Юлия Григорова
Вторая жизнь во тьме
Доведя меня почти до самой кровати, Нейтан отпустил мою руку и развернулся к вошедшим следом за нами женщинам. Последовав его примеру, я тоже повернулась к ним. У меня за спиной оказалась одна из четырёх подпорок балдахина, и мне жутко захотелось на неё опереться, чтобы не упасть. Во взгляде мамы читалось волнение. Она пыталась успокоить меня без слов, но не могла не видеть, что я побелела и сравнялась по цвету с кружевами на платье. Застыв рядом со мной, Нейтан сцепил руки за спиной. Судя по тому, с каким удивлением посмотрела на него герцогиня, что-то из происходящего в церемонию не входило.
– Миледи, – он учтиво склонил голову в сторону моей матери. – Матушка, – это обращение было направлено уже к герцогине. Окинув их обеих уверенным взглядом, Нейтан выпрямился. – Я понимаю, что ваше присутствие здесь продиктовано традициями, которые не принято нарушать. Но вам не кажется, что мы и так все сегодня переволновались и с нас пока хватит? – спокойно спросил он.
Он что только что сказал? Я не ослышалась? Переведя взгляд с женщин на супруга, я заморгала, не понимая, что происходит. Может, я напилась и уснула за столом?
– Нейтан! – грозно выдавила из себя герцогиня. На её лице застыло недоумение. В отличие от неё, моя мама улыбалась.
– Матушка, ты доверяешь мне? – спросил мужчина.
– Я не понимаю, к чему ты клонишь, – возмутилась та.
– Эта дурацкая традиция существует для подтверждения того факта, что невеста лишилась невинности именно в эту ночь. Потому я и спрашиваю, ты доверяешь мне? Ты же поверишь, если я подтвержу тебе это сам, не так ли?
– Но Нейтан, – попыталась запротестовать герцогиня.
– Оставим им право самим решать, как наслаждаться друг другом, – вмешалась моя мама. Она сорвалась с места, сделав несколько шагов к Нейтану, и, обхватив его за плечи, подтянулась из-за нехватки роста и поцеловала в щёку. Мужчине пришлось даже чуть нагнуться, чтобы она смогла достать не самый низ его подбородка. – Вы хороший человек, – вдруг заявила мама, поразив меня ещё больше. Отпустив Нейтана, она обошла его и обняла меня, а затем вернулась к так и не сдвинувшейся с места герцогине.
– Так не принято, – чуть ли не задохнулась та.
– Идём, милочка. Мы навестим их с утра. В гостиной есть два дивана. Уверена, они крайне удобные, – сказав это, мама чуть ли не вытолкала герцогиню из покоев и сама закрыла за собой двери, вызвав у меня приступ смеха.
Повернувшись в мою сторону, Нейтан тоже улыбнулся, но от его вида меня снова охватил холод, заставивший вмиг стать серьёзной.
– Что бы ты ответила Хессу, если бы была свободна от требований моего отца? – спокойно спросил он.
Я не ожидала такого вопроса. Даже не ожидала поднятия этой темы, но, кажется, Нейтан действительно собрался наказывать меня за произошедшее у лестницы, просто не хотел делать этого в присутствии матерей.
– Какая разница, ведь это не так.
– Для меня большая разница.
Я тяжело вздохнула и решила быть откровенной. Почему бы и нет, раз уж начала?
– В день, когда вы приехали в нашу крепость… – я запнулась, вспомнив тот день и все его события. Теперь они казались столь далёкими и нереальными, ведь тогда всё было иначе. – Я сказала Стеллану, что выйду за первого, кто мне это предложит, ведь всем вокруг всегда была нужна одна Клео, – мой голос дрогнул при упоминании жреца и сестры, и Нейтан это заметил. – Если бы я была свободна и он первым спросил меня об этом, я сказала бы да.
Какое-то время супруг молчал и смотрел на меня ледяным взглядом. От него хотелось спрятаться, отвернуться, но я стояла и смотрела в ответ с не меньшей уверенностью.
– Но он не спросил. Ни разу? До того момента сегодня.
– Нет, прямо не спросил.
