bannerbannerbanner
Сгоревшая жизнь

Юлия Лавряшина
Сгоревшая жизнь

Полная версия

– Хорошо, что ты со мной, а то еще приняли бы за педофила, – усмехнулся Артур, когда мы приблизились. – Ни одного отца… Где они вообще?

– Ты мог бы спросить об этом моего, если б он был жив.

Логов скривился:

– Вот уж не думаю, что мне захотелось бы с ним встречаться. Мне и его трупа хватило. Уж извини…

– Я и сама не рвалась его видеть. Считай меня максималисткой, но я в жизни предателя не прощу. И моя мама была не единственной, кого он предал.

Это Логов знал и без меня – сам расследовал то жуткое дело, не знаю, зачем я об этом напомнила. Но Артур не стал тыкать меня носом, только вздохнул:

– Ты права… Ну что, начнем?

Натянув приветливые улыбки, мы приблизились к ближайшей женской стайке, и какофония голосов, одновременно звучавших на разной высоте, разом стихла. Они все обернулись к нам, и я не сказала бы, что вид у дамочек был доброжелательный.

Пожелав всем доброго вечера, Артур расцвел своей лучшей улыбкой, но ни на одну это не произвело впечатления. Сейчас они стояли на защите своих детей, что, впрочем, не заставило их увести малышей с площадки, где еще недавно валялся скальп… Жадное любопытство пересилило отвращение и боязнь за самое дорогое.

Я почувствовала, что уже презираю этих сплетниц.

Показав удостоверение, Артур принялся расспрашивать: не видел ли кто из них человека, укрывшего камеру пакетом, ведь можно было не сомневаться, что именно он и притащил сюда скальп. И почти наверняка был убийцей.

– Может быть, вы проходили мимо вчера вечером? Или ночью… Я понимаю, конечно, что вы не гуляете в такое позднее время, вы ведь все семейные… Но вдруг кто-то из вас живет рядом? Случайно из окна выглянул?

Я попыталась вспомнить, когда в последний раз смотрела ночью из окна и поняла: никогда. Так что можно было не надеяться на их помощь… Хотя все они постепенно очаровывались улыбкой Артура и было заметно, до чего каждой из них нестерпимо хочется выделиться из толпы, помочь этому красивому человеку, сообщив нечто настолько важное, чтобы он испытал жгучую благодарность! А там, глядишь, и…

Сама ситуация их тоже явно возбуждала. Близость кровавой тайны будоражила воображение, и они переглядывались с выражением ужаса и восторга, с сожалением покачивая головами. А вот была бы удача, если б кто-то из них мог стать настоящим очевидцем!

Я уже стала опасаться, что одна из них решится выдать свои фантазии за реальные показания, лишь бы только побеседовать с Артуром наедине. Но момент был упущен… Если бы сейчас одна из них внезапно воскликнула: «Ну конечно! Я же видела его», – это вызвало бы только подозрение. Дамы оказались умнее, никто не рискнул поставить на краткую беседу с обворожительным следователем свою репутацию порядочной матери семейства. Тем более под прицелом камеры, с которой полицейские уже сняли пакет и отправили его на экспертизу…

Меня только порадовало то, что дамочки остались монолитом, а Логов был разочарован. Обведя всех своим ясным взглядом, в котором неумолимо гасла надежда, он протянул:

– Ну что ж… Благодарю, что уделили время.

Я просто кожей почувствовала, как у них зачесались руки – схватить его, удержать, чтобы еще полюбоваться таким лицом. Во взглядах, которые я ощущала на себе, сквозили недоумение и досада: «За какие заслуги этой замухрышке такое счастье?!»

Им не узнать, что Артур Логов никогда не был и не станет моим счастьем…

– Глупо было надеяться, – вздохнул он, когда мы отошли в сторону.

Я попыталась вернуть его на землю:

– Это только в кино персонажи ночами выглядывают из окна.

Но Артур уставился на меня с недоверием:

– В смысле? Я часто смотрю на луну, если встаю ночью. Встаю, конечно, не затем, чтобы в окно посмотреть…

– Я понимаю – зачем! Можешь не объяснять.

– Тебя пугают физиологические подробности? – ухмыльнулся он.

