Юрий Корчевский
Наследник Гиппократа
Глава 3
Заманчивое предложение
Дней десять прошли спокойно. Учёба, дежурства в клинике, ещё успевал по намеченным музеям и выставкам походить. Втянулся, ориентироваться в городе стал, благодаря купленной карте и навигатору в смартфоне. Но жизнь всегда преподносит сюрпризы, чтобы не расслаблялся.
Пришёл на дежурство, переоделся, стал знакомиться с историями болезней. Пока его не было, поступили трое пациентов. Надо делать обход. Один уже прооперирован с паховой грыжей, двое в плане на завтра. Первый из плановых вызвал тревогу. Диагноз поставлен правильно, судя по результатам анализов и УЗИ – желчнокаменная болезнь. Но с момента поступления прошло немного времени, а состояние ухудшилось. Никита заподозрил эмпиему желчного пузыря. Это когда воспаляются стенки желчного пузыря, пропитываются гноем, расслаиваются и могут прорваться в любую минуту, вызвав грозное осложнение в виде перитонита. Гной с желчью действуют на окружающие ткани агрессивно, расплавляя их. Состояние экстренное, требующее хирургической помощи.
Никита тут же набрал номер главного врача.
– Артём Витальевич, приветствую. Никита Алексеевич беспокоит. Во второй палате Кашенцев лежит. Да, с желчнокаменной. Я сейчас его смотрел, подозреваю эмпиему. Надо срочно оперировать. Нет, до утра не дотянет.
– Всё же покапай что-нибудь.
– Да в чём дело-то?
– Он, Кашенцев этот, ложился в клинику с условием, что его оперировать будет сам…
Главный врач назвал известную во врачебном мире фамилию.
– Может, созвонитесь? Анестезиолог на месте, я ассистировать буду.
– Хорошо, попробую. Вы пока пациента готовьте.
Никита отдал нужные распоряжения. Сделал запись в истории болезни о необходимости срочной операции. Кто знает, как дело повернётся? Опоздает профессор, у пациента начнутся большие проблемы. Как и у Никиты. Кто он в клинике? Человек временный, посторонний. Случись большая неприятность, его не жалко сделать козлом отпущения, сдать в прокуратуру.
Через несколько минут затрезвонил телефон.
– С профессором созвонился, он вызывает такси, жди. Пусть дают наркоз, ты мойся и приступай. Пока брюшную стенку вскроешь, сосуды перевяжешь, он и подъедет.
– Отлично!
Пациент уже находился на операционном столе, ему сделали укол. Анестезиолог спросил:
– Я готов. Начинать?
– Давайте.
Никита тем временем обработал руки, с помощью операционной санитарки оделся. Операционная медсестра помогла надеть перчатки. Анестезиолог – мужик опытный, настоящий профессионал. На мониторе давление артериальное хорошее, хотя пациент уже заинтубирован. А это показатель качества и опыта анестезиолога.
– Как он? – спросил Никита.
– Можно приступать.
– Начинаем, скальпель.
Никита мельком отметил, что бестеневая лампа хорошая, импортная. Он сделал разрез, брызнула кровь из пересеченных сосудов. Никита их перевязал, углубил разрез. Ранорасширителями развел края раны. Вот и желчный пузырь. Раздут, как большая груша, напряжён, багрового цвета с зеленцой. Даже браться за него страшно, как бы в руке не лопнул. Удалять самому или ждать профессора? Пациент под наркозом, брюшная полость вскрыта. Никита повернул голову к анестезиологу.
– Как он?
– Пока хорошо.
– Звоните Артёму Витальевичу, объясните ситуацию. Сколько ждать?
Вернулся анестезиолог через пару минут.
– Главный подъезжает, просил подождать.
Никита согнул руки в локтях, поднял кисти вверх. Будем ждать, как велено. Минуты шли. За это время он успел бы уже пузырь удалить. Чем дольше наркоз, тем хуже для пациента. В предоперационную стремительным шагом вошёл главный врач, приоткрыл дверь в операционную.
– Что у вас?
– Эмпиема. Я до пузыря добрался, трогать страшно. Сколько ждать?
– Я звонил профессору, говорит – ползёт в пробке на такси.
Какие пробки ночью?
– Я не могу ждать, приступаю, – жёстко сказал Никита.
Главный врач, профессор, – всё как-то отдалилось. Есть он, хирург, и его пациент. Всё остальное прочь из головы. Может, светило московское через час доберётся?
