Юрий Горюнов
Между светом и тьмой
– Это интересно. Я не против встретиться.
Так за разговорами, мы подъехали к уже известному мне дому. Когда мы поднялись и вошли в комнату, там было все, как и прежде – свет, обстановка, только ответчик появлялся после нас.
Когда Создатель вошел и занял свое место, он взглянул на меня и произнес: – продолжим?
– Продолжим. – Я посмотрел на моих «собеседников»
– Зачем вы создали людей? Дали им жизнь? Зачем мы?
– Для процесса познания. Я решил познать и себя на опыте. Вот и создал вас по подобию себя, а себя по вам. Мы все состоим из одного и того же. Вы познаете мир через меня.
– Вы хотите сказать, что мы едины?
– Конечно. Я не стремился создать мир совершенным. Какой в этом смысл? Куда двигаться дальше? Достижение совершенства – конец развития. Я так не хотел. Мне этого было не нужно.
– В книге Бытия упоминается, что вы создали мужчину и женщину и сказали им, плодитесь и размножайтесь. Это верно?
– Да. Всех должно быть по паре, чтобы не земле продолжалась жизнь.
– Тогда почему в той же книге упоминается, что мужчина создан из праха земного, а женщина из его ребра?
– Можно мне выступить, как адвокату, – сказал сатана, во время заседания он стал для меня тем, кем, в сущности и был, – все просто. Ну, кто может сказать точно, как было? Вы подумайте? Где свидетели? Кто это видел? Нет свидетелей, нет искажения реальности. Завет писали люди и они, увы, иногда склонны искажать факты, даже не умышленно. Если бы кто при этом присутствовал, то значит, что он существовал раньше Создателя, либо был создан раньше других. Если кто и был создан раньше человека, то уж при создании не присутствовал. Таинство видите, ли. Создатель, при создании человека был кто рядом?
– Откуда?
– Вот я и говорю, свидетелей нет. И при всем уважении к авторам они могли сами пофантазировать, а он не мешал им, так как это не мешало процессу жизни. Прошу снять это вопрос, как не существенный.
– Принято. Вопрос снят. Следующий вопрос. Вы запретили вкушать плоды с дерева добра и зла? Верно?
– Да. Это было разумно. Жаль тогда не огородил и не поставил заслон.
– Вам известно, что такое добро и зло?
– Конечно, это я и создал эти понятия. Я создал мир, основанный на противоположностях. Создав добро надо было создать и зло. В итоге получил его бунт.
– Спасибо Создатель. А то не было бы меня и что тогда? Скука смертная.
– Вопрос свидетелю, – и я повернул голову в сторону сатаны. – Он создал добро и зло, как понятия, а получается, что прародителем реального зла являетесь вы?
– Ну не надо так все усложнять. Вы же слышали, что добро и зло создал он. Я, в вашем человеческом понятии, носитель зла, я олицетворяю зло. Это мое дело, но не все так страшно, как иногда вам кажется.
– Не страшно? Люди вас бояться.
– Это моя сущность. Каждый делает свое дело, но поверьте, я не всегда творю зло. Бывают промашки и в моем деле, а бывает, просто не творю, а как бы уступаю. Вот ваш случай! Разве я творю зло?
– В моем случае другая ситуация. Вы здесь не за мной пришли, а выступаете в разных ипостасях. Не так ли?
– Конечно. Я получил согласие от вас обоих на присутствие здесь. Нашу встречу и вообще развитие событий я воспринимаю, как некое приключение, авантюру, к которой я подключился без сожаления. У меня не было такого. Разговоры с людьми, их искушение это одно, а вот так не было. Я буду долго, а скорее вечно об этом помнить. Не уверен, что подобное еще повторится.
– Почему?
– А смысл? Ничего нового не спросят, так что все вопросы известны.
– А ответы?
– Прогнозируемы. Я вообще не знаю, почему он согласился. Но не ради игры. Думаю, ответчик захотел пообщаться в живую и ответить на в целом общие вопросы, которые ему задают, не единожды.
– Мы отвлеклись. Так вы не являетесь прародителем зла, а только носителем?
– Да. Я выполняю то, что предписано мне.
