Юрий Корчевский
Залп! Пушечный наряд
Пиратские шебеки стояли, стояли и мы. Я лихорадочно искал выход. Да, судно и товары не мои, но в случае захвата судна я разделю судьбу экипажа. Ничего хорошего от турок или арабов ждать не приходилось, это я уже знал по своему опыту. Испанцы тоже не надеялись на хорошее – с турками у них постоянно были войны и стычки, пленных обычно не брали. Как турки, так и испанцы были жестоки, коварны и мстительны.
– Капитан, – сказал я, – если мы будем стоять, то дождёмся подхода подкрепления к пиратам. Надо прорываться!
– Как, у нас же не военное судно, людей мало, всего четыре пушки, да и то десятифунтовые.
– У меня есть план. Слева от нас стоит шебека с рваными парусами, стало быть, ход у неё только на вёслах, если они не сломаны во время бури. Надо подготовиться – раздать людям оружие, перетащить две пушки с левого борта на правый. Мы отходим от острова, направляемся между шебеками, когда будем близко, поворачиваем влево и тараним шебеку с рваными парусами, одновременно стреляем картечью из всех четырёх пушек по другой шебеке. Дальше – уповать на удачу. Я думаю, после тарана на шебеке будет не до абордажа, а на второй будут потери, и мы сравняемся по численности. Даже если они бросятся на абордаж, силы будут равны и шансы выжить вполне реальны.
Капитан задумался:
– Опыта военных действий у меня нет, во всём полагаюсь на вас, сэр. Винченцо очень вас хвалил. Сказал, что не знает, лучший вы лекарь, или лучший воин. Командуйте!
– Сначала перетаскиваем пушки. вы, капитан, прикажите раздать команде оружие. Кто у вас стреляет из пушки?
– Боцман и его ребята.
– Я их забираю, также и испанцев.
Мы спустились на вторую палубу, дружно ухватившись, перетащили обе пушки с левого борта на правый, закрепив канатами. Если забыть про канаты, пушка при отдаче резко рванёт назад, может покалечить канониров. Установили, боцман и его ребята бросились заряжать. Ко мне подошёл один из испанцев. На плохом английском он сказал, что они не моряки, а морская пехота. Будет лучше, если им дадут оружие, и они будут сражаться на палубе при абордаже.
Я кивнул и махнул рукой. Испанцы побежали на верхнюю палубу. Там уже команда поднимала паруса. Подбежав к капитану, я договорился, что, как только он подойдёт к месту поворота для тарана, даст сигнал боцманской дудкой или колоколом; тогда мы сразу стреляем, и он делает поворот. Я повторил это несколько раз, чтобы он запомнил и не перепутал в горячке боя. Если он начнёт поворот без сигнала, наш залп придётся мимо цели. Времени перезарядить не останется, нам придётся худо.
Я снова сбежал вниз, сунул за пояс заряженный пистолет и стилет, проверил, как выходит шпага из ножен, и побежал к пушкам. Корабль, покачиваясь, разворачивался.
Ну, пусть Бог пошлёт удачу, нам всем она очень нужна! Каракка развернулась, поставили все паруса, и, набирая ход, судно пошло к шебекам. Там заметили наши движения, засвистели дудки, забегала команда.
В лучах всходившего солнца поблёскивало оружие. Мы сблизились, каракка шла точно между пиратскими судами. Там решили, что мы хотим прорваться между шебеками, что-то завопили, грохнула носовая пушчонка левой шебеки, ядро упало недалеко от нас. По второму разу они уж всяко выстрелить не успеют. Боцман, я и ещё двое матросов склонились у пушек, наводя прицел; по горизонтали ещё рано, по вертикали – в самый раз. Ещё ближе, ещё! Мной овладевал азарт боя. Ну, похоже, больше в плен я не попаду, лучше быть убитым, унеся с собой в могилу нескольких нехристей.