Никита осторожно подвёл лигатуру под шейку пузыря, перевязал. Электроножом пересёк шейку, чтобы одновременно прижечь сосуды, чтобы не кровили. Ладонью забрался в живот, нежно, не дыша, взял пузырь и вытащил, опустил в подставленный лоток. Не бросил, а опустил бережно, а пузырь лопнул. Никиту пот пробил. А если бы это произошло парой минут раньше? За спиной хирурга кто-то охнул. Никита повернул голову. Главный врач успел переодеться, натянул маску и сейчас стоял за спиной хирурга, наблюдая за ходом операции. Никита провёл ревизию, электроотсосом убрал небольшое количество жидкости – смесь крови и транссудата. Всё, надо зашивать.
– Уходим – это анестезиологу, чтобы начал снижать дозу анестетика, готовить к выходу из наркоза.
Никита поставил дренаж, ушил брюшину, мышцы, кожу, заклеил разрез, наложил повязку.
– Всё. Всем спасибо.
Анестезиолог кивнул. Для него работа ещё не кончилась. В предоперационной Никита стянул с себя операционное бельё, вымыл руки. Открылась дверь, влетел запыхавшийся профессор.
– Доброй ночи! Я не сильно опоздал?
– Доброй, Виктор Афанасьевич! К сожалению, мы вынуждены были оперировать без Вас, – ответил главврач. Состояние пациента резко ухудшилось, эмпиема. Даша, принеси лоток.
Операционная санитарка принесла лоток с удалённым пузырём. Одного взгляда профессору хватило, чтобы подтвердить диагноз.
– Да, эмпиема. Полагаю, он лопнул уже в лотке?
– Сразу после удаления.
– Вам повезло, как и пациенту.
– Никита Алексеевич, пройдите к моему кабинету. Мы на пару минут задержимся.
Ждать долго не пришлось. Хозяин открыл дверь. Никита примостился на уголке дивана, профессор вальяжно на кресле.
– Затянули с пациентом, его ещё несколько дней назад оперировать надо было, – изрёк светило.
– Его вчера к вечеру привезли. И то жена настояла.
– Хороший у него ангел-хранитель, уберёг. Ну-с, молодой человек, как Вас звать-величать?
– Никита Алексеевич Зотов.
Профессор поднял голову к потолку. Подумал.
– Не припомню такую фамилию. Вы из какой больницы?
Вмешался главврач.
– Он у нас дежурант, на курсах усовершенствования.
– И откуда Вы к нам приехали, позвольте полюбопытствовать?
– Кавминводы, Ставрополье.
– Молодец. Оперировал, как я понял, один, без ассистентов?
– Дома всегда так на дежурствах, привык.
Профессор покачал головой. Артём Витальевич выставил на стол рюмки, коньяк.
– Нальём. По пять капель.
– Наливайте, все равно полночи пропало, – махнул рукой профессор.
Выпили, закусили шоколадкой. Профессор поднялся.
– Мне пора.
Артём Витальевич пошёл его провожать и как-то ловко сунул в карман пиджака светила деньги.
– За беспокойство.
– Да что Вы, в любой момент к Вашим услугам.
Профессор ушёл, главврач плюхнулся в кресло.
– Пронесло! Поверишь, Никита Алексеевич, каждый день как на вулкане. Ты думаешь, чего я в операционной задержался?
– Я не ясновидящий.
– Селфи сделал. Профессор рядом с пациентом. Завтра этому Кашенцеву продемонстрирую. Дескать, всё без обмана, сам профессор делал. Денежки-то пациент за профессора платил.
Главврач открыл ящик стола, отсчитал деньги, протянул Никите.
– Держи. Это ничего, что в рублях, а не валюте?
– Это вы в столице избаловались, а в провинции рубли – тоже деньги.
– Третья часть от профессорского гонорара. Извини, персона ты широкой публике неизвестная, званиями не отягощён.
Никита сгрёб деньги, опустил в карман.
– Ты обход сделал?
– Не успел, Кашенцев помешал.
– Тогда иди, пиши истории болезней. Ты завтра после занятий будешь занят? Разговор есть.
– Значит, буду.
Дальнейшее дежурство протекало спокойно. Наутро, получив за своё дежурство две тысячи, Никита забежал в «Макдоналдс», съел гамбургер и выпил стакан сока. Занятия сегодня закончились быстро, и Никита поехал в клинику.
– Добрый день, Артём Витальевич!
– Что-то ты рано освободился, Никита. Садись. Это ничего, что я на «ты»?
– Ничего, я ещё молодой.
– Этот недостаток со временем пройдёт. Я сам не заметил, как поседел.
Главврач усмехнулся, провёл пятерней по седой шевелюре.
– Разговор к тебе есть, Никита. Выслушай и с ходу не отвергай.
– Весь внимание.
