Юлия Флёри
Территория заблуждения
Разговаривал Кирилл недолго, но, видимо, продуктивно. И пары минут не прошло, как вернулся, а тёмный внедорожник плавно тронулся с места, одновременно уступая дорогу и разблокировав выход из машины, о котором Аня теперь не думала. Лишь проводила взглядом удаляющиеся в темноте объездной дороги габаритные огни.
– Теперь ты понимаешь, котёнок, для чего таким очаровашкам, как ты, нужно сильное плечо рядом? – Кирилл заметно расслабился и не создавал впечатление рассерженного её поступком человека. Для него всё это было не более чем игрой с заведомо известным исходом.
На самом деле, Кирилла Крайнова в городе знали если не все, то многие. Особенной популярностью он пользовался у слабого пола, прослыл бабником и сердцеедом. Вполне заслуженно. Он привлекал внимание. Сейчас парня интересовала Аня и скрывать подобного никто не собирался. Чаще этот интерес ограничивался парой ночей. Усложнять себе жизнь, обременяя её постоянными отношениями, он уж точно не собирался, потому пустые разговоры о маминых наставлениях едва ли произвели на Аню хоть какое-нибудь впечатление. Этим вечером совсем близко виднелась весьма нелестная перспектива оказаться «следующей» в его послужном списке. Прикинув немногочисленные «за» и «против», Аня ответила на не озвученное предложение недвусмысленной, но всё понимающей улыбкой.
– Куда едем? – старалась она вести себя спокойно, хотя паника уже начинала подбираться из глубин сознания на поверхность.
– Люблю свою кровать и ничего не могу с этим поделать, – заявил Кир, приподнимая брови, вроде как удивляясь скорой капитуляции, но в целом остался собой доволен.
Он кивнул, предлагая двигаться вперёд, и устроился уютнее, хотя с его ростом и габаритами авто это казалось делом сомнительным.
– На следующем перекрёстке возвращайся в город, – махнул он рукой, подсказывая, где удобнее свернуть и на повороте придержал руль, намеренно обхватывая её пальцы. – Полегче, – шепнул, вдруг оказавшись в опасной близости. Аня напряглась.
Уверенный шёпот вызвал жар, который вполне предсказуемо охватил её щёки. Секунду спустя жар ощущался в груди и осторожно спускался ниже. Всё же дурой Аня не была и изменения в его поведении уловила мгновенно. И то, что длинные пальцы скользнули по основанию бедра, в желании как можно скорее оказаться между ног, было вполне ожидаемо. Вторая его рука оказалась на её плече и уверенно надавила, заставляя задрать подбородок и открыть шею для прикосновения губ. Аня поддалась, хотя в реальной жизни раздражалась на любые действия, отвлекающие от вождения. Только когда поцелуи на коже стали настойчивее, когда спустились к груди, а влажный язык то и дело стремился нащупать сосок под бельём, она отмахнулась и передёрнула плечами. С силой толкнула Кирилла в грудь, когда намёков он не уловил, и вдавила педаль тормоза в пол, бросая непримиримые взгляды. Кирилл, легко пожав плечами, вышел из машины, а через пару секунд местился на водительское кресло, небрежным похлопыванием по бедру, предлагая Ане пересесть.
– Ты очень медленно едешь, Анечка, – ласково пролепетал он в ответ на возмущённый взгляд и пощекотал её подбородок, заставляя возмутиться ещё сильнее. – Насколько торопилась на трассе, настолько оттягиваешь момент истины сейчас. А я уже хочу, – дерзко улыбнулся он. – Пристегнись! – жёстко скомандовал и резко тронулся с места, выжимая из машины все скромные по численности лошадиные силы.
Глава 3. Восемь лет назад. 2003 год
Остановился он на дворовой территории нового жилого комплекса. Правильно. При всём своём богатом воображении Аня не могла представить такого человека где-нибудь в загородном доме или в элитной высотке сталинских времён. Такие, как Кирилл, всегда выбирают что-то более современное, новомодное, едва ли имея представления об уюте, домашнем очаге. Этого они и в детстве насмотрелись! А сейчас, вырвавшись из-под родительского крыла, хотели вершить открытия, стремиться в будущее. Аня и сама была такой, разве что финансовое положение не всегда позволяло проявить эмоциональный всплеск. Несмотря на то что могла смело отнести себя к среднему классу… К такому… обеспеченному среднему классу, обращаться с деньгами она умела и никогда не позволяла себе выбрасывать их на ветер. Особенно сейчас, когда стремилась к мнимой самостоятельности.
