Юлия Ковригина
Ловушка
ГЛАВА 26
Проснувшись в незнакомом месте, первым делом поздоровайся
Над городом медленно занималось утро, серое и сырое, впрочем, как всегда. Из густого тумана постепенно выступали контуры города: сначала высокой дворцовой башни, а затем и построек, находившихся ниже. Бледные хлопья облаков хаотично рассеялись по небу. Возле горизонта они, словно кусочки сахарной ваты, слегка подсвечивались восходящим солнцем. День обещал быть долгим, но не дождливым и это уже радовало.
Александр отошел от окна и вернулся в свое любимое кресло. Огонь в камине уже потух, но тепло все еще осталось. Как только появятся дрова, он снова растопит его посильнее, а пока и этого хватит.
Скользнув взглядом вдоль комнаты Александр обнаружил, что ночью основательно подчистил стол от бумаг. Кривоватая полуулыбка тронула его губы при мысли о том, что в скором времени там снова будет выситься новая гора записей. Чего-чего, а времени у него навалом. На полу вокруг кресла осталось несколько разлетевшихся разорванных листков, которых он не заметил в темноте. Александр подобрал их и аккуратно сложил возле камина. Прибираясь, он обнаружил, что на правом ботинке снова развязался шнурок.
– Ужасные ботинки, – подумал он. – Что же мне с вами делать. Мало того, что велики и весят как килограмм гвоздей, так еще и шнурки постоянно развязываются.
Заново крепко-накрепко обвязав шнурки вокруг лодыжки, Александр выпрямился и сурово осмотрел второй ботинок. Ноги выглядели смешно. Узкие ступни удерживались внутри обуви лишь плотной обвязкой, а грубая невыделанная кожа не давала ни тепла, ни уюта.
Александр вдруг подумал о своих удобных горных ботинках, в которых так любил совершать длительные лесные прогулки. Вот то была настоящая обувь – теплая, мягкая и очень удобная.
– Где они теперь? – ностальгически думал он. – Вспомнил! Они же промокли там, в пещере и, наверное, испортились.
Мысли сразу переключились на те далекие события.
– Да, да, я помню, теперь почти все помню, – тихо прошептал Александр.
Яркая и отчетливая картина так и застыла перед глазами – выхваченные из тьмы рыжеватым светом фонарика большие белые бутоны – прекрасные и вызывающие у него странно необъяснимое волнение, доходящее до ужаса, почти до отвращения. А еще запах – совершенно гипнотический, манящий, сбивающий с мыслей, обволакивающий.
В мозгу крутилось только это: цветы и темнота. Но что же произошло потом?
Александр недовольно дернулся в кресле. Все тело словно зудело, казалось его теребили одновременно во всех местах многочисленные муравьи. Он напрягся и попытался снова сосредоточиться на пещере. Ответы так близко, только руку протяни. Но стоит попытаться, и они ускользают, скрываются за мутной пеленой тумана, совсем как дома на улице.
Нервное напряжение достигло апогея. Александр вскочил из кресла и бросился вон из комнаты. Ему было страшно и душно. Необходимо срочно выбраться на улицу. События последних дней вывели его из равновесия и заставили хотеть чего-то и стремиться к чему-то, пока непонятному и неведомому.
Александр торопливо сбегал с высоких каменных ступеней вниз. Он почти не смотрел по сторонам, сосредоточившись только на своей цели. Ветер, давно гулявший по открытым верхним галереям в ожидании товарища, радостно бросил ему под ноги немного сухих листьев, привлекая внимание. Он неожиданности Александр споткнулся и, не удержав равновесия из-за слишком громоздкой, тяжелой обуви, упал и проехал оставшиеся ступеньки на спине.