– А если бы первым спросил я?
– Я сказала бы да вам.
– А чувства?
– Какие? – удивилась я, не ожидая такого вопроса.
– Влюблённость, любовь. Хотя бы симпатия.
– Одной встречи недостаточно, чтобы они появились. Для них нужно время, – мне с трудом удалось подавить смешок. – А симпатию я испытываю ко многим.
Стеллан крутился вокруг меня два года, а я ни на секунду не задумалась о влюблённости в него. И если бы не мама, то ни за что бы не сообразила, что влюблена в графа Вольмана. Все эти чувства казались мне лишь выдумкой, изобретённой людьми для оправдания своих глупых поступков. Стеллан тоже говорил, что любит меня, но какая разница, если из этого ничего бы не вышло? Его слова были продиктованы желанием добиться своего. А сейчас он томился где-то в подземельях герцога, и только отцу Нейтана и Адаманту было известно, что делали с ним.
– Порой достаточно одного взгляда.
– От одного взгляда зарождается другое чувство, – неуверенно сказала я. У меня уже был похожий разговор со Стелланом.
Тут Нейтан сделал последний шаг, который разделял нас, и замер возле меня. Хотелось отойти, но я не решилась. Зачем? Он мой супруг, и мы оба знаем, что должно произойти этой ночью.
– Можно тебя поцеловать? – неожиданно спросил он. От этого вопроса я растерялась. Что? Зачем он это спрашивает? Ерунда какая-то.
– Вы мой супруг, вам можно всё, – прошептала я дрожащим голосом, готовая ударить себя по лбу за это.
Нежно коснувшись моей щеки, Нейтан наклонился и замер рядом с моими губами. Я не могла оторвать от него глаз и смотрела, пока он второй раз в жизни не поцеловал меня. Его рука обвилась вокруг моей талии. Поцелуй был более уверенным, чем первый, но не менее аккуратным. Сделав ещё один шаг, Нейтан заставил меня отступить вместе с ним, и я ощутила, как врезалась спиной в подпорку кровати, чем выбила весь воздух из лёгких. Сделать новый вдох я боялась. Боялась, ведь для этого пришлось бы разорвать поцелуй, а он оказался столь приятным, что я млела от него и неосознанно отвечала, шевеля губами. Когда мой язык встретился с языком Нейтана, я очнулась и поняла, что вцепилась пальцами в плечи мужчины, прижимая его к себе, и наслаждалась прикосновениями его губ. Боги, мне это нравилось!
По телу растекались будоражащие волны тепла, скручивая что-то внизу живота и вызывая там прежде незнакомое, но весьма приятное чувство. Когда нам обоим перестало хватать воздуха, мы, не сговариваясь, оторвались друг от друга, но не отстранились. Рука супруга так и лежала на моей щеке, а вторая не сдвинулась с талии. Сделав глубокий вдох, Нейтан осмотрел моё лицо и погладил пальцами скулу, опустившись на подбородок, а затем на шею, где его ладонь и замерла. Это прикосновение оказалось не менее волнительным. Я закрыла глаза, запрокинула голову и чуть приоткрыла губы в надежде, что меня снова поцелуют. Но этого не произошло: супруг просто стоял и ничего не делал. Потом прижался ко мне, и его рот очутились возле моего уха.
– Ты правда хочешь меня или отвечаешь потому, что обязана? – хрипло прошептал он.
Я замерла. Мою кожу обжигало дыхание Нейтана, а его руки мешали здраво оценивать ситуацию, да и я не понимала вопроса. А разве я не должна отвечать ему? Не должна поддаваться? Это же наша первая брачная ночь. Хоть он и выгнал матерей из спальни, но ведь мы должны консумировать брак, разве нет?
– Я не понимаю… – честно ответила я.
Мужчина нагнулся и задрал подол моего платья, после чего проскользнул под него рукой и коснулся бедра. Дыхание перехватило от одного этого прикосновения, и я непроизвольно шире открыла рот. Каждая клеточка моего тела замерла в ожидании, а я даже не знала, чего именно они ждут. Когда пальцы Нейтана начали перемещаться на внутреннюю сторону бедра, то с трудом протиснулись между моих ног, плотно прижатых друг к другу. А стоило мне ощутить, куда именно он направляется, я сдвинула их ещё сильнее.