Так вот, припарковавшись под самым подъездом, Кирилл выскочил из машины и очень быстро вытащил оттуда Аню, нетерпеливо подталкивая в сторону основательной металлической двери с кодовым замком. Только когда вошли в лифт, она заметила, что парень не так пьян, как хотел казаться всё это время. Заметила… когда он громко рассмеялся в ответ на её взволнованно округлённые глаза и несложную ассоциацию: лифт_замкнутое_пространство_мужчина.
– Даже представить боюсь, что ты себе напридумывала, – проговорил Кирилл вслух и приблизился, лёгкими успокаивающими движениями поглаживая овал лица, шею, плечи. – От меня ещё ни одна обиженной не ушла, – откровенно хвастал он и сам улыбался этому взаимному пониманию. – Я умею уговаривать, – поймал он взгляд, придержав её подбородок двумя пальцами. – И тебя уговорю, – лизнул кончиком языка её пересохшие губы и болезненно скривился. Как поняла Аня – на тянущее ощущение внизу живота после её короткого стона. – Ты уже почти согласна, – прошептал, прижавшись лбом к её лбу, и навалился сильнее, чтобы не испортить момент откровения спешкой, когда дверь лифта открылась.
Он переждал мгновение и отступил, пропуская вперёд. Крепко обхватив ладонь, повёл за собой к дальней двери. Справился с замками, вошёл в квартиру и сразу подтолкнул её к ванной.
– Пять минут на душ, – громко оповестил он, и Аня, наконец, расслабилась. Сначала просто хмыкнула, а потом рассмеялась в голос.
– А как же твоё громогласное «я умею уговаривать»? – выглянула она из-за двери ванной комнаты, на что Кирилл бестолково пожал плечами.
– А я как депутат, – соблазняя, парень облизнул губы. – Наобещаю, а выполнять не собираюсь. Но ведь ты всё равно меня уже выбрала, так, к чему пререкаться?
– Потому что ты ни разу не депутат, а, значит, я могу передумать, – игриво прикусила она губу и осторожно потянула дверь ванной комнаты на себя, прикрываясь, когда Кирилл неторопливо приблизился.
Он несильно ударил кулаком в стену и склонил голову набок. Не угрожая, скорее, борясь с желанием выдержать условленное время.
– Четыре с половиной минуты, Анечка, и я присоединюсь к тебе, – стиснул он зубы, пережидая очередной гормональный позыв.
Улыбка исчезла с его лица, как только увидел закрытую дверь. Тогда Кир прижался спиной к стене и запрокинул голову, напряжённо выдыхая. Вышел в кухню, наспех прикурил у открытой фрамуги окна, с размахом плеснул виски в стакан и опрокинул напиток в себя, скривившись после. Растёр ладонями лицо, шею, пытаясь вернуть бодрость, на несколько мгновений замер. Кир расстегнул браслет часов, небрежно опустил дорогой металл на столешницу и направился к ванной комнате, на ходу стягивая майку, расстёгивая ремень джинсов. Остановился в проходе, вспомнив стянуть с ног уличные туфли.
На звук открывающейся двери Аня резко обернулась и, уличая, прищурилась.
– Прошло максимум две, – снова закусила она губу. На этот раз порочно, намеренно провоцируя, и нахмурилась, не услышав ни ответа, ни оправданий.
– А я, вообще, такой… непредсказуемый, – выдохнул Кирилл за секунду до того, как с силой вдавил её в стену, наваливаясь всем своим весом.
Он ловко стянул полотенце, которым Аня успела обмотать голое тело, сжал грудь. Подтолкнул свободной ладонью под ягодицы, предлагая обхватить ногами с боков, и напряжённо простонал, выталкивая из себя воздух сквозь сжатые зубы.