– Только когда речь идет о таких стариках, как ты…

– Ах ты, зараза! – Артур добродушно ухмыльнулся. – Ладно, что мы имеем? Точнее, не имеем… У нас нет ни подозреваемого, ни свидетелей. Даже трупа и того нет! Что это за убийство вообще?!

Недовольно оглядев площадку, пустевшую с каждой минутой, он перевел взгляд на светившиеся разноцветными пятнами многочисленные окна окрестных домов.

– Где-то там живет человек, которому предназначалось это послание… И хрен найдешь ведь! А надеяться на то, что он проявит сознательность и объявится сам…

– Типа, я разгадал тайну скальпа? Сейчас я назову вам имя убийцы!

Артур рассмеялся:

– Да уж… Дело темное.

– Да хоть лампочку наконец поменяли, – неожиданно прозвучало у меня за спиной. – А то один фонарь, и тот не горел!

Живо повернувшись к разговорчивой старушке с сумкой на колесиках, Логов легко подхватил:

– И не говорите! Я давно здесь не был, когда ее поменяли-то?

Не останавливаясь, она проворчала, лихо сдвинув на макушку вязаную шапку непонятного цвета:

– Вчера в это же время шла – тьма была кромешная.

Артур уже вышагивал с ней рядом, а я тащилась за ними следом, чтобы не пропустить ни слова.

– А как же дети на площадке играли?

– Так у них там своя подсветка! Вон, вишь, на носу корабля лампа? Слепит – будь здоров!

Обернувшись на ходу, он бросил на меня восторженный взгляд, и я сообразила, что его так порадовало: если корабельная лампа светила в глаза тем, кто находился внизу, они никак не могли увидеть человека, запечатавшего видеокамеру. Да он даже скальп мог при них повесить, никто и не заметил бы! Только для этого ему заранее нужно было прийти таким же вечером и оценить, насколько невидимым он останется для детей, играющих на площадке, и их родителей. А в темноте забираться на сам корабль мамы не разрешают – убиться же можно… Сегодня никто не играл на нем. Хотя теперь на него и днем вряд ли кто-то решится залезть. По крайней мере, не скоро.

Артур что-то еще выспрашивал у наблюдательной старушки, но я уже не слушала. Пожелав на прощание здоровья, он наконец-то отпустил ее и вернулся ко мне.

– Ну что, поняла? Этот парень может быть электриком!

– Думаешь, это он и сменил лампу в фонаре?

– Наверняка. И ни у кого не вызвал подозрения, хоть заодно пакет на камеру натянул… Выполняет человек свою работу, чего на него глазеть? Он мог прямо днем это сделать, на глазах у всех!

– Скальп? Он сразу его повесил?

Артур задумался:

– На его месте я все сделал бы заодно. Какой смысл несколько раз светиться? К тому же диспетчер управляющей компании мог заметить, что камера в парке перестала передавать изображение, и послать кого-нибудь разобраться.

– Только он не заметил…

– Козел, – беззлобно ругнулся Логов и вдруг опять рванул к мамочкам на площадке.

Пришлось мне бежать за ним.

Они, конечно, уже не рассчитывали увидеть Артура снова и потому прямо расцвели от нежданной радости. И он, конечно, не разочаровал их – улыбнулся так, что у них россыпь мурашек прошлась по телу, даже не сомневаюсь. Меня всегда забавляет, как он использует свою мордаху для дела… А почему нет? Я ведь тоже часто намеренно трогаю сердца людей, прикидываясь хрупкой, беззащитной девочкой, когда мне нужно что-то выведать у них… Мне должно быть стыдно за это? Не думаю. По большому счету мы же боремся со злом и никому не вредим при этом!

И тут я вспомнила про наших крымчан Колесниченко. Когда я думаю, на каких руинах им теперь приходится выживать, меня подташнивать начинает. Стоило ли того наше расследование?

Артур убеждает, что нам не в чем себя винить. Мы не имели морального права оставить зло безнаказанным, какими бы мотивами оно ни прикрывалось.

Мне ничего не остается, как верить ему, иначе все теряет смысл. С подобными ощущениями Артур живет уже много лет – как это ему удается? Насколько оправданно служение закону, придуманному людьми? Часто ли он входит в противоречие с законом Божьим? И как вообще возможно разрешить это противоречие, самому не став при этом ни преступником, ни отступником?

