Юлия Бузакина
Выскочка
Валерия послушно подошла к столу и начала раскладывать салфетки. Руки при этом слегка дрожали, и ей с трудом удавалось бороться с приступами паники.
– Ты художница? – с интересом переключилась на нее Карина Аркадьевна.– Я видела пару твоих картин у Александра Даниловича. Он тебя хвалил.
– Да, я рисую, – после упоминания о ее способностях Лере стало немного легче и даже удалось унять гулкое сердцебиение.
– Катя тоже любит рисовать, – с особым теплом, присущим только матерям, произнесла Карина Аркадьевна. – Вбила себе в голову, что хочет стать известной художницей.
– Я как-то видела ее работы. Она способная девочка, – улыбнулась Лера.
– Вы правда так думаете? – с восторгом произнесла Катерина у нее за спиной, заставив Леру вздрогнуть от неожиданности.
– Катя! Я сколько раз просила тебя не подкрадываться! – тут же зашипела на дочь хозяйка дома.
– Извини, мамочка… – виновато заулыбалась Катя, но в ее глазах горели озорные искорки. – А вы посмотрите мои новые рисунки?
– Обязательно, – Лера погладила Катю по волосам. – И не называй меня на «Вы». А то я чувствую себя школьной учительницей.
Все втроем дружно рассмеялись, и Лера наконец позволила себе немного расслабиться. По крайней мере, с женской частью семьи можно дружить. И это уже неплохо.
В столовую вошел хозяин дома, следом Андрей, и Карина Аркадьевна начала торопливо рассаживать гостей за стол.
Андрей сдержал свое слово. Он весь вечер не выпускал руку Леры из своей. Впрочем, она уже не чувствовала себя чужой на этом маленьком празднике жизни, устроенном в честь помолвки. А когда Лев Константинович в очередной раз внимательно посмотрел на невесту своего сына и произнес тост, и вовсе успокоилась.
– Андрей, ты выбрал прекрасную женщину. Она достойно дополняет тебя, и я думаю, у вас впереди много прекрасных событий. Но почему она так бледна? Не забывай ее кормить хоть иногда, что ли? – насмешливо хмыкнул глава семьи, и Лера впервые за весь вечер искренне рассмеялась.
Потом они пили кофе в гостиной, возле пылающего камина. Катя, возбужденная до предела, беспрестанно совала Лере свои картины из папки. Андрей сидел совсем рядом, слегка разомлев от крепкого спиртного, от тепла камина, и мягко прижимал ее к себе. Карина Аркадьевна сияла, вечер удался на славу, и даже обычно хмурый Лев Константинович, развалившийся в огромном белоснежном кожаном кресле рядом с женой, позволил себе сделать пару комплиментов дочери. Он украдкой взглянул на умиротворенного Андрея и вдруг понял, что его сын действительно счастлив. Этот выбор был не случаен. Возможно, для Андрея нет другого способа обрести покой, кроме как рядом с этой миловидной и нуждающейся в поддержке женщиной. И Лев Константинович решился на совершенно необдуманный с точки зрения логики и деловой тактики поступок. Когда новоиспеченная пара отчалила к себе домой, он отправил Антону Владимировичу факс. Он извещал делового партнера о том, что Валерия Росткова отныне выходит замуж и что в проекте с телевидением нет никакой нужды, если, конечно, Антон Владимирович не найдет любую другую девушку на замещение вакантной должности ведущей.
На следующее утро пришел ответ, очень неприятный и возмущенный, завершавшийся требованием отговорить прекрасного белокурого ангела от глупой затеи с замужеством. Но Лев Константинович твердо стоял на своем, потому что личная жизнь единственного сына теперь стояла на первом месте, и по степени важности она не шла ни в какое сравнение с капризами москвича.
