Юлия Георгиевна Семенова
Большое путешествие в Древний Египет
Глава 5. Педагогическая поэма
– Сфинкс знает что! – пожаловался Хемиун жуку-скарабею, который полз по песку в неизвестном направлении. – Совершенно невозможно работать.
Жук сочувственно пошевелил лапками и покатил навозный шарик дальше. Так Великий Ра катит по небу солнечный диск.
Главный Архитектор вздохнул и поднял глаза на Классную Руководительницу. Шла перекличка.
– Раб номер пятнадцать тысяч восемьсот один… Девятьсот семьдесят четыре…
– Этого нет! – раздался из толпы чей-то голос.
– Прогул?! – негодующе воскликнула Марь Иванна.
– Прогул, прогул! – подтвердили несколько голосов. – Умер вчера от непосильного труда.
– Причина уважительная, – и Классная Руководительница добросовестно отметила в папирусе: «Выбыл по причине смерти».
Хемиун еще раз вздохнул. Драгоценные предрассветные часы уходили впустую. Сроки сдачи объекта поджимали. А Карга – так мысленно окрестил зодчий новую любимицу фараона – все норовила занять людей какими-то глупостями. Вот, например, перекличка. Она длится вторые сутки, а конца не видно. Ведь на строительстве занято сто тысяч человек. А может, и больше. Кто их считал?
– С рабами покончено! – объявила Карга. – Переходим к вольнонаемным.
– Может, не надо? – взмолился Хемиун. И соврал: – У них свободное посещение.
– Непорядок! – Марь Иванна с видимым сожалением отложила папирус в сторону. – Нужно прекратить эту порочную практику. Без учета и контроля, во-первых, у нас все строители скоро разбегутся. А во-вторых, я не смогу организовать соревнование бригад.
– Вы все сможете! – грубо польстил ей Хемиун и торопливо приказал: – На объект!
– Парами, парами, – напомнила Марь Иванна, подгоняя рабочих указкой. – Ну как вы ходите? Выше головы, плечи расправить и с речевкой к пирамиде шагом марш!
Она набрала в грудь воздуха и гаркнула:
– Раз-два!
– Три-четыре! – хором отозвались рабы и вольнонаемные.
На ветру развевались свеженамалеванные постеры, где иероглифами было выведено: «Повысим производительность рабского труда!», «Каждому труженику – отдельную гробницу!», «Вперед к победе феодализма – светлого будущего всего человечества!».
– Три-четыре!
– Раз-два!
– Не дадим себя в обиду
И построим пирамиду!
Наш любимый фараон
Будет в ней захоронен!
– вразнобой выкрикивали рабочие. Карга, улыбаясь, сунула указку подмышку и с энтузиазмом отбивала такт ладонями.
– Вот видите, – обернулась она к Хемиуну. – С каким настроением идут люди на смену! Вот что значит правильная организация труда!
– Да уж, – мрачно отозвался зодчий.
– Песню запевай! – скомандовала Марь Иванна, и бородатый раб затянул:
– Мы товарищи с тобой,
Равен среди нас любой.
Строим вечную квартиру
Для загробного для миру!
– Слова-то какие, – невольно передернулся Хемиун.
– Сама сочинила, – скромно улыбнулась Марь Иванна. – Еще бы единую форму ввести, – она мечтательно вздохнула, провожая взглядом уходящие колонны. – А то они все у нас какие-то разноцветные.
– Дети разных народов, – развел руками Хемиун. – Против цвета кожи не попрешь.
– Ну что за выражения? Фу… Какой пример вы подаете подчиненным? – поморщилась Карга и направилась в шатер с табличкой «Учительская».
