Юлия Григорова
Вторая жизнь во тьме
Пролог. Тьма накроет нас
За сто пятьдесят дней до их прихода
Нейтан
В этот раз я погасил лампу сразу. Подождал, пока глаза привыкнут к темноте и пошёл вперёд буквально наугад. Моим единственным ориентиром были раздававшиеся издалека вопли, от звуков которых желудок затягивался в тугой узел, выталкивая съеденную недавно пищу наружу. Даже не зная, что именно я могу увидеть в той самой пещере, я чувствовал себя не в своей тарелке. После всего, через что мне пришлось пройти, сейчас оставалось самое простое. И я очень надеялся, что, когда окажусь на месте, не встречу никого знакомого в кандалах перед братом.
В том, что он там будет, как и отец, я даже не сомневался. После бала все гости разъехались, даже те, кто гостил у нас ещё до его объявления. Церемониальное сожжение погибших прошло в узком кругу их родных и близких. На дворце вывесили траурные флаги, в том числе и флаги рода Десмонтас, ведь в первую очередь все оплакивали именно наследницу барона.
По легенде, её мать заперлась в комнатах и, не переставая, рыдала о погибшей в пожаре дочери. А по слухам, распространяемым слугами, между причитаниями и слезами баронесса поливала грязью имя моего отца. Никто из нашей семьи так и не решился навестить её после официального объявления ей условий дальнейшего сотрудничества, которые женщина приняла спокойно и невозмутимо.
Больше всего мне, конечно, хотелось зайти не к ней, а к Кристалине, неожиданно для себя получившей и титул наследницы своего отца, и роль моей будущей супруги. По словам следившей за ней прислуги, ни с тем, ни с другим девушка не была готова смириться. А я пока не был готов с ней встретиться и провести столь необходимую в нашем положении беседу. Я понимал, что рано или поздно мне придётся это сделать, но предпочёл оттянуть объяснения до последнего.
Раскаивался ли я в том, что сделал? Ни на секунду. С того самого мгновения, как я сунул дневник отца Хесса под нос брату, у меня больше не было выбора. Именно тогда я втянул семью барона в этот кошмар и слишком поздно понял, что натворил. Исправить ситуацию можно было только так, и именно так я и поступал. Что же до Хесса… Он меня простит. Поймёт всё и непременно простит, иначе и быть не может. Он победит сумеречных, когда те придут за ним, справится с их испытанием и вернётся будущим жрецом. Почему-то я не сомневался в нём, в отличие от него самого.
Чем дальше в туннель я углублялся, тем темнее становилось вокруг, но глаза успели привыкнуть, и я мог различать неровные стены, особенно когда они появлялись прямо перед моим носом. И всё равно я вздрагивал каждый раз, когда эхо доносило до меня крики. Кроме них, я надеялся услышать разговоры и отдельные слова, но ничего такого не было. Преодолев очередной поворот, я различил едва заметное свечение в конце туннеля и понял, что наконец-то достиг цели. Приближаться к пещере не хотелось, но в моей руке был слишком важный свиток, а значит, выбора мне снова не предоставили, ведь отец и брат могли сидеть здесь днями напролёт.
Свернув за угол, из-за которого лил приглушённый свет, я увидел огромный камень, неестественно пульсирующий в центре. Трещины, которыми он пошёл ещё при моём последнем визите сюда, дрожали, оттопыривая осколки камня, словно что-то пыталось вытолкнуть их изнутри. Чёрный овал, прежде выглядевший обездвиженным, крутился, как воронка.
Для меня стало сюрпризом, что источником света в пещере выступал именно камень. Он светился блёклым жёлтым, своим естественным светом, и это позволило увидеть моего брата, застывшего прямо перед ним. Стоя с прямой спиной, Адамант вытянул одну руку по направлению к камню, а пальцами второй упёрся в лоб сидевшего рядом на коленях человека. Этот человек был ещё жив, именно он кричал во всё горло, и у меня заложило уши от его воплей. Запястье брата окутал чёрный туман, он переместился сперва к его груди, а потом расползся по второй руке и стёк прямо в камень.