Глава 18
Ранним майским утром Лера стояла перед окном в столовой у Андрея и рассматривала многоэтажку на противоположном углу улицы. Еще совсем недавно она так же стояла в самом центре Праги, на балконе старинного замка, из которого сделали фешенебельный отель, и с интересом рассматривала красную черепицу на крышах домов, башенки и купола, подернутые рассветной дымкой. Тогда ее сердце переполняло счастье. Никогда раньше она не сталкивалась с подобными пейзажами и была бесконечно благодарна Андрею за это маленькое путешествие.
Они улетели в Прагу через день после ужина у Льва Константиновича. Первое время Лера отказывалась принимать участие в очередной безумной затее своего будущего мужа. Но Андрей был неумолим. Он даже выкрал ее загранпаспорт и обещался увезти ее силой, без вещей, частным рейсом, если она не примется собирать чемоданы. В спешке собрав самые необходимые вещи, они улетели в Чехию. «Считай, это наш медовый месяц. После возвращения начнется туристический сезон, придется работать до самого ноября», – пропел ей на ушко Андрей уже в самолете.
Тогда Лера хмурилась. Ну где это видано, чтобы медовый месяц шел впереди свадьбы, тем более, что они даже не подали заявление в местный ЗАГС? Но сейчас, рассматривая неуклюже паркующуюся во дворе грязную иномарку, она мысленно поблагодарила Андрея за поездку. За четыре дня им удалось побывать в средневековом замке, принять участие в рыцарском турнире и даже покормить оленя. Настоящего, живого оленя! Ее восторгу не было предела. А вечерами они бродили по Карлову мосту, и Лера беспрестанно высматривала призраков. После огромного количества пива их существование казалось реальным даже Андрею.
Лера с грустью подавила вздох и отошла от окна. Достала из еще не разобранной после приезда сумки аккуратно упакованный сувенир для Эли. Она купила подруге двух милых куколок, мальчика и девочку, и теперь с умилением потрогала их за ручки. Как жаль, что все прекрасное так быстро подходит к концу! Впереди ждет тяжелая работа, много работы. Но Андрей обещал, что в ноябре обязательно отвезет ее в Париж, и теперь остается жить этими мечтами. А еще он сказал, что очень хочет, чтобы Лера подарила ему ребенка. И это не могло не напугать ее до смерти. Как можно вообще думать о детях, когда они еще не женаты? А Лев Константинович подлил масла в огонь, настаивая на скором бракосочетании, и даже успел договориться с местным ЗАГСом на начало июня. И все это за те четыре дня, что Лера и Андрей провели в Праге! И почему нельзя устроить свадьбу в ноябре, а после этого улететь в Париж, и только потом сосредоточиться на потомстве, Лере было невдомек.
Вскоре, как и обычно, в арку, служащую перегородкой между холлом и кухней-столовой, просунул голову Андрей.
– Лер, ну вот что тебе не спится? – недовольно буркнул он. – Мы прилетели почти в полночь, а сейчас только шесть часов утра!
– А разве я тебе помешала? Вроде бы ушла вниз тихо… – пожала плечами она и бережно уложила куколок обратно в коробку.
– Я сразу же чувствую, когда тебя нет рядом. И мне становится некомфортно, – пожаловался Андрей. – Когда ты перевезешь ко мне свои вещи?
– Вещи? – этот вопрос поставил ее в тупик. – Ты уверен, что нам сейчас это нужно?
– Конечно, нам это нужно! А как ты предполагаешь жить вместе, не перевезя сюда вещи?
– Но мы же еще не поженились, – заваривая себе кофе, медленно проговорила она.
– Меня совсем не устраивает такой ответ, – нахмурился Андрей. – Давай перевезем их сегодня же!
– А где я буду рисовать? Какую часть квартиры ты выделишь под мои картины и краски? Это, между прочим, очень даже маркое занятие! – чувствуя, что они сейчас начнут ссориться, выдвинула единственно верный и весомый аргумент она.
– К вечеру придумаю, – озадаченно потер лоб он. – Какие планы у тебя на сегодняшний день?
– Вернуться домой. И сходить в лавку к Александру Даниловичу. Там накопилось много незаконченных работ.
