Юлия Ковригина
Ловушка
ГЛАВА 22
Дикие цветы – самые стойкие обитатели сада
О том, чтобы снова забыться сном не было и речи. Сейчас Александр даже боялся засыпать. В эту ночь воспоминаний он больше не желал ничего воскресать. Хватит и того, что грозным фениксом уже возродилось из пепла и кружило сейчас вокруг него.
Темнота за окном больше не была дружественной, теперь она пугала. Александр придвинулся как можно ближе к огню, с неудовольствием отметив, что тот затухает. Впервые за долгое время в сердце закрался страх, что он может угаснуть совсем.
«Ну, давай же, разгорайся сильнее, – опустившись на колени перед очагом, Александр, резко и так долго, насколько хватало воздуха, дул на раскаленные головешки. В глазах уже щипало от едкого дыма, горло першило, но он не останавливался.
Ему удалось ненадолго возвратить пламя к жизни. Но этого было явно недостаточно. Новые дрова обычно появлялись ближе к утру, так что надеяться на хозяйскую милость не приходилось. Огонь неумолимо утихал. В комнате становилось все темнее. Как будто кто-то намеренно издевался над ним, играя на застарелых страхах.
Александр в глухом, диком отчаянье озирался по сторонам в поисках спасения. Вдруг он победно вскрикнул, и глаза его блеснули торжеством.
С твердой решимостью Александр подбежал к столу, и, схватив в охапку лежащие на его поверхности бумаги, вернулся к креслу. Он сбросил свою ношу на пол возле камина и, не обращая внимания на содержимое, начал понемногу бросать листы в огонь. Александр действовал четко и обдуманно, старался не торопиться, распределяя все на ровные части.
Завтра, когда эйфория рассеется, он обязательно пожалеет об этом. Но не сегодня. Сейчас он не будет размышлять, только чувствовать свет и тепло. Ну и пусть плоды утомительных трудов многих дней сгорят у него на глазах. Переводы, расшифровки, комментарии – в данный момент все это казалось ему пустой тратой времени и… отличной растопкой. Он с какой-то болезненной радостью смотрел, как пламя поглощает исписанные мелким почерком листы. Бумаги было так много, что ее должно было хватить на некоторое, хотя и довольно непродолжительное время. Лишь бы отогнать темноту!
Ведь темнота сегодня ассоциируется с жадно распахнутой пастью пещеры. После пробуждения только одна эта мысль неотступно преследовала его – как же могло случиться, что он начисто забыл про свое самое замечательное и самое впечатляющее открытие.
Вот неразрешимая загадка – за все время пребывания здесь Александр ни разу не подумал об обнаруженных им когда-то пещерах, так же, как и о событиях, развернувшихся там одним жарким летним днем много лет назад. Они для него словно никогда не существовали. Этот кусок жизни оказался запертым на замок, отгороженным от основной массы воспоминаний непреодолимой стеной. И вот теперь преграда рухнула, раскрошилась без видимой причины. Кусочки мозаики сложились, и Александр вспомнил все. Это напугало его. В образовавшийся проем хлынуло слишком много переживаний. Александр будто заново ощущал ту панику, холод и бесконечное погружение в бездну. Но ведь он жив. Или уже нет?
Слишком сложно быстро и разумно осмыслить произошедшее, и слишком много вопросов. Чтобы немного отвлечься Александр стал перебирать оставшиеся на полу бумаги.
«Сколько же я исписал и все без толку, – мрачно подумал он. – А ведь это лишь малая часть».
Самые крупные очерки он складывал отдельно, аккуратно скрепив по канту тонкими веревочками, обнаруженными в столе. Дырки Александр проделывал гвоздем, извлеченным из ботинка. Пришлось изрядно постараться, расшатывая неловкими пальцами металлический штырек в каблуке. Если бы тот и сам не стремился вывалиться наружу, Александру никогда бы не удалось с ним справиться. Но зато теперь у него в руках оказалось миниатюрное шило, которым он частенько пользовался.
«Может и их сжечь, – с разгорающимся азартом Александр взглянул на стройные ряды подшитой бумаги, разложенной на двух верхних полках книжного шкафа. – Теперь мне уже все равно».
Но благоразумие взяло верх, и он решительно отвернулся, вновь занявшись разбросанными на полу заметками.
Теперь, когда огонь хорошо разгорелся, Александр не торопился. Он по очереди подбирал каждый лист и, мельком рассматривая содержимое, раскладывал по небольшим стопкам, чтобы легче было бросать в камин.