У меня уже было время убедиться, что служба не задавила в Артуре человеческое начало и он способен к состраданию, даже если оно толкает его самого на вещи, недопустимые с точки зрения Уголовного кодекса. По крайней мере, один раз он буквально на моих глазах преступил все мыслимые нормы, поступив по-человечески… И я стала уважать его еще больше, хотя, возможно, его заклеймили бы и суд, и церковь. Не знаю. Надеюсь, там тоже хватает людей, способных к состраданию.

Я успела подумать об этом, пока Логов расспрашивал все тех же матерей, гуляющих с детьми возле проклятого корабля. Теперь Артура интересовал электрик – не видел ли кто его, не заметил ли машину? И тут ему улыбнулась удача! Правда, очень скромно…

– Точно, вчера тут меняли фонарь, – вспомнила невысокая молодая женщина, похожая на встрепанного воробья.

– Лампу в фонаре, – подсказал Артур, прямо впившись взглядом в ее покрасневшее от холода лицо.

Она так смутилась, что громко шмыгнула носом.

– Ну да. Какой-то мужик в форме тут ползал.

– В какой форме?

– Да фиг его знает, – она скривила рот. – В какой-то…

– Мужик или парень?

Ее взгляд уплыл в сторону – она силилась вспомнить.

– Вроде молодой. Ловко карабкался. Но я его со спины видела. Не, ну не то чтобы видела… Так, взглянула.

– У него было специальное оборудование?

– Вроде было…

– А машину не заметили?

С виноватым видом наша единственная свидетельница покачала головой:

– Да там полно машин стоит! Какая его – фиг знает…

– И то правда, – вздохнул Артур. – Примерно в какое время это было?

– Ну… Часов в девять? Я с родительского собрания шла. Общешкольного.

– Я уточню, – обрадовался Артур.

Хоть время прояснилось, подумала я с облегчением. И мужик в форме электрика точно был. Настоящая форма или камуфляж – еще предстоит разобраться. Но лампы в фонарях он сменил, и на том спасибо. Правда, при этом повесил на детской площадке скальп, снятый с убитой женщины…

 

Где эта женщина?!

* * *

Можно было ожидать, что ночью ему приснятся индейцы с бронзовой кожей, пытающиеся настичь его и снять скальп… Засыпая, Артур даже услышал стук копыт – племя мчалось на него из темноты. Он открыл глаза и понял, что это стучит в ухо сердце через согнутую руку. Никто не сотрясал воздух воинственным кличем, не угрожал копьем, пугая боевой раскраской…

И ночь прошла спокойно, без снов, о чем Артур даже пожалел наутро: в ночном мире ему доводилось пережить самые невероятные, разноцветные приключения.

На ощупь отыскав телефон, он пожелал Сашке доброго утра, не рискуя разбудить девочку, – она выключала свой на ночь, прочитает, когда проснется. Логов не мог позволить себе прервать связь с реальностью, его могли вызвать в любое время суток. И все же ночью это происходило крайне редко, ведь трупы, как правило, обнаруживали с рассветом.

Сегодня никаких сообщений и звонков не было, поэтому Артур решил заехать в управляющую компанию, следившую за старым парком, и выяснить, кто из их сотрудников менял лампы в фонарях. Интуиция подсказывала, что это ложный ход и тот человек в форме вряд ли действительно работает у них электриком. Слишком неправдоподобная беспечность со стороны убийцы, способного хладнокровно отрезать кожу с головы мертвой женщины. Не каждый рецидивист на такое пойдет…

Рядом с кафе возле дома, где Логов обычно брал кофе навынос, сегодня топтался маленький старичок в длинном пальто, выгуливающий шоколадную таксу. Собачка оказалась столь миниатюрной и изящной, что неожиданно напомнила ему Сашку, какой она была в Евпатории, загорев почти мгновенно. Ее худенькие прямые плечики так же блестели на солнце…

Он улыбнулся хозяину таксы, а тот, сделав приветственный жест, приложил пальцы к драповому берету.

– Какое утро, а? – произнес старичок мечтательно, как будто не повидал на своем веку тысячи ясных рассветов.