Пора! Сверху раздалась трель боцманской дудки, я поднёс фитиль к пушке, то же сделали и мои товарищи.
Ба-бах, ба-бах, ба-бах!
Пушечный залп картечи из четырёх стволов почти смёл с палубы шебеки пиратов. Везде валялись раненые и убитые, к большому сожалению, живые были тоже.
– Наверх, все наверх! – вскричал я и устремился к трапу. В это время судно наше начало резко поворачивать, затем последовал сильный удар. Мы повалились на палубу.
Бог мой, обшивка на носу и так была слаба, а тут такой удар, и снова в левую скулу. Как бы раньше времени не пойти ко дну. Сверху послышались вопли пиратов – Алла! и ругань матросов каракки. Я выскочил на палубу, здесь уже кипел бой. Десятка два пиратов залезли на палубу, с ними яростно сражались испанцы, ловко орудуя непривычными для них короткими морскими саблями. С левого борта пытались влезть пираты с протараненного судна. Я подбежал к борту и выглянул – шебека тонула, нос её был почти оторван, и она быстро погружалась. Нескольким пиратам с неё удалось забросить абордажные крючья на нашу посудину, и теперь они цеплялись за верёвки, зная, что это уже не борьба за добычу, а борьба за их жизни. С упорством обречённых они лезли на борт, матросы рубили им руки и головы и, похоже, с этой стороны угрозы уже не было.
А вот с правого борта пиратов прибывало, около испанцев уже валялось несколько пиратских тел, но и один испанец лежал убитым. «Вперёд!» – по-русски заорал я, выхватил шпагу и бросился в атаку, за мной бежали люди боцманской команды. С ходу мы ударили в тыл пиратам, двоих я заколол почти сразу, в здоровенного пирата с топором выстрелил из пистолета с левой руки. Почувствовав помощь, испанцы вовсю замахали саблями.
Минута, и палуба возле нас очистилась; я повернулся назад, переводя дух.
Нет, рано мы решили, что очистили палубу. К кормовой надстройке пробивались ещё два десятка. Пока их сдерживали узкие проходы, но и защитников там было мало.
Я заткнул разряженный пистолет за пояс, схватил левой рукой кинжал, взмахнул шпагой: «За мной, бей гадов!» – опять по-русски, но меня поняли. Топоча, как стадо слонов, мы ринулись на пиратов. Мною овладело боевое бешенство, я стал как берсерк у норманнов. Реакции стали быстрыми, мышцы налились силой. Я колол шпагой, где доставал стилетом – колол им, парировал удары и наносил сам. Кругом слышались крики, звон оружия, стоны раненых и хрипы умирающих. На палубе было скользко от крови, пот застилал глаза. Передо мной стоял сухощавый, жилистый пират в безрукавке на голое тело, голова повязана косынкой. Мускулы не играли, как у здоровяков, были как верёвки. Опасный противник, такие очень быстры в движениях, выносливы и неплохие бойцы. Он не размахивал саблей, опустил её кончиком вниз и смотрел на мои ноги. Очень опасен! Перед атакой противник всегда меняет положение ног, перенося вес на атакующую ногу. Я сделал одно обманное движение, другое – противник не двигался, переводя дыхание. Кажется – вот удобный момент, я ринулся в атаку, рассчитывая на длину шпаги, и позорно поскользнулся на скользкой палубе. Уже падая, увидел, как турок взмахнул саблей, и из положения лёжа полоснул по ногам. Турок стал заваливаться на меня, и что меня удивило – с окровавленным черепом. Я откатился вбок, выставив стилет. Турок напоролся на него, но это было уже излишним, он был мёртв, когда падал.