– Раздвинь, – приказным тоном прошептал супруг мне на ухо, ещё больше вжав меня в столб.
Я сдавила его плечи, но не могла не послушаться, ведь меня предупреждали, что это нужно будет сделать. Сглотнув откуда-то появившийся в горле ком, я выполнила приказ, благодаря чему руке Нейтана теперь ничего не мешало. Передвинув её выше, он коснулся меня между ног и замер в ожидании реакции.
Ощутив это прикосновение, я глубоко вдохнула и ещё больше запрокинула голову. Руки впились в плечи Нейтана с такой силой, что там точно должны были появиться синяки. Мои ноги дрожали от приятного напряжения, а от низа живота волнами по всему телу расходился жар и прежде не испытываемый трепет. Когда пальцы супруга зашевелились между моих ног, лаская и проникая глубже, я резко вдохнула ртом, оставив его приоткрытым. Тело потянулось следом за его пальцами, не желая, чтобы они перестали меня касаться. Ещё одно их движение, а затем ещё и ещё. С моих губ сорвался стон.
Нейтан склонился к моей шее и припал к ней в поцелуе. От этого места по всему телу растеклись приятные мурашки, которые встретились с волной дрожи, появившейся от ласк пальцев. А он продолжал и продолжал, пока я стонала всё громче и громче, не понимая, почему моё тело двигается в такт его движений.
– Нейтан, – взмолилась я, и супруг на секунду замер. Всего на секунду, а затем продолжил с ещё большим напором, проникнув пальцами настолько, что я распахнула глаза и сама не заметила, как пробормотала: – Нейтан, пожалуйста.
– Пожалуйста что? – переспросил он, оторвавшись от шеи и снова обдав жаром своего дыхания. Вторая его рука скользнула с талии на мою грудь и сжала её через платье, сорвав с моих губ ещё один протяжный стон. Мне не хватало воздуха, я задыхалась, хотя делала вдох за вдохом и пыталась наполнить лёгкие каждый раз всё больше и больше. От наслаждения у меня кружилась голова, ноги подкашивались, тело трясло, а я не знала, почему всё ещё стою.
– Нейтан, – снова сорвалось с моих губ, когда ласки возобновились с прежним напором.
– Скажи это, – прошептал он мне на ухо. – Докажи, что ты хочешь меня. Попроси меня взять тебя.
«Попроси меня». Эти слова эхом повторились у меня в голове, выдернув из охватившего разум наслаждения, и заставили очнуться. «Попроси меня», – шептал мне Стеллан каждый раз, когда оставался со мной наедине и был уверен, что нас никто не побеспокоит. Эти слова его голосом тут же избавили меня от всех эмоций. Я широко распахнула глаза и выпрямилась, пытаясь отстранить от себя Нейтана.
Перемену моего настроения супруг понял сразу и, не мешкая, отодвинулся и убрал руки. Потом замер напротив, чуть склонив голову, и с вопросом во взгляде посмотрел на меня. Он тяжело дышал, но и мне было не легче. Наполнив наконец лёгкие воздухом настолько, насколько позволял их объём, я вздёрнула голову и посмотрела на супруга.
Боги, что он со мной делал и почему я была готова на всё, лишь бы он не останавливался? Если бы только не эти слова… Так вот почему девушки лишаются невинности до брака? Ради этих ощущений и таких моментов, от которых просто теряешь голову? Я невольно представила на месте Нейтана графа Вольмана и поняла, почему моя сестра оказалась в его постели. Никакие слова не охладили бы меня, будь тот на месте супруга.
– Ты. Мой. Супруг, – выговорив каждое слово отдельно, тихо сказала я. – И я никогда не буду тебя об этом просить. Ты единственный мужчина, который имеет право делать со мной всё что хочет без моих просьб и позволений. И я не понимаю, почему я должна тебе что-то доказывать? А как насчёт тебя? – слова прозвучали так, словно я только что пробежала по всему дворцу, и попытка придать им уверенность провалилась. Меня трясло, причём не от страха, злости или чего-то ещё, а от только что испытанного наслаждения и желания продолжить его испытывать. На губах Нейтана появилась улыбка, очередная ехидная улыбка, словно он ожидал от меня чего-то такого.