Дел у Классного Руководителя было невпроворот. Во-первых, следовало разобрать документацию, которая находилась в полном беспорядке. Затем требовалось вызвать художников для оформления Стенного Папируса. Карга еще плохо разбиралась в иероглифах и потому боялась попасть впросак. Но у нее возникла замечательная идея: создать стелу почета и черный обелиск позора. На них камнерезы оперативно отразят портреты передовиков и отстающих. Нужно также заполнить Папирус Успеваемости – выставить утренние и вечерние оценки. Следующим пунктом Марь Иванна наметила провести педсовет с надсмотрщиками. И, наконец, предстояло подискутировать со жрецами о проведении этнокультурного фестиваля.
Марь Иванна мечтательно закатила глаза: День Негритянской Песни и Пляски, День Еврейской Кухни, День Египетской Письменности, День Лихого Джигита… Рабы могут обменяться адресами и маленькими сувенирами из золота и меди. В принципе, это вполне осуществимо. И с помещением проблем не будет. Вон сколько погребальных камер пустует пока в Великой Пирамиде!
Что-то пощекотало шею Карги. Она машинально почесалась и взвизгнула: на песок свалился мохнатый черный паучище.
– Мерзость какая! – передернулась Марь Иванна, затаптывая переносчика инфекции каблуками. – Тараканы так и ползают. Сплошная антисанитария.
Она порылась в карманах пиджака и выудила оттуда универсальный карандашик для уничтожения бытовых насекомых. Обработав интерьер шатра, Классная Руководительница с сожалением посмотрела на огрызок карандаша и вздохнула: вот досада! На всю пирамиду не хватит. Знала бы – захватила бы еще одну упаковку.
Карга выглянула из шатра и увидела, что рабочие спускаются с вершины. Подхватив указку, она заспешила к подопечным. Обеденный перерыв тоже можно использовать для воспитания и образования. Почему бы, например, не провести Классный Час, а потом, если останется время, организовать экскурсию? Только вот куда? Карга оглядела окрестности. Кругом лежала безжизненная пустыня.
– Первая смена! Западная сторона! – донеслось со стройки. – Получите обед по бригадам!
– Замечательно! – расцвела Классная Руководительница. – Рабочие Западной грани посетят Восточную, а Южной – Северную. И наоборот. Кругозор рабов значительно расширится.
И, довольная своей задумкой, Марь Иванна прибавила шагу.
Но экскурсии не суждено было состояться. Не успела Карга пройти и сотню локтей, как ее перехватил Хемиун.
– Ты куда? – подозрительно спросил он.
– Попрошу не тыкать! – с достоинством ответила учительница. – И отойдите с дороги. У меня мало времени. Нужно провести мероприятие.
– Достала ты со своими Мероприятиями! – злобно прошипел Главный Архитектор. – Из-за твоих идиотских Классных Часов мы никогда не достроим пирамиду! А дядя, между прочим, не вечный. Того и гляди, умрет лет через двадцать-тридцать. И где мы его похороним?
– О живых надо думать! – парировала Классная Руководительница. – И ваше начальство, между прочим, это хорошо понимает. Фараон лично дал мне чрезвычайные полномочия. Вот! – она потрясла папирусом перед самым носом царского племянника.
– Да плевать я хотел на твои справки! – Хемиун вне себя выхватил свиток у нее из рук и разорвал на мелкие кусочки.
– Ну, знаете ли! – задохнулась от возмущения Карга. – Вы слишком много себе позволяете! Это же документ. Я буду жаловаться! Вы препятствуете нормальной работе. Ставите палки в колеса!
– Вот-вот, всыпать бы тебе сотню палок! – огрызнулся зодчий. – Жалуйся куда хочешь, но сейчас я к рабам тебя не подпущу. Дай людям отдохнуть. Им еще вкалывать и вкалывать до отбоя.
И Хемиун широко раскинул руки в стороны, не давая проходу Классной Руководительнице.
– Мракобес! Обскурант! – Карга пыталась обойти Хемиуна с флангов, но все время натыкалась на его живот. – Ретроград! Консерватор! Тормоз прогресса!