– Предписано? Он что дал вам указание?
– Ну, какие могут быть указания! Так случилось, что мы разошлись в методах отношения к людям.
– Тогда снова вопрос ответчику.
– Что такое добро и зло? И зачем?
– Сколько бы ни было формулировок, все они не верны, и в то же время верны. Все на грани противоречия. Эти понятия каждый пропускает через себя, через свои мысли, чувства. Что для одного зло, для другого норма. Также и с добротой. Я не ставил целью окружить мир всеобщей любовью.
– Почему? Все бы относились друг к другу с добротой, любовью, нежностью.
– И умерли бы с голоду, – подал голос сатана, – потому что человек не смог бы царствовать над природой. Ему было бы жалко каждую травинку, на которую наступил.
– Не передергивай, – отрезал Всевышний и продолжил, – человек не может быть только добрым и злым. Это все в нем одновременно. Разве можно понять, что такое добро, не узнав, что такое зло. Разве можно понять, что такое день, не узнав, что такое ночь. Я создал мир на контрастных противоречиях. Материя не может быть единой. Она существует за счет противоположностей, обеспечивая тем самым равновесие. Сначала я думал о царстве всеобщей любви, но потом понял, что это было наивно и не верно.
– Почему?
– Обычная привычка людей слушать, но часто не слышать. Я же сказал, мир создавал на контрастах. Значит должно быть и царство ненависти. И как последнему существовать?
– А что должно быть?
– Царство разумности.
– Но тогда должно быть и царство не разумности, согласно вашей логике?
– А он не глуп, – сказал сатана про меня, – ты, верно выбрал представителя. Вот это и есть попытка в создании человека, – уже посмотрев на меня, продолжил он, – Человек не всегда слушает голос разума, вот тут я и нужен.
– И что не разумность приводит в конечном итоге в чистилище? И начинается с ужаса?
– Да бросьте вы верить в сказки.
– А чего же?
– С пустоты и безвременья, – без тени улыбки вымолвил сатана.
– Но вернемся к вопросу, – продолжил я, – создав понятия добра и зла, вы создали дерево с такими, же плодами. Вы всемогущи и должны были знать дальнейшее развитие событий, когда запрещали первым людям, есть их плоды.
– Прошу снять этот вопрос, – ответил сатана, – знал или не знал, не меняет сути вещей. Оно было необходимо. К тому времени были созданы иные существа, которые для своего существования должны были чувствовать страх и доброту. Это было нужно для выживания. Да и змей искуситель знал, что это такое, как и ваш покорный слуга. Мы в то время уже были. Поэтому вопрос прошу снять. Это не провокация, это одна из сторон существования живого.
– Не очень убедительно. Правдиво ли то, что был момент, когда вы раскаялись и хотели уничтожить все на земле? Почему? Не удачное создание? Решили все исправить? Как уже говорил – поторопились?
– Так и хочется сказать «ничто человеческое мне не чуждо», хотя в сущности, как раз наоборот. Я же создал вас по своему образу и подобию. Я говорю не о внешнем виде. Я умею гневаться и прощать. Когда я посмотрел, что стали творить люди на земле я сначала недоумевал. Почему? Что им не хватает? И гнев мой нарастал. Тогда, возможно, и погорячился, подумав об увиденном. Я решил уничтожить все живое, но разум взял вверх над гневом. Нельзя карать всех за некоторых. Вы тоже ломаете старое, чтобы построить новое. Вот и я так. Зачем создавал тогда? Да и скучно будет моему духу летать над пустынной планетой. Их таких, пустынных и так достаточно во Вселенной.
– Что творилось тогда! Надо видеть,– подал реплику сатана, – но скука была бы наблюдать.
– Помолчи, – осадил его Создатель, – я решил дать еще шанс.
– Вы считаете, он был более удачным? Я имею в виду спасение после потопа?
– Нет, но я стал более терпеливым к людям. Да и другие места были на Земле, где жизнь продолжалась.
– А чем объяснить, что сначала люди жили сотни лет, а затем их жизнь резко сократилась? Они опять провинились?
