Юлия Яр
Странный Йоль
Глава 2. Допрос дело тонкое
Прямо в холле, на небольшом столике уже дымились две чашки ароматного свежезаваренного чая. Рядом на блюдце лежали теплые ежевичные кексы. Барнаби прикрыл за собой дверь и присел рядом с ожидающей экономкой. Достав из потрепанной жизнью кожаной сумки блокнот и перо, старательно вывел: «Допрос прислуги».
– Назовитесь, пожалуйста, – попросил он, – как давно Вы здесь работаете?
– Рина Тетелони, – слегка дрожащим голосом произнесла женщина, – у мистера Гаспара я работаю…то есть работала…
Она сбилась и стала шмыгать носом и тереть глаза. Барнаби предчувствуя начинающуюся по новой истерику, поспешил ее успокоить.
– Ну- ну, возьмите себя в руки, – и откусив кусочек свежей выпечки, восхищенно попросил – какие изумительные кексы! Вы просто обязаны дать рецепт для моей матушки!
Миссис Тетелони тут же воспряла духом, активно закивала и что-то затараторила о ржаной муке и вымоченных ягодах. Байзу же оставалось лишь кивать в такт и уверенно рисовать в блокноте каракули, делая вид, что он старательно записывает. Женщины – дай им возможность поговорить на любимую тему, они и нашествие внеземных цивилизаций переживут.
– А теперь давайте вернемся к сегодняшнему дню, – мягко повернул разговор мужчина.
– Я встала рано утром и пошла в гостиную, намереваясь привести ее в порядок после праздника… – пояснила экономка уже более-менее ровным голосом, – и обнаружила в гостиной тело хозяина и всех его гостей…
Пока миссис Тетелони подробно описывала все, что она увидела в комнате и что при этом чувствовала, за стеной послышался странный шум. Прервавшись на полуслове, экономка и следователь изумленно уставились в сторону комнаты, откуда доносилась возня. А через мгновение двери гостиной распахнулись, и в коридор один за другим, хромая и держась за головы, стали выходить «трупы».
Тонкая душевная организация немолодой экономки второго потрясения за день не пережила, и женщина кулем осела вниз. Да и полицейский, по правде сказать, держался на голом энтузиазме. Барнаби, как человек образованный, понимал, что вероятнее всего произошла какая-то чудовищная ошибка и что сему обстоятельству наверняка есть разумное объяснение, но эта мысль теплилась где-то глубоко на задворках сознания. Поэтому сейчас страж порядка взирал на происходящее с широко раскрытым ртом, застыв на стуле каменным изваянием, так и не донеся кекс до рта.
Вереница страждущих между тем чинно прошествовала через коридор в малую столовую по соседству. Последней в колонне шла уродливая хромая собака. Увидев на столике выпечку, она отделилась от остальных и доковыляв до Байза, бесцеремонно сгребла с тарелки всю сдобу и тут же, громко чавкая, умяла. Затем, пошарив лапой по пустой тарелке и не найдя ничего съедобного, вдруг выхватила кекс из рук Барнаби и запихнула себе в рот. Хрюкнув от удовольствия, псина довольно оскалилась и внятным человеческим голосом просипела:
– Наше вам с кисточкой за кексик, – и отсалютовав остолбеневшему полицейскому, направилась вслед за остальными.
Сраженный такой неприкрытой наглостью Барнаби наконец-то отмер и тут же бросился в столовую.
Вызов врача, приведение в чувство несчастной экономки, осмотр пострадавших – все это заняло немало времени. Прошло несколько часов, прежде чем полицейскому удалось допросить каждого участника событий и шаг за шагом восстановить картину предыдущего дня.
Глава 3. Гаспар и Грегори Кроун
Утро вчерашнего дня.
Гаспар
Гаспар вскочил с кровати едва рассвело. Многолетняя привычка, выработанная необходимостью объезжать рано утром любимого коня. Но сейчас в этом не было необходимости. Каир остался в загородном поместье, а Гаспар вот уже неделю жил в Хейлвилле, в городском доме Кроунов на Бон-стрит. После болезненного развода старший брат Грегори рьяно взялся за исполнение обязанностей перед советом и занимался организацией благотворительного бала в городской ратуше в честь празднования нового года. Нежно любя брата и видя отчаяние, с которым тот погружается в пучину работы, Гаспар добровольно вызвался ему помогать, о чем, конечно, тут же и пожалел.
Бесконечный выбор елочек, рюшечек, шариков свечечек, которыми должен быть украшен главный зал, подбор ресторана, составление меню и прочая дребедень вызывали в нем лишь стойкую головную боль и тошнотворный ужас. К концу недели младший герцог был настолько измотан, что уснул, клюнув носом в декольте одной из лучших девочек мадам Тофаны, и даже не успев расстегнуть пряжку ремня. Это была самая дорогая и самая бестолковая ночь за всю его жизнь. Поэтому, наутро Гаспар без сожаления вычеркнул из своего словаря понятие бескорыстная братская любовь и уволил совесть, напрочь отказавшись быть ее реципиентом.
Однако, грандиозный план выведения старшего братца из хандры все же стоило довести до конца. Поэтому, он решил не оставлять Грегори киснуть в одиночестве или еще хуже, встречать новый год в компании дражайшей матушки в родовом поместье. Леди Вильгемина обладала удивительной способностью за считанные минуты доводить до белого каления даже самых кротких праведников. Хотя после того, как раскрылся ее тайный роман с собственным дворецким Альбертом ее светлость немного подрастеряла спесь. Гаспар с удовольствием наблюдал, как его мать, некогда грозная женщина, прячется по углам как шаловливый подросток, отправляясь на тайное свидание с возлюбленным и застенчиво рдеется, стоит только упомянуть имя дворецкого в ее присутствии. Постоянное место их страстных свиданий – фамильная молельня, держалось в строжайшей тайне, и поэтому, естественно, о нем знала каждая собака в поместье.
Сейчас же Гаспар справедливо решил, что брату необходимо общество добрых друзей, способных развеять скуку и пригласил на ужин старинного друга Рэдмонда Тэтчерда и компанию молодых детективов, с которыми очень подружился. Уж кто-кто, а они точно смогут поднять настроение Грегори.
Решив, что уместнее всего будет встретиться на балу в городской ратуше, а затем веселой компанией оправиться домой, младший герцог разослал приглашения и велел экономке подготовить гостиную к приходу гостей.