– Потому что моё желание вполне очевидно, – он резко взял меня за руку и положил её между своих ног. Моя ладонь успела ощутить весьма внушительную неровность под брюками, и я поспешила одёрнуть руку, но Нейтан сам выпустил её, не заставляя долго прикасаться к себе. – Хотя твоё я тоже вполне явно ощутил. Тебе нужна помощь или разденешься сама?
От этого вопроса у меня пересохло в горле. Так это мы ещё ничего не начинали?
– Са… сама, – запинаясь, сказала я, благодаря себя за то, что выбрала одно из немногих платьев, которое можно было снять без помощи.
– Прекрасно. Встретимся на кровати, – Нейтан отошёл от меня и принялся обходить комнату, задувая свечи.
Пока взгляд супруга не был направлен в мою сторону, я поспешила развязать платье и скинуть его. Следом последовал корсаж, но от нижней сорочки я решила не избавляться и забралась под одеяло прямо в ней. Если нужно будет, пусть сам её с меня снимает.
Когда спальня полностью погрузилась в темноту, я перестала видеть дальше своих ног, выступавших небольшим холмиком под одеялом. Какое-то время Нейтана не было, но я слышала копошение, а значит, мужчина раздевался в стороне от кровати.
– Закрой глаза, – велел он приказным тоном.
– Я и так ничего не вижу, – резонно заметила я.
– Я сказал, закрой глаза.
Спорить не стала и выполнила приказ. Кровать с другой стороны промялась. Одеяло приподнялось: его откинули так, чтобы освободить середину матраса.
– Дай руку, которая была порезана, – снова приказал Нейтан, но теперь его голос раздался совсем рядом. Ничего не понимая, я протянула ему правую руку. – Будет больно.
Как только он это сказал, я и правда ощутила резкую боль и попыталась вырваться, но Нейтан крепко держал меня.
– Не дёргайся, так надо.
Открыв глаза, я уставилась на то, как из моей ладони на кровать полилась струйка крови. Супруг отложил что-то на тумбу возле своего изголовья и взял оттуда полоску ткани. Когда он повернулся, наши взгляды встретились – я поняла это по двум блеснувшим огонькам его глаз. Я молчала, он тоже, а его руки аккуратно завязывали мою ладонь с новой царапиной, нанесённой поверх старой.
– Если кто спросит, то рана открылась в порыве страсти. Я случайно скользнул по ней ногтями. Я постарался сделать порез неглубоким, он не должен быть заметен. Перевязал тоже я, – тихо сказал Нейтан.
Закончив работу, супруг отпустил мою руку. И тут же устроился на своей половине кровати, натянул одеяло под подбородок и закинул руки под голову.
– Поч… что? Я… не понимаю, – начала было я, не зная, что сказать. Не этого я ожидала.
– Какая же ты иногда тупая, – выдохнул он. – С утра матери проверят простынь. На ней будет кровь. А значит, брачная ночь прошла успешно и как полагалось. Стоны они слышали, как и моё имя, – усмехнулся Нейтан. – Должны будут поверить в это. Если возникнет вопрос про руку, ты скажешь то, что я только что велел.
– Но ведь… – снова запнулась я. Слова давались тяжело, а, учитывая сухость во рту, говорить было ещё и неприятно. – Ты имеешь полное право…
– Полное право на что? – голос Нейтана зазвучал суровее, чем обычно. – Изнасиловать тебя?
Какое-то время мы оба молчали и просто смотрели друг на друга. Что он вбил себе в голову после моего внезапного отстранения?
– Я к тебе не притронусь, пока ты сама этого не захочешь. А уж как сообщить мне об этом, не прося – твои проблемы. Лишь замечу, что сегодня были только пальцы. А всё самое интересное происходит далеко не с их помощью. Спокойной ночи. Надеюсь, тебе хватит ума следовать с утра моему плану, а не проявлять самодеятельность и не навлекать гнев моего отца на нас обоих, – с этими словами он отвернулся, подтянув одеяло.