– Вали отсюда! – зодчий схватил Марь Иванну за плечи и развернул ее на сто восемьдесят градусов.
Такого Карга стерпеть не могла.
– Рабовладелец! – завопила она. – Угнетатель трудового народа! Кровопийца!
И Классная Руководительница, спотыкаясь, снова направилась к Учительской – писать жалобу лично египетскому фараону.
Глава 6. Культпоход в храм
Из царского дворца Хемиун вернулся чернее тучи. Не говоря ни слова, он зашел в Учительскую и бросил на стол дубликат справки Марь Иванны за личной подписью и печатью Хуфу. При виде хмурой физиономии зодчего Карга злорадно улыбнулась.
– Новое всегда побеждает, – с удовлетворением сказала она. – Я же предупреждала, что пожалуюсь фараону, и Маат восторжествует.
Главный Архитектор промолчал.
– Надеюсь, во дворце вам объяснили, что без воспитательной работы в деле построения пирамиды не обойтись. Поэтому бросьте свои амбиции. Диктовать условия буду я.
У Хемиуна чесались руки ответить Классной Руководительнице. Но он сдержался. Великий Хуфу строго-настрого запретил племяннику связываться с проклятой бабой. Она настрочила такую жалобу, которой нельзя было не дать ходу. По доносу Марь Иванны пришлось создать целую комиссию, и теперь вся царская канцелярия ломала голову: как закончить дело миром? А все потому, что в конце своего послания Карга приписала: «В случае, если не примете надлежащие меры, буду вынуждена обратиться в вышестоящие инстанции».
– Ты же знаешь, кто надо мной вышестоящие, – доверительно поделился с племянником фараон. – Бессмертные боги. Как минимум тысяча. А то и больше. Попробуй перед ними оправдаться! Поэтому терпи, Хемиун, недолго уж осталось. Еще год-другой, и строительство закончится.
– …Значит, так, – между тем продолжала Карга. – Ввожу шестидневную рабочую неделю и восьмичасовой рабочий день. На завтра назначаю воскресенье. Люди должны иметь возможность культурно отдохнуть и провести досуг. У вас есть очаги культуры?
– Жертвенники? – неохотно уточнил Хемиун. – Есть. Недалеко тут. В Мемфисском храме. Завтра как раз мистерия.
– Вот и отлично! – Марь Иванна не слишком хорошо представляла, что это такое. Наверное, что-то из мира искусства. – Закажите на завтра сто тысяч билетов и транспорт для перевозки рабов.
Главный Архитектор онемел.
– Это невозможно! – просипел он, обретя дар речи. – Они не поместятся в храме.
– Жаль, – искренне огорчилась Классная Руководительница. – Тогда сделаем по-другому. Поощрим лидеров производства. Человек двести. Носилки будут?
– На барках доплывут, – с остервенением ответил зодчий. – По Реке.
* * *
…В Мемфисском храме финику негде было упасть. Рабы и вольнонаемные радовались, как дети: до сих пор их никуда не выводили. Только за пирамиду. На порку. Поэтому им все здесь нравилось. И полутемный зал, и расшитый золотом занавес, и жрецы-билетеры в строгих ритуальных одеждах. Строители показывали заскорузлыми пальцами на разрисованные стены и потолки и вполголоса делились впечатлениями:
– Ух ты!
– Тише, господа, тише! – Карга постучала указкой по статуе Пта с человеческой головой. – Давайте лучше поаплодируем артистам, – и она первая захлопала в ладоши.
Нежно запели арфы. Затрещали трещотки. Грянули систры. Оркестр заиграл увертюру. Занавес взвился. На сцену вышел жрец-конферансье.