Было больно. Поясницу словно пронзила острая молния. Левая рука при скольжении вниз неуклюже подогнулась под тело и теперь отчаянно ныла. Александр закряхтел и медленно попытался сесть. Вскоре это ему удалось. Одно радовало – ему определённо удалось отделаться лишь парой синяков, серьезных повреждений он не обнаружил. При осмотре ног выяснилось, что коварный шнурок на ботинке опять развязался. Александр начал было завязывать его, решив затянуть тройным узлом, чтобы уже наверняка, как вдруг резко замер. Лицо его прибрело странное недоумевающее выражение, которое вскоре сменилось победоносным оскалом.
– Ну, конечно, – в волнении проговорил он. – Как же все просто.
Безостановочно кряхтя и постанывая от резких движений, он поднялся на ноги и очень медленно двинулся обратно. Ветер виновато подталкивал его в спину, как бы поддерживая, но Александр не обращал на него внимания. Сейчас он был не способен думать ни о чем, кроме открывшейся ему картины давно забытого прошлого.
Теперь он точно помнил, как оказался здесь. Не только первые минуты пребывания в этом городе, но и то, что этому предшествовало. Неторопливо и осторожно Александр поднимался по ступеням наверх, в свое убежище. Сейчас ему просто необходимо было все как следует обдумать. Он почему-то был твердо уверен, что вернувшаяся память, словно тоненькая, но жизненно важная нить, приближает его к желанной цели – возвращению домой. Но даже если это и не так, бывший учитель все равно радовался тому, что белых участков в его голове стало еще меньше. Он как будто медленно пробуждался от тяжелого сна, оживал, начинал снова надеяться на спасение.
Переступив порог, Александр цепким хозяйским взглядом окинул комнату. Возле камина лежала новая охапка дров. Облегченно выдохнув, он, в меру своих сил, поспешил заново затопить очаг. После, удобно разместившись в кресле и удовлетворенно поглядывая на занимающиеся огнем поленья, Александр позволил себе погрузиться во вновь обретенные воспоминания. Ему стало страшно, впервые за очень долгое время по-настоящему страшно. Это был не привычный страх перед вечным одиночеством или причудливыми кошмарами воспаленного воображения. Нет, это был первобытный глубокий ужас перед тем, что уже произошло, послужило отправной точкой в его личной трагедии и сейчас грозным мечом висело над головой. Сейчас ему малодушно хотелось отказаться от щедрого дара свой памяти и снова все забыть. Правда, это длилось лишь несколько мгновений. Вскоре, приступ трусости отступил.
Его снова окружила темнота и сырость пещеры. Вот впереди стоит маленькая Дина, едва освещаемая светом фонаря. У нее в руках – шелковой, практически живой массой – цветы, затянутые нежной ленточкой. Девочка улыбается. А потом…
Он будто заново переживал те мгновения страха и боли. Непередаваемый ужас и панику. Наверное, так чувствуют себя младенцы в утробе матери перед появлением на свет – страшная тоска и стремление к свободе, избавлению от непереносимого душного плена. А потом сладостное чувство облегчения, словно короткая передышка перед новым испытанием – переходом в незнакомое опасное и чужое измерение – наш мир.
Александр помнил, как он лежал и отчего-то плакал. Может от боли? Было так жарко, все тело горело огнем. Ему срочно нужно охладиться. И этот свет, ослепительно яркий, режущий. Так хотелось куда-нибудь спрятаться от него, а еще от нарастающего гула, словно рой пчел кружит над головой. Скорее закрыть глаза покрепче, спрятаться и забыться. Уйти туда, где спокойно и тихо. Тогда ему почему-то вспомнился дедушка Дины и его сказки. Вот, где хорошо и спокойно. Там не будет ни боли, ни шума, там не будет ничего, только прохлада и покой. Перед глазами хороводом замелькали красочные смелые рисунки Дины, будто она листала перед ним свой альбом.
«Нет! Слишком ярко! Нужно что-нибудь более мягкое и прохладное. Кто-нибудь, приглушите цвет. Как же болит голова».
