Юрий Горюнов
Город наших надежд
– Вы думаете душу можно сжечь?
– Не знаю, но опустошить, думаю, можно.
– Так может быть это и к лучшему. Потом можно заполнить вновь, но уже новыми чувствами, ощущениями.
– Нет. Душа наполняется с рождения, и вновь ее заполнить не получится. Часть жизни прожита, – произнесла она задумчиво.
– А вы не задумывались, откуда взялось выражение «с чистого листа». Это когда очищаешься от всего, что было ранее и начинаешь заново переживать и чувствовать, как первый раз.
– Но прежний опыт остается.
– Опыт относится к разуму. Он остается, а душа более токая материя. Там эмоции, чувства. Душа не является хранителем прошлого опыта, она хранит накал страстей, эмоций. Не зря говорят «чувствую душой» или «не трогай мою душу».
– В вас говорит писатель.
– Заметно?
– Вы отличаетесь умением излагать просто и понятно.
– Увы, этим похвастаться не могу. Настоящих писателей мало и себя к ним не отношу.
– А кто же вы? – и она повернулась ко мне.
Я задумался. А действительно, кто я? Где-то посередине. Считать себя посредственностью тоже не хочется.
– Посредственности вообще нет. Это критики пусть рассуждают. Если произведения читают, значит, писатель.
– Вы думаете?
– Уверена, но мы уже приехали. Остановите возле третьего подъезда.
Я сам машинально подъехал к ее дому, адрес которого она дала, когда мы отъехали от клуба. Остановив машину, я вышел, и, обойдя, открыл дверь, помогая Ирине выйти.
– Спасибо, что подвезли. Я не приглашаю вас к себе.
– Есть повод?
– Повод всегда есть. Например, у меня холодная постель, а для вас новое тело.
– И что вы думаете?
– Я уже сказала, не приглашаю. Я посмотрела на вас со стороны. Вы сегодня начали новый этап своей жизни. Так что не стоит переносить начало на другой день. Удачи вам. Попробуйте не свернуть с пути, на который встали. Спасибо за вечер.
– Пожалуйста. Всего доброго, может быть, еще увидимся?
– Все может быть, – и она направилась к дому.
Я сел в машину и по свободным улицам быстро доехал до своего дома. Войдя в квартиру, я посмотрел на себя в зеркало.
Ну что? Ты для этого взял несколько дней жизни взаймы? Не всегда взятое используется целевым назначением, иногда вмешиваются обстоятельства. Да и не зря. Я не был на подобных вечеринках, тусовках, почему не посмотреть? Да и высказал, что думал, что накипело и хотелось сказать. Так что не зря. Но завтра новый день и новые дела. С мыслью, что день прошел не в пустую, я направился спать.
5
Утро наступило, как всегда неожиданно. Открыв глаза я понял, что солнце уже давно поднялось над горизонтом и только такой лентяй, как я, которому некуда спешить, продолжает валяться в постели. Мне вспомнилась фраза одного из моих знакомых. Мы тогда разговорились о времени, что чем старше становишься, тем меньше времени. Все, что планируешь – не успеваешь и надо раньше вставать.
– Кто рано встает, тому Бог подает, – подытожил он наш разговор.
– Когда он тебе что-то подаст, покажешь? – попросил я.
Мы засмеялись, понимая смысл поговорки, но реальность все таки была иная.
– А может быть надо поменьше планов. Жить будет легче и не стоит огорчаться, от того, что не успел сделать.
– Какие планы! Живи, – предложил приятель.
Я это вспомнил или мой мозг, который я взял взаймы. Я уже не разделял на «его» и «мое». Сейчас я был я и не важно, какова моя сущность. Ну что себя обманывать. Все равно я не знаю, кто я, не лукавь, знаешь, но не думаешь об этом.
Я встал, привел себя в порядок, посмотрел бумаги столе, но прикасаться ни к чему не стал. Я не собирался ничего писать, пусть потом сам пишет, что захочет.
В это время зазвонил телефон. Подойдя и сняв трубку, услышал:
– Привет. Не разбудил, – голос был моего знакомого, – или уже творишь с утра?