От этой картины мне захотелось развернуться и сбежать. Сбежать куда подальше и больше никогда сюда не приходить. В какой части пещеры находился отец, я не видел, но это не играло никакой роли. Сделав шаг вперёд, я понадеялся привлечь к себе внимание, но споткнулся и посмотрел под ноги. Попытавшись различить, что там, понял, что и в этот раз пол усеян трупами.
Внезапно человек захрипел и замолчал. Руки брата опустились, чёрная дымка вокруг них пропала, но камень продолжал пульсировать, а тьма внутри него крутилась, как заведённая. Пока я наблюдал за ней, мне казалось, словно меня притягивает туда, засасывает внутрь этого огромного изваяния из янтаря. Хотелось подойти, протянуть руку, коснуться воронки… Но стоило закрыть глаза и чуть качнуть головой, как это наваждение пропало. Человек, что стоял на коленях, рухнул на пол. Он тяжело дышал и едва слышно стонал, но эхо пещеры усиливало издаваемые им звуки.
Раздался щёлчок пальцев, и разом загорелись все лампы. Они по-прежнему были развешаны на стенах и на расставленных по кругу подпорках. Прикрыв глаза рукой, я поморщился, ведь в помещении стало слишком ярко после царившей здесь темноты. Теперь света от камня почти не было. Когда я привык к новой обстановке и осмотрел пещеру, то сразу узнал человека на полу. Длинные чёрные волосы жреца крепости Десмонтас спадали по обе стороны головы и закрывали его лицо. Мужчина лежал на животе, уткнувшись лбом в камни, и, к моему удивлению, тел возле него не было. Осмотревшись, я сообразил, что мертвецы сложены по кругу в несколько рядов, а их невидящие глаза устремлены к своду. Видимо, несчастных так и расставили изначально, а затем они упали на колени и рухнули на пол. Сколько уже людей умерло здесь, в этой пещере, от рук моего брата, пытавшегося сделать невозможное?
Отца я заметил не сразу. Он стоял в дальнем углу, подперев голову рукой, и почёсывал бороду. На меня пока никто не смотрел, но это не означало, что они не узнали о моём присутствии.
– Почему ты остановился в этот раз? Всё же почти получилось? – сурово спросил отец, покосившись на Адаманта.
Устало потирая запястья, брат смотрел в центр камня на то самое чёрное пятно, которое казалось, стало больше, и не сводил с него взгляда. В его глазах постепенно развеивалась чёрная дымка, затянувшая зрачки, и они снова становились обычными.
– Если бы я продолжил, он бы умер, но это бы нам не помогло, – прозвучал спокойный ответ.
– Но ведь всё почти получилось! Он крутился и затягивал в себя! – воскликнул отец и сделал несколько шагов к Адаманту, переступив через ближайшего мёртвого человека.
– Увы. Я говорил, что пещера недостаточно глубока. Здесь не хватит даже силы двух жрецов. Потребуется поддержка ещё парочки, но я не представляю, где их можно взять. Вернее сказать, где взять тех, кто согласится добровольно помочь. Потому что, если собрать троих таких, как он, кто против нашей затеи, они с лёгкостью справятся со мной, разнесут камень, и всё окажется напрасно.
Пока брат говорил, лицо отца становилось всё более напряжённым, а брови постепенно сдвигались к переносице, образуя на ней глубокие борозды. Тяжело вздохнув, он посмотрел на валявшегося на полу пещеры жреца.
– А в шахте Десмонтас его одного тебе хватит? И сколько нужно будет обычных жертв?
– Я там ещё не был и не знаю, как будет вести себя портал. Ничего не могу сказать, пока мы не попадём туда.
– Прекрасно. И как ты прикажешь мне вести пленного жреца? Посадить его в бочку?
– Его это не удержит.
– Тогда как?
Я стоял и не понимал, что я вообще здесь делаю и почему я стал свидетелем этого разговора. Следовало сразу привлечь к себе внимание, решить свой вопрос и оставить их развлекаться дальше. Бросив взгляд на жреца, что уже перестал шевелиться и либо изображал потерю сознания, либо на самом деле его потерял, я почему-то захотел его убить.