– Хорошо. Я буду в гостинице. Вечером отец просил нас прийти на ужин и обсудить кое-что. Заберу тебя в семь.
– Мне надо будет подписать контракт и начинать работу с Антоном Владимировичем? – тут же сникла Лера.
– Про это отец ничего не говорил, – ободряюще притронулся к ее руке Андрей. – Приготовь мне эспрессо, пожалуйста.
Очень скоро на столе появились сандвичи с ветчиной и сыром, и она принесла кофе.
– Андрей, а почему мы должны жениться в июне? – присев на высокий стул барной стойки, задала она волнующий вопрос.
– А ты разве имеешь что-то против? – удивленно посмотрел он в ее сторону.
– Ну, это все как-то притянуто получается, понимаешь? – неловко заерзала она на стуле. – Будто твой отец все решает за нас. Мы не успели уехать на несколько дней, а он уже договорился в ЗАГСе! Я же не на сносях, чтобы так торопиться!
– Хорошо. А чего бы хотелось тебе? – озадаченный таким поворотом событий, спросил Андрей.
– Я хочу свадьбу осенью. А после человеческий медовый месяц в Париже, – обиженно надула губки она. – А так получается, что мы торопимся, быстро женимся, потом работаем до ноября в гостинице! За нами что, кто-то гонится?
– Не знаю, – усмехнулся Андрей. Оставив бутерброды, подошел к Лере и ласково взял ее за руки. – Но мне бы хотелось пожениться быстрее. Четвертое июня – прекрасная дата для свадьбы. Мне кажется, ты просто капризничаешь.
– Я не капризничаю! – вконец разобиделась она. – Я просто не понимаю, зачем договариваться в ЗАГСе, даже не посоветовавшись с нами? Может, я хочу восьмое июня!
– Нет, ты капризничаешь, – уверенно повторил Андрей, продолжая держать е за руки. – Я хочу четвертое июня. И мы поженимся четвертого июня. Если хочешь медовый месяц, я отвезу тебя в Париж на несколько дней.
– Ага, и все эти дни твой телефон будет разрываться от звонков из бухгалтерии, хозотдела, и администраторов с требованиями разобраться с протекающей сантехникой, неработающим банкоматом и прочей дребеденью! – недовольно воскликнула Лера. – Я так не хочу!
– Они будут звонить мне даже в ноябре, можешь не сомневаться. И мы больше не будем спорить. Четвертое июня нравится мне лично, и ты должна с уважением относиться к моему выбору. Это и моя свадьба тоже, между прочим!
– Ты иногда бываешь невыносим!
– А ты слишком эмоциональна! Тебе надо прислушиваться к тому, что говорю я! Тогда у тебя будет меньше проблем!
Лера нахмурилась, но ничего не ответила. Ей нестерпимо захотелось побыть одной. Развести краски и окунуться в свой собственный мир, туда, куда вход Андрею строго воспрещен. Потому что он ничего не смыслит в искусстве.
Ее переполняло легкое возбуждение, когда она парковалась возле художественной лавки. С радостным возгласом приветствия она влетела в пропитанное запахами красок и масел помещение, и неприятный осадок после утреннего разговора с Андреем постепенно растворялся в творчестве. Взмах кистью – и вот она снова погрузилась в мрачную прохладу средневекового замка. Постепенно распалялось воображение, и один за другим прорисовывались штрихи будущей картины.
– Ты снова начала? – остановился у нее за спиной Александр Данилович. – А как же три предыдущие картины? Их ты, когда закончишь?
– Не мешайте вдохновению! – отмахнулась Лера. – В ближайшие дни все успею.
– Но это все никуда не годится! – запричитал мастер. – Ты то пропадаешь на неопределенное время, то снова что-то начинаешь, не закончив предыдущее! Завтра, между прочим, Чистый четверг. Я иду на исповедь. А в воскресенье Пасха. Мы не будем работать.