– Творю, но не то о чем ты подумал.
– И что же ты творишь?
– Историю своей жизни. Вот думаю, пора ее переписывать.
– А надо ли? У тебя есть дело, которое ты умеешь делать.
– Я терпеть не могу свою писательскую деятельность.
– Тогда зачем пишешь? Брось и пойди займись чем-то другим. Что ты умеешь делать?
– В том то и дело, уже ничего. Но что делать. Каждый из нас выбирает тот вид деятельности, который больше всего терпеть не может.
– Может быть ты и прав, но я что звоню. Если у тебя нет планов на вечер, то предлагаю встретиться. У меня тут есть идея, и хотелось бы обсудить.
– Не могу обещать. Планы на сегодня есть, но если будет возможность, позвоню.
Мы попрощались. Планы действительно были. Я вышел из дома. Во дворе уже во всю кипела жизнь. Выехав со двора, я знал куда поеду.
Я не стал доставать ключ, чтобы открыть дверь, а позвонил. Это была квартира, в которой я жил, когда не писал. Здесь жила моя жена Маша и сын. Жена работала по графику, администратором в крупном торговом центре и бывала дома днем. Сын, вероятнее всего был в институте.
Дверь открылась и на пороге стояла Маша: – Что звонишь? Ключи забыл? Или не хочешь прийти, а я не одна? –задавала она один вопрос за другим.
– Не думаю и ключи не забыл. Захотелось позвонить, и чтобы ты открыла дверь. Это как-то по домашнему получается. Пришел в не пустой дом, а туда, где есть близкие, которые меня возможно ждут.
– Что стоишь? Проходи, близкий человек.
Я вошел в квартиру и, надев домашние тапочки, направился вслед за женой.
– Обедать будешь?
– Буду.
Маша свернула на кухню и стала разогревать обед, а я сев за стол стал наблюдать за ней. Все мне в ней нравилось: и внешность и характер. Это я такой не путевый ей достался. Раньше, когда начинал писать, она радовалась за меня, но потом моя жизнь стала меняться. А когда купили еще одну квартиру, то я все чаще стал пропадать в ней, особенно, когда наступал творческий кризис и я стал увлекаться алкоголем. Мне не хотелось, чтобы они видели меня, и потихоньку семья становилась все больше на бумаге. Маша не ругалась, не устраивала сцен. Она тихо отстранилась. Глупо воспитывать взрослого человека.
Когда она поставила все на стол передо мной и села напротив, я, взглянув на нее, произнес: – Маша, ты прости меня непутевого.
– Ешь. Остынет. Потом скажешь, что хочешь сказать.
Чтобы не томить ни себя, ни ее молчанием, я быстро управился с едой и когда она налила мне и себе чай, продолжил:
– Я сильно виноват перед тобой. Ты не думай, что там у меня пьянки, гулянки. Я как алкоголик, пью один. Но вчера что-то случилось и может ты и не поверишь, но мне не хочется пить.
– Наверное, выпил уже свою цистерну.
– Нет, это не то. Я не хочу. Я стал понимать и посмотрел на себя со стороны. Я слишком мало уделял времени тебе и сыну.
– Ты пришел покаяться?
– Это не покаяние, это крик души.
– А она у тебя есть?
– Оказывается, есть, но я про нее забыл. Хочу начать все сначала.
– Что все?
– Нашу жизнь. Нашу общую жизнь здесь. Я не буду жить там, а как и раньше здесь. Жить вместе.
– Ты уверен?
– Я, да, а ты не против?
Она дотронулась до моих волос рукой: – Я не против. Ты мне также дорог, как и прежде.
Я взял ее руку, поднес к своим губам: – Но мне надо сделать еще одно дело.
Маша не стала задавать дурацких вопросов, что за дело, и я продолжил: – Мне надо уехать ненадолго.
– И ты пришел взять вещи в дорогу? – сказала она грустно, выпростав свою руку из моих.