– Мне придётся постоянно поддерживать его в ослабленном состоянии. Это будет трудно, но я справлюсь. И да, лучше, если его никто не увидит.
– А нельзя его убить? – я сам не понял, как произнёс это вслух. Взгляды брата и отца тут же обратились ко мне. Казалось, они только тогда осознали, что я нахожусь рядом и прекрасно слышу их разговор.
– Твоему брату нужен второй жрец для ритуала, один он не справится, – буркнул отец.
– Разве Адамант не отправил в храм сообщение, что жрец крепости Десмонтас погиб у нас при пожаре? Им должны прислать нового, – сказал я и спокойно пожал плечами. Отец с братом переглянулись, но Адамант всё равно покачал головой.
– Это учтено в нашем плане, но не стоит так бездарно разбрасываться жрецами. Он может нам пригодиться. Я не упущу его, даю слово. Просто мне нужно подготовиться.
Отец сдался и задумчиво кивнул. Теперь его карие глаза были направлены прямо на меня. Я не стал ждать вопроса и продемонстрировал запечатанный свиток, который привёз гонец. Потом, обойдя тела и камень в центре, приблизился к отцу и отдал письмо.
– Дай угадаю – это очень срочно? Иначе и быть не может, ведь ты являешься сюда только с такими вопросами, – усмехнулся он.
– Думаю, будь это срочно, барон Десмонтас послал бы письмо с голубем, но он отправил гонца, и мне кажется, что у него задание – получить ответ лично от баронессы. Или хотя бы увидеть её. Я велел накормить посыльного и предложить ему отдых, но он настаивает на встрече с баронессой, – спокойно изложил я суть дела.
– Это прекрасно! – воскликнул отец. – Конечно, к баронессе пускать его нельзя, хоть письмо и адресовано ей лично, но на то у нас есть твоя невеста. Заодно она как раз оповестит отца о свадьбе.
У меня зачесался нос, но рука так и не двинулась к нему. Мне вообще не хотелось шевелиться после услышанного.
– Боюсь, к ней его пускать ещё опаснее…
– Ну, естественно, я сперва сам поговорю с девушкой, чтобы она поняла всю важность этого задания, – дёрнув рукой с письмом, отец стукнул себя им по лбу и направился к выходу из пещеры, схватив с ближайшего крюка одну из ламп.
Меня пробрала дрожь, ведь его слова означали, что он направлялся к Кристалине. А значит, снова будет угрожать ей чуть ли не расправой. Мне не хотелось участвовать в подобном. Поэтому я не знал, радоваться ли, что эту задачу не взвалили на мои плечи или злиться, что отец вообще так ведёт себя с пленницей.
– Пожалуйста, не будь с ней слишком суров, – попросил я.
Обернувшись, отец подмигнул и скрылся за углом туннеля. Меня затрясло, теперь точно от злости. Надо было самому решить этот вопрос, а не привлекать его, но тогда мне следовало встретиться с девушкой лично. А разговаривать с Кристалиной я боялся больше всего на свете, хотя всегда считал, что многое повидал и ничего не испугаюсь.
– Я прослежу, но сперва мне нужно заняться им, – успокоил меня Адамант, подходя к жрецу и поднимая того за локоть. Мужчина застонал, но через какое-то время всё же встал. Толкнув его в спину, брат последовал за отцом, подгоняя пленника. – И да, ты не распорядишься, чтобы здесь прибрались? А то трупы быстро разлагаются и скоро будут сильно вонять. Мы пока не знаем, как долго продлятся попытки открыть портал именно в этой пещере, – улыбнулся Адамант и, получив в ответ кивок, тоже скрылся в туннеле.
Окинув взглядом тела, я развернулся и прошёл в самый центр, встав напротив камня. Чёрный овал больше не крутился, трещины не пульсировали. Кусок янтаря выглядел простым и ничем не привлекал внимание, но я знал, что то, что таится внутри него, может изменить наш мир.