– Осирис и Исида! – объявил он. – Вечная мелодраматическая мистерия. Триста пятьдесят шестая серия! Краткое содержание предыдущих серий. Бог Солнца Ра приходит в гости к Нефтиде и Сету в разгар семейного скандала. Он мирит супругов и делится своими отцовскими проблемами. Его дочь Тефнут, поссорившись с Ра, превратилась в львицу и сбежала из дома в Нубию. Тем временем, закончив строительство металлургического комбината по переработке меди в золото, Осирис возвращается домой. По случаю приезда мужа Исида устраивает вечеринку…
– …Грибочков попробуйте, – потчевала Исида гостей. – Привезли из далеких северных лесов. А вот это – рыбка красная, выловленная в Белом море. Угощайтесь, гости дорогие!
Во главе стола поднялся Осирис с чашей в руках.
– Друзья! – прочувствованно начал он. – Предлагаю тост за замечательную женщину, богиню, которая организовала для нас такой великолепный праздник…
Гости с улыбками повернулись к Исиде и зааплодировали. Жена Осириса скромно потупилась, пряча натруженные руки под фартук, надетый поверх вечернего платья.
– Во время моих длительных отлучек, – продолжал Осирис, – я часто вспоминаю домашний очаг…
Входная дверь со стуком распахнулась, и во дворец ввалилась большая пьяная компания во главе с Сетом.
– Семьдесят два…– в ужасе подсчитала новых гостей Исида. – Ой, куда ж я их всех усажу?
– Брат! – распахнув объятия, заплетающимся языком проговорил Сет. – Как я рад! Давай выпьем! – он икнул.
– Опять наклюкался, – как всегда в минуты раздражения, Осирис пожелтел. – А что это за публика с тобой?
– Это? – Сет оглядел всю компанию и оскалил ослиные зубы. – Это мои с-ссоумышленники и д-д-друзья. Что ты злишься, б-б-брат? Мы принесли т-т-тебе подарок. Наливай!
И, не дожидаясь приглашения, он опрокинул полную чашу вина.
– Эй! Заносите п-подарок!
Друзья Сета с трудом протолкнули в дверь новенький, богато изукрашенный саркофаг.
– Ой, какой славный! – всплеснула руками Исида.
– Последняя м-модель, – похвастался Сет. – Ручная р-работа!
При виде такого роскошного подарка Осирис довольно почернел.
– Спасибо, брат… Ну что ты? Такие траты…
– П-пустяки, – отмахнулся Сет и снова икнул. – Д-для т-тебя мне ничего не жалко. В-вот только б-б-оюсь, впору ли он п-придется? Потому что заказывал без п-п-примерки. Вдруг кор-ротковат или узковат? Эй, снимите крышку!
– Право, не знаю, – сконфузился Осирис.
– Пр-римеряй, пр-римеряй! Если не подойдет, отдам подогнать. – И Сет снова икнул.
Гости отодвинули в сторону обеденный стол и сгрудились вокруг саркофага, выжидательно поглядывая на Осириса.
Он аккуратно снял корону и передал ее жене. Потом скинул сандалии и обвел гостей смущенным взглядом.
– Жалко, понимаете, обновку пачкать, – объяснил бог, укладываясь в саркофаг и скрещивая на груди руки.
– Не ж-жмет? – заботливо поинтересовался Сет.
Осирис поворочался, устраиваясь поудобнее.
– По-моему, немного мелковат, – виновато заметил он.
– А мне кажется, в самый раз! – проревел Осел и сделал знак соумышленникам.
Осирис не успел ничего сказать, как оказался под тяжелой гранитной крышкой.
– Ах, Сет! Немедленно прекрати! Это уже не шутки! – всполошилась Исида. – Мой муж боится замкнутого пространства!
– Ха-ха-ха! – зловеще расхохотался Ослиноголовый. – Ему больше нечего бояться!
Дружки коварного бога живо опрокинули на саркофаг чан с расплавленным свинцом, и металл мгновенно затвердел.
– Ах! – Исида покачнулась и медленно осела на пол. – Измена! Люби…
Сознание покинуло ее.
Отодвинув ногой бесчувственное тело женщины, Сет велел подручным утопить гроб в Ниле. Что те с радостью и исполнили.