– Я мог бы и так уехать, но я хотел тебе сказать то, что сказал. Мне очень надо. Я поеду один, а приеду и расскажу. Ты мне веришь?
Она взглянула в мои глаза: – Верю. Когда уезжаешь?
– Сегодня. Я билет не покупал, но, думаю, успею. Когда вернусь сразу сюда. Я по вам соскучился, но чтобы начать все снова, хочу вернуть старые долги. Душевные долги, – постарался я ей объяснить, – чтобы очистить душу от морального груза.
– Хорошо.
6
Я вернулся. Я вернулся туда, где началась моя жизнь. Здесь моя я был до наивности счастлив. Трудно поверить, что я решился на этот шаг и вернулся в город своего детства. Мы все любим и можем оправдать себя, что вот дела не дают нам возможности поехать и испытать сладкую ностальгию, а набраться воли и поехать слабо и время здесь ни при чем. Время нашей жизни всегда с нами и на его нехватку легче всего ссылаться. А по сути надо отмести не столь важные дела и сделать наиболее важным – желание. Заменить слова надо на хочу. И все. Прерогатива дел поменяется сразу. Мы с большим рвением стараемся сделать что хотим, а не то, что надо. В последнем случае ищем всегда повод уйти от выполнения. И часто нам это удается без угрызений совести.
Итак, я сошел с поезда в своем родном городе. В руках была не большая дорожная сумка. Выйдя на площадь, перед зданием вокзала, я остановился и огляделся. Город хоть и менял свой облик, но в целом остался тем же. Площадь окружали старые дома. Постройки послевоенных лет. Общественный транспорт обязательно около вокзала. Различные кафе с сомнительным качеством продуктов. А, в общем, хорошо, что явно ничего не изменилось. Мне понравилось это постоянство.
У меня были, какие-то дальние родственники в этом городе, но связь с ним была давно потеряна, а восстанавливать я не видел смысла. Не потому, что чурался, а не было ничего общего. Я и маленьким их знал плохо. Поэтому зачем восстанавливать эти связи, когда все ушло и не принесет никакого удовольствия общение. Что это даст в жизни. Поэтому я решил остановиться в гостинице. Я не знал, сколько пробуду, да и привести себя в порядок, смыть дорожную пыль, побриться было необходимо.
На стоянке такси было несколько машин, и я выбрал изо всех мужчину, лет пятидесяти. Он показался мне более выдержанным, не суетливым. Было в его лице спокойствие, уверенность, опыт жизни.
– Отвезите меня в приличную гостиницу, – обратился я к нему.
– Приличная есть здесь рядом, метрах в пятистах.
– Мне не хочется жить рядом с вокзалом. Есть ли небольшие гостиницы, но не окраине, но и не в самом центре. Такие тихие, домашние.
– Поехали. Найдем.
Сев на заднее сиденье и положив сумку рядом, я не стал задавать лишних вопросов. Мы ехали по знакомым улицам, которые изменили свой облик. Больше магазинов, рекламных щитов, вывесок. Минут через двадцать, мы заехали в небольшую улочку, и машина остановилась перед красивым входом.
– Вот. Тихое спокойное место, – пояснил мне водитель, глядя на меня в зеркало заднего вида. За время пути, он не сделал ни одной попытки завести разговор. Он, молча, делал свое дело. Его немногословность мне понравилась:
– Скажите, а вы хорошо знаете город?
– Я здесь родился.
– Родиться и знать не одно и тоже
– Это верно, – он повернулся ко мне.
– Я хочу вам предложить поездить сегодня со мной, – ответил я на его молчаливый вопрос, – сейчас восемь. Подъезжайте за мной часов в десять? А дальше я буду ездить, где-то бывать. Сколько это займет времени, я не знаю.
– Вы не чужой в этом городе, – констатировал он.
– Теперь чужой. Я давно отсюда уехал. Так как?
– Хорошо.
– А вас как зовут?
– Степан Николаевич.
– Я жду вас здесь к десяти.
Я рассчитался с ним за поездку и вошел в холл гостиницы. За стойкой сидела молодая девушка. Когда она услышала звук открывающейся двери, встала и улыбнулась:
– Доброе утро.