Вдруг внимание Александра привлекла надпись, сделанная уже знакомым каллиграфическим почерком. Холодный пот выступил на лбу, когда он понял, что это такое. На глянцевой бумаге было выведено:
«В этот чудесный день город рад приветствовать новых гостей.
По вопросам трудоустройства просьба обеспокоить главного писаря».
Александр быстро осмотрелся вокруг и нашел еще несколько листов с похожими объявлениями. Все они были написаны на плотной дорогой бумаге одним и тем же почерком. Тогда Александр вспомнил, как совсем недавно, разбирая книги, стоящие в отдалении на самой верхней полке, он наткнулся на папки со старинными городскими документами. Осмотреть их подробнее у него пока не хватало времени. Сложенные в одну большую стопку, они терпеливо ожидали своей очереди на самом краешке стола.
Скорее всего, часть бумаг выпала, когда Александр вытаскивал и перекладывал папки сверху вниз, а он и не заметил.
«Это шаблонные оповещения городского совета, – с горечью подумал он. – Получается, что никакого гостя нет, и никогда не было? Я всего лишь нашел обыкновенное архивное сообщение и принял его за чудесное послание. Как можно было так глупо ошибиться».
От осознания того, что вся важность и величие этого дня, переполненного надеждами, страхами, сомнениями, оказались лишь призрачной химерой, и что он, по сути, переживал напрасно, Александр готов был заплакать.
«Я так и знал, что надеяться не стоит и ни к чему хорошему это не приведет, – говорил он себе. – Но все же, как обидно»!
Сложив все объявления в аккуратную стопку, Александр торжественно опустил ее в огонь, наблюдая, как темнеет, дымится и крошится глянцевая поверхность, вместе с которой рассыпаются в прах и его иллюзии.
Некоторое время он не шевелился, просто сидел прямо на полу и смотрел на пламя, радуясь, что ему доступна хотя бы эта роскошь. Потом глубоко вздохнул, сразу закашляв от едкого бумажного дыма, и вернулся к разбросанным записям.
«Ладно, не стоит предаваться унынию, – решил Александр. – Нужно разобраться, наконец, с оставшимися бумагами, а потом немного отдохнуть».
Он поудобнее устроился в кресле и вновь стал перебирать свои многолистные труды. Рукописные строчки нескончаемой вереницей проходили перед его глазами: исторические справки, описи, хроники – все в огонь.
Лишь еще один раз, выхваченный с пола отбывок, надолго завладел вниманием Александра. Он читал медленно, чуть шевеля губами, несколько раз удивленно моргая и щурясь, словно припоминая что-то.
«Надо же, – острое чувство сентиментальной грусти сдавило грудь. – Я помню, как писал это очень-очень давно».
Александр потер переносицу, словно отгоняя боль и, все ещё сжимая в руке листок, уставился в пространство пред собой пустым взглядом.
Свет от камина высвечивал неровные, местами совершенно неразборчивые строчки, которыми была исписана вся поверхность бумаги с обеих сторон:
«Пишу, чтобы не сойти с ума. Впервые за долгое время у меня появилась такая возможность – просто и обыденно сидеть и переносить на бумагу свои мысли, как раньше, как дома! До этого проговаривал все про себя, боясь остановиться, перестать думать…
Когда я неожиданно попал сюда, то ощутил настоящую панику. Ничего не понимаю! Твердо знаю, кто я, но абсолютно не помню, как оказался в этом странном месте… оно напоминает мне о чем-то смутно знакомом, но все покрыто плотной пеленой, через которую мне никак не пробраться. Сильно болит голова…
…как же раздражает тишина, она оглушает, мучает меня! А еще эта постоянная мрачная серость! Когда же выглянет солнце…
Пытаюсь мыслить логически, но не выходит, потому что здесь нет ничего разумного и обоснованного. Все это либо кошмарный сон, который никак не закончится, либо чей-то розыгрыш, что, конечно же, абсолютно невозможно.
А вдруг я опасно болен и сошел с ума!
Нет, это не может оказаться правдой! Со мной все в порядке, просто мигрень! Но почему же тогда у меня не получается ничего вспомнить! Нужно успокоиться и продолжать писать, чтобы вконец не запутаться.
Вначале долго бродил по городу, искал хоть кого-то, с кем можно поговорить… никого не нашел. Кажется, это место внезапно покинуто всеми жителями, но по какой причине пока сказать не могу.