– Предлагаю тебе постоянную работу в нашей клинике. Я через твоего декана наводил справки, отзывы самые благоприятные. Да и эти два случая на моих глазах характеризуют тебя хорошо. Понравился ты мне, зол до работы.
– Так я же на учёбе. Ни квартиры, ни прописки.
– Ты меня неправильно понял. Отучишься, получишь документ. Сам понимаешь, без бумажек нынче ты никто. Вернёшься к себе, уволишься и сюда. Ты ведь вроде не женат?
– Пока нет.
– Тогда всё проще решается. Когда семья, дети, школа, всё сложнее.
Никита даже растерялся. Такого предложения он не ожидал.
– Ты не спеши, подумай. Время есть. Надумаешь – звони, чтобы я место придержал. Рассчитаешься, квартиру продашь. Машина есть?
– Нет.
– И не надо. На первых порах в столице квартиру снимешь, а там подзаработаешь, свою купишь. Ты парень с головой, не прокутишь. Я тебе серьёзные деньги предлагаю, для начала две тысячи.
Никите показалось, он ослышался. Какие две, если он у себя на ставку и подработку в медучилище тридцать имеет. Главврач понял недоумение.
– Две тысячи, это в зелёных, в долларах.
Это серьёзные деньги. А главврач продолжал:
– Такие предложения, Никита, раз в жизни делают. Ты пойми, я хирургов в жизни много видел. У тебя интуиция, чутьё есть, не боишься ответственность на себя брать, но и зря не рискуешь. Другой бы так и стоял у операционного стола, ожидая профессора. Тебе расти надо, а в твоём Мухосранске что? Нищенская зарплата, работа на полторы, а то и две ставки. И главное – перспективы какие? Бюджет больничный скудный, нового оборудования нет. Вот и получится, что твой потолок – резекция желудка открытым доступом. А у нас аппаратура не хуже, чем в Германии или Израиле. Научим, надо – на курсы пойдёшь, однако учить можно, когда голова есть и желание.
Никита задумался. Всё, что сказал Артём Витальевич, – правда, жестокая правда. Жил, работал, считал – многого достиг, пользовался уважением у пациентов и коллег. Оказалось – можно двигаться вперёд. И не только высокая зарплата соблазняла, сколько перспектива профессионального роста. Но осуществить её без поддержки невозможно. Он и сам мог перебраться в столицу. Устроился бы хирургом в достойную поликлинику и что? Такая же рутина, только зарплата выше. Но и на неё квартиру, даже «однушку», в Москве не купить. И как странно устроена жизнь. Одно действие тянет за собой другое. Какая связь между учёбой на курсах повышения квалификации и возможными кардинальными переменами в жизни? Придётся менять и место жительства, и работу. Но серьёзные деньги не платят за красивые глаза. Уж больно контингент пациентов в клинике не по душе, в провинции проще. Главврач как будто услышал его мысли.
– Ты думаешь, богатые и успешные меньше болеют? Да ни черта! И пьют, и по бабам бегают и деликатесы едят зачастую каждый день, которые у многих людей лишь по большим праздникам. Они, поверь, хоть и вкусные, да для здоровья не всегда полезны. К комфорту привыкли и в клинике того же хотят – отдельная палата, санузел, сплит-система, телевизор, холодильник. И чтобы врачи соответствующие были. Они готовы платить. Но не тебе, не мне, а за своё здоровье и удобства. И ты, и я, да и врачи других клиник для них – только средство для достижения цели. Капризны, так терпи. Зато сам будешь жить достойно.
Артём Витальевич помолчал, потом выдал:
– Зря ты отказался диссертацию писать.
Ого, он уже и об этом знает! Никита удивился.
– Богатым антураж подавай! Кандидат медицинских наук, а лучше доктор. Если надумаешь переехать, поговори с профессором на кафедре по поводу диссертации.
Главврач опёрся обеими руками на подлокотники, собираясь вставать. Никита опередил.
– Один вопрос. Почему я? В Москве три медицинских вуза, выбор велик. Понимаю, со студенческой скамьи, без опыта, рекомендаций – не возьмёте. Но москвичи местные условия знают, при жилье.
Артём Витальевич усмехнулся.
– Я предполагал, что ты задашь этот вопрос. Москвичи избалованы – зарплатой, условиями – транспорт, обслуживание. Ты из кожи вон лезть будешь, чтобы закрепиться, а они местом дорожить не будут, наша клиника не одна. Во-вторых, они привыкли работать в тепличных условиях – в операционной бригаде, два хирурга, в случае затруднений можно вызвать консультанта. Мозги в таких условиях жиром заплывают. А есть ещё в-третьих и в-четвертых.