– Отчасти да. Вам надо иногда обновлять свои души. Тут, кому, как повезет. Одни ко мне, другие к нему. Но все условно. Он уже упомянул об этом. Но не только это. Жить вечно – тяжело. Человек слеп к действительности. С возрастом он становиться мудрей, но слепнет сердцем. Если бы он был зрячим, разве он творил бы то, что творит? Да, отжившее, ради нового, надо менять. Но он разрушает то, что создано не им, а природой. Фактически мной. Человек слеп, потому что часто не видит ничего интересного в будущем.
– Это и послужило причиной ограничения срока жизни?
– Да. Уходить надо во время, чтобы слепота не стала ограничением для тех, идет следом.
– Кем вы себя считаете сейчас?
– Вначале создатель, а теперь – наблюдатель. Я создал этот мир, но не собираюсь вмешиваться в него. Я не вершу судьбы людей, не веду книгу судеб. Вы ее пишете сами, своими мыслями, поступками. У каждого своя жизнь, но я оказываю помощь в жизни человеку по его поведению, а не по просьбам и ожиданиям.
– Почему так?
– За редким исключением просьб две – «хлеба и зрелищ», как верно это сформулировали сами люди. А помощник в получении ответа на просьбу – он, – и Создатель кинул на сидящего напротив него сатану.
– Я не помощник, я торговец, – ответил он, – не надо меня принижать. Я торгую удовольствиями.
– А плата души? – спросил я
– Как все в истории искажено. Что мне с вами делать? Жарить, как вы это представляете? Жарить материю Вселенной? Дорогое удовольствие, так можно ценный материал извести. Нет, плата – безвестность во времени.
– И так, вы утверждаете, что не вмешиваетесь в жизненный процесс человека? Я верно понял?
– Верно. Я не собирался и не собираюсь создавать условия жизни каждому человеку. Я вас создал. Дал вам природу. Остальное вы создаете сами. Я дал жизнь, разве этого мало? Но я не планировал везти воз под названием Земля со всем человечеством дальше. Это ваша забота. У вас есть свобода выбора – и только люди решают, что со своим выбором делать дальше. Я не отдаю предпочтение кому либо.
– А как же все святые? Видения их людям?
– Разве кто из этих людей сказал, что общался со мной? Это мои помощники в ранге святых появляются перед людьми. Но это они решают. Я не даю им указания, я не могу сказать, что мне все равно, но и вмешиваться не буду.
– Почему?
– Я создал вас и мир. Этого хватит.
– Но он оказался не так прост, а порою опасен?
– Это люди сделали его таким, я не беспокоюсь за процесс. Нет беспокойства за результат. Я в нем уверен.
– И какова роль человека? Есть в конечная цель?
– Это не моя задача. Вселенная велика и человечество лишь малая часть его. Сохранение самих себя задача человечества, а не моя. Я дал ему веру.
– Веру в себя?
– В первую очередь в вас, веру в меня создали вы. Но вера не может быть основана на страхе и принуждении. Страх это есть враг, а он является источником разрушения. И вы его создали сами, сами придумали. На страхе вы устанавливаете законы. Поставив цель и идя к ней, чтобы получить результат, человечество ограничивает свой путь по краям страха. Страхом перед наказанием физическим и лишь изредка наказанием духовным передо мной. А значит, теряете веру в меня. Я не давал установку веры в меня на страхе. Вот человечество и живет в страхе и чувством вины всю жизнь.
– Что так и будет человечество жить в этом напряжении?
– А вы сами придумали мудрое изречение, «не напрягайся» – улыбнулся Создатель, – вот и попробуйте жить.
– Создатель, я здесь в основном в качестве наблюдателя за временем – заговорил сатана, – хотел предложить перенести заседание. Как ты думаешь?
– Наблюдатель за временем? Это кто же тебя сподобил на такую должность? Не помню за собой такого.
– Не придирайся к словам, я про встречи. Завтра у нас, возможно, будет интересная встреча. Есть еще стоики в мире, как утверждает Дмитрий.
Создатель внимательно посмотрел на сатану. Я не видел его взгляда, но почувствовал его силу и проницательность. Это отразилось на внешнем облике сатаны, он стал более смиренным, а не такими, каким был – веселым и беззаботным, как обычно.