– Мечтал об этом с момента, как увидел тебя, – потёрся он носом о висок и прижался губами к щеке, торопливо справляясь с собственной одеждой.
– Недолго же ты мучился, – тихо прошептала Аня, перехватывая воздух между своевольными прикосновениями. Слишком откровенными… Так сейчас казалось…
– А ты не оставила вариантов, – остановился он, с претензией глядя в глаза. – Один твой взгляд как приказ, как гипноз, которого невозможно избежать! – выдержал паузу, чтобы она уловила смысл слов. – Даже понять ничего не успел, как жался к тебе, словно щенок, – будто не веря своим словам, Кир улыбнулся и принялся наглаживать её бока, на короткий миг забывая об остром желании.
– Ты что-то путаешь… – Аня осторожно покачала головой, а Кирилл сжал её шею и зло сощурил глаза.
– В таком случае ты очень плохо обо мне думаешь, дорогая Анечка. Такой взгляд сложно пропустить, – прошептал он, неодобрительно покачивая головой.
Большим пальцем руки, которой до этого удерживал за шею, Кир приласкал её нижнюю губу и выждал время, позволяя наблюдать как его зрачки, будто под действием наркотика, расширяются в эйфории.
– Не бойся, – прикрыл глаза, зависая в осторожном поцелуе, едва касаясь губ. – Я никому не скажу, – заверил он и опустил ладони к груди, требовательно сжал её, свободно улыбаясь тому, как женское тело отзывается на прикосновения. – Если хочешь, я даже сам забуду об этом, – пообещал, а ладони спустились вниз, обхватывая со спины, сжимая, массируя ягодицы. – Но сейчас хочу получить свою награду. Ведь угодил? – неприятно усмехнулся Кир. – Этого ты хотела? – проговорил он вслух, не имея в виду ничего определённого. По крайней мере, Ане именно так показалось.
Она упёрлась ладонями в его грудь, когда пальцы, будто играючи, скользнули между ягодицами, нетерпеливо надавливая.
– Я не понимаю…
– Я никому ничего не скажу, – настойчиво повторил он и недвижимо замер, пока ладони с его груди не исчезли, пока не почувствовал, как Аня расслабилась. И только тогда, точно зная, что она попытается контролировать каждое его движение, осторожно убрал одну руку и щедро подцепил мазь из раскрытой баночки, стоящей совсем рядом, на умывальнике.
В этот раз движение смазанных пальцев получилось плавным, тягучим. И то, как Аня склонила голову, устраивая её на широком плече, означало не что иное, как согласие. Кир ввёл один палец и замер, чувствуя, как Аня пытается разогнать своё напряжение. Потянул за резинку, стягивающую волосы. Чуть влажные на самых кончиках пряди рассыпались по спине, будоража воображение, призывая к действию. Он поставил её на ноги, не позволяя бороться с нахлынувшей слабостью, снова прижал к стене, а сам наспех стягивал джинсы вместе с бельём. Волосы стянул в кулак, заставляя её запрокинуть голову, и с силой прижался к губам, не целуя, а лишь разграничивая роли.
– В постели нам будет удобнее, – шепнул и прижал к себе, зная, как Аня отреагирует, когда он потянет на себя пальцы, подготавливающие её.
Придержал, пережидая пусть и несильную, но болезненную судорогу, позволяя выпустить наружу напряжённое шипение, а когда укладывал на кровать, успокаивая, наглаживал спину и поясницу.
– Нужно только расслабиться, – порывисто шепнул он и напряжённо сглотнул.
Давая последние наставления, прижался грудью к её спине, стирая границы и одновременно обездвиживая. Добавил смазки на презерватив и перед входом сжал зубами кожу на плече. Прижал ладонь к её губам, не позволяя вырваться негромкому вскрику от резкого глубокого проникновения.