– Понял.
– Тогда думай, к вопросу переезда возвращаться не будем, ты мальчик взрослый, анализировать и делать выводы умеешь.
Никита попрощался, вышел. Да, задал главврач ему задачку. Никита отправился в общежитие отсыпаться. Что-то устал он за прошедшие сутки. Он полез в карман, наткнулся на пачку денег, что вручил ему главврач за операцию. Раньше времени пересчитать не было. Интересно стало. Во сколько же оценили его рвение? Ого! Пятьдесят тысяч рублей, две месячные зарплаты! Очень неплохо! Никита на мгновение почувствовал себя Крезом.
Вечером в комнату зашли курсанты – врачи из его учебной группы.
– Наконец-то застали! Как ни заглянем, либо спишь, либо нет тебя.
– Наверное, зазнобу завёл, – кивнул Николай, хирург из Кирова.
– Да нет, работаю через ночь, – отмахнулся Никита.
– Пошли в пивбар, пивка попьём, поболтаем, – предложили Никите.
– Я не против.
Нашли пустой столик, уселись вчетвером, взяли пива, креветок.
– У тебя что, семья большая, что ты так припахиваешь? – спросил Афанасий.
– Я холостой, – удивил коллег Никита.
– В разводе, что ли?
– Нет, не был женат.
– Хм…Ты не из этих? Не гей?
– Да вы что, мужики? Разве я похож? Не везёт мне с женщинами. Была одна, даже жили вместе год, жениться хотел. А она мне рога наставила, собрала вещички и упорхнула к другому. Сказала – другого полюбила.
– Это хорошо! – отхлебнул из кружки Николай.
Все удивлённо уставились на него. Чего же тут хорошего?
– Хорошо, что до свадьбы ушла, а то пригрел бы змею на груди. Ты на ночное дежурство, а твою постельку другой греет. И неизвестно потом, чьего ребёнка воспитываешь.
– Коля, ты циник!
– Не, я прагматик. Каждая женщина себя неподражаемой считает, принцессой. И ждёт принца на белом коне, применительно ко времени – на белом «Мерседесе». Женщин много, принцев не хватает. Тогда вместо королевства деньги давай, как эквивалент. О любви только разговоры. Ты ей – люблю, а она тебе – купи колечко или шубку. Тьфу!
– Не знаю. Я вот женился удачно. Жена хорошая, ласковая, двое деток у нас, пацан и девочка, – сказал Афанасий.
– Тебе повезло, – буркнул Николай. Я уже два раза разводился.
– Говоришь – разбираешься в женщинах? А сам подругу по жизни найти не можешь. Не ту ищешь или не там.
Замолчали. Каждый думал о своём. Молча допили пиво, вернулись в общежитие.
Никита втянулся. Учёба на кафедре усовершенствования, через ночь дежурства в клинике. Каких-либо происшествий не происходило. Но думки одолевали. В Москве по всем раскладам лучше. Аппаратура, условия работы в клинике, зарплата. Есть куда выйти в часы отдыха. А с другой стороны – много ли он где бывал? Красная площадь, Исторический музей, Третьяковка. На остальное не хватало времени. Не получится ли так же после переезда? Кто он здесь будет? Один из тысяч, а в своём городе уважаемый человек. Как говорится – первый парень на деревне. Колебался, сомневался, мысленно взвешивал, принимая решения и меняя их. Так и дотянул до окончания учёбы. После несложных экзаменов всем врачам вручили документы. По традиции решили пойти в кафе, посидеть, отметить. Всё же два месяца, кусок жизни, вместе провели. Многие обменялись телефонами и адресами. Никита на курсах был не первый раз, знал по опыту, из всех контактов реально сработают один-два, да и то из числа тех, кто поблизости живёт. Взять, к примеру, тот же Омск. Разница во времени большая. У Никиты работа заканчивается, а в Омске уже спать ложатся.
День недели рабочий, в кафе народа немного. Сдвинули столы, уселись, сделали заказ. Компания сплошь мужская. И не потому, что доступ женщинам в хирургию закрыт. Сложно дамам в этой отрасли медицины удержаться. Дом, семья, а ночных дежурств не отменял никто. А кроме того – ушла в декрет на три года и отстала навсегда, хирургу всё время в работе быть надо, чтобы навык не утратить. А если родов двое подряд? У лётчиков пробыл месяц в отпуске, пожалуйте на вывозной полёт с инструктором для восстановления навыков. По мнению Никиты, так очень правильно. Разница в том, что у лётчика сто жизней пассажиров за спиной, а у хирурга одна – на операционном столе. Но для каждого человека его жизнь бесценна, как и для его родни.