Но Артур не любил без нужды портить людям настроение. Ему и так приходилось это делать слишком часто… Поэтому он хватался за любую возможность порадоваться жизни, в которой все еще случались солнечные дни, когда облака походили на полоски слюды, свободно и лениво плывущей по прозрачной голубизне. И уже от этого хотелось улыбаться.

– Чудесное, – легко подхватил он заданный тон. И попросил, уже наклонившись к собаке: – Можно погладить?

– Почему нет? Моя Марта очень дружелюбна, надеюсь, она позволит вам это… Как, Марта?

Присев, Артур заглянул в темные, немного удивленные глаза:

– Ты не против?

И мягко провел рукой от маленькой теплой макушки вдоль всего мускулистого тельца. Такса часто задышала от удовольствия.

– Вы ей понравились, – одобрительно заметил старик.

– А она крепкая!

– Это же охотничья собака, не диванная.

– Почему вы назвали ее Мартой? Она родилась в марте?

– Вовсе нет. Помните… Впрочем, вы вряд ли помните… Был такой фильм «Долгая дорога в дюнах».

– Почему же? Отлично помню, – погладив таксу еще раз, Артур поднялся. – Все, понял. Главную героиню звали Мартой, а вы были в нее влюблены.

Старый собачник ахнул, театрально откинув голову:

– Молодой человек! Вы с ходу разгадали мой секрет.

Артур рассмеялся:

– В Марту были влюблены мужчины всех поколений.

– А девушки в Артура…

– Вы не поверите, но меня именно так и зовут.

– Артур?!

– Только с ударением на втором слоге. Моя мама обожала роман «Овод».

– Боже-боже. – Старик прижал руку к сердцу. – Какое удивительное утро… Кстати, я охотно верю, что именно так вас и зовут. У вас хорошее лицо, как и у того персонажа… Не замечали? Часто красивые мужчины вызывают антипатию. А вы сразу располагаете к себе… Вы не доктор?

Артур вздохнул:

– Увы!

– С моей стороны будет очень нескромно поинтересоваться, чем вы занимаетесь в жизни? – Он склонил голову набок, совсем как его такса.

Впервые Логов почувствовал необъяснимую неловкость за то, какую выбрал профессию:

– Ловлю преступников.

– О боже… Вы – полицейский?

– Следователь.

Немного подумав, старик признал:

– Это разные вещи. Но я все равно поражен. Почему вы не стали актером? С таким-то лицом! Вы могли быть русским Аленом Делоном…

– Миру хватит и одного Делона. А меня никогда не тянуло на сцену, даже в детстве. Все эти стишки на табуретах. – Артур поморщился. – Не мое. Мне нравилось разгадывать головоломки.

– Вы умны, – произнес хозяин таксы почти с сожалением. – Это все объясняет. Табаков, кажется, говорил, что хороший актер должен быть дураком. Нет, вряд ли Олег Павлович произнес именно это слово… Скорее, он сказал: «Глупым». Должен быть глупым. Знаете почему?

– Чтобы слушался режиссера. Это понятно.

– А следователь должен быть умным. Как Шерлок Холмс. У вас есть свой доктор Ватсон?

Артур усмехнулся:

– Вряд ли ей понравится такое прозвище… Но есть одна девочка…

– Девочка?

– Она только окончила школу.

– А, – откликнулся старик с облегчением, – так она совершеннолетняя.

– Вы не о том подумали, – холодно остановил его Логов. – Она мне как дочь. Хотя по крови мы не родственники… Но она очень помогает мне в расследованиях. В сравнении с Ватсоном она просто гений.

Кивая на каждую фразу, тот слушал его с завороженным видом. Потом покачал головой:

– Как же я рад, что мы с Мартой встретили вас этим утром… Вы сделали наш день! Вы развеяли мои сомнения в том, остались ли еще на свете благородные мужчины… Вдобавок умные и красивые. Знаете, кто вы? Современный король Артур.

Логов попытался остановить его, но старик цепко схватил его за локоть:

– Да-да, и не возражайте! Тот легендарный король ведь тоже восстанавливал справедливость. Его Круглый стол – тому примером. Странно, что ваша матушка дала вам имя не в его честь…

Застенчиво отдалившись от них, насколько позволял поводок, Марта присела под кустиком, на ее морде возникло мечтательное выражение. Артур невольно следил за ней, одновременно думая о матери, которая всю жизнь мечтала завести таксу, и о Сашке, всерьез собравшейся открыть собачий приют. Вряд ли там будут породистые собаки… Таких редко выгоняют из дома.