Если отец войдёт в портал и выйдет оттуда с силами жреца, то он не ринется в храм приносить их обеты, благодаря которым эти люди ещё не завоевали весь наш мир. А тех, кто шёл против обычаев, выслеживали и уничтожали, без исключений. Так будет и с ним. Но что он успеет натворить и чью сторону примет Адамант, когда за отцом придут – это хороший вопрос, и ответа на него я не знал.
Я мысленно проклял себя, ведь, увидев воронку, что притягивала к себе уже сейчас, прекрасно понял, какую ошибку совершил.
***
За сто сорок дней до их прихода
Нейтан
Звук бьющегося стекла слышался даже в гостиной. Устало закатив глаза, я спустил ногу с колена и приготовился встать, ведь знал, что последует за этим. Дверь спальни распахнулась, и я стал свидетелем очередной неприятной картины того, как Хесс за волосы выволок из комнаты девушку и оттолкнул её в мою сторону. Споткнувшись, та рухнула на ковёр, держась ладонью за покрасневшую щёку. Лиф платья был разорван, хотя насколько я помнил, когда её сюда привели, он был цел и легко расстёгивался. Ни шнуровки, ни хитроумных крючков там не было. Напряжение и агрессия друга начинали меня пугать – таким я его никогда не видел.
– Пошла вон отсюда, шваль бесполезная, – рявкнул Хесс.
Бросив на меня виноватый взгляд, девушка поднялась и бегом кинулась к двери, не желая задерживаться в покоях ни на секунду. Мне было её жаль. Совсем чуть-чуть, но жаль. Знала ведь, к кому и зачем идёт. На что рассчитывала? На ласки и страсть? Ну, видимо, не судьба. Девица была третьей за неделю. Такими темпами здесь побывает вся прислуга, а толку не будет.
– Что опять не так? – прямо спросил я, решительно вставая с кресла.
Непривычно короткие волосы Хесса были всклокочены и торчали вверх. Из-под расстёгнутой рубашки просматривалась изуродованная рубцами грудь. Он тяжело дышал, смотря на дверь, закрывшуюся за спиной девушки.
– А ты как думаешь? – зло прорычал Хесс и посмотрел на меня. Хорошо, что он выскочил в штанах. В прошлый раз, когда друг выставлял вон вторую приведённую девушку, на нём не было ничего.
– Я свечку не держал, – пожал я плечами.
Что ему в этой не подошло? Ладно, в первый раз ему привели брюнетку с пышными формами и карими глазами, на которую Хесс даже не взглянул. Второй раз подобрали рыжую с голубыми глазами. Так он подстриг её почти налысо и всё равно прогнал прочь. Нынешняя девушка была блондинкой. Его снова цвет глаз не устроил? Это начинало надоедать.
Помимо заботы о Хессе, у меня была куча других проблем, включая нетерпеливого отца и брата. Они творили не пойми что и готовились чуть ли не к войне с бароном, которую сами хотели избежать. Я же тратил своё время на попытки вернуть друга в русло, понимая, что без женской ласки он точно свихнётся.
Раньше многие женщины во дворце провожали его восторженными взглядами, и он с лёгкостью мог получить любую. Теперь его сторонились и боялись. Если честно, этим трём было обещано немало моего золота за ночь с ним. Они хоть и были простыми служанками, но невинность где-то потерять успели и согласились. Правда, кто ж знал, как он с ними поступит? Теперь ещё и это предстоит разгребать. Причём мне. Учитывая, что сделал с другом мой брат и как упёрся, не желая исцелить его полностью, часть вины за случившееся лежала и на моих плечах.
– Уступи её мне, – уверенно заявил Хесс.
Я не сразу понял, о ком идёт речь. Пальцы сами сжали кожаный ремень, на котором лежали. Как у него вообще язык повернулся сказать такое?
– Кого? – я сделал вид, словно не понял, давая шанс передумать.
– Ты знаешь кого.
– Она станет моей женой, Хесс. Мой отец этого не одобрит, – не следовало показывать ему, что меня волновал его интерес к Кристалине.