– Я смотрю, ты зачастил на Землю, – произнес Создатель, тихо, но жестко, – не переусердствуй там.
– О чем ты? Все в пределах разумного. С познавательной целью.
– Разумного? Это когда у тебя разум появился по отношению к людям? Не смеши. Знаю я, как ты познаешь! Ловушки готовишь? Мало было раньше проблем? Веру человека еще не так легко разрушить.
– Я все знаю, но мир изменился и дел все больше. Сам знаешь, очищаются только согрешившие, чистые души чистки не требуют.
– Ну да, по совершению грехов ты главный помощник. Ладно, оставим это разговор для другого времени. Я тебе сказал, не перестарайся. А так согласен, переносим. Время всегда со мной. Сообщишь – велел он сатане.
Сказав это, он поднялся и вышел в открывшуюся позади него дверь.
– Ну вот, на сегодня все, – сказал Роман, когда мы остались одни. – Завтра увидимся?
– Я освобожусь в двенадцать.
– Буду вас ждать.
– Зачем?
– Так на всякий случай. Всего доброго.
– Всего, – ответил я и вышел из комнаты уже знакомым мне путем. На это раз он остался. По дороге, я старался не думать о встрече, не анализировать, чтобы не попасть в аварию, так как улицы были полны автомашин. Поставив машину на стоянку, я поднялся домой.
Вика была уже дома. Едва я переступил порог, она сообщила мне: – Звонил Антон и приглашал к себе на дачу в субботу? Поедем?
– А почему он не позвонил на мобильный?
– А ты был доступен? – она посмотрела на меня, не задавая лишних вопросов.
– Да, верно. Я позвоню ему. Надо бывать на природе, встречаться с друзьями. В этом есть радость серых будней.
Антон был моим школьным товарищем. Одно время наши пути разошлись, но несколько лет назад пересеклись вновь и с тех пор мя не часто, но виделись. Я позвонил ему и сообщил, что рад приглашению. В остальном это был обычный семейный вечер, в тишине и домашнем уюте, который мы ценим с возрастом.
Глава 7. Дед Никита.
– Вика, я пригласил к Антону на субботу одного своего коллегу. Он из другого города, я и подумал, что он будет делать один в выходные. Я звонил Антону, он, не против.
– А кто он? Я его знаю?
– Нет. Но это не важно, увидишь. Интересный собеседник.
Так состоялся мой разговор с женой в пятницу. Еще днем, когда я встретился с Романом, то сказал, что не стал звонить и напрашиваться в гости к Ирине Сергеевне, так как обстоятельства изменились. Но я пригласил его поехать с нами к Антону, чему он был рад. – В вашей знакомой еще успеем сходить, если не передумаете, а творческие люди он особая категория людей.
– Это почему?
– Видение мира иное. Иногда видят то, что другие пропускают мимо своего взора.
В субботу с утра день выдался, как на заказ, солнечный, хотя вечером шел дождь и я боялся, что отдых будет испорчен, но все обошлось. Роман ждал нас в условленном месте. Я его увидел издалека. Он стоял на кромке тротуара, одет был традиционно в джинсы, на ногах, правда были белые кроссовки и белая хлопчатобумажная рубашка на выпуск и, конечно, неизменные дымчатые очки. На плече висела небольшая спортивная сумка, в руках держал целлофановый пакет, в котором было что-то объемное.
Остановившись около него, я вышел из машины и предложил положить его вещи в багажник. Разместив поклажу, мы сели и, прежде чем тронуться в путь, я обратился к Вике: – Вика, познакомься – Роман, – и повернувшись к Роману, – Вика.
– Очень приятно. Вика, ко мне можно обращаться на ты, так удобнее и проще.
– Тогда и ко мне. А что это ты с собой прихватил? Сумка, пакет.
– Ехать в гости пустым – не прилично. Вот и захватил с собой бутылочку вина, которого, думаю, вы не пробовали. А в пакете шашлык. Сам мариновал. Там найдется мангал?
– Найдется, – ответил я, – но у Антона для шашлыка все обычно есть и мы уже давно не возим шашлык с собой.