Мне оказалось нечего сказать. Нет, я хотела спорить и возражать, но слов в поддержку своих аргументов не находила, да и сами аргументы казались ерундой. Как-то не хотелось в первую брачную ночь объяснять супругу, чем была вызвана неожиданно нахлынувшая на меня холодность. «Извини, но я вспомнила жреца, который два года склонял меня к тому, на что только ты сейчас имеешь право». Почему-то мне казалось, что мои слова вызовут лишь гнев Нейтана и приведут вовсе не к продолжению начатого, а к чему-то ещё. Например, к тому, что он бросится туда, где содержится Стеллан, и отыграется на нём. Или придушит меня за то, что я вообще думаю о других мужчинах, пока его пальцы ласкают меня.
Тяжело вздохнув, я ударила кулаком по одеялу и вытянулась на кровати. Рука противно ныла, но мне было всё равно. Я прислушивалась к отголоскам полученного наслаждения и пыталась ощутить их в полной мере. Никакие действия Стеллана за последние два года не вызывали во мне таких эмоций и ощущений, как сейчас.
Честно признаться, никто не вызывал во мне ничего такого, кроме графа… Нет, об этом думать нельзя, ни за что и никогда. Я замужем, и я сделаю всё, чтобы полюбить своего супруга, как бы сильно я ни ненавидела его отца. Ведь Нейтан – не он, и даже моя мама отметила это, иначе она никогда бы не назвала его хорошим человеком.
Ничего. Это только первая ночь. У нас вся жизнь впереди и ещё много ночей. Если он сам ко мне не прикоснётся, когда я буду готова, я сделаю всё сама.
Глава 5. Вечер откровений
За сто тридцать один день до их прихода
Криста
Казалось, что ещё один день пути я не выдержу, но стоило опуститься в лохань с горячей водой, приготовленную специально для меня, и все опасения как рукой сняло. Вода приятно обволакивала тело, расслабляя его и очищая от дорожной пыли и пота, скопившихся на коже за прошедшее время. Две служанки принялись усиленно мылить волосы и тереть меня мочалками, но я не обращала на них внимания, откинувшись на бортик лохани так, чтобы девушке было удобнее заниматься волосами над специально приготовленным и отдельно стоящим корытом, приспособленным сейчас под мои нужды.
На следующий после свадьбы день герцог Нейрон велел собираться в путь. Не став слушать причитания своей супруги, усиленно пытавшейся уговорить его отложить поездку, мужчина отдал приказ, и все вокруг засуетились, выполняя волю хозяина. О том, правильно ли прошла наша с Нейтаном брачная ночь, никто не вспомнил, кроме моей матери, в объятиях которой я и провела все последние часы перед отправлением домой. Нам с ней предстояло ехать туда вместе, а вот Калисту оставили в крепости герцога, и ему не пришлось объяснять мне почему.
Если бы я не выполнила то, что от меня требовалось, то у него в рукаве осталась бы ещё она. Сестра выступала заложницей, через которую в случае моей неудачи герцог планировал добиться своего. Я не хотела уезжать, но меня никто не спрашивал. Меня вообще никто больше ни о чём не спрашивал.
Уже к обеду довольно внушительная процессия, в основном из солдат и прислуги, выехала из стен крепости герцога в сторону моего дома. Ничего хорошего это с собой не несло, особенно для отца, и я старалась не думать о том, что будет, когда мы достигнем цели. Два, а то и три дня мне предстояло трястись в экипаже в обществе двух дам, которых я не знала. Их имена вылетели у меня из головы сразу после того, как мне их представили. Они обсуждали между собой последние сплетни, а я не представляла, кто те люди, о которых они разговаривали.
Мама ехала в одном экипаже с герцогом. После отъезда он не отпускал её от себя ни на шаг. Каждый раз, когда мы делали остановку и мне удавалось избавиться от общества своих спутниц, я пыталась найти её взглядом, но не могла, и приходилось просто довольствоваться свежим воздухом. А самым приятным было то, что в такие минуты Нейтан оказывался рядом, и мы молча стояли вместе, рассматривая окружавшие нас пейзажи.