Тем более он был у него только потому, она ему не досталась. Я сам разрешил ему начать думать о ней. Можно сказать, что это я подтолкнул его к тому состоянию, в котором он оказался. Пока мы застряли в центре плана моего отца по открытию портала, надежд на какие-либо перемены не было. Хессу стоило беспокоиться о своём будущем, о схватке с сумеречными. Вместо этого он бесился оттого, что у него не вставал на приведённых девушек. Тоже мне, проблему нашёл.
– Всего на сто сорок дней, Нейтан, – друг сделал шаг вперёд, с надеждой смотря на меня. – Ведь мне осталось всего сто сорок дней, а после, учитывая моё состояние, я умру! Всего сто сорок дней, и она твоя, но уступи мне её сейчас.
Как кинжал прыгнул мне в руку, я не заметил. Должно быть, пальцы сами сжались на рукоятке, пока слова Хесса разжигали ярость. Одно движение, и клинок со свистом рассёк воздух. Остриё воткнулось в дверной косяк, едва не задев голову друга. То, с каким спокойствием он отреагировал на это, поразило даже меня. Ведь я мог и не делать вид, что промахнулся.
После всего, что он натворил, я имел полное право запустить клинок прямо ему в глаз. Так и следовало поступить, как только он заговорил о ней. Однако рука едва дрогнула, и я направил кинжал немного в сторону, сохранив ему жизнь.
Хесс был моим самым близким другом, он был мне ближе брата, и мы всегда были горой друг за друга. Как так вышло, что мы докатились до всего этого и пали так низко? Кто первый предал нашу дружбу и можно ли было всё произошедшее расценивать именно так? От того, каким уверенным взглядом Хесс смотрел на меня, хотелось запустить в него ещё один кинжал.
– Нейтан, – спокойно сказал он.
Друг не боялся, во взгляде его зелёных глаз и близко не проскакивало это чувство. Ему вообще больше нечего было бояться, ведь он считал, что в своём теперешнем состоянии никогда бы не одержал победу. За ним должны были прийти через четыре с половиной месяца. Он это знал. Я это знал. При всём желании он не успел бы очистить себя для того, чтобы проверить правдивость записи в дневнике его отца. И сейчас он просил меня о том, что действительно было для него важно, причём как никогда прежде.
– Как ты себе это представляешь? – поинтересовался я, с трудом сдерживая злость. От одной мысли о том, чтобы согласиться, моё лицо передёргивало, но приходилось сохранять спокойствие и равнодушие. Хесс и так заметил мою симпатию к девушке в день бала. Следовало сделать всё, лишь бы он забыл об этом.
– Я даже могу дать слово, что не притронусь к ней. Просто позволь… – он запнулся, понимая, что его голос вот-вот может дрогнуть. Это стало бы проявлением слабости, на которую Хесс никогда бы не пошёл. Или притворством. Что он задумал?
– Дать слово? Хесс, я оставил тебя с её сестрой на пять минут в той гостинице, а в результате ты трахнул её и сломал стол. И ты хочешь, чтобы я… Что? Кристалина будет моей женой. Так решил отец. Мне не нужны смешки за спиной. Я не хочу слышать шутки солдат о том, что у нас с тобой всё общее, даже она.
Рука сжалась в кулак, а пальцы второй обвились вокруг рукоятки последнего оставшегося в ножнах кинжала. Если бы Хесс продолжил в том же духе, я бы точно запустил им в него.
– Хорошо, Нейтан, как скажешь, – неожиданно спокойно произнёс друг.
Мне не понравился его тон. Зная Хесса достаточно хорошо, я сразу понял, что это лишь видимость согласия. На самом деле он не смирился с моим отказом, и впереди меня ждал очень долгий бой. Бой за Кристалину Десмонтас.
Моему другу не посчастливилось влюбиться именно тогда, когда у него осталось слишком мало времени. А я сделал так, чтобы он не смог провести его с той, кто запал ему в душу. Это была моя месть. Месть за то, что и он поступил со мной так же, лишив шанса на взаимность со стороны Кристалины, ведь сердце девушки пока принадлежало ему. Я же должен был это исправить.
Глава 1. Что ты скрываешь?