– Какое мне дело до этого? В субботу же вы будете открыты? – непонимающим взглядом уставилась она на мастера. В голове плохо укладывалось сочетание повального алкоголизма и религиозного апофеоза в одном человеке.
– Нет, идем на утреннюю службу. А после куличи освящать будут. Ты разве такое пропустишь?
– А какое мне дело до всей этой суеты? – скривилась Лера.
– А твой будущий муж разве не пойдет на праздничную службу?
– Андрей? На службу? – рассмеялась Лера. – Впервые об этом слышу!
– Он, видимо, забыл тебя предупредить, – весело поблескивал глазками Александр Данилович. – Карина Аркадьевна всех заставит идти!
– Нет, я не пойду, – беспечно отмахнулась она от предупреждения. – Предпочтения Карины Аркадьевны меня не касаются. – И вновь окунулась с головой в работу.
И только за ужином у Льва Константиновича Лера поняла, что очень ошибалась, отмахиваясь от предупреждений мастера. Мало того, что дату свадьбы утвердили окончательно, совсем не считаясь с ее мнением, так еще и хозяйка дома решила окончательно довести ее до нервного срыва.
– Лерочка, милая, в четверг утром ждем тебя у нас дома, – жизнерадостно прощебетала Карина Аркадьевна.
– Для чего? – непонимающим взглядом посмотрела в небесно-голубые глаза хозяйки дома новоиспеченная невеста.
– Ну, как же? Будем пасхальные куличи печь! Разве в твоей семье не принято печь куличи?
– Когда была жива бабушка, было принято, – как-то некстати вспомнилось Лере детство. – А потом все это сошло на «нет». Когда живешь одна, тебе это ни к чему.
– С этой Пасхи ты больше не одна. Поэтому завтра утром приступаем к восстановлению традиций. Когда у вас с Андреем появятся дети, ты будешь печь для них. Не представляешь, какая это радость, – украшать куличи вместе с детьми! Насколько я знаю Андрея, он всегда хотел троих! – улыбалась Карина. – В твоей семье есть рецепт куличиков?
– Не знаю… Может, и остались где-то в книгах. Пороюсь в старом серванте, – заметно помрачнев при упоминании о детях, обещала Лера.
Андрей сидел рядом и насмешливо кивал Карине Аркадьевне, и от его довольной улыбки Лере захотелось кричать. Он не понимает. Нет, ему никогда не понять ее ненависти к православию! Его бы так пичкали нравоучениями и дружбой с отцом Григорием, посмотрела бы она на него тогда!
По дороге домой они поссорились. Андрей настаивал на скором переезде к нему, Лера упиралась. Она даже отказалась ехать к нему ночевать, сославшись на накопившиеся за время поездки дела, и ей с трудом удалось убедить его оставить ее одну.
Андрей был искренне расстроен.
– Я завтра же заберу тебя отсюда вместе с вещами! Как можно жить в этом жутком месте?! Здесь на стенах плесень! – размахивал руками он у нее на пороге.
– Извини, другого дома мне в наследство не оставили. Да и этот не весь принадлежит мне, – фыркнула Лера, почему-то даже не обидевшись на его слова.
– Но чем тебе не нравится моя квартира? Там хватит места для нас двоих!
– Там есть зимний сад на лоджии. А я не выношу соседство с растениями. Они ядовиты и вытягивают из меня энергию! К тому же, я не умею наводить идеальный порядок! Еще мне надо многое наверстать, я запустила свои картины! А работа с картинами подразумевает грязь! Ты это не сможешь долго терпеть! – как могла, отстаивала свои интересы она.
– Ох, Лера! Ну почему ты такая капризная? – с отчаянием воздевал руки к небу он. – Я впервые в жизни встречаю женщину, считающую растения ядовитыми!..
– Послушай, дело ведь не в цветах, – устало посмотрела на Андрея Лера.– Завтра Чистый четверг. Мне придется идти к твоим родственникам и печь с ними куличи. А я ненавижу церковь. Ненавижу настолько, что не могу даже приближаться к подобным заведениям. Но я пересилю себя и пойду. Ради нас с тобой. Поэтому не допекай меня сейчас. Мне надо побыть одной.