– Доброе, – ответил я и, увидев прикрепленный к блузке бейджик, добавил, – я бы хотел остановиться у вас Таня.
– Да, конечно. Какой номер вы хотите?
– Лучший. Я не знаю сколько пробуду, но пока на сутки, а там увидим.
После заполнения бланка, она проводила меня на второй этаж. Номер был уютный, двухкомнатный.
– Скажите, а где я могу позавтракать?
– Из холла дверь в кафе. В него есть вход и с улицы. Оно уже работает.
– Спасибо.
Она вышла, а я, бросив сумку на кресло, стал доставать вещи. Приведя себя в порядок, побрившись, я вышел из номера. Сдав ключи, прошел в кафе.
Я заказал оладьи со сметаной, сок и кофе. Пока завтракал, планировал день. Я уже пил кофе, когда взглянул на часы. Они показывали без четверти десять. Пора. Оплатив счет, я вышел на улицу и увидел, что Степан Николаевич уже стоит, прислонившись к машине.
– Поехали?
– Поехали, – ответил он.
Уже в машине я уточнил маршрут: – на городское кладбище.
Степан Николаевич, кивнул головой и мы отъехали от гостиницы.Он остановился у ворот кладбища и спросил: – Кто у вас здесь? Извините за не скромный вопрос.
– К бабушке. Я слишком задолжал, – и вышел из машины.
Войдя в ворота, я направился вглубь, рассчитывая на свою память, что она не подведет. Еще у входа я купил цветы, купил живые, а не искусственные. Могилу нашел быстро. К моему удивлению, она была ухоженная, а не заброшенная, как я думал. Видимо, кто-то из моих дальних родственников, которых я не помню, не бросают ее во времени.
Мне не было стыдно, за мое равнодушие, мне было больно. Больно за свое отношение. Да, я жил в другом городе, но это не оправдание, что за столько лет не появлялся здесь.
Я положил цветы на могилу, сел на скамейку и с грустью, с чувством вины посмотрел на фотографию на памятнике. Я помнил ее, помнил ее старые сухие руки. Помнил прикосновения ее пальцев к голове, когда она гладила меня. Она была удивительно доброй, хотя жизнь ее не баловала. Рано овдовев, она много пережила, но это не обозлило ее. Видимо было что-то такое, что доброта, умение понимать помогали выжить. Это мы сейчас больше сместились в мир материального, а тогда в цене был мир духовного. Не все можно измерить благами.
С фотографии на меня смотрели ее добрые глаза, без укоризны, с лаской, словно хотели сказать, что я не осуждаю тебя внучек, такая у тебя жизнь. Спасибо, что вспомнил. Память об усопших это дело личное, но в основном, к пониманию, что это необходимо не умершим, а живым, приходим с возрастом, когда уже появляется опыт и возможность оглянуться назад.
Я попросил прощения у нее, что вот такой у нее внук, но что я ее помню, помню, какая ты была ко мне. Я мог прийти к тебе в любое время, и у тебя всегда находилось для меня доброе слово. А тебе от меня ничего и не надо было, кроме внимания, что ты у меня есть.
Я просидел с полчаса. Выходя, зашел контору и попросил присматривать за могилой. Заплатил за уход и вышел с территории.
Машина стояла там же. Я сел и спросил:
– Вы знаете, где улица Полевая?
– Знаю, я там жил.
– Да вы что! И когда?
– Давно уже. Там прошла моя юность.
– И моя тоже.
Я пересел на переднее сиденье, рядом с ним: – Я вас не помню. Вы где жили?
– Рядом с магазином. Да, было время.
– Подождите. Вас зовут Степан. Я начинаю вспоминать. Вы не тот Степан, про которого говорили Степан-хулиган.
Он улыбнулся: – Именно он.
– Да, вы были хулиганом, которого все боялись. Мы, мальчишки помладше, боялись иногда показываться в районе магазина. Про вас столько говорили.