Постепенно шум стал отступать. На его место пришла тишина. Александру казалось, что он плывет и качается в воздухе. Так приятно, почти безмятежно. Страх еще сжимал грудь, но это уже был не тот отчаянный ужас, а лишь его отголоски, медленно рассеивающиеся в пространстве. Он, как и боль уплывал все дальше за пределы досягаемости. А может быть, это сам Александр стремительно отдалялся прочь.
Наступил блаженный долгожданный покой. Он длился невообразимо долго, но все равно впоследствии оказался слишком коротким. Почему-то все прекрасное имеет обыкновение обрываться на самой высокой ноте без продолжения, часто оставляя после себя лишь легкое послевкусие пережитого счастья, быстро сменяющееся на горечь утраты.
Александр не знал, сколько времени он провел в своей собственной нирване. Сначала в его абсолютное безмыслие тонкими струйками примешались новые ощущения – понимание произошедших перемен и самоопределение себя как отдельного одушевленного тела. А потом пришел холод, по-настоящему серьезный и цепкий, как зимой. Мороз все глубже заползал под одежду, и лежать без движения становилось все сложнее. Тяжесть, до этого сковывавшая все члены, отступала. Александр понял, что может, а главное – должен встать. Он осторожно попробовал пошевелиться. Обнаружив, что боль совсем прошла, медленно сел и открыл глаза. В них отражалась целая гамма чувств, которую вскоре погасило волной долгожданного спокойствия. И все, что было до, ушло вместе в ней. Александр словно резко проснулся после тяжелого кошмара и сразу позабыл его, как это обычно и бывает.
В голове стало пусто и легко. Все тревоги разом покинули его. Он был… кем-то. Но кем же? Просто Человеком. Без имени, без прошлого, без всего. Перед ним абсолютно чистый лист. И это было чудесное ощущение.
Вокруг раскинулась странная незнакомая местность. Александр огляделся. Перед ним простиралось огромное поле осенней пожелтевшей травы. Взгляд, неопределенно блуждающий вдоль нее, то и дело натыкался на стены из плотного густого тумана, со всех концов окружающие пространство. Но с одной стороны Александр все же смог уловить размытые очертания чего-то большого и темного, возвышавшегося, словно гора, далеко впереди над золотистым растительным океаном. Решив, что терять ему все равно уже нечего, и немного удивляясь собственному хладнокровию и спокойствию, он встал и побрел навстречу своему новому пристанищу. Туман, подобно хищнику смыкался за его спиной, отрезая обратный путь. И вскоре дороги назад совсем не осталось, ее поглотил белый мрак.
Александр упрямо и твердо шел вперед, стараясь не обращать внимание ни на пронизывающий холод, ни на смыкающееся вокруг него кольцо. Ноги, обутые в огромные неудобные ботинки, плохо слушались его, то и дело заплетаясь и поскальзываясь в мокрой траве. Но Александр почему-то верил, что там впереди он найдет способ вернуть резко утерянное блаженство. С каждым шагом прошлое незаметно отступало и также легко, как обратный путь, растворялось в туманной дымке. Человек, вошедший в величественные ворота старинного города, был полностью отрезан не только от дома, но и от своих воспоминаний о нем.
ГЛАВА 27
Тоненькая ленточка вытянет целый поезд
Солнце все еще находилось высоко над горизонтом, когда трое путешественников разделились для продолжения осмотра пещеры. Багрящиеся в неровном свете фонарика каменные стены с молчаливым интересом наблюдали за одинокой фигурой старика, устало пристроившейся между скальными обломками и за маленькой группой, отдалявшейся от него по узкой тропе вдоль воды.
Когда Александр и Дина оказались на другом берегу озера, девочка окончательно погрузилась в свой волшебный мир. У нее в голове с огромной скоростью мелькали разнообразные сюжеты новых удивительных историй, и ей уже не терпелось начать их зарисовывать. Осталось только выполнить свою главную задачу – найти нечто особенное – центральное звено. Она зорко смотрела по сторонам, но ничего не могла обнаружить. Александр оказался прав, вокруг были только холодные мокрые камни.