– Неужели для тебя это действительно настолько неприемлемо?
– Да.
Они некоторое время молчали.
– Хорошо, – первым решился на уступки он. – Тогда я заберу тебя завтра во второй половине дня.
– Так будет лучше всего.
Андрей уехал. Остаток вечера Лера рылась в старом секретере, что стоял в маленькой комнате, отведенной под ее собственную мастерскую. Она искала книгу рецептов, которую кропотливо в свое время вела бабушка. Бабушкины куличи с нетерпением ждали весь год и старательно вылизывали тесто со стенок кастрюли маленькая Лера и уже подросшая Берта.
А сейчас Лера перебирала старые пыльные книги и горько плакала. Растирая грязными от пыли руками слезы по лицу, она никак не могла найти причину своего расстройства. Отчего старая книга в коричневой кожаной обложке с расплывшимися от времени чернилами вызывает в ней столько эмоций? Она слишком долго не жила дома. Отказывалась признавать свою тесную связь с семьей, и ей казалось это правильным. Нечего гордиться теми, кто торгует цветами на улице и считает нищету собственным достоинством! Лера всегда стремилась к материальному благополучию, но годы, проведенные вне дома, ни на сантиметр не приблизили ее к заветному желанию. «Постойте, но я же выхожу замуж за Андрея Сотникова!» – вдруг вспомнила она и, всхлипнув, тихонько засмеялась. Вот и очередная усмешка судьбы! Почему-то именно тогда, когда она отказалась от своего меркантильного стремления к материальному благополучию, ее страстное желание как никогда близко к исполнению.
И Карина Аркадьевна со своим трепетным отношением к православным традициям подталкивает Леру вернуться к корням. Вернуться и через рецепты, через остатки воспоминаний внести свое прошлое в будущую семью, передать детям. «И рассказать им, что бабушка помешалась на религиозных взглядах, а тетя Берта отказалась от их мамы задолго до их рождения…» – все сокрушалась, всхлипывая, Лера. И продолжала искать рецепт куличей. Ей очень не хотелось огорчить дружелюбную жену Льва Константиновича.
Наконец ей удалось его найти. Лере показалось, что она вытащила счастливый лотерейный билет. Крепко прижав к себе листок с побледневшими от времени чернилами, она захлопнула книгу и убрала ее подальше в секретер. Потому что для нее лично – лучше всего не тревожить призраки прошлого.
Ночью ей не спалось. Лера долго ворочалась с боку на бок, и время сна казалось ей бесконечным. Андрей, оказывается, мечтает о большой семье. А она об этом ничего не знала. Если бы Карина Аркадьевна в шуточной форме не обронила это за ужином, не узнала бы до самой свадьбы. Трое детей. Да это же кошмар! Что останется от нее самой, если она воспроизведет на свет троих малышей? Ей в этом году исполнится двадцать восемь, и если ее будущий супруг решит реализовывать свои мечты, придется рожать одного за другим. Нет, нет и нет! Она не готова к этому.
«От меня же ничего не останется в итоге… лишь усохшая оболочка, – содрогалась Лера, натягивая на голову одеяло. – А я же только-только обрела себя! Я перестала жить одними фантазиями о материальном благополучии и страдать своим главным грехом, сребролюбием. И вот теперь мне придется от всего этого отказаться, в бешеной спешке выйти замуж и стать сосудом для вынашивания детей!»
От этих мыслей она подскочила на кровати и схватилась за голову.
«Я не хочу этого! Не хочу! – кричало все ее естество. – Боже мой, как же я этого не хочу!»
Утром Лера, совсем не выспавшаяся, с тоской покосилась на листик, с таким трудом раздобытый ночью. «Такое чувство, будто я пленник и иду на собственную казнь, – думала она. – Но и отказаться от всего этого я уже не могу. Мне придется собрать все свое мужество, чтобы выстоять. А Андрею надо было обратить внимание на Ниночку. И волки были бы сыты, и овцы целы».