За сто пятьдесят семь дней до их прихода
Клео
Смех раздавался на всю округу. Удивительно, как его ещё в моей крепости не слышали. Всех зверей и птиц в лесу он точно распугал. Так и хотелось поднять руку, ударить что было сил по стеклу и заорать девице во дворе, что тут, между прочим, люди умирают, пусть имеет совесть. Жаль, что при всём желании мне было не дотянуться до окна, а уж обо всём остальном и мечтать не стоило.
Любое движение, затрагивающее мышцы живота, сопровождалось противным тянущим ощущением на коже, но главное – болью. Острой, дикой болью, какой мне не приходилось испытывать никогда в жизни. Да, я постоянно ходила в синяках после тренировок. Получала порезы, ссадины, несколько раз пропускала прямые удары. Солдаты нехило прикладывались мне по лицу (потом, правда, молили о прощении), но такой боли, какая преследовала меня сейчас, не было никогда.
Тело трясло от озноба, а постельное бельё и одеяло, в которое я заворачивалась по самую шею, постоянно пропитывались потом и становились противными на ощупь. Лежать на мокрой кровати, ощущая ещё и то, как ужасно я пахну, было удовольствием не из приятных. А вот за своевременную смену белья хотелось сказать спасибо тому, кто это делал. То, что моё тело обтирали свежей водой, смывая с него накопившуюся за день грязь и пот, тоже было очевидно, ведь время от времени я просыпалась в чистой кровати без каких-либо неприятных ощущений. Ну, кроме дискомфорта в области живота, на который, впрочем, никто повлиять не мог.
Мягкая подушка под затылком успокаивала и расслабляла. Голова буквально проваливалась в неё. Боль почти не ощущалась, но когда я приоткрывала глаза или приподнималась, то всё возвращалось. В такие моменты приходилось падать обратно на подушку и прекращать любые попытки двигаться. Сознание быстро уплывало от меня. Веки наливались тяжестью и отказывались шевелиться, а я снова погружалась в сон, в котором и проводила большую часть времени. Но сейчас уснуть не получалось, ведь проклятый смех становился всё громче. Нет, она издевается? Специально под моими окнами?
Злость пересилила всё на свете, и я упёрлась рукой в матрас, собираясь с силами и намереваясь приподняться. Оттолкнуться оказалось просто, но стоило спине оторваться от простыни, а животу чуть согнуться, как его пронзила всё та же жуткая острая боль. Я прикусила губу, пытаясь заглушить свой крик.
Кровать стояла возле стены, прямо под окном, и до него было рукой подать. Впрочем, когда я лежала, то могла видеть только кроны деревьев и край неба.
Я с трудом схватилась за откос и подтянула себя вверх. Так у меня получилось сесть, однако живот снова отозвался болью, напоминая о том, о чём хотелось забыть.
Опустив взгляд, я заметила, что на мне свободная рубашка тёмно-серого цвета без пуговиц. Из-за своего размера она доходила до середины бедра, а в широкий ворот с разрезом на груди спокойно помещались оба моих плеча так, что её можно было надеть через голову, а снять через ноги. Прекрасно. Задрав рубашку и осмотрев живот, я в первую очередь отметила, что под ней ничего нет. Просто прекрасно. Валяюсь тут почти голышом, лучше не бывает.
Место, куда угодил кинжал мерзавца, выглядело плохо. Саму рану скрывали плотные, некогда белые повязки с неровными краями. Кто-то пожертвовал чем-то из своего гардероба, не иначе. Пропитанные кровью и чем-то жёлтым, они были уже не очень свежими и требовали замены. Вся кожа вокруг покраснела. Да, лекарь из моего спасителя или спасительницы, ну или из них обоих, получился никудышный.
Стоило об этом подумать, и смех за окном принял новый вид. Теперь девица издавала отрывистые и звонкие звуки, вынудив меня оторвать взгляд от живота и посмотреть в окно. Как и следовало ожидать, кромка леса подходила к дому почти вплотную, но меня интересовала не она. На самой опушке, в тени деревьев, было расстелено покрывало. В стороне валялась опрокинутая корзинка с высыпавшимися из неё фруктами и круглыми булочками. При виде их мой желудок заурчал, напоминая, что нормальной еды он давно не получал. Когда меня кормили в последний раз и кормили ли, я не помнила. Мысли об этом отвлекли от двух человек, что сидели под деревьями.