За убитым стоял испанец и вытирал о рукав саблю. «Грасиес, амиго», – выскочило откуда-то из потаённых уголков мозга. Вот ведь головоломка – я никогда не знал испанского! Он протянул мне руку, я поднялся. На палубе были только убитые турки и наши матросы – кто жив, кто ранен, а кто и убит. Рядом стояла притянутая верёвками шебека. На ней копошились двое-трое человек. Уйдут ведь, обрубят верёвки, поднимут паруса – судно ведь небольшое, и будут вдалеке ждать подмоги. Нет уж! Я указал шпагой на шебеку и прыгнул на её палубу. За мной сиганули трое испанцев. За несколько минут мы перебили оставшихся пиратов. Заглянули в трюм – он был пуст, видно, никого ещё не успели ограбить. В углу сиротливо стояли несколько бочек. Я подошёл – порох! То, что надо. Я выбил ногой дно у одного бочонка, начал отходить к выходу из трюма, не жалея, сыпал зернёный хороший турецкий порох на пол трюма, потом на лестницу, на палубу. Испанцы уже перебрались на каракку и, подав руки, втащили меня на корабль. Мы перерубили верёвки, и течение стало разносить суда. Я сбегал на вторую палубу, схватил тлеющий фитиль и, размахнувшись, закинул его на палубу шебеки. «Ставьте быстрее паруса!» – закричал я.
Но матросы и без команды уже вовсю лазали по реям. Наше судно отходило от обречённой шебеки. Удивительно, но на ней ничего не происходило, не было видно ни дыма, ни огня – и вдруг!! Шебека как будто раздулась и подпрыгнула на волнах, изо всех щелей вырвалось пламя, и посудина разлетелась на куски. Обломки досок долетели даже до нас. Все смотрели на гибель пиратского судна.
С кормы кричал О’Брайен:
– Чего устроили цирк, быстро все на паруса, уходить быстрее надо, в носовой части снова течь.
Его окрик вернул нас на грешную землю. Мы – то есть я и за мной испанцы – помчались на нос. Вода лилась в разошедшуюся обшивку. Пока у прорех хлопотал шкипер с матросами, мы стали качать ручки насоса, сменяясь через каждые пять минут. К сожалению, мощности насоса не хватало, а может и наших усилий, и вода медленно прибывала.
Что наступит раньше – появится суша или мы затонем? Вот незадача – утопить две шебеки, перебить пиратов и утонуть самим. Такой конец меня не устраивал.
Я побежал к О’Брайену – времени просто ходить не было.
– Как тут у вас?
– Пока порта не видно, берег вон виднеется вдали, но что-то я не определюсь пока, где мы. Как на носу?
– Течёт, и сильно. Надо что-то срочно придумывать!
– Что, ветер слабый, ход маленький.
– Давай срочно всю команду, кроме рулевого, в трюм, самые тяжёлые грузы перетащим к корме, нос хоть немного поднимется, я думаю, этого хватит, чтобы вода не лилась рекой.
– Хорошо. – О’Брайен приказал рулевому держать прежний курс. Оскальзываясь на окровавленной палубе, мы помчались к трюму. На ходу капитан, громовым голосом изрыгая проклятия, собирал матросов. Нас собралось в трюме человек двадцать, стали перетаскивать ящики и перекатывать бочки ближе к корме, выбирая потяжелей. Через полчаса адовой работы днище постепенно наклонилось назад. Прибежал шкипер – поступление воды уменьшилось; насосы справляются, но воды набралось много.
Приказав продолжать работу, О’Брайен кинулся на верхнюю палубу, я за ним. Выглянули за борт. Разошедшаяся обшивка была на виду, чуть выше уровня воды. Ещё бы поднять нос сантиметров на тридцать, да уже, пожалуй, некуда. Теперь остаётся ждать. Дав запаренным матросам пять минут перекурить, О’Брайен заставил их смыть с палубы кровь – скользко, а по палубе бегать сейчас надо. Матросы, не церемонясь, выкинули за борт убитых пиратов, предварительно поснимав с них оружие и обчистив карманы. Наших убитых сложили у трюма в рядок. Я насчитал двенадцать тел. Много, но могло быть значительно больше.