– Э, не скажите, У меня особый рецепт и готовить его я умею. Меня научили в одном высокогорном селе на Кавказе. Такого больше я нигде не ел.
– А что доктор такого профиля делал высоко в горах? Неужели косметику внедрял в массы?– ехидно спросила Вика.
Роман засмеялся, – Там без меня лица в порядке. Необходимость занесла, я и задержался, пользуясь случаем. Красота там необычайная.
– Значит по особому рецепту и конечно очень старинный? – подначил я.
– Не иронизируйте. Я люблю хорошую кухню, а из какого времени рецепт, разве это важно? Важно качество.
Дальше разговор перешел на темы, которые помогают скоротать время в дороге. Дача Антона находилась километрах в тридцати от города. Это был ухоженный благоустроенный поселок, в который он превратился из обычной деревни. Но когда городские жители скупили дома, провели асфальтовую дорогу, построили большие дома, то внешний вид деревни изменился. В общем, это была уже не деревня, в обычном понимании. Местных жителей почти не осталось.
Я свернул с трассы и выехал на неширокую асфальтовую дорогу, ведущую к поселку, до дачи оставалось километров пять. Практически сразу мы догнали пожилого мужчину, который шел в нашем направлении. Учитывая, что дорога вела только к поселку, то очевидно, что он направлялся туда же. Услышав шум машины, мужчина обернулся, но поняв, что машина не знакома, то продолжил путь.
– Подвезем? – обратился я ко всем.
– Давай, – ответила Вика, – пожилой, жалко.
Я, чуть проехав мимо него, затормозил, Вика, открыв дверцу предложила: – Вас подвезти?
Мужчина, подойдя к машине, и взглянув на Вику произнес: – Не откажусь, дочка.
Роман открыл дверь и мужчина сел рядом с ним. Я повернулся и посмотрел на него. Ему было за семьдесят. Глубокие морщины, которые часто бывают у сельских жителей, были по всему лицу. Когда мы вновь поехали, он спросил: – А к кому едете, то? Я всех знаю в поселке.
– К Антону. Художнику.
– Знаю, знаю. Душевный мужчина. Не высокомерный. Иногда приглашает в гости. Бывает вечерком, пьем чай у него на веранде, ну а я земляничным вареньем угощаю. Бабка моя его знатно варит. Душистое. Каждая ягодка отдельно. Аромат. А вы значит в гости, – констатировал он.
– Точно. Мы давно знакомы, еще со школы, – ответил я за всех, – а звать то вас как?
– Зовите дед Никита.
– Как вы живете дедушка? Сложно в деревне? – подключилась Вика.
– Да с Божьей помощью, дочка, вот дожил до семидесяти пяти годков.
– А почему с Божьей? – заметил Роман, – Вы же сами трудились. На селе труд не легкий и часто без выходных. Он же за вас не работал?
– Это верно, часто без выходных. А как же мил, человек, – повернулся к нему дед Никита, – на все Божья воля. Я не скажу, что сильно верующий, в церкви редко бываю, но разные были ситуации, когда думал, что вот все лишаюсь жизни, ан нет. Живой. Значит, оставил он ее мне. Что тут подумаешь? Начнешь верить, когда ситуация казалось безвыходная, и вдруг все меняется. Да и как жить без веры? Это же пустота. Зачем тогда жить? Так животные живут. А если человеку дана способность думать, мыслить, так это для чего-то надо. Чтобы мир не пропал, надо строить его дальше, делать что-то доброе, творить. Не жить одним днем. Это животные живут одним днем и не думают, что будет завтра, а человек должен думать о будущем.
– А зачем ему думать о будущем? – подержал разговор Роман.
– Чтобы продолжать род человеческий, чтобы радоваться сделанному.
– А что разве так плохо? Есть крыша над головой, еда, одежда. Зачем еще что-то делать?
– Начитаетесь вы в городе всякой ерунды и не понимаете, что человек всегда будет радоваться, если что сделал сам, сам понимаешь, а не получил. Человек по природе своей хочет сделать мир вокруг еще лучше, совершеннее.
– А зачем? – все выспрашивал Роман, – зачем совершенствовать мир? Разве Бог не сделал его совершенным?