Почти всю ночь Кирилл на неё просто смотрел. Даже прикасаться себе не позволял. Знал, что не спит, что намеренно отвернулась, пытаясь это скрыть. А ещё знал, что подобного больше себе не позволит. Не понял, откуда такое желание возникло, точнее, это и не желание было вовсе, а так… очередная фантазия, эксперимент над своим и чужим телом. Но почему она и почему решился?.. Вот так, первый раз, не дав возможности привыкнуть друг к другу, довериться… Что за бред нёс до того? Или… или не бред… Ведь эта мысль, действительно, возникла как только пересеклись их взгляды. Будто она ждала этого и всё готова была отдать за его внимание. Вот только цепочка событий никак не укладывалась в логические действия. Или не было здесь никакой логики, и искать не стоит? Чего только не привидится по пьяни?.. Одно «но»: желание догнаться выпивкой появилось как раз от этих странных мыслей.
Рассвет только-только намечался, когда желание пересилило разум. Кирилл перекатился чуть в сторону, устраиваясь на кровати в положении лёжа на спине, закинул руки за голову.
– Ань, о чём ты сейчас думаешь?
В тишине комнаты, всего дома, целого города… звук его голоса показался чрезмерно громким, но Аня не дёрнулась в испуге, не подобралась, а посмотрела на него в ленивом повороте головы. Улыбнулась.
– Думаю о работе, – произнесла она и улыбнулась шире, глядя на ступор Кирилла.
– Ну… что я могу тебе на это сказать?.. – когда первые эмоции отпустили, он и сам сдержал желание рассмеяться. – Так меня ещё никто не опускал, – тяжело выдохнул он и с рывком повернулся на бок, подперев голову согнутой в локте рукой.
– Ты спросил, о чём я сейчас думаю, и я ответила. Предыдущие четыре часа думала о тебе.
– А, то есть всё было не так уж плохо, – покивал головой Кир, выставляя весьма расплывчатый акцент.
– Хочу сказать, было совсем неплохо. Только мне не с чем сравнить. Я предпочитаю традиционный секс.
– Я тоже, – Кирилл оживился и повернулся на живот, устроив подбородок на скрещенных предплечьях. – Ты вызываешь странное желание вести себя неправильно, – пояснил он и глянул с прищуром. – Вот сейчас смотрю на тебя и ничего такого не замечаю, а до этого… будто мания преследования! У меня отец следак. Двадцать лет оттрубил. Сейчас уже сложно представить, но тогда в доме все ходили по струнке. Каждое действие имело не только причину, но и следствие. Он так считал. Я вчера заметил тебя и всё не мог понять почему. Обычная девчонка, а цепляешь… Вот и стал искать повод, а его, как оказалось, нет. Что скажешь?
– Ты говорил что-то про свадьбу и про приличных девочек, – с намёком напомнила Аня и насладилась странным для такого человека, как Кирилл, смущением.
– Что? Жениться обещал? – перехватил он инициативу, хоть и уловил немалую долю шутки в громком упрёке.
– Предложения руки и сердца не поступало, – покладисто согласилась Аня, но не отступила. Кирилл сделал вид, что задумался, а потом широко улыбнулся, прерывая игру.
– В любом случае у тебя больше шансов, чем у любой другой, ведь прежде при взгляде на девушку даже подобных мыслей у меня не возникало. Как насчёт того, чтобы продолжить более близкое знакомство? – облизнул он губы, придавая им влажный блеск. Соблазнительно и порочно. Настолько, что Аня облизнулась в ответ.
Блуждающий взгляд с явным намёком на продолжение прокатился по её телу, вскоре в глазах отобразился интерес. Спустя время к нему присоединилась нездоровая доля азарта.
– Снова пробудилось желание вести себя неправильно? – хитро облизнулась Аня, пытаясь спрятать свою улыбку за подушкой.
– Даже не представляешь, насколько оно сильное, – внушительно проговорил Кир и дёрнул за край одеяла, которым попыталась прикрыться. – Анечка, котёнок, мне мама всегда говорила, что жениться нужно на хороших девочках, – устроился он, стоя на коленях, и опустился на пятки, не отпуская её глаз. – С этим взглядом у тебя есть все шансы в список приличных не попасть, – отрицательно покачал он головой, и поощряя, и осуждая одновременно.
– Ты любую испортишь! – возмущённо взвизгнула Аня, когда он потянул её к себе за ногу, но с удовольствием вцепилась в густую шевелюру, как только предоставил такую возможность, прижавшись губами к низу живота.