Наконец они дошли до развилки в дальней части подземного озера. Пещера в этом месте расходилась в разные стороны несколькими каменными рукавами разной ширины. Мнения разделились. Учитель считал, что на этом их путешествие должно закончиться, а Дина упрашивала его осмотреть хотя бы один проход.
– Пожалуйста. Давайте зайдем в любой тоннель. Выберите сами. Мы быстренько посмотрим, что там и сразу вернемся.
– Дина, дедушка остался там совсем один. Нам пора возвращаться к нему. Ты же видела, что он плохо себя чувствует.
– Да-да, конечно. Но мы подошли так близко. Нам нужно всего пять-десять минут, не больше. Вот этот проход, справа, один из самых широких. Давайте попробуем пройти по нему хотя бы немножко. Вдруг мама больше не отпустит меня сюда, – Дина в отчаянии ломала руки.
Александр смотрел в умоляющее лицо девочки и видел самого себя. Как он мог отказать ей. Его ведь тоже с самого детства всегда интересовало все необыкновенное и таинственное. И он, будучи еще маленьким мальчиком, всячески стремился утолить эту непрекращающуюся жажду приключений. Только ему не с кем было поделиться своими открытиями. Но Дина другое дело. Он же здесь и всегда сможет помочь ей, направить, уберечь от опасности. Лучше она пойдет с ним, чем в одиночку тайком когда-нибудь позднее.
– Хорошо. Выбирай рукав, и мы пройдем и осмотрим его. Но заходить далеко не будем, согласна? А после сразу вернемся к дедушке.
– Спасибо, спасибо, спасибо! – Дина чуть ли не подпрыгивала от восторга. – Давайте все-таки пойдем сюда, – и она, немного подумав, показала на приглянувшийся ей с самого начала коридор. – Вы здесь уже были?
– Нет. Насколько я помню, я заходил в центральный. Возможно, там побывали ребята из городского природного общества, но скорее всего мы станем первопроходцами.
От радости почти перестав мерзнуть, Дина снова взяла Александра за руку и почти торжественно вступила в тоннель. Он оказался не таким широким, как она предполагала вначале. И вскоре каменная труба начала сужаться все сильнее. Александру пришлось нагибаться, чтобы иметь возможность продвигаться вперед. Через несколько минут он остановился.
– Ну, вот и все, Дина. Ты же видишь, этот проход становится все меньше и меньше. Скоро мы уже не сможем пролезть по нему даже на корточках, чего мне бы очень не хотелось делать в такой сырости, – в подтверждение своих слов Александр направил луч фонаря вдоль стен.
Он уже хотел развернуться и двигаться обратно, когда Дина неожиданно вскрикнула и стала дергать его за уже ставший влажным рукав куртки.
– Нет, постойте. Посмотри туда, – девочка вытащила фонарь из рук учителя и снова осветила каменные стены впереди.
Александр присмотрелся и увидел, что через несколько метров с левой стороны узкий проход неожиданно обрывается, открывая новое отверстие в каменной твердыне.
– Как интересно.
Дина, находящаяся во власти любопытства, двинулась вперед, не обращая внимания на Александра. Фонарь, так и оставшийся в ее руке, подсвечивал золотом резные контуры стенного проема.
– Дина, подожди, – Александр, поспешно зашагал вслед за девочкой. – Дай мне пойти первым, там может быть опасно.
Они практически одновременно протиснулись через каменную арку и оказались стоящими на рваном остроконечном выступе, нависающем над неглубокой чашеобразной залой. Пол внизу был мокрым и неровным, испещренным многочисленными круглыми лунками. В дальнем конце стены луч фонаря выхватил еще одно углубление в форме колодца. В него тонкими струйками стекались ручейки воды. Но их мерное приятное журчание здесь казалось неуместным, даже странным.
Внутри пещеры стоял необычный запах: к аромату сырости и земли примешивалось неожиданное сладкое послевкусие. Оно было нерезким, но оставляло в голове пьянящее и слегка тревожное ощущение.