Отчаянно мечтаю вернуться домой… Устал от холода и тумана…
Когда оказался в этой комнате, не мог поверить своему счастью – наконец-то тепло!!!!! Здесь есть все необходимое для меня: множество книг, бумага, чернила, удобное кресло и даже кровать с балдахином.
Огонь в камине не затухает, не знаю, как такое возможно, но радуюсь бесконечно. Уже решил ничему не удивляться…
Конечно, останусь в этой комнате. Буду наблюдать, исследую библиотеку. Может быть, получится выяснить что-нибудь полезное. Впервые за очень долгое время позволяю себе надеяться»…
«Глупый, наивный человек! – с горечью подумал Александр. – Хотел вернуться домой! Конечно, ты подумал, что, обнаружив эту комнату, со временем найдешь и способ выбраться отсюда. Решил, что это некая игра, в которой побеждает самый терпеливый и наблюдательный. И приготовился ждать. Как бы не так! Никто не предупреждал, что ожидание окажется вечным».
Он резко скомкал листок и швырнул его в камин, а потом наблюдал, в который раз за сегодня, как пламя пожирает кривые строчки, полные сумбурных мыслей и так и не осуществившихся надежд. Только на этот раз, к острому чувству тоски примешивался неожиданный гнев и негодование на город, с его постоянной мрачной серостью, на солнце, которое не желало показываться из-за горизонта, на ветер, каким-то непонятным образом оказавшийся здесь, но явно не испытывавший от этого никаких неудобств, и, наконец, на самого себя – беспомощного и беззащитного перед холодным и бесстрастным ликом судьбы.
Однако это смятение и неожиданная ярость быстро угасли, сгорели и превратились в кучку пепла, подобно все еще тлеющим листкам бумаги в камине.
«Злиться на ветер – наверное, я и вправду сумасшедший, – устало подумал Александр. – В ожесточенности нет ничего хорошего, и уж конечно она не поможет мне вырваться отсюда. Сейчас главное – сохранить огонь. Возвращаться к забытым страхам все равно придется, и уж лучше делать это при ярком свете пламени, исходящего от уютного очага».
Снова перед глазами встали сырые каменные стены, и его бросило в дрожь.
ГЛАВА 23
Можно ли спрятаться от темноты в темноте
– Ну вот, мы и на месте, – улыбнулся Александр, повернувшись к своим спутникам. – Впечатляет, не правда ли?
– Да, – отозвался дедушка. – Кто бы мог подумать, что здесь посреди густой лесной зоны могут находиться подземные полости такого размера.
– Вот эта дыра, прямо перед нами, просто огромная, – почему-то шепотом произнесла Дина. – А куда она ведет? Вы уже спускались вниз? – спросила она у Александра.
– Да, я заходил внутрь. Но тебе там не очень понравится – темно, сыро и ужасно холодно. Она тянется довольно далеко, разветвляясь на мелкие проходы. Я не рискнул спускаться по ним глубже, дошел только до небольшого озера.
– Там внизу есть озеро? – заинтересовался дедушка. – Вы нам его покажете?
– Да, конечно. Оно совсем близко, и я не считаю, что там может быть опасно для Дины. Ребята из городского общества облазили все вдоль и поперек и, в конце концов, пришли к выводу, что в этих пещерах нет ничего – ни интересного, ни пугающего. Темнота скрывает лишь окаменелые останки растений и некоторые минералы. Но это уже для таких любителей, как я. Они не обнаружили ни пиратских сокровищ, ни человеческих скелетов. Там даже не живут летучие мыши, что, по-моему, их особенно расстроило, – Александр усмехнулся, старательно скрывая, как ранило его такое легкомысленное и откровенно дилетантское отношение к внутренностям пещеры.
– А по мне, так эти ребята не обыскали все как следует, – решительно заявила Дина. – Вы сказали, что они даже не углублялись вниз по проходам. Дошли до озера и обратно. Конечно же, они ничего не нашли. Ведь если бы кто-то захотел спрятать в этих пещерах сокровища, он бы не оставил их возле главного входа, а укрыл как можно дальше от посторонних глаз!
– Дина! Опять ты фантазируешь, – Александр потрепал девочку по волосам. – К тому же, я не говорил тебе, что исследователи не заходили дальше озера. Ты сама додумала за меня. Это я не стал спускаться вниз. А они были там и не нашли абсолютно ничего. Так что, милая моя, во мраке не спрятано никаких сокровищ. Придется тебе смириться с этим.