– Легко обманывать того, кто сам обманываться рад, – вскинул он взгляд, затаив довольный тихий смех. – Тебе понравится, – потянул не без удовольствия и провёл языком широкую влажную дорожку от клитора до пупка.
Странные ощущения. Раньше Аня не понимала, как можно спать с одним и думать о другом. Видимо, времена меняются… или в ней что-то сломалось. И сейчас, целуя того, кто рядом, она закрывает глаза, чтобы создать слабую иллюзию, будто это другой мужчина и будто жизнь другая. Прежняя, где врать и изворачиваться не приходилось. Где она всегда оставалась самой собой.
И вот она уже целует, гладит щёки с лёгкой небритостью, представляя на его месте другого. Чтобы стон был громче, чтобы его звук был естественным, чтобы даже саму себя убедить, будто всё правильно! Жмётся, чтобы и сомнения не возникло, будто всё придумала. Сказку для двоих. Или всё это одна большая репетиция перед решающим рывком, перед шагом, который может круто изменить жизнь, а, по сути, вернуть её в прежнее русло? Ответа не было. И чувств не было. Одна большая игра. Мерзкая, холодная.
Оргазм стал неожиданностью и полным опровержением того факта, что он рождается в голове женщины. Уж там-то его точно не было секунду назад… Или игра удалась настолько, что саму себя всё же удалось обмануть?.. Два года полного штиля в личной жизни заставили усомниться в том, что это возможно.
Кирилл был польщён. Кирилл был доволен. Кирилл считал себя в это мгновение едва ли не богом, так жался к ней, срывая с губ последние отголоски эйфории. Толкался во всё ещё разгорячённое тело, старательно набирая обороты, шумно дышал и кусал пересохшие в один момент губы. А, получив желаемое, рухнул без сил и закрыл глаза.
– Сейчас такое чувство, что до тебя ни одна подо мной не кончала, – тихо пробормотал он, но не стал настаивать на ответе, когда Аня отвернулась спиной, пережидая трудный для себя момент.
Кир не мог этого понять, даже не пытался, но было в ней тогда что-то такое, чего прежде в девушках не замечал. Слишком много понимания во взгляде, что ли… будто и не двадцать ей, а все сорок пять! Так на него смотрели отец и старший брат. С грузом ответственности, с опытом. И ладно бы отец, но брат… у них разница всего шесть лет, а чувство такое, что целая жизнь. Вот и Аня теперь… необычная…
Будильник прозвенел без четверти семь, не оставляя времени для раскачки. Нужно было прямо сейчас прыгать в джинсы, натягивать плотную футболку, куртку, и бежать в студию. Аня невольно скривилась, примерно представляя, чего будет стоить добраться до работы с другого конца города.
Прошлая ночь оставила после себя уйму вопросов, отвечать на которые не было ни сил, ни желания и, безусловно, приблизила к вожделенной цели. Сложно сказать, насколько близко она теперь, но первый шаг сделан. Тот самый первый шаг, который она не решалась преодолеть долгих полгода. Каждую ночь, казалось, из шести месяцев помнила, каждый бездарно прожитый день. Сейчас вкус победы ощущался на губах. Весьма смутно, но это точно был он.
Кирилл лежал с самого края кровати, ближе к окну. На лице расползалась мальчишеская улыбка, на спине следы всё той же ночи и её ногтей.
Аня аккуратно сползла с постели на пол, осмысливая произошедшее. Стараясь не шуметь, пробралась в ванную, наспех натянула на себя накануне торопливо уложенную в стопку одежду, проверила содержимое кошелька, пролистала список непринятых вызовов на телефоне, попутно отмечая, что стоит перезвонить отцу. Она повесила на шею заботливо припрятанный, отодвинутый в сторону фотоаппарат, и бросила на себя критический взгляд в зеркало, понимая, что не только в глазах, на лице, но и во всём внешнем виде отчётливо читались последние приключения. Глянула на время и не сдержала досадливый стон: она безгранично опаздывала!
Уже уходя, зацепилась за разбросанную на полу одежду и несдержанно выругалась.