В просторной кухне Карины Аркадьевны все пело и благоухало. Ароматы ванили и шафрана витали в воздухе, куличи разных размеров остывали под открытым окном. Катерина задумчиво рассматривала высыпанные на широкий стол украшения для куличей и терпеливо ждала команды матери.
Лера уже забыла, что еще утром сокрушалась по поводу своего скорого замужества, и теперь увлеченно взбивала яйца с сахаром. Оказывается, ей всегда не хватало именно этого. Проведя долгие годы вдали от семьи, она почти забыла, как это здорово – вместе готовиться к празднику. И пусть эти женщины не родные ей по крови, но они составляют основу семьи Андрея, а значит, и ее семьи тоже. «Наверно, я начинаю стареть и становлюсь сентиментальной, – подумала она, рассматривая темные кудряшки Катерины. – Так, глядишь, и не замечу, как под боком один за другим появятся дети».
– Да ты прирожденный кулинар, Лера! – похвалила ее хозяйка дома, выставляя на поднос красивые чашки с розочками для кофе. – Если хочешь, я поделюсь с тобой рецептами домашней выпечки. Андрей обожает сладкое! Мне кажется, что после свадьбы он обязательно наберет лишние килограммы.
– Я оборудую дома тренажерный зал, – отозвалась гостья. На душе было легко и радостно. Главным образом оттого, что она теперь является частью дружной семьи.
– Отличная идея! Попробуй пахлаву. Я пеку ее сама, пальчики оближешь, – протянула ей блюдо с ароматной выпечкой Карина Аркадьевна и тут же пояснила: – Пост у нас в семье соблюдаю только я одна.
– С удовольствием попробую, – опасливо покосилась на пахлаву Лера и подумала, что с такими темпами тренер вскоре понадобится ей лично.
К обеду в дом Льва Константиновича пожаловал Андрей. Наблюдая за тем, как ее будущий муж отправляет себе в рот одну за другой пахлаву, Лера усмехнулась. Карина Аркадьевна права, он обязательно раздобреет со временем.
– Ты вещи собрала? – тем временем осведомился Андрей.
– Нет. А ты нашел подходящее место для моих красок? – снова почувствовала легкую тревогу Лера.
– Да,– уплетая четвертый кусок пахлавы, кивнул головой Андрей и повернулся к Карине Аркадьевне. – Карочка, тебе нужны мои цветы из зимнего сада?
– А чем тебе мешают цветы? – удивленно вскинула брови хозяйка дома.
– Да, в общем, ничем не мешают. Только теперь там будет художественная мастерская Леры. Цветы придется удалить.
– Моя мастерская? – теперь был черед невесты удивляться.
– Да. Считай, я поменял свой зимний сад на твои холсты. Там тепло, светло, а главное, можно побыть одной, как ты это любишь делать. Думаю, ты осмотришь помещение сегодня вечером, а завтра мы подберем обои или краску для стен. Можем заменить ламинат на полу.
– Ну, хорошо… – немного озадаченно потерла лоб Лера. – А я, действительно могу делать там все, что захочу, и ты не будешь туда заходить?
– Нет, заходить, я, может, иногда буду, но трогать ничего не стану, обещаю. Карочка, так можно я привезу тебе вечером цветы?
– Вези. У меня на втором этаже все равно почти пусто, – добродушно кивнула головой в знак согласия хозяйка.
К вечеру куличи были украшены, цветы перевезены в дом Льва Константиновича Сотникова, и Лера пребывала в состоянии легкой эйфории. Лоджия оказалась намного больше, чем ей показалось сначала. Обои кое-где потерлись, линолеум потрескался, но Андрей обещал устранить эти мелочи за одну неделю.
– Завтра я весь день буду в гостинице, – довольный тем, что его невеста счастлива отведенному для нее помещению, говорил он. – А ты съезди в магазин и подбери нужные материалы для стен и полов.