Дина насупилась и отошла в сторону, по-прежнему уверенная в своей правоте. Но вскоре хорошее настроение и предвкушение новых открытий пересилило, и она, оттаяв, снова принялась расспрашивать учителя о том, что еще интересного ему удалось обнаружить в тоннелях.
– Предлагаю продолжить наш поход и осмотреть, наконец, ваше чудесное подземелье, Александр, – сказал дедушка. – Но перед этим, я думаю, нам все-таки стоит утеплиться. Даже здесь, перед входом ощущается прохладный воздух, так что Дина, надевай скорее свое красивое пальтишко и застегивайся на все пуговицы. Да и нам не мешает достать куртки.
Его приглашение было принято с большим энтузиазмом и вскоре спутники, облаченные в теплую одежду, осторожно продвигаясь вдоль острых камней, исчезли во мраке.
Три человека медленно, но уверенно продвигались вперед. Шаги гулко раздавались в тишине. После яркого солнечного света глазам было трудно освоиться среди темноты. Дине стало казаться, что ее проглотило огромное животное, которое замерло на краткий миг перед последним роковым движением гортани, и скоро вновь задышит, зашевелится, проталкивая жертву вглубь своей жадной пасти. Но в то же время страх смешивался с возбуждением. Она здесь, ей удалось осуществить задуманное и теперь осталось пройти совсем немного до намеченной цели. Там впереди ее ждут неведомые чудеса и открытия. Уж она-то сумеет их отыскать.
У Александра был с собой большой эклектический фонарь для горных работ. Как только они зашли достаточно далеко, он включил его и осветил пространство впереди и вокруг. Дорога уходила все глубже вниз туда, где властвовали холод и сырость. Дина зябко ежилась, однако решительно шла вперед, стараясь не обращать внимания на быстро нарастающий страх. Но все же она то и дело озиралась по сторонам, будто ожидая нападения. В конце концов, девочка не выдержала и крепко прижалась к дедушке, обхватив его большую широкую ладонь своей маленькой ручкой. Идти сразу стало спокойнее.
Дедушка, у которого от недостатка свободного пространства и свежего воздуха начала кружиться голова, тоже начал потихоньку поддаваться царившей здесь меланхолии. К счастью, это продолжалось не долго, до тех пор, пока он с облегчением не обнаружил, что влажные каменные стены с каждым шагом не смыкаются над их головами, а даже немного расширяются. Правда оставалась еще одна проблема. Последние дни его замучил застарелый хронический насморк и поэтому он, хотя и не признавался в этом никому, особенно себе, боялся еще больше простудиться.
«Старость – дрянная штука, – думал он с грустью. – Еще немного и от меня уже не будет никакого проку».
Подобные мысли ужасно расстраивали этого деятельного, все еще очень молодого в душе человека. И хотя он старался предаваться им нечасто, игнорировать признаки надвигающейся немощности с каждым разом становилось все труднее. Как любой мужчина, дедушка не хотел и не любил признавать свои слабости. Поэтому он всеми силами пытался храбриться и вести неравный бой со временем. Иногда не безуспешно. Но все же, нынешний поход снова напомнил ему о том, что он уже не молод и силы почти на исходе. Правда сейчас, когда в его руке была зажата дрожащая ладошка внучки, дедушка понял, что ни за что не позволит себе поддаться слабости и унынию. Она нуждалась в нем, он был ее опорой, и это как нельзя лучше согревало старое сердце. Стряхнув усталость, дедушка высоко поднял голову и стал смотреть вперед на окруженную золотистым светом фонаря фигуру Александра.
Александр явно хорошо знал, куда движется. Он шел уверенно и спокойно, всецело погруженный в размышления. Остальные не отставали. В полном молчании они преодолели еще несколько десятков метров и обнаружили нечто замечательное – довольно узкий душный коридор заканчивался открытой площадкой с высокими сводами. Она резко обрывалась и уходила вниз, образуя неровные выступы, похожие на грубо вырезанные в породе ступени.
– Мы словно попали в старинный замок, – восхищенно воскликнула Дина, осматриваясь вокруг, насколько позволял ограниченный источник света.
Ее голос эхом разносился в вышине. И, несмотря на пронизывающий холод, чувство упоительной радости все росло и ширилось в груди.
– А что там блестит внизу, – спросил дедушка, когда луч фонаря выхватил из темноты под ними непонятную отражающую свет поверхность.
