Юлия Григорьевна Рубинштейн
Честная игра
– Астропат Мухачёв! Я регистратор Монько! Раз-два-три – приём!
– Д-да… На связи! Ощущаю: один терпит бедствие, рядом с ним есть неспособные помочь!
– Дистанция? Координаты?
Трасса была готова. С центральной трибуны, приготовленной для почётных гостей и находившейся в зоне Свободного Полёта, в бинокли гипервидения, выдававшиеся каждому зрителю и позволявшие визуализировать гиперполе ограждения, она была видна как исполинская труба, простиравшаяся от задворок Солнечной системы в сторону Канопуса. Бинокли, а также фан-экраны, предназначавшиеся для просмотра состязаний компанией болельщиков, окрашивали гиперполе – материал этой трубы – в светлый лилово-синий оттенок. На его фоне человеческий глаз наилучшим образом видел красное смещение гоночных экипажей. По бокам трассы через равные расстояния размещались маячки слежения, снабжавшие информацией судейскую бригаду. На предельном увеличении можно было различить вдали финиш – грандиозные ворота, оборудованные сигналом пересечения линии, а за ними круг почёта и тормозную сетку из силополевых тяжей. Сетка обязана была обеспечить бестравматическое торможение тем, кто разгонится свыше скорости света. Буде таковые найдутся. Ведь ожидались Зеркальные.
Их потому и называли Зеркальными, что их мир был тахионным. Микрочастицы этого мира рождены были непрерывно вращаться, поддерживая скорость выше световой, и не имели возможности замедлиться ниже этого предела. Служившего своего рода зеркалом между мирами. Зеркальным было известно ион-тахионное преобразование, но оно позволяло землянам лишь увидеть их – существ со схемой строения тела, подобной человеческой, но отличавшихся деталями облика. Клювастые головы с откинутыми назад хохолками-пучками приёмопередающих антенн начисто исключали термин «гуманоиды» – жизнь очередной раз оказывалась причудливей самой разнузданной фантастики.
Видят ли Зеркальные нас – оставались сомнения. Связь посредством тахион-ионного шлюза, ТИШ, как его сразу стали называть, была двусторонней. Сигнал приходил в ответ на сигнал, содержал подтверждение приёма. Но что именно воспринимают они – не брался судить никто.
И вот, впервые в истории Земли, дальние корреспонденты изъявили намерение прибыть на спортивные состязания. Предстать во плоти.
– Готов! – отрапортовал Кононов. – Раз-два-три, раз-два-три, Чэн, товарищ Ю, слышите меня? Приём!
– Слишу, слишу халашо! – ответило в наушниках. – Плашу не волнова-ся. Маячки, тест?
Хотя Чэн говорил по-русски бегло и даже выразительно, слово «проверить» для него было непроизносимо.
– Оттестил, – ответил Кононов. Руки сами выполняли предусмотренные операции проверки системы маячков, «прозвонку» – послать сигнал, убедиться в приёме, отдельно правые, отдельно левые, сигнал аварии и прочее. Всё шло по расписанному. – В порядке!
– Твоя левая, – сказал Чэн, – как утве-дили, всем, всем, Хамитуллин, слишишь?
Радик Хамитуллин был такой же, как Кононов, боковой судья. Всё ясно. Ему – правая сторона. То есть в том числе трибуна, безопасность трибуны.
– Всем, всем, – продолжал распоряжаться главный арбитр, – Наконгбо Леу, ты подаёшь сигнал! Пи-и-ём! – слово «старт» тоже было не по силам главному арбитру, но бригада понимала.
– Да, да, понял, – заворчал в наушниках невозмутимый бас Наконгбо. – Товарищ Ю! А что, старт откладывается? Астропаты передают…
Крлькхх-ти-ууу-фррчшш – завозмущался эфир. Что ответил Чэн? Было уже не до того. Судейская кабина Кононова ритмично озарялась красным. Др-рр, др-рр, др-рр. Сигнал тревоги общего уровня. Ключ опускания противометеоритных жалюзи. Жжух! Сработали. Сейф. Скафандр высшей защиты. На тренировках надеть его хватало трёх минут, сам бывший спортсмен, гарпунёр-стрелок. Всё. Колпак пока откинут, теперь только ждать команду.
Но наушники молчали.
Старший спасатель Жора Котельников прыгал в пузыре. Пузырбол – так здесь называли любимое развлечение. Бассейн – внутренняя поверхность цилиндра, дно вогнутое, торцы плоские, ось вращения – метрах в десяти над поверхностью воды. На эту ось нанизана вся станция «Космоспас-Граница», именно это позволяет гордо утверждать, что тут не совсем уж невесомость. Хотя сила инерции, заменяющая тут тяжесть, и копеечная, одна двадцатая земной. В бассейне плавают пластиковые прозрачные шары. Пузыри. Смачивание водой у этого пластика ничтожное, трения минимум, вертится он – разве что не ужом на сковородке. Потому что нелепо сравнивать шар с ужом. А сидящий внутри пузырболист вынужден вертеться соответственно. Зачастую куда более нелепо, и более свободно, и мощно, и вообще здорово. Подплыть к противнику, зафигачить шаром по шару – запузырить! – да так, чтоб отлетел куда надо, желательно в ворота… Та ещё головоломка. Русская. Искусительная. Самое занятие для тех, кто, по определению, должен быть всегда готов.
Экипаж был весь русский. На других спасах – тоже. Только на «Космоспасе-Астра», в поясе астероидов, был кубино-мексиканский.
Вован, хитрый и вёрткий Вован, в этот раз одолевал. Семь – пять в его пользу.
Загудела, завибрировала поверхность воды. Никакими человеческими звуками непередаваемо. Аж челюсти заныли. Так в бассейне транслировался сигнал общей тревоги.
Общая тревога – вахтенные уходят на задание в срок одна минута. Подвахте прибыть в снаряжёнку через пять минут. Жора откнопил вылаз и выпрыгнул так, чтоб сразу на помост, на четыре кости. Получилось нечисто – ногами в воду.
– Обмакнул! Поганый! – весело издевался Вован. Кто окунулся, но не весь, тот поганый, так, говорил он, дразнятся в родном его Архангельске, у помор.
– Иди ты, не до… – Жора поспешно одевался, движения в воде всё-таки медленные, много минут потрачено, сильно отъедает их вода. Ладонь горит от леера, по которому гораздо быстрее добираться, чем прыжками или шагом. Вот и снаряжёнка.
– …из наших кто? – услышал голос начальника станции капитана Щукина ещё из коридора.
– Таргимхоев и Сыртанов.
– Там уже? – отрывисто спросил Щукин, как раз когда Жора и Вован влетели и заняли места в заднем ряду.
– Там, – ответили впереди.
– Борт?
– Катер, всепростран, бортовой одиннадцать.
– Срочно назад! Котельников здесь?
– Я! – отозвался Жора.
– Ситуация: сигнал с поста слежения, Зеркальные терпят бедствие. Дистанция неизвестна, направление – Канопус. Задача: стартовать на катере бортовой одиннадцать вместе с участниками гонки, оказать помощь на подлёте. Безопасность участников и зрителей в приоритете. Снаряжение – всё, что поместится. Приступить немедленно, как одиннадцатый ошвартуется. – Тут голос Щукина слегка потеплел: – Обязательно ТИШ, Зеркальные же. Вопросы?