– Если ты питаешь наивные мысли сбежать от меня, знай: я запомнил номер твоей машины, – послышался сдавленный голос со стороны кровати, и всё снова стихло.
Посчитав это сонным бредом, Аня продолжила путь к выходу, но тут же вжала голову в плечи.
– Если не поцелуешь, считай, я обиделся, – прилетело в спину, и развернуться всё же пришлось.
К кровати Аня подошла неторопливо, склонилась, пытаясь унять желание не просто поцеловать Кира, а измазать его лицо помадой, прижалась губами к уху.
– А ещё ты трижды сфотографировал страницы моего паспорта, оставил на спине несколько следов безудержной страсти и по ним меня можно узнать даже в случае полной потери памяти. Доброе утро, Кир, – проговорила Аня в одной тональности и всё же прижалась к его щеке чуть сильнее, чем того требовала ситуация. – Я не сбегаю, а спешу на работу. Твоего звонка не жду, но очень обрадуюсь, если всё же его услышу. Помни, ты обещал на мне жениться, и я намерена дождаться этого радостного события.
– А вот это наглая ложь! – раскрыл он глаза и сонно прищурился. – Кстати, знай: я всё же позвоню, – пообещал и рухнул на подушку без признаков жизни, оставляя в душе странное тепло, которого там быть вроде как и не должно.
А вот на улице странная эйфория рассеялась, как и не было. Пасмурное небо не добавляло радужных красок в и без того поганое настроение, а в целом дополняло картинку серости и уныния, что поселились в душе сразу после того странного тепла.
Опаздывать Аня не любила. Впрочем, никто не любит опаздывать. Едва ли можно найти пару тройку людей, которым нравится, как их отчитывают за проступок, тех, которые любят оправдываться… Бывали, правда, ребята, у кого это выходило ловко и без особых моральных затрат, но к последним Аня не могла себя отнести при всём желании.
Любые оправдания выходили с трудом и никак не получалось обвинить в своём опоздании светофор у самого дома, водителя автобуса, что застопорил проезд или бабушку, которую ты по доброте душевной переводил через дорогу. Всё выходило сыро и убого, как у пятиклашки, честное слово. Потому вместо нелепых оправданий, Аня всегда избирала вариант с покаянно склонённой головой. Но сегодня она работала в паре с Марком, а Марк был художественным редактором в их журнале, непосредственным начальником для самой Ани, колдуном и волшебником по части фотографии в одном лице. А ещё он очень, очень не любил безалаберных людей и с лёгкостью отсечёт её голову даже в случае, если она будет покаянно склонена.
Всего год назад его имя Аня произносила шёпотом, с фейерверком в глазах и без малейшего намёка на улыбку. Уже тогда он был мастером, признанным гением, а она одной из сотни конкурсантов с огромными глазами полными надежды и мольбы. Он ходил по площадке с видом рабовладельца, а сотня новичков изо всех сил старались демонстрировать своё мастерство, настраивали чёткость, ловили свет, выводили фокус. Это был открытый конкурс на должность… что-то вроде подмастерья у гения, и за это место многие готовы были перегрызть друг другу глотки.
Большинство претендентов оказались знакомы между собой, так как встречались на других площадках, на курсах, мастер-классах и уже не в первый раз им приходилось соперничать друг с другом. По плану итоги конкурса подводились после просмотра работ, а, по сути, всё решил процесс. На Ане Марк завис как-то сразу. Вот просто остановился рядом и не отходил ни на шаг, на протяжении всего часа. Замечания сыпались из него как из рога изобилия. «Что… Что ты делаешь?!. Ё*п*т! Кто дал тебе в руки камеру?!» «Неандертальцам это не к лицу!» – посмеивался он со стороны, но так и не отошёл. Через раз порывался отобрать аппарат, выхватить его из рук, чтобы продемонстрировать, как правильно его держать, как правильно настраивать. «Твои деревянные пальцы не приспособлены для нежной техники!»
Ему не нравилась стойка, не устраивал поворот объектива, но по завершении выделенного времени он громогласно объявил об окончании конкурса и заявил о том, что его итоги уже подведены.