– Это была советская эпоха. В юности мама, наверное, не читала легенды о рыцарях Круглого стола.

– А «Янки при дворе короля Артура»?!

– О, это потрясающая книга! – обрадовался Артур. – Но мне ее принес отец. Он вообще любил Марка Твена.

– А сейчас? – удивился старик. – Марк Твен из тех авторов, в которых влюбляешься в детстве и на всю жизнь.

Уже давно Артуру удавалось произносить это спокойно:

– Мои родители погибли много лет назад. Наверное, папа и сейчас с удовольствием перечитал бы «Янки…». У него было отличное чувство юмора.

– Много лет назад, – в чужих устах это прозвучало трагичнее. – Бедный мальчик… Вы ведь тогда были мальчиком?

– Скорее, юношей, – улыбнулся Артур. – Уже студентом. Я выжил, как видите.

Высокий лоб под беретом вдруг напряженно сморщился:

– А та девочка… Почему вы ей стали как отец? Родного у нее тоже нет?

– Вы тоже очень проницательны, – признал Логов. – Она такая же сирота, как и я. Наверное, еще и это роднит нас. Она потеряла родителей в том же возрасте. У нее теперь только я… Коллега. – Он взглянул на часы: – И мне пора будить ее. Нас ждет непростое расследование.

Отступив, старик произнес почти благоговейно:

– Храни вас бог, Артур. И вас, и ту девочку… Знаете, я в жизни видел разные союзы. И не всегда самыми близкими людьми становятся супруги. Или родители и дети. Возможно, вы с этой девочкой останетесь вместе на всю жизнь.

Артур пожал его сухую холодную руку:

– Спасибо. Но я все-таки надеюсь, что она найдет свое счастье. И надеюсь, что мы с вами еще увидимся у этой кофейни! Каждое утро я покупаю здесь кофе.

Напоследок улыбнувшись старику, он потрепал мягкое ушко Марты и унес ее тепло с собой.

Больше Артур никогда не встречал их… А завидев на улице таксу, каждый раз с сожалением думал, сколько людей проходит сквозь нашу жизнь и не возвращается. Но некоторым из них удается оставить след, глубокий настолько, что в нем годами скапливается живая вода, позволяющая нам жить и верить, будто мы это делаем не впустую…

* * *

Побледневший менеджер управляющей компании уставился на Логова круглыми глазами. В них мигало: «SOS! Следственный комитет!» Артуру почудилось, будто Сашка хихикнула за его спиной.

– Вот только-только, – пролепетал менеджер. – Минут пять как уехали.

Артур взглянул на его бейджик:

– Михаил, я правильно понял, что девятого сентября никто из ваших сотрудников не менял лампы в фонарях? Говорите как есть, не пытайтесь угадать ответ, который меня устроит.

Парень лишь мотнул головой. Длинная шея его беспомощно дернулась, вытянувшись из белого воротничка. Артур улыбнулся ему почти ласково:

– А что, никто из жителей не жаловался?

Со свистом втянув воздух, Михаил принялся оправдываться:

– Заявка поступила третьего… Сентября. Но сначала автокран был занят на других участках. Потом электрик заболел… Время гриппозное.

– И не говорите, – подхватил Артур. – До того опасное, что волосы с головы срывает вместе с кожей…

Менеджер задохнулся:

– К-какие волосы?

– Светлые, – успокоил Логов. – Не как у вас и у меня. Только не говорите, что не слышали, что вчера на детской площадке парка, который вы обслуживаете, нашли скальп. Человеческий.

– Я думал, это очередная страшилка…

– Нет, что вы?! – вмешалась в разговор Сашка. – Настоящий скальп. Я тоже его впервые увидела. То еще зрелище…

– Перед тем как повесить его на рее кораблика, убийца надел на камеру пакет, а после вставил лампу в фонарь. Думаю, именно в таком порядке… Как вы считаете, эти разнонаправленные действия нейтрализуют друг друга?

Нервно моргнув, Михаил громко сглотнул:

– Что?