Александр осторожно забрал у Дины фонарик и стал подробнее осматривать пещеру. Сначала он даже немного рассердился на девочку за то, что она его не послушалась, но теперь, так же, как и она был захвачен азартом первооткрывателя.
– Ты только посмотри, на что мы натолкнулись! – чуть слышно, почти задохнувшись от волнения, проговорил он спустя некоторое время. В его голосе звучал восторг и торжество. – Там внизу явно находится какая-то растительность. Но этого просто не может быть в такой темноте.
– Покажите! – Дина придвинулась ближе к учителю и стала всматриваться освещенное фонарем место. – Да это же цветы! – закричала она и, снова выхватив источник света из рук учителя, быстро и проворно стала спускаться, то и дело оскальзываясь на мокрых острых камнях.
Пока Дина резво сбегала вниз, Александр стоял в абсолютной темноте, совсем не замечая ее, до глубины души пораженный сделанным открытием.
«Это невозможно – цветы, растущие под землей среди камней. Каким образом они выживают»!?
Александр резко вздохнул и поморщился. От стремительно нахлынувшей радости и смятения зрение помутилось и его повело в сторону. Ноги онемели в совсем задеревеневших ботинках, поэтому ставшее вдруг непослушным тело еле-еле удерживало равновесие. Он беспомощно ухватился за выступ стены и судорожно всматривался в пространство перед собой. Вокруг мелькали отсветы фонаря, будто бы танцующего в руках непрестанно двигавшейся Дины.
«Подумать только. Возможно, мы обнаружили новый вид», – почти рассеянно думал он.
Сейчас, окруженный темнотой, он все еще помнил выхваченную фонарным лучом фантастическую картину – сверкающее на свету покрывало из нежных цветочных бутонов – прекрасный уголок сказочного сада, словно появившийся из другого мира.
Дина, добравшаяся, наконец, до цели, победно вскрикнула и стала звать Александра. Словно очнувшись ото сна, он как мог, заспешил к ней, все еще не веря в свою удачу. Однако сквозь розовую дымку волшебного предвкушения уже стали проникать разумные взрослые мысли.
– Дина, только не трогай цветы руками, вдруг они ядовитые, – запоздало предупредил Александр.
Но веселая и довольная девочка, уже набравшая небольшой букетик, стояла среди душистой поляны и улыбалась его страхам. Сначала Дина, конечно же, испытывала некоторые сомнения в отношении этих странных растений – дедушка всегда учил ее с осторожностью относиться к незнакомым видам. Но они быстро рассеялись, стоило ей аккуратно сорвать один цветок и осмотреть его поближе.
«Такая красота не может быть злой! – думала Дина, разглядывая шелковистые, ставшие почти прозрачными в свете фонарика, лепестки. – А как они изумительно пахнут! Лучше, чем все мамины цветы вместе взятые».
Убедившись, что руки не покраснели и не покрылись волдырями от ожогов, а в глазах не двоится после вдыхания довольно крепкого аромата, Дина пришла к выводу, что цветы абсолютно не опасны. Теперь можно было расслабиться и беззаботно радоваться находке.
– Не беспокойтесь, – веселым, звенящим от восторга, голосом закричала Дина учителю. – Они не ядовитые.
И вскоре в руках Дины белели крупные лилиеобразные цветы, перевязанные снятой с головы розовой ленточкой. Фонарик она предусмотрительно положила на каменный выступ, чтобы он освещал дорогу учителю.
– Так значит вот, чем здесь пахло, – еле слышно проговорила она, вдыхая пряный аромат бутонов. – Какой необыкновенный запах! Интересно, смогут ли они расти на солнышке?
Дина повернулась лицом к спускающему Александру и радостно улыбнулась ему. В голове было легко и приятно, в этот момент девочка чувствовала себя очень счастливой.
– Смотрите, я уже нарвала целый букет. Все в порядке, цветы безвредны и чудесно пахнут, – она аккуратно потрогала пальцами упругие бархатные лепестки. – Надо же, какие плотные, словно искусственные.