– Теперь Исида моя! – Осел довольно потирал копыта. – А Нефтиду я отправлю к родителям. Пускай сами с ней живут.
Долгих три месяца пробыла Исида без сознания. А когда очнулась, начала оплакивать невинно убиенного мужа. Каждое утро она приходила на крутой берег Нила, распускала свои чудесные волосы, и прозрачные слезы капали в мутную илистую воду. И далеко окрест разносился ее жалобный голос:
– Небо смешалось с землей. Тень легла на землю. Сердце мое горит от злой разлуки…
Из зарослей папируса к Исиде незаметно подкрался Сет. Он присел на камешек, пожирая богиню глазами.
– Оба наши города разрушены, перепутались дороги, – продолжала стенать Исида. – Я ищу тебя, потому что жажду видеть тебя. Я тоскую по твоей любви ко мне. Приходи! Не будь так далек от меня!
– Я здесь, моя птичка! – выпрыгнул на тропинку Сет. – Теперь между нами больше нет преград! – продолжал он, умильно глядя на богиню. – Нефтиду я отправлю к мамаше, ты станешь моей женой, и мы вместе будем владеть Египтом.
Исида в ужасе отпрянула.
– Убийца! – воскликнула она. – Тебе не видать меня, как своих ослиных ушей! Пошел вон, скотина! Мерзость для богов!
– Ах, вот как ты заговорила! – злобно прищурился Сет. – Смотри, как бы не пришлось пожалеть о своих словах! Не хочешь добром, станешь моей силком!
И он протянул к несчастной руки. Исида вскочила и опрометью бросилась вдоль берега. Кудри ее развевались на ветру. Сет кинулся за ней.
– О, Осирис! Защити меня! – взмолилась красавица-вдова, едва переводя дух.
– Иа! Иа! – слышала она за спиной зловещий крик Осла и даже чувствовала его зловонное дыхание.
– Прощайте все! – раскинув руки, возопила Исида. – Я умираю!
Внезапно Ослиноголовый остановился как вкопанный. Растерянно и испуганно он смотрел на Реку. Между ветвями прибрежного кустарника было видно, как по поверхности воды, вопреки всем законам физики, легко скользит гранитный саркофаг, запечатанный свинцом.
Когда Сет пришел в себя, ни саркофага, ни Исиды не было.
* * *
Запели плакальщики. Полными слез глазами Карга обвела своих подопечных. Они тоже шмыгали носами. И вдруг рядом с колонной в каком-то странном свечении Марь Иванна заметила…
Не может быть!
– Петуля! – радостно завопила она. – Родной ты мой! Почему не в школе?
Песня оборвалась на полуслове.
Карга, поспешно утирая слезы, протискивалась сквозь ряды строителей. Но около колонны уже никто не светился.
– Померещилось, – расстроилась Классная Руководительница. – Да и откуда ему здесь взяться? Он сроду не ходил на мероприятия. Это не Петуля.
– Пе-ту-ля! Пе-ту-ля! – скандировали зрители, отбивая трудовые ладони. – Бис! Браво! Бис!
Актеры раскланивались. Жрецы возносили благодарственные молитвы. Музыканты счастливо улыбались. А Петуля проворно отползал к выходу из храма, прячась то под подмостками, то за колоннами.
– Это ж надо, – приговаривал он. – На Каргу наткнуться! У, зараза! И здесь нашла, блин!
Глава 7. Арап Хуфу Великого
Барка медленно плыла по течению. Карга стояла на носу и вглядывалась вдаль. Вот показались знакомые очертания Великой Пирамиды, Священной Высоты. Сердце Классной Руководительницы ликовало. Не каждому учителю дано присутствовать при переломных моментах истории. Марь Иванна задумчиво откусила кусок финика. За ее спиной лежали строители, приобщенные к прекрасному. Нестройным хором они напевали только что услышанную песню из триста пятьдесят шестой серии.