– Слухи были сильно преувеличены, но спуску наша компания никому не давала. Да, мы их сами распускали эти слухи, чтобы боялись. Но бывало, доходило и до драки. Свою территорию надо было защищать. Хотя, кому она была нужна. Но время было иное, и каждый участок улицы был поделен. Помните, наверное?
Я помнил, что ходить по чужим территориям не всегда было безопасно. В те времена могли подойти и предъявить претензии, что ходишь не у себя, не говоря уж о том, чтобы пройтись с девушкой из их двора.
– Помню. С девушкой знакомиться с чужого двора было не безопасно.
– Верно. Но это было больше напускное, чтобы заставить других уважать себя. Сейчас все иное. А вы где жили?
– Я около школы.
– Я вас не помню.
– Я моложе вас, и понятно, что вы не обращали внимания на нас. А как вы жили дальше?
– Обычно. Хулиганил немного. Сила была. После армии женился, а уж потом переехал на другую квартиру. В общем, типичная жизнь рабочего человека. Как женился, все прекратил показывать свою силу. Были моменты, уже после армии, что мог скатиться ниже, до уголовщины, но вовремя одумался, устоял. А вы как живете?
– У меня родители переехали в другой район , и школу я заканчивал уже там. А сейчас эта улица сильно изменилась?
– Увидите, уже подъезжаем, – и мы въехали на улицу, которая состояла из двухэтажных домов. Я показал на дом, в котором жил и он подъехав, остановился. Дом был свежее покрашенным. Я подошел к подъезду, Степан, остался стоять у машины:
– Вот в этом доме я и жил, вон мои окна на втором этаже, сказал я Степану, не оборачиваясь, зная, что он меня слышит.
Постояв, я повернулся к нему и в это время мимо проходила женщина. Она мельком взглянула на меня и ее взгляд показался мне очень знакомым:
– Катя?
Женщина остановилась и присмотрелась ко мне. Ее глаза, которые до этого были чуть удивленными, вдруг изменились и в них появилась веселость:
– Господи! Сергей! Ты?
– Я, – и подошел к ней. Это была девчонка из моего прошлого.
– Какими судьбами?
– Ностальгия по детству. Наверное старею, раз потянуло в прошлое.
– Хорошая у тебя старость, не бедная, – и она кивнула на ожидающее меня такси, – и выглядишь замечательно.
– Спасибо, но это только видимость.
– Приехал посмотреть, что здесь изменилось? Ничего не изменилось, кроме нас. Я вот так и живу на этой улице. Сколько всего было в пошлом, беззаботного, веселого.
Катя была с нами мальчишками за своего. Она была озорная девчонка. Вместе с нами играла, ее не привлекала игра в куклы.
– Ты сейчас чем занимаешься?
– Типичная жизнь женщины. Семья, дети. Внуков пока нет. Работаю на фабрике. А ты?
– Живу в столице. Пишу книги.
– Что ты? Извини, я не читала твоих книг.
– Ничего страшного. Я тоже не читал своих книг, – и мы засмеялись.
Наступила пауза. Вот и все. Прошлое есть, а настоящего здесь у меня нет. Сказать в общем и нечего. Понимая это, Катя, словно извинилась:
– Пойду я, дела.
– Был рад тебя увидеть. Всех благ.
Она пошла дальше по улице, а я посмотрев ей вслед, обернулся к Степану:
– Вот и все. Сказать нечего. У каждого своя жизнь. Грустно от этого. Ностальгия заела, а с настоящим не дружит. Поехали. Поехали в центр.
– А вы зачем приехали? – спросил он уже по дороге.
– Отдать долг прошлому.
– Отдали?
– Нет. Я понял, что долги прошлому не оплачиваются. Они могут только прощаться.
– И простились?
– Хочется надеяться.
Он высадил меня на центральной улице и мы, пожелав друг другу удачи, расстались.
У меня не было никакой цели. Я решил, что похожу по городу, посмотрю, а там видно будет, что дальше. Через час хождения я понял, что ничего не вижу и дальнейшее пребывание бессмысленно. Я вернулся в гостиницу и сообщил, что уезжаю.