О’Брайен, набив трубку, присел рядом.
– Как думаешь, дойдём?
– Должны. Большое спасибо за помощь; кабы не вы, сэр, не устоять бы нам. Сам я не отважился бы на таран, да и команда одна не устояла. Вы, сэр, были как ураган, да и испанцы себя неплохо показали.
– Верно, один из них спас мне жизнь.
– Я видел, только далеко был, помочь не успевал.
Мы еще посидели несколько минут, отходя после боя и аврала с течью.
– Давно у меня таких рейсов не было – ураган, потом пираты, теперь течь. Приду домой, пойду в костёл, свечи святой Марии поставлю.
Мы перекрестились, О’Брайен удивился – как-то ты не так крестишься.
– Я православный христианин.
– А. – По-моему, он ничего не понял, пошёл на кормовую надстройку и взялся за подзорную трубу. Долго изучал берега, затем изумлённо вскинул брови.
Я подошёл:
– И где мы?
– Убей меня гром, по-моему, это Майорка.
– Что это?
– Остров испанский, здесь только один порт. – И приказал рулевому: – левее на три градуса. Порт, как и остров, испанский, недавно принадлежал Португалии, вон, уже виднеются домишки.
Он передал мне подзорную трубу. Я поднёс её к глазам – какие-то домики есть.
Это порт Пальма, дерьмовенький городишко, но выбора нет. Сам я был здесь лет двадцать назад, но думаю, ничего не изменилось.
Мы медленно подходили к острову. Начали попадаться рыбацкие лодки, рыбаки с удивлением показывали на нас пальцами. И впрямь – где увидишь торговую каракку с задранным носом? Так мы, гордо задрав нос, и вошли в бухту, боком подобрались к причалу, бросили причальные концы.
Испанцы с каракки радостно что-то кричали своим соплеменникам, потом подошли к нам:
– Мы благодарим вас, синьор капитан, за спасение и доставку в Испанию. Здесь мы уже, считай, дома, прощайте.
Дружной стайкой они сбежали по сходням, растворились в набежавшей толпе.
На сегодня О’Брайен велел всем отдыхать – все вымотались и устали, работать будем завтра с утра. Я отсыпался в каюте, предварительно все-таки зарядив пистолет и положив его под подушку. После побудки и завтрака к нам приехал начальник порта, поинтересовался – по какой надобности мы прибыли и имеем ли что на продажу. Поскольку мне разговор был неинтересен, я вышел на палубу осмотреть в свете дня порт и город.
Начальник порта, изрядно поддатый, вскорости вышел, его проводил до трапа О’Брайен.
Вскоре к каракке подошли мастеровые, каракку на буксире двумя лодками подвели к покатому берегу и, подкладывая брёвна под киль, лебёдками на половину корпуса вытащили наружу. Испанцы, наравне с англичанами и голландцами – великие кораблестроители. Чего стоила Непобедимая Армада, к сожалению, разбитая англичанами полторы сотни лет назад. Крепкие, быстроходные, надёжные суда строили испанцы. Сейчас они тоже дружно взялись за ремонт. Старую обшивку аккуратно сняли, обнажив рангоут; к сожалению, он тоже нуждался в ремонте. Похоже, мы здесь застрянем недели на две-три. Посмотрев на полуразобранное судно, я присел в унынии. Может, перебраться на континент и продолжать путь пешком? Нет попутчиков, да и наездник из меня неважный, к тому же один в поле не воин. Мы на судне удачно отбились, потому что была команда и цель. Ежели на дороге нападёт шайка, ещё не факт, что отобьюсь без потерь. Поприкидывав варианты, решил остаться до конца ремонта и продолжить плавание с О’Брайеном. В конце концов, он умелый и опытный капитан, а что в Россию попаду на три недели позже – так мне не к сроку. Когда буду, тогда буду.