– Ноздри твои благоуха-а-ают! – подхватила припев Карга. – Ля-ляля-ля выступа-а-ают!
– Госпожа моя! – вдруг тихонько дернул ее за юбку восемнадцать тысяч одиннадцатый раб. – Там на берегу что-то происходит.
Марь Иванна посмотрела вперед. Около пирамиды колыхалась толпа под разноцветными транспарантами.
– Митинг? – удивилась учительница. – Стихийная активность масс?
Раб озадаченно покачал головой.
– Не знаю… Только, госпожа Классная Руководительница, не к добру все это. Ох, не к добру…
У Марь Иванны от непонятной тревоги тоже сжалось сердце.
Барка причалила к берегу. Участники культпохода сбежали по сходням на песок. Построившись парами, они дисциплинированно затопали к пирамиде. На полпути стали слышны доносившиеся оттуда крики.
– Неужели раб прав, – подумала Карга, – и что-то случилось?
Уже явственно можно было разобрать слова оратора, вскочившего на деревянные салазки.
– Братья! – он гулко постучал себя по грудной клетке. – Доколе?.. Не позволим! Мы не рабы!
– Рабы – не мы! – подхватила воодушевленная толпа.
– Восстание? – Марь Иванна не верила собственным ушам. – Нарушение дисциплины? Массовые беспорядки? – она оглянулась на свой отряд. – Господа! Товарищи! В то время как весь египетский народ строит светлое загробное будущее, девяносто девять тысяч восемьсот жалких отщепенцев затеяли провокацию. Мы должны помешать кучке бандитов нарушать общественное спокойствие. Вы – надежда всего прогрессивного человечества. Помните об этом! Вы должны личным примером… Э-э-э… Постойте! Куда же вы?
Она протянула руки вслед надеждам человечества, которые дружно кинулись к митингующим.
– Мы не ра-бы! Ра-бы не мы! – скандировали они на бегу.
– Ну как же, господа… – у Карги опустились руки. – Эх, товарищи, товарищи…
– Ой, что сейчас будет! – возбужденно сказал раб восемнадцать тысяч одиннадцатый. – Нет ничего страшнее египетского бунта, бессмысленного и беспощадного. Они тебе все припомнят, Классная Руководительница.
Марь Иванна дико оглянулась.
– А ты почему не ушел? – спросила она у темнокожего гиганта с высоким лбом и проницательным взглядом. – Все позорно сбежали…
Раб пожал широкими плечами.
– Я и сам был в твоем положении, госпожа. Мои воины бросили своего вождя во время сражения, и я в одиночку бился с врагами. Попал к египтянам в плен и превратился в раба.
– Как тебя зовут, восемнадцать тысяч одиннадцатый? – тихо спросила Марь Иванна. – Извини, я не знала, что ты вождь…
– Ганнибал, – ответил эфиоп.
– Спасибо, Ганнибал! – к Карге вернулась прежняя уверенность.
Она выпрямилась, одернула пиджак и сказала:
– Вдвоем мы призовем их к порядку. Вперед, Ганнибал!
– Назад, госпожа! – раб вцепился в Каргу и упал на песок, увлекая ее за собой.
Над пустыней гремела гневная речь очередного правозащитника.
– Карга сделала нашу жизнь невыносимой! Каждую свободную минуту она заставляет нас участвовать в Мероприятиях! Самые жестокие надсмотрщики – младенцы рядом с ней! Ее Утренние и Вечерние Оценки, Переклички, Классные Часы и Вызовы Родителей унижают наше мужское достоинство! После целого дня тяжелой работы она заставляет нас петь и плясать!
– Правильно! – поддержали из толпы. – Она заводит себе любимчиков, водит их в храм… А мы что – не рабы? Это как же получается: одним – все, а другим – ни фиги?