Девушка смеялась, запрокинув голову. Она прижималась спиной к стволу, и когда её смех прерывался, то рот растягивался в милой улыбке. Рядом с ней находился мужчина, зарывшийся лицом в её волосы. Единственное, на что мне открывался вид – на его губы. Они едва заметно шевелились. Что он там нашёптывал, что девица только и делала, что смеялась во всё горло? Им леса было мало? Почему напротив моего окна?
Только я собралась упасть назад на кровать, как девушка повернула голову и увидела меня. Мы встретились взглядами всего на секунду, и, вместо очередного смешка, с её губ сорвался визг. Упс. Я отпрянула от окна, скривилась от боли в животе и рухнула затылком на подушку. Проклятие. Не следовало высовываться. А она чего завопила? Не знала, что я здесь? Как так? Судя по такой реакции, спасла меня явно не она. Или я настолько плохо выгляжу?
Тяжёлые шаги раздались где-то в другой части дома и оповестили меня о том, что я привлекла внимание. И на том спасибо. Но сейчас мне хотелось закрыть глаза и погрузиться в сон, ведь когда затылок касался подушки, тяжесть, которая наполняла голову и тянула её вниз, отступала и сменялась лёгкостью. Да и смех прекратился, дав возможность отдохнуть спокойно.
Дверь в комнату открылась. Я ожидала увидеть на пороге ту самую девушку, но вместо этого моим глазам предстал высокий незнакомый мужчина с подносом в руке. Он сделал ровно пять шагов, преодолев расстояние от двери до тумбочки в изголовье кровати. Поставил на неё глубокую тарелку, наполненную бульоном, и две глиняные кружки с непонятной жидкостью.
Пусть в горле и пересохло, но всё моё внимание привлёк незнакомец и то, как он выглядел. Это он зарывался в волосы девчонки и что-то ей шептал. Я узнала его по рубашке, ведь лица из-за позы рассмотреть не смогла, да и сиди он иначе, это ничего не изменило бы.
Сказать, сколько ему лет, было довольно трудно. Объёмные волосы едва достигали середины шеи и были непонятного цвета. Среди чёрных прядей виднелось очень много седины, из-за чего создавалось впечатление, что на самом деле они просто были испачканы в чём-то чёрном. Квадратное лицо с небольшим подбородком, покрытым щетиной, было наполовину закрыто плотной чёрной повязкой, скрывающей глаза. Он что, слепой?
Приподняв брови в удивлении, я проследила за тем, как мужчина выпрямился, развернулся и спокойно пошёл к двери, игнорируя меня.
– Стой, – выдавила я с хрипом. Голос подвёл, давно не приходилось разговаривать. Попытавшись сглотнуть, чтобы хоть немного смочить горло, я покосилась на посуду. Дотянуться до окна было труднее, чем до неё.
Мужчина неподвижно замер. Поворачиваться он тоже не стал, да и зачем? Взглянув на его расслабленную спину, я передумала говорить что-то ещё. Но он продолжал ждать. Тишина напрягала. Плотно сжав губы, я всё же решилась на слова.
– Я не хотела мешать, – странный способ извиниться, признаю, но и эти три слова дались мне с трудом. Бросив взгляд на еду, я медленно облизнула пересохшие губы и ощутила, что они покрыты неприятной коркой, а местами и вовсе потрескались. Протянув руку и взяв ближайшую чашку, я кое-как приподнялась и опустошила её почти залпом. К моему удивлению, там была простая холодная вода.
– Но помешала. Теперь беги к ней и объясняй, что я не вешал ей лапшу на уши, – спокойно ответил мужчина. От услышанного я чуть приоткрыла рот.
– Вот сейчас встану и побегу, – вырвалось из меня.
– Хотел бы я на это посмотреть.
Не знаю, как я не рассмеялась, но это точно причинило бы мне боль, а потому пришлось сдержаться.