– Шучу. Давайте-ка с вами проверим, до какого часа камера в парке еще работала.

Выяснив, что позавчера запись велась до двадцати двух часов пятнадцати минут, Логов распорядился:

– Позвоните вашему электрику, пусть ждет меня в парке.

Проверять, набирает ли менеджер номер, Артур не стал. Этот парень не выглядел дерзким настолько, чтобы ослушаться…

– Ну ты даешь, – давясь смехом, проговорила Сашка на ходу. – Как он жив остался?

– Это все моя корочка, – пожаловался Артур. – Она пугает людей до смерти… А сам-то я – вполне милый парень!

– Бываешь… Иногда.

– Ладно тебе. Ты же меня не боишься? Не считаешь страшным копом?

В этот момент они подошли к его машине с разных сторон, и Сашка уже хотела открыть пассажирскую дверцу, но остановилась и серьезно посмотрела на Артура поверх крыши.

– Знаешь, что я думаю о тебе на самом деле?

Он замер:

– Опасаюсь услышать…

– Было бы классно, если б на Земле было как можно больше людей, похожих на тебя.

Его отпустило:

– О как? Спасибо. А с чего это все меня сегодня расхваливают? Может, я чего-то не знаю о себе? У меня рак?

– Тьфу на тебя! – рассердилась Сашка. – Болтаешь всякую чушь…

Но сев в машину, не удержалась:

– А кто еще тебя хвалил?

Артур улыбнулся во весь рот:

– Ревнуешь? Не бойся, это дедушка, а не девушка. Милый такой старичок в беретике и с таксой…

– Таких уже не осталось! – не поверила она. – Когда я была маленькой, такие, в беретиках, играли в шахматы на скамейках… Мама рассказывала, что я обожала болтать с ними. Можешь себе представить? В три года я еще не была социопаткой!

– Социопаткой, – проворчал Логов. – Насмотрелись «Шерлока»…

Сашка подмигнула:

– Ревнуешь?

И не дождавшись отклика, вернулась к старичку:

– Значит, одного такого дедушку ты откопал. Повезло!

– Наверное, последнего… Он здорово поднял мне настроение еще до кофе.

– Что может поднять настроение до кофе?!

– Беседа с хорошим человеком. Теплая собачья голова. Маленькая такая…

– Ты не врешь? Где ты его нашел?

Артур с сомнением приподнял плечо:

– Может, это он меня нашел?

Коренастый электрик, слегка похожий на Чарльза Бронсона, только без ковбойской шляпы, похоже, нервничал – без устали сжимал в руке резиновое кольцо-эспандер, Артур таких уже сто лет не видел. Но это могло ничего не значить, мало кому удается сохранить невозмутимость, когда им интересуется Следственный комитет. «Бронсон» пытался: взгляда голубых глаз с характерным прищуром не отводил, и широкий рот еще больше растянул в сдержанной улыбке. Логов оценил то, как электрик старался, но лучше бы сказал что-то важное…

– Откуда ж мне знать, кто тут шустрил? Мне только этим утром наряд дали. Я ни сном ни духом.

 

– Чар… Как вас зовут на самом деле? – Логов перехватил смеющийся Сашкин взгляд.

– Анатолий Сергеевич. Агишев.

«Татарин, – машинально отметил Артур. – Совсем не ковбой… Хотя почему? Как они говорят: “Я – татарин, значит, я люблю лошадей”. О чем я? При чем вообще здесь лошади?!»

– А работа правильно выполнена? – переключился он. – Вы как оцениваете?

Электрик оглянулся на фонарь, словно тот мог пожаловаться ему.

– Нареканий нет. Парень знает свое дело. Протяжку всех внутренних контактов сделал. Когда закрывал светильник, резиновые прокладки аккуратненько установил.

– А они для чего?

– Ну как? Прибор защищают от пыли, влаги… Чего там еще? Без них быстро сдох бы. Потом вот – заземление в порядке, видать, проверил. Так что все как положено.

– То есть работал профессионал? На ваш взгляд…

Поджав губы, Агишев поразмыслил:

– Как есть – наш брат…

На всякий случай выяснив, где сам Анатолий Сергеевич находился за два часа до полуночи, – «Сериал с женой смотрели по телику. Могу пересказать!» – Артур отпустил его. Еще раз измерил взглядом железную мачту:

– Это явно молодой мужчина, довольно ловкий, который работает или раньше работал электриком. Он не дурак, потому что позаботился о том, как бы не наследить…

– И он крайне жесток, – добавила Саша.