– Нет. Не сделал. Да я думаю, и цели такой не ставил. Он дал жизнь, а дальше мы должны сами. Вот когда детишки малые, мы за них в ответе, а когда подрастают, то живут самостоятельно. Мы не должны вмешиваться. Поможем, если попросят, а навязываться нельзя. Это же мое мнение, зачем его навязывать? Вот он и создал человека, а дальше мы должны сами сохранить, что он нам дал и улучшить. Я так разумею. Ну, конечно, по глупости чего только человек не натворит, но мыслю, что по недомыслию своему.
– А что, дедушка, были соблазны в жизни? – не удержался я.
– Как без них. Конечно, были. Дьявол же он всегда рядом. При этих словах я взглянул в зеркало заднего вида и перехватил лукавый взгляд Романа. Видеть через очки я не мог, но чувствовал его, как и его улыбку на губах. – Это к Богу надо обращаться о помощи, чтобы услышал, что нуждается в нас, а этот всегда среди людей, всегда готов предложить свои услуги. Вот тут и спасает вера. Кто посильнее устоит, кто слаб духом, сдается.
– Ну, что уж вы так, – смеясь, промолвил Роман, – людей вон сколько, разве может он быть везде и около каждого?
– Чего не знаю, того не знаю. Наверное, он не один, у него целая армия должна быть помощников. Если у Бога есть ангелы, значит и у него должны быть какие-то служки. А как он оказывается рядом? Кто его знает? Я вот читал, что вокруг человека есть что-то, вот не помню, как называется.
– Биополе, – подсказала Вика.
– Вот, вот. Поле. И он, я думаю, чувствует или видит это поле, и как только человек ослаб верой, то он берет его на заметку и предлагает соблазны.– Дед усмехнулся, – да не зря говорят в народе, когда не понимают «дьявол его знает». Вот, наверное и знает то, что нам не ведомо.
– Так почему Бог не защитит?– снова спросил Роман.
– А он защищает, если бы не его защита, давно мир бы рухнул. Это, как хулигана усмиряют, так и он встает на защиту, чтобы не распоясался. За ним, лукавым, я думаю, он всегда присматривает.
– Есть резон в твоих словах, дедушка, – поддержал вдруг его Роман, – сила его велика, но сила Божья сильнее. И он это знает. Но не надо все беды валить на дьявола. Он же тоже творение Божье.
– Все мы его творение, но видимо гонора много у дьявола, вот и пытается доказать свое «я», и как только возможность появляется, он не упускает ее. Но ты прав, сынок, человек, если слаб верой, сам творит дела сродни дьяволу, но не любит признаваться в своих ошибках. Вот и валит все на него, твердя – «бес попутал». Бес может и попутал, а ты, куда сам смотрел? Вера должна быть в себя. Надо верить и в завтра. Если нет веры в завтра, то зачем оно сегодня?
Последнюю фразу дед произнес тихо. В это время мы въехали в поселок.
– Останови, сынок, я здесь выйду. Мне рядом. Спасибо вам, всех благ.
Я остановился, дед Никита вышел из машины и направился в проулок. Мы как по команде смотрели ему вслед, каждый думая о своем.
– Интересный дедушка, – произнесла Вика.
– В нем мысли обычного человека, мудрого от природы. Здесь образование не поможет.
– Это верно, – поддержал разговор Роман, – мудрость народная.
Я посмотрел на него в зеркало и, поймав его взгляд, промолчал. Включив передачу, направил машину дальше по улице.
Глава 8. У Антона.
Пока мы ехали вдоль улицы, все хранили молчание, видимо каждый был погружен в свои мысли, если они были. Во всяком случае, я ни о чем не думал, а просто смотрел по сторонам. Дорога была ровной, прямой и шла вдоль заборов, за которыми виднелись крыши домов, совсем не бедных жителей.
– Зачем им такие заборы? – словно прочитав мои мысли – спросил Роман.
– Богатство свое прячут, наверное. Не хотят посторонних глаз, – усмехнулся я.
– А что, кто-то посягает?
– Не знаю, но расслоение общества так велико, что порождает зависть, и как следствие – злость. Да вам ли этого не знать?