Засмотревшись на цветы, Дина неосторожно повернулась и запуталась ногой в мокрой растительности. Неприятное ощущение беспомощности и какой-то странной брезгливости на миг пронзило ее. Слишком рьяно пытаясь освободиться, она поскользнулась и столкнула фонарь в цветочную массу. Свет резко потух, затерявшись в нитеобразных листьях. Все вокруг погрузилось во мрак.
– Дина, что произошло? Ты в порядке? – раздался взволнованный голос Александра. – Подожди немного. Я сейчас доберусь до тебя.
Дина замерла на месте, гадая, куда укатился фонарик и как его достать. Затем она выпрямилась и, методично расстегнув медные пуговицы пальто, решительно засунула букет под подкладку, привязав его пояском платья покрепче, а затем, плотно запахнувшись, нагнулась и начала водить руками вдоль влажных липковатых лепестков.
– Ничего, ничего! Я сейчас его достану. И ни капельки не страшно, это все лишь темнота и ничего больше, – чуть слышно твердила девочка, подгоняя и подстёгивая себя.
В этот момент она услышала грохот падающих камней и глухой полузадушенный вскрик.
ГЛАВА 28
В глубинах нашего сознания мы главные хищники
Дина сидела и со слезами на глазах смотрела на хрупкие, старческие пальцы, так легко, практически невесомо сжимающие ее руку. Она боялась пошевелиться, в тайне опасаясь, что все это ей показалось.
А вдруг это какая-то судорога. Но нет, она точно ощущала его неуверенные движения, слышала немного хриплое сбившееся дыхание, и надежда на чудо все крепла и ширилась в ней.
Дина была так захвачена своими переживаниями, что даже не заметила, как пришла медсестра и выключила радио. Очнулась она, только услышав, как ее негромко, но настойчиво зовут.
Сначала медсестра подумала, что Дина все еще напевает только что игравшую песню, тихонько покачиваясь в такт музыке. Однако, вглядевшись пристальнее, она увидела, что женщина не так спокойна, как ей показалось. Дина была очень бледной, а глаза, широко распахнутые в каком-то удивленно-испуганном выражении, блестели от слез. Она сидела, неловко сгорбившись над лежащим человеком, словно большая неуклюжая птица, и не отрываясь, смотрела на него, стараясь уловить малейшее движение или изменение в его осунувшемся морщинистом лице. В ее взгляде надежда боролась с грубой действительностью.
На какое-то мгновение медсестра почувствовала себя лишней, словно она вторглась во что-то глубоко личное. Ей захотелось уйти, оставить посетительницу наедине с ее переживаниями. Однако что-то в лице и позе Дины выдавало не только страдание, но и мольбу о помощи. Стряхнув с себя оцепенение, медсестра решительно прошла в палату, отказываясь игнорировать этот призыв, желая помочь, успокоить.
– Вам плохо? Почему вы плачете? – медсестра стояла возле кровати и с тревогой наблюдала за Диной, по лицу которой теперь уже быстрым потоком струились слезы. – Может быть мне позвать доктора?
Дина не могла говорить, голос ее не слушался. Пытаясь немного успокоиться и прийти в себя, она глубоко задышала, неосознанно продолжая крепко сжимать руку лежащего возле нее человека.
Медсестра не на шутку перепугалась. Вдруг у пожилой женщины слабое здоровье и ей стало плохо. Она уже готовила бежать за старшей сестрой, когда Дина нервным кивком указала ей на кисти пациента, все еще легонько двигавшие пальцами, словно в такт затихшей мелодии.
– Вы видите! – глухо спросила Дина. – Такое раньше случалось? Это нормально?
– Нет, – от удивления и испуга у медсестры подкосились ноги, она чуть было не упала на кровать возле Дины. – Я такого ни разу не видела. Происходит что-то очень странное. Посмотри на приборы. Просто невероятно! Я должна немедленно позвать доктора. Вы посидите с ним еще чуть-чуть? Я скоро вернусь и приведу подмогу, – эти слова она уже прокричала из коридора, по которому взволнованная и немного растерянная бежала со всех ног.