Я бродил по острову, слушал испанские песни, смотрел зажигательное фламенко, пил испанское вино – сильно отличается от итальянского. Испанское более насыщенное, в нём играет кровь конкистадоров, а итальянское более нежное, с богатым ароматом, очень хорошо как десертное. Мне кажется, я потихоньку начал разбираться в винах. Вот с женщинами не флиртовал, опасаясь горячих испанцев, только на этом острове мне не хватало головной боли. Хотя испанки так привлекательны и темпераментны.
Наконец, к исходу третьей недели ремонт был закончен, свежую обшивку просмолили. Ещё раньше заменили негодный такелаж.
На другой день набирали в цистерну свежую питьевую воду, солонину, муку и многое другое, нужное для плавания. Не теряя времени, вышли в море, не становясь на ночь на якорь. К вечеру следующего дня пристали к пристани Картахены. Три раза ха-ха. Воистину, неисповедимы пути Господни. Помнится, лет семьдесят назад я здесь здорово побушевал, разрушив крепость. Поскольку в этом испанском городе О’Брайен выгружал часть груза, пару дней свободных у меня было. Я решил прогуляться, посмотреть для интереса дело рук своих.
Память услужливо вспомнила путь, я поднимался по извилистой дороге в гору, останавливаясь в памятных местах – вот здесь я прыгнул вниз, а сверху стреляли вдогонку испанцы, прошёл дальше – стали видны ворота. Крепость восстановили.
Я удивился – по-моему, там оставалась неразрушенной только одна стена. После взрыва порохового склада в крепости мало что сохранилось. Из крепости вышел испанский солдат. Извинившись, я остановил его. Кое-как объяснившись на чудовищной смеси итальянского, английского и нескольких испанских слов, я пояснил, что был здесь много лет назад, крепость была разрушена. «Да, – подтвердил испанец, – взорвался пороховой склад, уцелела только одна стена, но поскольку крепость занимает удобное положение, прикрывая своими орудиями порт и город, её восстановили, закончили лет десять-пятнадцать назад, больно большой объём работы пришлось выполнить».
К воротам я не совался, ещё сочтут за лазутчика, так – поглядел метров с двухсот. Спускался я гордый собой. Бежал из плена, разрушив почти всю крепость – это чего-то стоило. Походил по городишку, выпил в таверне вина – очень дешёвого и очень вкусного. Подумал – и купил с собой ещё пару бутылок. Взял бы больше, да нести не в чем. В каждой местности были свои сорта винограда и своё вино, вкус различался сильно.
На следующий день, отоспавшись, побродил по лавкам, прикупил свежего пороха – дымный порох во влажной среде быстро отсыревает, дает осечки; по случаю в оружейной лавке купил три метательных ножа. Никогда раньше не пробовал метать, но попробовать стоит, необходимая вещь. Пообедал в таверне – жаркое с редким пока ещё картофелем, наелся дешёвых апельсинов, запив малагой.
Не спеша пошёл в порт. Недалеко от нашего судна стоял старый бревенчатый сарай; судя по запаху, в нём когда-то хранились просмоленные канаты – запах пеньки и смолы трудно с чем-то спутать. Место удобное, и я попробовал метать ножи. Сначала получалось отвратительно, они никак не хотели втыкаться в брёвна лезвием, попадали то ручкой, то боком, а уж о том, чтобы попасть в круг, и речи быть не могло. Я был обескуражен, не такое простое оказалось умение – метать ножи. Видя, как я мучаюсь, ко мне подошёл матрос с чужого судна, стоявшего рядом с нашим. Объяснил, что замах я делаю не так, нож держать надо за лезвие, а не за ручку. Взвесив в руке нож, пробормотал, – хорошо сбалансирован, – размахнулся и кинул. Нож со звоном воткнулся в центр круга. Хм, здорово! Я попробовал снова, стало получаться. Уже темнело, я решил продолжить свои упражнения завтра. Но завтра с утра мы уже отчалили.