Тогда поговаривали, что Марк попросту влюбился. У Ани на этот счёт было своё мнение, которое никто всерьёз не воспринимал, и отказывались верить в то, что этих двоих связывают исключительно профессиональные отношения. Сейчас, по истечении года, практически ничего между ними не изменилось: он так и остался гением, а Аня девочкой для битья. Правда, не так давно она успела понять, что подобная манера обучения возымела успех. Значительный скачок в мастерстве стал заметен не только окружающим, но и ей самой, а те факты, что теперь могла без посторонней помощи отработать фотосессию, имела голос при выборе моделей, говорили о многом.
От мыслей о Марке отвлёк светофор. Тот самый, на который в случае чего можно было бы свалить все свои беды. И этот светофор был красным, но вот-вот обещал позеленеть. Требовалось всего одно усилие, одно небольшое усилие и последний перекрёсток можно было считать пройденным этапом… Но дикий скрежет, искры и звук металла, трущегося о металл, оставили светлые мысли в прошлом. А в настоящем были лампочки аварийного сигнала стоящего позади автомобиля класса «премиум» и недобрый оскал водителя этого же авто, на которого Аня взирала через зеркало заднего вида, а вскоре должна была познакомиться лично.
Она была виновата. Даже вариантов, при которых был шанс это отрицать, не рассматривала. Переоценив возможности собственного авто, бесцеремонно подрезала дорогой автомобиль, желая успеть на съёмку. Вызвать сотрудников автоинспекции – означало застрять здесь на весь день, потому придётся договариваться. Или, другими словами, делать то, что Аня никогда не умела и вряд ли когда-нибудь научится. Поправив на груди камеру, которая поистине была самой ценной вещью из приобретённого в этом году, Аня сжала кулаки и открыла дверь с водительской стороны, чтобы оценить ущерб.
Не глядя на пострадавшего громилу, она прошла непосредственно к объекту исследования. Увидев некрасивую широкую полосу с ошлифованной на ней краской, в какой-то момент зажмурилась, искренне надеясь, что, когда глаза снова откроются, повреждение исчезнет. Вроде как читая её мысли, мужчина, посматривающий на всё это со стороны, невесело хмыкнул.
– Ну? Как? Помогло?
По горестному выдоху он понял, что не помогло и кривляться перестал. А после мило оскалился:
– Прежде чем скажешь первую глупость, имей в виду: я спешу. Прежде чем скажешь вторую глупость, имей в виду: меня твои прелести не интересуют. Не знаю, будут ли в твоей голове ещё глупости, потому сразу даю наводку: договариваться нужно о цене.
– Сколько?
Даже от мысли о возможной цене вопроса у Ани разболелась голова, свело все зубы сразу и подкосились ноги. Без преувеличения. Оказанный эффект заметил и мужчина, потому предупреждающе рыкнул и подтолкнул её к багажнику старенького «опеля».
– В обморок рухнуть даже не думай, это будет последней глупостью, которую ты сделаешь в своей никчемной жизни. Сто пятьдесят, – проговорил громила в одной тональности, чем дал возможность опустить последнюю фразу.
– Что?
– Сто пятьдесят и отличный урок хорошего тона, красавица. Заметь, я воздержался от оскорблений. Можно не благодарить.
– Да уж, спасибо, – всё же смогла выдавить из себя Аня и мысленно кивнула: «Да, эта царапина выглядела именно на столько. Её машина стоила ненамного дороже. А что, если…»
Она даже рот открыть не успела, как мужчина, громко смеясь и чертыхаясь одновременно, замахал руками, отнекиваясь.
– Предложить мне в нагрузку этот металлолом даже не думай. Давай разойдёмся по-хорошему. Нет денег – позвони друзьям. Я дядя добрый, подожду до вечера. В принципе, видеорегистратор аварию зафиксировал, доказать это мне совершенно ничего не будет стоить. Я действительно спешу, поэтому готов выслушать твою сознательную речь и расстаться друзьями до вечера. Рассмотришь как вариант?
– Нет, уж, давайте рассчитаемся сейчас.