– Бей Каргу! – выкрикнул оратор. – Ломай ее Указку! Долой Папирусы Успеваемости! Надсмотрщиков – крокодилам! Стражников – к Анубису! Хемиуна замуровать! Растерзать Каргу!
– Какая неблагодарность! – рыдала Марь Иванна, зарывшись лицом в песок.
Толпа митингующих накатила на шатер-учительскую и смяла его. В пыльной туче взлетали вверх обрывки папирусов, обломки стел почета и обелисков позора. А восставшие двинулись дальше, все круша на своем пути. Рабы с остервенением ломали салазки для перевозки камней, разбивали гранитные облицовочные плиты и обломками забрасывали каменоломни. Последний каменный блок, который оставалось водрузить на самую вершину, долго пинали ногами, били кольями, кирками и кайлами. И не успокоились, пока он не рассыпался на мелкие кусочки.
– Вали пирамиду, ребята! – неистово орал раб с транспарантом в руках. – Камня на камне не оставим, к Апоповой матери! Кто был ничем – тот станет всем!
– Не может быть! Не может быть! – беспомощно повторяла Карга. – Этого нельзя допустить. Где начальство? Стража? Хемиун, наконец?
Ганнибал прокричал ей в самое ухо:
– Так ты же сама выходной объявила, госпожа! Вот и разъехались все кто куда!
– Боже мой! Боже мой! – ломала руки Марь Иванна. – Варвары! Это же памятник культуры…
– Раз-два, взяли! Еще раз – взяли!
Вооружившись здоровенным бревном, рабы пошли на таран пирамиды. Но Священная Высота даже не дрогнула. Ни вмятины, ни царапины не осталось на облицовке нижних ярусов.
– Хорошо, однако, сработано, на века! – с удовлетворением заметил восемнадцать тысяч одиннадцатый.
Разочарованно гудя, толпа отхлынула от пирамиды.
– Сюда идут! – испуганно прошептала Карга. – Что делать?
– Бежим! – эфиоп схватил ее за руку и потащил за собой.
– Ой, не могу! – каблуки Марь Иванны увязали в песке. Высокая лиловая прическа растрепалась. Пиджак сбился набок. – Ой, не могу!
– Быстрее! Быстрее! – торопил Ганнибал.
– Вон она! – раздался позади торжествующий крик. – Держи! Бей Каргу!
Марь Иванна готова была сдаться. Но вождь неумолимо тащил ее вперед.
– Хватай! – настигала погоня. – Она за все заплатит, дочь шакала!
Слезы смешивались с песком на щеках Классной Руководительницы. Сердце так и выпрыгивало из груди. По знаку Ганнибала Карга упала на колени и заползла в какую-то нору. Солнечный свет померк. Это эфиоп, последовав за Классной Руководительницей, нажал на тайный рычаг, и колоссальная каменная плита навеки замуровала вход в пирамиду Хеопса.
– Голубчик мой! Спаситель! – Марь Иванна кинулась целовать вождю руки. – Век не забуду! Благодетель!
– Да чего там, – засмущался восемнадцать тысяч одиннадцатый, пряча за спину натруженные ладони. – Я ж на этом участке работал. Все здесь знаю, как свои пять пальцев.
Сверху по плите чем-то заколотили. Карга с опаской подняла глаза.
– Лучше уйти отсюда, – словно прочел ее мысли Ганнибал. – От греха подальше.
– Куда? Там темно!
– Ну и что? Тут одна дорога – к саркофагу!
Карга поежилась. Но послушно двинулась на четвереньках вслед за своим спасителем.
Они долго плутали впотьмах по многочисленным коридорам. Время от времени раб ощупывал стены, разыскивая одному ему известные пометки. Марь Иванна выбилась из сил.
– Скоро уже, – подбодрил ее Ганнибал.
И действительно, через несколько минут впереди забрезжил свет. Беглецы вышли в довольно просторную погребальную камеру, посреди которой возвышался новенький саркофаг из черного гранита. Карга опустилась на пол и блаженно вытянула ноги.
