья. И стражи, страшно бранясь, повернули назад и убрались восвояси. Вот такие дела у нас.
– А куда ушла Зарика со своим дядей? Где их искать? – вырвалось у Алтангэрэла.
– А тебе зачем знать? – с изумлением спросил Хаджимука, пристально всматриваясь в Алтангэрэла. И тут его осенило:
– Так, значит, ты и есть жених Зарики, заваривший всю эту кашу?
– Он самый! – подтвердил Тойбу сокрушенным голосом. – Что же теперь делать?
– Одно скажу вам: оставаться тебе, парень, здесь нельзя – стражи могут снова нагрянуть. Возвращаться назад тоже бессмысленно – обратного пути тебе нет. И остается тебе, парень, уходить из Урянхая туда, в Алтай – там, может, и найдешь свою невесту.
– Спасибо, уважаемый Хаджимука! Я так и сделаю, – сказал Алтангэрэл, и лицо его просветлело.
– Верно говоришь, Хаджимука, – согласился Тойбу. – Алтангэрэл уйдет с караваном, а я вернусь к себе, в свое кочевье Чедан. Вот только не знаю, согласится ли мой купец взять Алтангэрэла с собой?
– Я все равно уйду вслед за ними, дядя, – твердым голосом ответил Алтангэрэл.
– Молодец твой племянник! Настоящий урянхаец, батыр! Он своего добьется, – сказал Хаджимука, дружески похлопав Алтангэрэла по плечу. – А теперь давайте приступим к трапезе, чтобы не обидеть мою хозяйку. Заночуйте у меня – места много, а завтра все решится. Как говорит русская пословица: утро вечера мудренее.
На следующее утро Алтангэрэл с Тойбу, дождавшись подъема торговых людей, заглянули в гостевую юрту. Купцы сидели на войлочном ковре возле маленького столика, уставленного лепешками, сыром и кусочками жареного мяса, и пили из пиал зеленый чай. Вместе с ними сидел и хозяин кочевья старшина Тогу.