При этом я не ловила на себе его взглядов, наоборот, супруг постоянно озирался по сторонам. Создавалось впечатление, что так он всеми силами не допускал, чтобы ко мне подошёл кто-нибудь ещё. Вернее, не кто-нибудь, а один конкретный человек.
Я видела графа Вольмана среди всадников и с лёгкостью узнала его, хотя он и прятал свои волосы и лицо под плащом. Он всегда ехал рядом с другим мужчиной, тем самым солдатом, который стоял у меня за спиной на свадьбе. Попыток приблизиться ко мне Хессвандай не предпринимал, и я всячески боролась с желанием на каждой остановке найти его взглядом. Вместо этого я наблюдала за Нейтаном, ведь он был рядом.
После брачной ночи и её событий мы не обмолвились ни словом, и мне это не нравилось. Все указания по поводу путешествия я получила от герцогини. В пути меня вечно поучали те самые две дамы, приставленные ей же. Их роли я не понимала, как и того, чем они собирались заниматься в стенах моей крепости. Скучать? Ведь никто не будет их развлекать.
Потому те несколько десятков минут, которые мы провели с Нейтаном, стоя рядом в стороне от всех, казались мне чем-то волшебным, и хотелось их продлить, но люди, ответственные за соблюдение маршрута, постоянно подгоняли всех, и процессия долго на месте не стояла.
Из-за задержек и слишком длительных сборов в самом начале до постоялого двора, где планировалось остановиться в конце первого дня пути, мы не добрались. Предыдущую ночь всем пришлось провести в походном лагере со множеством палаток, а условия для сна там были просто ужасные. По изначальному замыслу, нам с дамами выделили одну палатку на троих, но я не стала с этим мириться. В отличие от матери, у меня было больше свободы в этой поездке.
Мне позволялось передвигаться по лагерю, но за спиной всегда была охрана, играющая роль надзирателей. В шатёр к герцогу, где разместили маму и откуда ей нельзя было выходить, меня никто не пустил, и тогда я спросила, выделена ли моему супругу палатка и где она. Солдаты не могли мне не ответить, и потому я забралась к Нейтану.
Когда он сам пришёл туда и обнаружил меня, закутавшуюся в одеяло на его походном спальном месте, то какое-то время просто стоял и ничего не делал. Честно говоря, в тот миг я испугалась, что он уйдёт спать куда-нибудь ещё. Однако, приняв какое-то решение, он опустился рядом и забрался под остатки одеяла, а после прошептал: «Спасибо», думая, что я сплю. Утром его уже не было, и мне пришлось поспешно собираться в путь.
И вот в конце второго дня мы добрались до полноценного постоялого двора, но он был слишком маленьким для всей процессии, и палатки всё равно пришлось устанавливать. Хозяева, супружеская пара с дочерью примерно моего возраста, были не рады нашему прибытию, а когда звучало имя рода моего супруга, лицо мужчины перекашивалось от неприязни, но он всеми силами старался это скрыть.
Все имеющиеся в небольшом двухэтажном домике комнаты оказались разобраны, но сам герцог решил отказаться от ночи там. Вероятно, условия в шатре, который ему разбили, были лучше.
Благодаря такой щедрости моего новоиспечённого свёкра, нам с Нейтаном достались покои с двумя комнатами. Спальных мест в одной из них не было, а вот во второй стояли две односпальные кровати, которые хозяин сразу, прямо при нас, поспешил сдвинуть в одну. Учитывая, что супруг не собирался ко мне прикасаться, мужчина напрасно старался, но, разумеется, никто ему об этом не сказал.
Главной радостью остановки стало то, что появилась возможность принять ванну, если деревянную лохань с горячей водой, в которой я сейчас лежала, можно было так назвать. Для водных процедур имелся отдельно стоящий небольшой домик, где и располагалось всё необходимое.