– Хорошо здесь, – она вздохнула полной грудью. – Прохладно. Кстати, – Марь Иванна с беспокойством посмотрела на эфиопа, – почему здесь воздух такой свежий? Вдруг они все-таки пробили стену?
– Куда им, – махнул рукой вождь. – Кишка тонка. Тут вентиляцию еще лет десять назад провели.
– Для чего? – удивилась Классная Руководительница. – Это же склеп.
– Да разное говорят, – пожал плечами Ганнибал. – Слышал даже, тут устроят что-то вроде храма для избранных. Кругом еще много всяких ходов и комнат. Над нами, – он посмотрел вверх, – этажа четыре. Рядом – большая галерея. А внизу, в подземелье, – он потопал босой ногой по полу, – усыпальница для старшей царицы покойной, да будет она жива, здорова и невредима.
– Во веки веков, аминь, – автоматически закончила Марь Иванна.
– Ну, ловушки еще разные, тупики, – продолжал эфиоп. – Это чтоб грабителей с толку сбивать.
– Ты хочешь сказать, кто-то покусится на святыню? – ужаснулась учительница.
– Еще как покусится, – подтвердил Ганнибал. – Тут, знаешь, сколько всякого добра спрячут, как царь помрет? Чтоб ему было что выпить и чем закусить в загробном мире, переодеться там, умаститься… Ну, и чтоб не скучал… Это бедняков в голой циновке закопают. А у нас воина стоя хоронят, с копьем…
Вождь замолчат. Глубокая морщина прорезала его высокий лоб.
Карга тоже задумалась.
– Интересно все-таки устроена жизнь после смерти, – глубокомысленно заметила она. – Может, и в самом деле загробный мир существует и все мы там будем?
Внезапно восемнадцать тысяч одиннадцатый встрепенулся:
– Слышишь?
Карга напрягла слух. Откуда-то доносились голоса. Мурашки побежали у нее по коже. Лиловые волосы встали дыбом.
– Свят, свят, свят! – забормотала Марь Иванна, мелко крестясь. – Спаси, Господи, и помилуй!
– Нас ищут, – сказал Ганнибал. – Через другой ход зашли.
– Бей Каргу! – отчетливо донеслось сквозь толщу камня. – Ищи ее! От нас не спрячется!
– Отче наш! – слова сами собой всплывали в памяти, хотя раньше Карга и не подозревала, что знает молитвы. – Иже еси на небеси… Как же дальше? В общем, не дай нам умереть в расцвете лет!
– Полезай в гроб! – вдруг приказал вождь.
– Нет! Ни за что! – Марь Иванна отбивалась руками и ногами. – Да приидет царствие Твое, да будет воля Твоя! Пожалей меня, грешную!
– Лезь, женщина, кому говорят!
Эфиоп насильно затолкал Каргу в саркофаг.
– Лежать!
– Не губи, голубчик! – взмолилась Классная Руководительница – Христом-Богом прошу!
– Лежи и помалкивай, – шептал раб, укутывая ее погребальными пеленами. – Они не додумаются тебя здесь искать! А если вдруг увидят – решат, что мумия, и не тронут!
– А ты? – подозрительно спросила Карга. – Тоже сюда… со мной?..
Вождь выразительно постучал себя пальцем по высокому лбу:
– Думай, что говоришь, женщина! Разве две мумии в одном саркофаге бывают? Лежи тихо и жди. Я на разведку. Есть еще ход, о котором мало кто знает. Вернусь и выведу тебя.
Ганнибал поднатужился и надвинул на Марь Иванну тяжелую гранитную крышку. Последнее, что она увидела, была лучистая звезда, которая смотрела на нее с немыслимой высоты сквозь отдушину в потолке.
…Крышка вздрогнула и покачнулась. В глаза ударил яркий солнечный свет.