– По-твоему, снять скальп с трупа – это жестоко?

– Вообще-то он сначала убил эту женщину…

– Ну да. Немолодую и полную, которая явно не могла убежать от него. Согласен, жестоко. Как и любое убийство…

Артур обвел взглядом дома, окружавшие парк, и вдруг настороженно прищурился:

– А это что за здание? Вон то, видишь? Только верхний этаж торчит из-за деревьев.

– Это же психушка.

– Психушка? А это интересно… По крайней мере, сразу возникают версии.

– Врачи-убийцы? Медбрат, замучивший несчастную шизофреничку?

– Как вариант, – одобрил он и подмигнул. – Друг мой Сашка, а не наведаться ли нам в психиатрическую больницу? Как у тебя с головой?

Она съязвила:

– Не очень, раз я таскаюсь с тобой по холоду вместо того, чтобы найти нормальную работу на удаленке и зарабатывать собачкам на корм.

– Там не будет ни одной таксы, – грустно откликнулся Артур.

– С чего ты вдруг о таксах?

– Встретил одну утром… С тем старичком в беретике.

– Как ми-ило, – пропела она и показала язык.

– И Моники у тебя тоже не будет.

Продолжая дурачиться, Сашка протянула тоненьким жеманным голоском:

– Мужчи-ина, вы такой стра-анный!

– Дурочка, – он по-свойски обхватил ее за шею. – Пошли кофейку выпьем, а то я сейчас начну рычать и кидаться на людей.

– Такого не бывает!

– Ты меня плохо знаешь. Заодно обдумаем план действий. Я видел кафе через дорогу.

* * *

О, что это оказалось за кафе! Почему мы с мамой ни разу в него не заглядывали? Ее ведь тоже заводил стильный твист Умы Турман и Траволты в «Криминальном чтиве»… А тут их легкие, утонченные изображения змеились по всем стенам, будто мы попали в причудливую, витиеватую реальность Тарантино. Здесь было тепло, пахло корицей и кофе. Мама любила эти ароматы…

– Очуметь, – отозвался Артур, оглядевшись. Глаза его так и засветились от восхищения. – В таком месте тянет перейти на сторону зла – такое уж оно симпатичное…

– Миа – вовсе не зло, – возразила я. – Разве она кому-то причинила вред?

– Ну, подергаться-то заставила!

– Когда ей адреналин в сердце кололи? Ну да-а… А ты знаешь, что эту сцену в фильме показывают в обратном порядке? На самом деле шприц выдергивали, а не всаживали ей в грудь.

Артур вздохнул:

– Кругом обман…

– А больше-то она ничего плохого не делает… Винсент-то, конечно, гангстер, но тоже весь такой милый бегемотик.

Мы уселись с нашими чашками в самый угол, чтобы обзор был побольше, и несколько минут просто пили кофе – Артур, как обычно, двойной эспрессо, а я капучино – и разглядывали рисунки, фотографии и виниловые диски, украшавшие стены. Мой локоть вдруг ощутил тепло маминой руки, к которой я прижималась, когда мы вместе смотрели этот грандиозный фильм. И умирали со смеху над парочкой Тима Рота и его нелепой подружки, решивших стать грабителями не в то время и не в том месте…

Наверняка мои учителя осудили бы маму за то, что она показывает ребенку фильм, в котором слово «fuck» звучит около трехсот раз, но к тому времени, когда я подросла, тарантиновский шедевр давно причислили к новой классике, и мама, видимо, решила, что девочку, читающую наизусть Блока и Гумилева, одной циничной байкой о часах в заднице вьетнамского ветерана не испортишь.

И она была права, раскрывая мне многообразие этого мира, но в лучших его образцах. Невозможно прожить, совершенно избежав соприкосновения с грязью, но пусть неизбежную дозу кокаина занюхает на экране Миа и чуть не сдохнет от этого на твоих глазах, чтобы адреналин, который вкололи ей прямиком в сердце, навсегда стал твоей прививкой от желания попробовать… Мне уж точно ни разу не захотелось рискнуть. Мама знала, что так и будет?