Дина осталась сидеть на месте и ждать.
Тонкие пальцы учителя медленно замерли на белоснежной поверхности одеяла, словно у механизма внутри них кончился завод. Теперь ничто не напоминало о той краткой вспышке, которую удалось поймать Дине. Но она была твердо уверена в том, что видела – каким-то чудесным образом Александр смог пусть и на несколько жалких минут, вернуться из своего загадочного туманного мира.
Слезы почти высохни. Она смогла взять себя в руки, правда те еще слегка дрожали.
«Только бы мне не показалось, – повторяла она. – Только бы он очнулся».
Дина и сама понимала всю нелепость своих мыслей. Уже очень много лет ей твердили, уговаривали, убеждали, что пора отпустить несчастного. Да, так было бы проще, гуманнее, дешевле наконец. Но не для нее. Маленькая девочка, живущая внутри, все еще продолжала надеяться. Ей казалось, что она окончательно предаст его, если так просто отпустит.
«Пока не время. Еще чуть-чуть и он обязательно проснется, – твердила она себе после долгих разговоров с врачами. – Надо только подождать».
Сколько лет прошло? Бесконечные дни, недели и месяцы, наполненные печалями и радостями, жарой и холодом, солнцем и звездами – она ни на миг не забывала, что где-то там, за сотни километров он нее, лежит человек, лишенный всего этого, обреченный или наоборот – благословенный в своем беспамятстве. Дина хотела верить, что ему тепло и хорошо. Без этой веры она бы так долго не продержалась.
И вот теперь ее надежда обрела твердую почву под ногами, второе дыхание. И осознав это, Дина неожиданно поняла, что теперь готова к правде, готова вызволить из потаенных глубин души свои самые болезненные воспоминания.
Там внутри – она всегда это знала – скрываются ее самые злобные, непримиримые враги – страх и чувство вины. Не осознавая этого, Дина все еще обвиняла себя в том, что произошло. Этот груз она несла долгие годы, не позволяя ему соскользнуть и потеряться в череде дней. Это была ее добровольная епитимья, принятая подсознательно, не разумом, но сердцем. Ум покорно подчинился рассказам взрослых. Но глубоко внутри до сих пор существует спрятанный островок сознания, доступ к которому всегда закрыт, даже для нее, но не теперь. Сейчас все это можно выпустить на свободу, отпустить. Она это почувствовала еще утром, когда проснулась.
Дина снова провела рукой по мирно лежащим пальцам больного, мягко улыбнулась, закрыла глаза и погрузилась в прошлое. Это было очень далекое и трудное путешествие, даже для Дины. Но лицо ее с плотно закрытыми глазами оставалось спокойным, охраняя все чувства и эмоции от посторонних. Она прошла все до конца, освободив наконец всех своих врагов, примирившись с ними. Теперь она снова стала цельной. Это не принесло ей радости, но она ее и не ждала.
«Я так мечтала отыскать нечто удивительное и волшебное, но одного не учла – не всему хочется или нужно быть найденному».
Поднявшись с кровати. Дина подошла к окну и стала смотреть в небо. Дедушка всегда говорил, что, когда трудно, нужно делать именно так. А она всегда слушалась его советов. Высоко подняв голову, хрупкая пожилая женщина неотрывно глядела вперед сквозь нежную пену облаков, впитывая умиротворение и силу величественного небосвода.
Такой ее и обнаружили медсестры и доктор, прибежавший вслед за ними. Обеспокоенный, но подсознательно все еще сомневающийся врач сразу бросился к кровати своего пациента. А медсестры, не смотря на любопытство, поспешили к Дине, которая сейчас выглядела не лучше постоянного обитателя этой палаты.
– Со мной все в порядке, – решительно проговорила Дина. – Я просто не ожидала… не могла поверить в то, что увидела.