– Так быстро? – удивилась Таня, – вы же хотели остаться до следующего дня?
– Все изменилось. Все, что необходимо, я сделал. Меня здесь больше ничего не держит.
– Вам не понравился наш город? Он красивый вечером.
– Вечер мне коротать здесь не с кем. Но я здесь родился и приехал посмотреть на него. Ностальгия по прошлому.
– И что не с кем увидеться?
– Есть, но нет смысла. Видите ли, Таня. Когда молод, круг друзей широк, со временем он сужается. Это круг знакомых расширяется. У каждого своя жизнь. Не надо себя насиловать, для общения с кем нет общих интересов. Поэтому и встречаться не вижу смысла. Это не доставит никому удовольствия. Кроме банальностей, типа, чем занимаешься и как дела вообще, сказать будет нечего. Так зачем искать свое прошлое, которое тебе не нужно, да и я ему тоже. И ни какой связи между прошлым и настоящим нет.
Она вежливо улыбнулась на мой монолог: – Наверное, вы правы.
– К, сожалению, да. Я пойду заберу вещи.
Побросав все в сумку, я вышел из гостиницы и, поймав такси, поехал на вокзал. Время подходило к концу рабочего дня и народу на улицах стало больше. Купив билет на ближайший поезд, я сидел на скамейке в ближайшем сквере, в ожидании времени отправления. Вот и все. То, что сделал, надо было сделать давно. Совесть не всегда гложет, может потому, что уже и зубы стерлись. Я очень хотел верить, что бабушка меня простила.
Вскоре я уже стоял в проходе вагона, который уносил меня из родного города. Я вернусь, я обязательно вернусь. Это нужно не тебе, это нужно мне.
7
Подъезжая к дому, я осознал, что время неутомимо бежит, и его осталось не так много, а еще предстояло сделать, что наметил и ради чего вообще я все это затеял. Надо было учесть и свой интерес. Маши дома не было. Поставив сумку, я стал дожидаться, кто придет первым, жена или сын. Володя пришел раньше. Когда дверь кабинета, где я сидел, открылась, в проеме стоял сын.
– Здравствуй, пап, – произнес он буднично.
– Здравствуй. У тебя найдется время?
– Для чего?
– У меня есть, что сказать тебе.
– Давай попробуем, – и он вошел в кабинет. Я вышел из-за стола и сел в кресло, а сын на диван. Любой предмет, который разделяет беседующих, не дает полной откровенности.
– Пока тебя не было, я разговаривал сам с собой, прикидывая, с чего начать, а сейчас не знаю.
– А ты начни с чего угодно, а там разберемся.
– Ты прав. Я виноват перед тобой и мамой. Ты знаешь, что я уходил, но не собирался уходить из семьи. Но весь мой образ жизни в последнее время отдалил меня от вас. Я жил, как бы сам по себе. Некий женатый холостяк взрослого возраста. Я был необоснованно не справедлив к вам.
– В чем это проявлялось?
– Злился по пустякам, когда меня отвлекали, как я считал. Но время идет и я понял, что если есть, что сказать и написать, то это не уйдет, не исчезнет. А если мысли случайны, значит, не так важны. Я пытался тогда оправдать себя.
– Удалось?
– К счастью нет. Видишь ли, когда человек доволен собой, а я таким и был, то злиться на другого по любому поводу просто. Его можно ругать в глаза, за глаза и делаешь так, как удобно. Злость на самого себя , проще. Я всегда перед собой, никуда не денусь. Но чаще я был в противоречивом состоянии. Злился на себя и других, что сложно, всегда надо выбирать, кого-то одного. Но стоит сосредоточится, второй вмешивается действуя на нервы. Вот и мечешься. В этом состоянии я и пребывал в последнее время. Когда вы были рядом, злился на вас и на себя, когда один, объекты внимания разделялись.
– И какой вывод?
– Не надо искать объект, надо искать, а точнее понять причину, почему так, а не иначе. Если у меня что-то, не получается, при чем здесь другие? Начинать надо с себя. Я и начал. У меня появилась возможность взглянуть на себя со стороны.