– Ну что, молочный коктейль за пять баксов?

Я даже вздрогнула, когда голос Артура заставил мое теплое видение мгновенно померкнуть и растаять. Не знаю, что было в моем взгляде, но лицо у него так и вытянулось…

– Что? – тихо и уже не так весело спросил он.

«Не стоит ненавидеть его, – остановила я поднявшуюся в душе волну. – Уж он-то ни в чем не виноват».

– А ты знаешь, что Ума уговаривала Тарантино подобрать другую музыку для их танца? – спросила я, чтобы саму себя вернуть к реальности. – Но Квентин сумел убедить ее, что нужна именно эта мелодия.

Он кивнул:

– Это песня Чака Берри «You Never Can Tell».

– Так ты знал?

– О нелюбви к ней Умы? Нет. Впервые слышу. Зато я знаю, что Лэнса в этом фильме мог сыграть Курт Кобейн. Отказался… Но Штольц там тоже неплох.

– А кто плох? – возмутилась я. – Один другого лучше!

– Я бы вообще на месте американских киноакадемиков заказал Тарантино какому-нибудь киллеру… Он ведь живое опровержение того, что кино – дело сложное и нужна серьезная подготовка. Самоучка, пацан, подрабатывавший сначала в кинотеатре, где крутили порнофильмы, потом в видеопрокате…

Я слушала его с удивлением:

– Тебе не кажется, что для следователя ты слишком смахиваешь на фаната самого криминального режиссера?

– Это искусство, детка, – пропел Артур. – Но чьим бы то ни было фанатом меня трудно назвать… Правда, некоторые фильмы Тарантино я действительно пересматривал не раз.

– Надеюсь, не это свело вас с мамой?

Логов выразительно поморщился:

– Свело!

– Ну… объединило.

– А ты не знаешь, как мы встретились?

Я попыталась припомнить, но это забылось начисто. Пришлось предлагать свои версии:

– Грабитель вырвал у мамы сумочку? А ты поймал его, скрутил и вернул ей сумочку в букете роз? Нет? Может, она зачиталась по дороге и вышла прямо под твою «Ауди», а ты свернул в столб, чтобы спасти ей жизнь? Опять мимо? Ну я не знаю… Она выпала из окна небоскреба, а ты, как Бэтмен, подхватил ее на уровне десятого этажа? И вы парили в ясном небе меж пушистых облаков, пока она не призналась, что влюбилась в тебя с первого взгляда?

– Тебе романы сочинять бы, – буркнул он. – А что? Может, тебе этим и заняться? Даже учиться нигде не надо… Тут уж или есть талант, или его нет.

– С чего ты взял, что у меня есть?

Артур принялся загибать пальцы:

– Ты наблюдательная. Это важно и для писателя, и для сыщика. Ты – домоседка. Писатель не должен быть непоседой, а то ему в тягость будет работа… И потом, у тебя отличная база – ты прочитала, кажется, все на свете.

– Это еще не значит, что я сама могу написать книгу!

– Нет. Но у тебя может получиться – ты ведь артистичная от природы. Любишь примерять маски. Писатель именно этим и занимается! Он вживается в своих героев, причем в каждого, а артист исполняет только одну роль. Так что писателем быть интереснее.

– Разве для этого не нужен жизненный опыт? Что я могу поведать миру такого, о чем еще никто не рассказал?

Но Артур, похоже, загорелся этой идеей. До того, что мне стало неприятно… Показалось, будто в эту самую минуту он пытается избавиться от меня в качестве неофициальной помощницы следователя, ведь у него теперь появился Никита, который, конечно, был не глупее, чем я. Но Логов же – благородный человек и не может просто выгнать меня из своей жизни, поэтому решил занять чем-то, чтоб я сама отказалась от наших расследований. Ведь ныла же, что с Артуром приходится таскаться по холоду и уже не раз рисковала жизнью… Все так. Только по доброй воле я не бросила бы это невероятное занятие, которое утягивало меня с головой. Но если он настаивает…

Я встала. Он сделал удивленные глаза:

– Ты куда? А…

И взглянул на дверь женского туалета, как будто больше мне некуда было отправиться.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14 
Рейтинг@Mail.ru