– Это и есть подземное озеро, – ответил Александр, снова направляя фонарь в ту сторону.
– Где, покажите? – встрепенулась Дина, до этого слишком увлеченная рассматриванием стен и потолка.
– Мы можем спуститься пониже по вот этим выступам, – указал Александр. – Тогда вы сможете лучше все рассмотреть. Только осторожнее, камни очень скользкие. Дина, держись за мою руку и медленно продвигайся вперед. Другую руку дай дедушке.
– Хорошо.
Не спеша, они втроем спустились прямо к самой кромке воды. Александр, постоянно меняя направление освещения, внимательно осматривал внутренности пещеры, словно проверяя, нет ли опасности. Ничего не обнаружив, он немного расслабился и передал фонарь дедушке, позволяя ему исследовать озеро и его окрестности.
Ноги учителя совсем замерзли и нестерпимо болели, сдавленные грубой намокшей кожей. Он уже подумывал о том, чтобы закончить спуск и направиться обратно. Там, на солнышке можно будет скинуть ботинки и еще немного просушить их. Он предвидел, что ему предстоит крайне неприятная и болезненная дорога обратно, но пока решил не думать об этом.
Дина стояла рядом с дедушкой и увлеченно всматривалась в гладкую поверхность озера.
– Интересно, там очень глубоко?
– Не думаю, – раздался позади голос учителя. – Хотя никто не исследовал дно. Это довольно опасно. К тому же вода в озере ледяная.
Дина заметно поежилась, представив каково это – нырнуть в подобную черную сверкающую бездну. Несмотря на бушующий в груди энтузиазм, ей становилось все холоднее и холоднее. Она заметила, что изо рта всех присутствующих вырываются легкие клубочки пара. Вдруг захотелось срочно оказаться на поверхности. Там солнышко и чистое голубое небо, а здесь только глухой безграничный мрак. Стало жутко. Дина никогда не ожидала от себя такой трусости. Эта мысль немного взбодрила ее, и девочка решила ни за что не поддаваться страху. Она так мечтала оказаться здесь и теперь ничто не должно остановить ее.
Вдруг внимание Дины отвлек резкий шум – дедушка уронил фонарь и теперь безуспешно пытался поднять его.
– Что случилось? – Александр тут же очутился рядом с дедушкой и помог ему достать закатившийся за камни прибор. Затем он направил свет на бледное лицо пожилого человека и стал пытливо всматриваться в него. – Вам нехорошо?
– Ничего страшного, немного закружилась голова, – смущенно проговорил дедушка. Голос его звучал глухо и невнятно. – Здесь немного душно.
– Дедушка, тебе нужно присесть. Смотри, вот здесь относительно сухо, – Дина взяла его под руку и повела к небольшому выступу возле воды. Александр освещал им дорогу.
– Пора уходить, – проговорил он, немного подумав.
– Но мы же только что пришли, – вскрикнула Дина.
Она и сама понимала, что поступает неправильно, но теперь, когда возвращение казалось делом решеным и крайне близким, страх прошел и уступил место прежнему исследовательскому нетерпению.
– Дина права. Со мной все в порядке, – дедушка переводил взгляд с внучки на учителя. – Я пока посижу на этом камушке, а вы сможете еще немного побыть здесь. Не беспокоитесь. Я немного устал, но через пару минут буду как новенький.
Дина с такой надеждой посмотрела на Александра, что тот просто не мог ее расстроить.
– Хорошо, – он немного подумал. – У меня есть маленький запасной фонарик. Я оставлю его вам. И пока мы с Диной пройдемся чуть дальше вокруг озера, вы не окажетесь здесь в полной темноте.
– Спасибо, – дедушка и в самом деле совершенно не хотел оставаться в подобном месте в одиночестве, да еще и без света. Новость о запасном фонарике очень обрадовала его.
Александр взял Дину за руку. Они вдвоем стали медленно продвигаться вдоль озера. Через несколько минут девочка оглянулась и увидела, что дедушка неподвижно сидит на выбранном им скалистом обломке, прислонившись спиной к острому выступу в стене. Его лицо, подсвеченное бледно-желтым цветом карманного фонарика, казалось вылепленным из воска. Он улыбнулся Дине, но улыбка получилась усталой и словно извиняющейся. Потом дедушка снова отвернулся к озеру и прикрыл глаза, пытаясь преодолеть так внезапно накатившую слабость.