Меня пустили сюда первой, и, несомненно, это была заслуга Нейтана. Герцог если и нуждался в мытье, то занимался этим в своём шатре. У меня начали зарождаться подозрения о том, через что матери приходится проходить в его обществе. От таких мыслей, внезапно посетивших голову, мне стало дурно. Хорошо ещё, что мы с ним нигде не пересекались. Это создавало впечатление, словно я на самом деле еду домой с новым супругом, ведь все вокруг обращались со мной, как с будущей герцогиней, а не пленницей. А вот в случае верности терзавших меня догадок участь моей матери была куда печальнее, чем моя, но я ничем не могла ей помочь.
Понаблюдав за тем, как дочка хозяев неуклюже таскала вёдра с горячей водой, которую подливали в лохань и использовали, чтобы смыть мыло с моих волос, я попросила служанок подключить к этому делу солдат. Не пристало бедной девушке заниматься столь тяжёлым трудом, когда орава мужчин ничего не делала, ведь лагерь уже разбили, костры развели, а кто-то готовил ужин. Свободных рук вполне достаточно.
После получения моих распоряжений воду до дверей помещения с лоханью и правда стали носить солдаты. Девушка лишь затаскивала вёдра внутрь и выносила пустые. Каждый раз, прежде чем выйти, она смущённо поглядывала на меня, переминаясь с ноги на ногу, словно желая что-то спросить, но так и не решилась на это. Я отметила, что красавицей её не назовёшь, но если отдать в руки знающей своё дело служанке, то симпатичной сделать можно. Девушке, видимо, просто некогда было заниматься своим внешним видом.
Когда с мытьём было закончено, служанки помогли мне надеть платье. Волосы вытерли почти досуха, но всё равно заплели их в косу, как бы я этому ни противилась. Пришлось смириться. Так у них был шанс дольше оставаться чистыми. Выйдя из отведённого под купальню помещения, я попросила приставленную ко мне охрану в виде одного из гвардейцев проводить меня в наши комнаты или указать направление. Я не знала, куда в этот момент делся второй гвардеец, и не стала спрашивать об этом. На улице уже стемнело, но множество разведённых костров и висевшие на стенах возле дверей лампы, вместе с очень крупной луной, великолепно справлялись с освещением.
Стоило мне выйти из здания, как до моего слуха донёсся приглушённый разговор двух женщин, сопровождавшийся плеском воды и звуком трения щёткой по грубой ткани.
– Так она ещё и брюхатая.
– Кто? Дочка хозяев? С чего ты взяла?
– Так она сама языком треплет. Ходит тут, унижается, расспрашивая всех, не видел ли кто графа Вольмана.
При этих словах я застыла как вкопанная, а гвардеец вовремя остановился, иначе врезался бы мне в спину.
– Это страшилище? Как он вообще посмотрел на неё, у неё же все зубы кривые, – раздался второй женский голос. У меня по спине пробежала волна мурашек. Сразу вспомнилась девушка, которую я не так давно рассматривала, лёжа в лохани.
– Миледи, всё в порядке? – взволнованно поинтересовался гвардеец, но я подняла руку вверх, призывая его к молчанию.
– Говорит, он обещал забрать её с собой, как назад поедет. И жениться сразу по приезду, – со смехом в голосе продолжила первая женщина.
– Да он всем это обещает, – фыркнула вторая.
Меня как будто сдавили тисками и резко обрушили куда-то вниз, ударив о землю. Дыхание перехватило от осознания того, о ком идёт речь. Руки непроизвольно сжались в кулаки. Неужели своими словами они намекали на меня? Или на мою сестру? Откуда они могли это знать?
– Ну, мне не обещал, – между тем, хихикнув, сообщила первая.
– Да ты сама ноги раздвинула, стоило ему только посмотреть в твою сторону.
– А как перед этими зелёными глазами можно устоять?
– Ну, вот и она не устояла.
– Так устояла же почти. Уболтал негодник. Конечно, кто ж не хочет в графини?
– Какая из неё графиня, – рассмеялась вторая.