– Зависть никогда не была помощником в делах. Она всегда сбивает мысли в сторону. Цель ее – сделать, чтобы у меня было лучше или чтобы у другого было хуже. Природа человека не меняется. Мир меняется, а человек в целом нет.
– Возможно. Но вот мы и приехали.
Дом Антона не был за высоким забором. Забор был, но он был не высоким и состоял не из кирпичей, а из простых досок. Вдоль забора, со стороны дома, росли кусты, за которыми просматривалась аккуратная лужайка, а далее дом. Деревья росли разрозено по участку и в глубине его, был виден двухэтажный деревянный дом.
Я не стал подавать сигнал, а вышел и из машины и открыл ворота. Въехав, опять вышел и закрыл их. По гравиевой дорожке, не доезжая метра четыре до крыльца, остановился, и вот только тогда, когда мы все вышли из машины, на веранде появился Антон. Это был крупный мужчина, весом более ста килограммов, густые, волнистые волосы спадали на плечи. Одет он был в шорты и футболку на выпуск, на ногах сланцы. Спустившись к нам, он вытер руки о шорты и, улыбаясь, произнес: – Наконец-то увиделись. Знаешь, – обратился он к Вике, – сколько раз я его приглашал, но у него все дела. Чем он у тебя занят?
– Да ты что? Мне он ничего не говорил. А дела? Да кто вас мужиков знает. Все что-то находите, а вероятнее обычная лень.
– Антон, познакомься, мой коллега Роман, – встрял я в разговор. Антон протянул руку, и они поздоровались. – Проходите. А где сын?
– Ему с нами скучно.
– Я его понимаю. Мы будем о своем говорить, вспоминать, а ему это не интересно.
Достав из багажника сумки, мы прошли в дом. – Да Антон, Роман привез мясо, которое по какому-то особому рецепту.
– Ну и ладно. Все надо пробовать. Складывайте здесь пожитки, и пошли за дом. Мясо сразу берите, я мангал уже поставил.
Мы вышли на задний двор. Там тоже была лужайка, Антон любил простор. На площадке, в стороне, стоял мангал, беседка, увитая диким виноградом, располагалась перед нами, справа, между двух деревьев, был натянут гамак, к которому направилась Вика, сказав мне на ходу: – Отдыхай. Обратно машину поведу я.
– Как тебе повезло с женой. Если бы у меня бала такая, я бы от нее не отходил.
– Вот и я ему о том же, а он все дела.
– Не ценит он, Вика, тебя, не ценит.
–Все это время Роман молчал, и мы прошли в беседку, где на столе стояла откупоренная бутылка красного сухого вина.
– Давайте за встречу, за знакомство, – и Антон налил в стаканы.
– Не плохое. Я Вас угощу сегодня тоже отменным – отпив, резюмировал Роман. – Пожалуй, займусь шашлыком, – и он пошел к мангалу.
Когда он ушел, мы сели за стол.
– Ты не очень изменился, – посмотрел я на друга. Мы не часто виделись, но не теряли друг друга из вида. Сегодняшняя встреча была одна из немногих, когда мы могли просто сидеть, пить вино, вести разговор, не задумываясь о сказанном. – Ты не устал быть один? Все – таки вечерами одиночество не лучший собеседник.
– Привык. Я больше здесь, где тишина, простор, дома появляюсь редко. Что там делать? Раньше была семья. Я так думал, но, увы, не получилось.
– Дочь видишь?
– Встречаемся. Сюда приезжает, в студию забегает. В этом плане все нормально.
– А что не нормально?
– Нет уюта. Как ни крути, а уют в доме создает женщина. Не зря говорят – домашний очаг. Раньше тепло в доме поддерживалось благодаря очагу. А теперь? Живем для себя. Я не обижаюсь на свою бывшую жену, мы с ней просто разные люди. Банальная формулировка, понимаю, но как сказать, иначе не знаю. Я, конечно, не идеал, но финансово ее не обижал.
– Это как?
– Иногда близкого человека, если он гордый, можно обидеть, давая деньги на его нужды, прямо ему в руки. Иногда лучше положить и все.