– Я уже говорил о расплате натурой? – издевательски скривился он и Аня, наконец, глянула в эти наглые глаза.
– Да. Это была оговорка про глупость, номер два. Я помню, – поёжилась она от охватившего плечи холода. – Деньги на карточке, нужно снять.
Аня оглянулась по сторонам в поисках банкомата.
– Не против, если провожу? – услышала с вызовом и покосилась с подозрением. – Что?! А вдруг ты эту тачку угнала?
Его возмущение вышло вполне натуральным, да и в своё оправдание сказать было нечего, потому пришлось согласиться. Аня метнулась в сторону машины, чтобы закрыть дверь, а мужчина одёрнул.
– Не стоит. Кому она сдалась? Да и мой шеф приглядит, если что.
– Вот твоему шефу она точно не сдалась, – тихо пробубнила Аня и всё же осуществила задуманное, изредка поглядывая на тонированное стекло повреждённого авто. Ведь сразу и не догадалась, что это водитель, а вот сейчас стало интересно.
Меж тем и тот самый шеф проявил любопытство. Было слышно, как окно с заднего сидения опустилось, и мужчина-водитель буркнул в ответ что-то вроде «сейчас решу». На этом разговор закончился, а все Анины мысли занял денежный вопрос.
– Сто сорок шесть тысяч, – озвучила она увиденную на экране цифру и глянула на склонившегося над ней мужчину. Сейчас тот стал ещё более улыбчивым, чем, признаться, расположил к себе, и сама по себе ситуация не казалась такой уж из ряда вон выходящей.
– Пойдёт, – одобрительно махнул он рукой и почесал затылок, глядя, как банкомат выплёвывает тысячные купюры.
Только вернувшись к месту аварии, Аня доверила оговоренную сумму в крепкие мужские руки.
– Пересчитывать будете?
– Да чего уж там… – весело отмахнулся он, пряча деньги в карман брюк так, будто там не шестая часть от миллиона, а сторублёвки на обед в студенческой столовой.
– И напишите мне расписку.
– Что?
– Напишите расписку, что вы получили эту сумму как компенсацию за причинённый в результате аварии ущерб.
– Э-эх! – задорно махнул мужчина головой. – Люблю дерзких! – усмехнулся он и щёлкнул её по носу, будто имел на это право. Аня нервно отмахнулась от щелчка и нахмурилась сильнее.
– Несите документы, – обиженно добавила в приказном тоне и закусила губу, примерно понимая, что сейчас её могут послать далеко и надолго. А что? Деньги-то у него.
Но мужчина оказался на редкость ответственным типом и с лёгкостью расписал не только указанный текст, но и обстоятельства аварии красивым каллиграфическим почерком. Не забыл упомянуть об условленной сумме, ознаменовал всё это датой и своей подписью. Вроде как всего достаточно и всё правильно, но что-то в этом добряке продолжало Аню настораживать. И потому, прежде чем распрощаться, она сделала скромный шаг вперёд.
– И ваш шеф.
– Что? – не понял здоровяк-водитель.
– Пусть он тоже поставит свою подпись. Автомобиль на него зарегистрирован?
– Малыш, ты говори, да не заговаривайся, – приятная улыбка с мужского лица пропала, как и не было. – И так по твоей милости полдня потеряли. Получила свою бумажку и топай.
– Подпись! Иначе я вызываю инспекторов.
Аня даже телефон достала для устрашения, но воспользоваться не успела: мужчина с нереальной для его комплекции ловкостью метнулся к задней двери и, сухо изложив факты, вызвал-таки почётного свидетеля ДТП.
Первым, что Аня почувствовала, был обидный взгляд, которым хлестанул незнакомец. Такой, будто он раздел её, использовал по назначению и успел выставить за дверь, потеряв и малейший интерес. За то время, пока они с водителем обсуждали детали, тот мог не один раз разглядеть её и сделать для себя определённые выводы, а потом выйти и взглянуть бесстрастно, но мужчина взглядом хотел показать именно то, что показал. Даже не на место поставил, а, точно бульдозер, сровнял с землёй, уничтожил. Он знакомился с бумагой и посмотрел на Аню пристальным взглядом.