– А еще я встречусь с Элеонорой! Я так соскучилась по ней! – радостно повиснув у него на шее, болтала Лера.
– Встреться. Потом расскажешь, удалось ли ее супругу убедить тестя перевести на него часть семейного бизнеса, – хмыкнул Андрей.
– Ты всегда видишь только материальную сторону дела, – нахмурилась Лера.
– Я финансист. Не могу по-другому.
– Удивительно, что ты до сих пор не уличил меня в меркантильном интересе в отношении тебя.
– Ты, конечно, тоже не ангел. Но я точно знаю, что в отношении меня у тебя есть искреннее чувство. Именно поэтому я женюсь на тебе.
– А почему ты думаешь, что оно искреннее?
– Потому что только совершенно не заинтересованный в прибыли человек мог просто так подарить дорогостоящий проект гостиницы, проработав над ним двое суток, – заулыбался Андрей. – Я до сих пор не перестаю этому удивляться.
– Это я придумала, – призналась Лера, взглянув на застекленную часть лоджии.
– Не понял. Что придумала? – озадаченно посмотрел на нее Андрей.
– Я придумала, что ты должен иметь свою гостиницу. Когда мне надо было делать интерьер для Антона Владимировича, у меня ничего не получалось. И Мирра посоветовала представить кого-то другого в роли заказчика. И тогда я вспомнила о тебе. О том, что тебя не награждают почетными грамотами, о твоих словах про капризы московского партнера, из-за которых ты полдня мерз на стройке, и мне показалось, что ты заслуживаешь чего-то большего, чем просто исправлять ошибки других. И я создала мечту, в которой ты становишься владельцем современного отеля. А через некоторое время вечером, когда мы с тобой гуляли по пляжу, ты обмолвился, что тебе предлагали выкупить пансионат за бесценок.
– Надо же, а я и не знал тогда, что ты думаешь обо мне. Казалось, ты такая недотрога! Я даже на кофе тебя боялся приглашать, – рассмеялся Андрей, мягко притянул ее к себе и тоже выглянул из окна. – Наверное, так должно было случиться. Ты оказалась моим проводником в новую жизнь. Честно говоря, сначала я очень испугался твоего проекта. Страшно было что-то менять, даже несмотря на то, что существующее положение вещей мне не очень нравилось. Но когда ты швырнула мне в лицо деньги и убежала, я понял, что если не попытаюсь воплотить твой проект в жизнь, то потеряю тебя навсегда. А это было еще страшнее, чем отказаться от привычного окружения. Я и создавал эту гостиницу только ради тебя одной.
– Ты делал это только из-за меня? – повернулась к нему Лера. Ее глаза были широко распахнуты от удивления.
– Из-за тебя и ради тебя. И теперь ты – неотъемлемая часть моей жизни, – Андрей осторожно прикоснулся пальцами к ее щеке. – Я люблю тебя.
– Я тоже люблю тебя, – почти прошептала она в ответ. В глазах почему-то защипало, и она часто заморгала. – Мне немного тревожно из-за всех этих перемен. Не отпускай меня, если я начну делать глупости, хорошо?
– Ни за что не отпущу. Обещаю, – он посмотрел ей в глаза, а затем крепко прижал к себе и продолжил, нежно перебирая ее волосы: – В тебе сосредоточен весь смысл моей жизни. И если что-то пойдет не так, я не смогу этого пережить.
– Я тоже… – шептала в ответ Лера.
За окном угасали последние признаки дня, и мир постепенно погружался в сумерки. Теплый весенний воздух из открытого окна ласково нашептывал о любви, о счастье, а в застекленной лоджии прорисовывался красивый силуэт влюбленной пары. И редкие прохожие улыбались, оглядываясь на красивую живую картинку на шестом этаже. Им было невдомек, что это за мужчина и женщина, но ее длинные волосы и его широкие плечи, сплетенные в полумраке фигуры кричали о самом главном так ярко, так искренне, что это не могло не тронуть даже самое черствое сердце.