– Знаешь, некоторые очень даже хотят, чтобы их обидели финансово.
– Это материальные отношения. Там нет души.
– Ну, о душе лучше с Романом.
– А откуда он взялся?
– Да приехал на какие-то курсы, к нам зашел в клинику. Так общались. Не хотелось бросать его на выходные одного, – солгал я. Но что было делать, правду не скажешь. Пока мы вели, в общем беспредметный разговор, Роман колдовал над мангалом. Нам же с Антоном, предоставлялась возможность бездельничать. Обстановка позволяла не забивать голову проблемами и давала возможность наслаждаться природой.
– У меня все готово, – услышали мы голос, – Вика, прошу к столу.
Антон поднялся, сходил за беседку и принес пучок зелени, лука. – Так по мелочи выращиваю, чтобы была свежая, – и положил все на стол.
Роман принес шашлык, сходил за вином и через пять мнут, мы держали в руках шампуры и перед каждым стоял стакан с вином из бутылки Романа.
– Не надо снимать шашлык с шампура. Откусывайте так. Попробуйте.
Я чуть надкусил мясо, и он сразу оказался у меня во рту, без особых усилий. Его не надо было жевать в обычном понимании. Оно словно само распадалось на волокна. Я действительно не ел такого. Мясо было нежным, имело привкус горного воздуха с ароматом трав.
– Да, не обманул, – выразил общее мнение Антон, когда тоже откусил. – А вино? – он отпил, подержал во рту и проглотил. – Чье?
– Итальянское, из винограда с гор. Такого вина много не делают, домашнего изготовления.
– Рецепт мяса спрашивать не буду, так как кроме заготовки, надо уметь его и готовить. Пусть останется впечатление. Как думаешь, Вика? – обратился друг к жене.
– Согласна. Ты Роман чародей.
– Ну, что ты. Это просто опыт.
– Если ты так все остальное делаешь хорошо, я имею ввиду приготовление блюд и выбор вина, то у тебя должно быть много поклонниц. Легко завоевываешь сердца женщин, прямо за душу берешь!
– За душу не беру, но вот душу знаю.
– Ты женат?
– Нет. Не получилось, да и не испытываю желания.
– Что так?
– Мне одному лучше. Я эгоист.
– Эгоисты с такими способностями должны много женских душ разбередить.
– Есть такое дело. Но что делать? Меня уже не исправить. Но в этом есть своя прелесть – интрига, игра.
– Игра?
– А как же! Игра в соблазнение, искушение.
– А не жалко? – подал реплику Антон, – может быть, не встретил свою половинку? Меня вот посещают мысли, почему люди расходятся? Для чего тогда и кому надо было, чтобы сначала встретились, а потом стали, как чужие.
– А может это испытание? – заметил я.
– Чего? Нервной системы? Это никому не нужно.
– Испытание души, например.
– Если она есть, то это тонкая материя. Нас вначале привлекает внешний вид, а уж потом все остальное, – Антон задумался и, отпив вина продолжил, – так, что душа изначально где-то прячется, а когда остаешься наедине с телесной оболочкой, то вдруг понимаешь, что души молчат. Поговорить им не о чем. Вот и спрашивается – кому это надо? Избитая фраза «браки заключаются на небесах», звучит коряво. Если бы это было так, то ошибок бы не было. Если Всевышнему все равно, то, как в ЗАГСе засвидетельствовали, то так тому и быть.
– Если бы браки заключались на небесах, то это было бы брачное агентство, – усмехнулся Роман, – а Всевышний только и делал бы, что вел картотеку. Я думаю у него более масштабные дела. А ошибки в браке это от лукавого, может быть, – и он взглянул на меня.
– А ему значит, есть дело? – отшутился Антон, – Ему-то это зачем? Какая корысть?
– Как я и упомянул – игра. Игра в добро и зло. Их вечная борьба за человека. Чем больше разочарований, тем слабее души.
– Интересно, что он с ними делает? – подключилась Вика. До этого она, молча слушала наш разговор, но я обратил внимание, что она с интересом рассматривает Романа. Неужели, что-то в ней промелькнуло, и она стала догадываться о его не обычности. Хотя вряд ли.