– Мне надо сменить повязки. Они все… непонятно в чём, – говорить стало легче и удалось произнести больше слов.
– Подумаю, что можно сделать.
– Я уйду, как только смогу, – но что-то уверенностью в моём голосе и не пахло.
– Тогда ты здесь надолго, – хмыкнул мужчина и переступил порог. – Поищу замену бинтам.
– Почему надолго?
Уставившись в дверной проём и попытавшись рассмотреть собеседника и соседнюю комнату, я ничего не увидела, кроме деревянной стены. Мужчина не ответил, и мне пришлось откинуться на кровать, ведь боль усиливалась и мешала думать.
Я заставила себя снова приподняться только где-то через час. Желудок, получив целую кружку воды, отчаянно просил любой пищи. Пришлось оторвать голову от подушки, прислониться к стене и подтянуть к себе тарелку с бульоном. На вкус он оказался гадостью, но ничего лучше мне не предложили. От голода я влила его себе в рот. То же самое я сделала и с жидкостью во второй кружке.
Мужчина вернулся как раз после этого. Он словно знал, что я поела и посуду можно убирать – никаких других объяснений мне найти не удалось. На этот раз у него в руках был поднос с миской, до краёв наполненной водой. Поставив её на тумбу, он на ощупь собрал остальную посуду, а мне швырнул моток тряпок. Попал почти в лицо. Да, обращение с ранеными здесь на высоте.
– Ты предлагаешь мне самой этим заняться? – недоумённо спросила я.
– А кому?
– Может, подружка твоя поможет? – меня напрягала сухость нашей беседы. Сам ведь нашёл меня на берегу или куда меня там прибило после стока. Нечего было браться, раз заботиться не хочешь. Зачем спасать с таким отношением? Или ему заплатили? Образ человека, пронзившего меня кинжалом, предстал перед глазами и заставил руки сильнее сжать моток тряпок.
– Она больше не придёт, – угрюмо буркнул незнакомец, переступая порог комнаты и скрываясь от моих глаз.
Ого, девчонка точно решила, что я его жена, а он ей мозги пудрит. Ну и боги с ней, сама дура, а я тут вообще ни при чём.
– Приведи новую, – шутливо бросила я вслед мужчине, но ответа не получила.
Ковыряться со сменой повязок оказалось труднее, чем я думала. Это было похоже на то, как я обматывала грудь, чтобы зафиксировать её и не отвлекать ни солдат, ни себя при тренировках и поединках. Вот только делать это, когда каждое движение вызывало желание заорать в голос, было весьма проблематично. К тому же старые бинты прилипли к коже и ране так, что безболезненно отодрать их не получалось.
После нескольких попыток я окончательно взбесилась, схватила миску и отшвырнула её в сторону. Вода расплескалась, а сама она с грохотом ударилась о стену и рухнула на пол, прокатившись до двери.
Упав головой на подушку, я сжала пальцами простынь и резко дёрнула повязку, срывая её и всё, что было под ней. Из глаз непроизвольно брызнули слёзы, но я поспешила стереть их свободной рукой. Изо рта вырвался вопль боли. След от удара кинжалом слишком выделялся на фоне остального тела. Тёмно-красная прямая линия выглядела скверно. Её края были стянуты, но между ними виднелось что-то чёрное, чего в ране не должно было быть. Своими резкими действиями я что-то повредила, и из уголка пореза вниз к простыне потекла капля крови. Просто замечательно.
На мой крик и грохот явился хозяин дома. Пнув ногой миску, валявшуюся на полу, он подошёл к кровати и бесцеремонно присел на край. Натянув одеяло, чтобы прикрыть всё, что ниже живота, я мысленно выругалась. Мужик же слепой!
– Что у тебя тут? – недовольно буркнул он.
– Неудачно сорвала, – призналась я.
Протянув руку, он коснулся моего живота, вызвав мурашки и желание отпрянуть. Его пальцы оказались холодными, а прикосновения доставляли дискомфорт. Нащупав рану, он положил на неё ладонь, о чём-то задумался и нахмурился. Потом надавил, и я, вскрикнув от боли и неожиданности, схватила мужчину за запястье.
