Юлия Вдовина
Про Генриха фон Штольца
Третья глава.
I
– Я буду вынужден отстранить тебя от работы, если ты не будешь пользоваться средствами защиты. Твои мысли были заняты совершенно не тем, дружище. Мы ещё ничего не знаем о свойствах этого фантастикума. Мы не знаем ни побочных эффектов, ни продолжительности действия…
– Отто, я всё понял. Оставь свои нравоучения на потом. Сейчас мне совсем не до них… Ты что-то сказал? – Генрих осмотрелся по сторонам.
– Больше ничего.
Мужчины прогуливались по тёмным грязным улицам, встречая много незнакомых лиц, что неудивительно, ведь они забрели в еврейский квартал, где раньше им не доводилось бывать. Вероятно, где-то здесь располагалось и жильё Йозефа, но гостей его кабака это несильно волновало. Собственно, зашли они сюда как раз по той причине, что здесь не было ни одного знакомого: здесь точно не повстречать Клауса с Ульрикой. Прогулка подходила к концу, хотя и длилась меньше часа.
– Ты ничего не слышишь? – Генрих настороженно прислушался к близким звукам.
– Если ты про крики, то это обычное дело для улиц в такой час, – сморщившись, Отто театрально вздрогнул плечами.
– Нет, другое. Смех. Очень писклявый. И шорохи. Ты не слышишь? – Генрих бледнел, со страхом смотря на друга.
– Похоже, мескалин действует. Что ты чувствуешь? – обеспокоенный Отто остановился перед белым лицом товарища.
– Ничего особенного. Совсем ничего. Ты думаешь, из-за этого? – а тем временем шум в оттопыренных ушах усиливался.
– Разумеется. Не из-за чёрной еврейской магии же. Сейчас вернёмся, и ты обязательно запишешь всё, что с тобой будет происходить. Каждую мелочь. Ты слышишь? Каждую. Тебя довести до дома? – Отто положил широкие ладони на плечи Генриха и посмотрел ему прямо в глаза, – Зрачки расширились.
– Не стоит. Не возмущайся. Я знаю, что ты сейчас скажешь: «я должен быть рядом, чтобы с тобой ничего не случилось». Для чистоты эксперимента я пойду один.
Недовольный решением друга, Отто закатил серые глаза и покачал головой, но решил не настаивать (Эрика просила прийти пораньше) и принял предложения Генриха. Сойдя с моста, мужчины разошлись по разным сторонам.
***
Ульрика уже уложила детей и, не дождавшись мужа, уснула сама. Генрих тихо переоделся и так же неслышно прошёл на кухню.
– По словам недоумка Клауса, всё проходит без проблем. Ещё бы. Мы столько работали над этим… – Генрих закрыл лицо руками, – Я не хотел в этом участвовать. Я хотел делать лекарства, а не становиться виновником тысячей смертей. Я не хотел становиться убийцей.
– Но стал. Убийца, убийца, убийца, ха-ха!
Вокруг стола Генрих, убравший от лица ладони, увидел смеющихся чертей. Они, чёрные и лохматые, скакали возле него и показывали языки, водили хороводы и будто бы бодались длинными тупыми рогами, то приближаясь, то отдаляясь.
– Что за чертовщина! – Генрих, громко и испуганно вскрикнув, моментом выпрыгнул из-за стола и споткнулся о стоящую рядом коробку, чем вызвал ещё более сильный и более врезающийся хохот.
– Угадал, угадал! – черти разбрелись по всей кухне: маленькие поползли по шкафам, а крупные норовились разгромить всю комнату до основания – они забрались на свисающую люстру и изо всех сил начали её раскачивать.
– Не смейтесь! – мужчина плотно закрыл уши руками и закрутился вокруг себя, – Пошли отсюда! – а затем с яростью побежал на рогатых существ, разгоняя их и одновременно веселя.
– Ты с ума сошёл? – учёный обернулся на недоумённый возглас.
Вот какая картина предстала перед скрестившей руки и опёршейся о дверной косяк спиной Ульрикой: освирепело вопящий муж то бьёт полку с посудой, то пинает ножки стульев, медленно переходя, едва не падая, из одного угла в другой.
– А она снова была с Клаусом! – корча рожицы, проговорил густо лохматый чёрт с поросячьим пятачком.
– И они обсуждали тебя! – тощее существо раззадоренно топнуло острым копытом.
– Обсуждали убийцу! – хором произнесли все черти, как минимум семь штук, и вновь заводили хоровод вокруг приседающего в центр с зажмуренными глазами и кричащего во всё горло Генриха.
– Генрих! – Ульрика бросилась к мужу и затрясла его за плечи, – Генрих, ты меня слышишь?! Открой глаза!
– Ты опять уезжала! Ты снова уезжала с ним! – мужчина так же, как и жена, схватил её за плечи. Трясущегося Генриха бросало то в жар, то в холод, – Зачем, зачем ты это сделала?!
– Ты пьян? Ты хочешь воды? – Ульрика обеспокоенно погладила мужа по бледной щеке и вскочила с пола.
– Не иди туда! Стой! – не имея сил подняться, он пополз за женой. Ему действительно хотелось пить, но у графина собралась толпа наблюдающих и заливающихся гадким смехом чертей. Женщина замерла, – Там… они, – бредивший хозяин квартиры шептал, – Нет! Ничего не спрашивай! Они всё слышат.
Подняв голову на графин, чертей Генрих не обнаружил.
– Нас ищешь? – они сидели на нём.
Резкий пронзительный крик напугал Ульрику. В своих комнатах заплакали маленькие Франц-Иосиф и Шарлотта Анна. Жалобно дети звали маму.
Ульрика растерянно оглядела мужа и удалилась, чтобы уложить напуганных малышей.
– Она вновь ушла, а мы останемся ещё надолго, – Генрих скрутился, обхватив колени, под песни чертей на латыни.
***
Галлюцинации продолжались чуть более четырёх часов, после чего Генриху удалось заснуть прямо на холодном полу. Утром его разбудила жена:
– Допился?! Нельзя тебе водиться с этим Отто! Я знала, что до добра это не доведёт, – придерживаясь за голову, Генрих поднялся.
– Что это у тебя? – он кивнул на сумки в руках жены.
– Я переезжаю к Клаусу. Он давно звал меня. Я, бестолковая, из-за детей не уходила, но после вчерашнего… – Ульрика чуть сморщилась, – Дети у соседей. Видеться вам ни к чему.