– Может быть, вам стоит прилечь?
– Нет, спасибо, я не хочу. – Дина наблюдала за доктором, торопливо, но сосредоточенно сновавшим вокруг Александра, словно фокусник вокруг своего волшебного ящика. – Могу я остаться здесь и подождать?
– Нет. Пока не стоит, – решительно проговорил доктор, отвлекаясь, наконец, от пациента и разворачиваясь к ней. – Нам предстоит сделать еще очень многое. Даже если вы правы, и больной некоторое время назад проявил первичные признаки жизнедеятельности, в чем я, конечно, не сомневаюсь, – поспешил добавить он, видя, как напряглась Дина. – Это все равно пока ничего не доказывает. Впереди вырисовывается долгая и очень сложная работа, как наша, так и его собственная. А вот, к чему она приведет, сложно сказать. Возможно к частичному выздоровлению. Но также существует вероятность окончательного разрыва. Вы меня понимаете, Дина?
– Да, конечно. Я не хочу мешать.
– Спасибо. Я обязательно буду держать вас в курсе всего. Для начала, мне необходимо связаться с несколькими специалистами из центральной лаборатории, взять свежие анализы…
Доктор, захваченный так неожиданно возникшей перед ним перспективой оказаться в центре исследований столь мало изученного состояния человеческого организма, совсем забыл про присутствующих. Он уже был где-то далеко, делал расчеты, составлял план реабилитации и перечень необходимого оборудования.
Дина поняла, что ей пора уходить. Она вернется завтра. Будет приходить столько, сколько потребуется. Но сегодня она здесь больше не нужна. Все это было так странно: слишком сумбурно, быстро, и совсем никакого драматизма. В фантазиях ей обычно рисовалась иная картина. Действительность оказалась проще, суетливей, но не хуже. Ведь, главное – результат.
Странное чувство все сильнее сгущалось в груди – не облегчение, не радость – наверное, покой. Столько всего произошло в последнее время: София, дом, Майя, а вот теперь и Александр. Впервые за долгие годы она твердо и смело смогла произнести это имя, почувствовав себя почти счастливой. Он смог пошевелиться, значит, обязательно сможет проснуться, что бы ни говорили доктора. Этот поезд уже встал на рельсы и мчится, его не остановить. Что будет после, Дина не загадывала. Легким это не окажется точно, но, когда это она пасовала перед трудностями.
«Будем решать все проблемы по мере их поступления, – рассудила она. – А сейчас мне хотелось бы увидеть что-нибудь родное и приятное».
Дина вдруг подумала о маленьком домике дедушки. Там она сможет отдохнуть от напряжения последних часов, расслабиться и побыть в блаженном одиночестве среди любимых вещей и своих картин, окруженная теплыми родными ароматами дома и масляных красок. В голове промелькнули обрывки утреннего разговора с племянницей, и Дина вспомнила: «Там же, скорее всего, сейчас Майя. Хотя, может быть, она уже ушла. София говорила, что будет ждать ее к обеду. Ладно, разберемся на месте».
В любом случае, все к лучшему. Она еще вчера вечером хотела поговорить с девочкой. Да, пора навестить Майю.
Автобус подошел на удивление быстро. Дина не простояла на остановке и пяти минут. Довольная, она прошла в конец салона и уселась на свободное место у окна. Солнце с этой стороны палило нещадно. Глаза слепило и Дина, вздохнув, прикрыла их, погружаясь в приятный золотистый сумрак, насквозь пронизанный алыми всполохами, впрочем, сменившийся вскоре ровной бархатистой чернотой. Дина не успела, как следует расслабиться или сосредоточиться, как снова оказалась там, куда даже мысленно не позволяла себе направиться последние сорок лет – в пещере. Только сейчас ей не было так страшно, сегодня утром она уже побывала там и встретилась лицом к лицу со своими кошмарами. Так что сейчас это была всего лишь очередная экскурсия в прошлое – просто сон, только и всего.