– Да что она. На это и знатные дамы вон клюют. А тут какая-то простушка. Конечно, она уши развесила, а ноги сами и раздвинулись…
Женщины продолжали говорить, но я была настолько ошарашена услышанным, что перестала их слышать. Казалось, что я не могла дышать от охватившей меня злости. Руки дрожали, а зубы противно тёрлись друг о друга, заставляя морщиться от издаваемых звуков.
– Передайте служанкам приказ, чтобы они позаботились о дочке хозяев, привели её в порядок и превратили в красавицу к завтрашнему утру. Могут даже одно из моих платьев взять. Любое, – приглушённо распорядилась я, покосившись на гвардейца. Замешкавшись, мужчина непонимающе захлопал ресницами, прямо как придворная дама на балу. – Что-то не так?
– Нет, миледи, – склонился он в поклоне. – Просто это будет непросто осуществить.
– Почему? Я не имею права отдавать таких приказов? – удивлённо спросила я.
– Нет, что вы, конечно, имеете, – испуганно затараторил он, боясь вызвать мой гнев. Вот только было поздно – его уже опередили. – Просто её зубы…
Мужчина видел девушку, о которой шла речь, ведь он стоял у двери, пока та таскала воду. Нет никаких сомнений, что он отметил главное уродство её внешности.
– Жрецам под силу и не такое. Пусть попросят Адаманта. И пусть он исправит всё, что сможет… особенно, если это сделал… натворил граф Вольман… и она сама захочет, – сказала я, запнувшись пару раз. Волны неприязни раскатывались по телу от одних моих слов. Я не верила, что говорю такое, а ещё больше не верила, что прошу кого-то обратиться к Адаманту.
На лице гвардейца застыл ужас. Он не представлял себе, как служанки будут просить наследника герцога исправить зубы и беременность какой-то простушки с постоялого двора. Мне самой всё это казалось бессмысленной ерундой, но ничего больше для неё я сделать не могла, хотя очень хотела. Я бы даже дала ей денег, но сомневалась, что могу распоряжаться чужими средствами, а своих никогда не имела. Почему-то в этой девушке я видела не только себя, но и Клео, и меня трясло от осознания, что с ней Хессвандай обошёлся точно так же, как и с нами.
– Миледи… при всём моём уважении, я сомневаюсь…
– Если Адамант откажет, пусть ему передадут, что за объяснениями он может обратиться ко мне, – окончательно разозлилась я.
Наследник герцога ещё отыграется за подобные просьбы, ну и пусть. Он чуть не убил меня – самое время расплачиваться за это. Главное, чтобы он помог ей.
Неуверенно кивнув, гвардеец поспешил назад в дом. Оставшись в одиночестве, я выпрямилась и направилась в сторону основного лагеря. Сжимая кулаки всё сильнее и ощущая, как ногти впиваются в кожу, я боролась с переполнявшим меня гневом, но старалась спокойно идти вперёд, осматриваясь по сторонам в поисках знакомой фигуры или рыжих волос. Шанс, что я найду одного человека среди собравшейся кучи народу, был мал. К тому же графу могли выделить отдельную палатку. Но злость застилала мне глаза, и я не могла думать ни о чём другом. Вернее, ни о ком другом.
Я проходила мимо костров, за которыми ужинали солдаты, пажи, оруженосцы и ещё боги знают кто, но не обращала на них внимания. В отличие от меня, они вскакивали, кланялись, кивали. Наконец я увидела-таки нужного человека и чуть ли не побежала к самому крайнему из костров, где на разложенном спальном месте сидел Хессвандай. Рядом с ним разместились ещё двое солдат, но они не интересовали меня. Сейчас мне хотелось только одного – задушить графа Вольмана своими руками.
Оторвав взгляд от пламени, Хессвандай заметил моё приближение. Нахмурившись, он медленно поднялся. Проследив его взгляд, двое мужчин поспешно побросали всё, чем занимались, и тоже встали.
– Леди Нейрон? – попытался меня кто-то окликнуть, но передо мной была лишь одна цель.
Стоило мне оказаться на расстоянии вытянутой руки от графа Вольмана, как я замахнулась и дала ему смачную пощёчину. Казалось, что весь лагерь это слышал.
