Юлия Бабчинская
Друид
– Разве я могу что-то изменить? – удивился тогда Вир. – Верховный жрец, Самар, вон какой сильный! Может волка надвое порвать.
– Порвать, сломать, покалечить… – горемычно вздохнул старик. – И они смеют нарекать себя друидами! Ты еще юн и чист, коим был мир при сотворении, из тебя выйдет истинный друид… призванный, а не самозванный.
– Тогда я выберу жизнь, – пылко ответил Вир.
Дуб поглотил его, вобрал в себя и вне себя, будто выкинул в иной пласт мироздания. Впитал всего, без остатка. Опустошил вены, вновь наполнил их соками и своей первозданной кровью. Вдохнул силу в его тело. И на заре нового дня возложил на голову венок знаний.
Теперь этот дар камнем лежал под его черепушкой. Маленьким таким камушком, размером с грецкий орех, но неимоверно тяжелым. Тяжелее, чем сам мир.
По серому небу разлились фиолетово-багряные полосы —вспухшие вены на лбу Богини-Матери, исторгающей из нутра Тьму.
Близок, очень близок Самайн. С ним явится Он – Рогатый Бог, отец Тьмы, дабы забрать свое дитя и выкинуть в мир людской. Скормить дочурке плоть Прародителя и души тех, кто вверил себя ему.
Но сперва он должен добраться до Друида.
В белесо-сизых сумерках копошились тени. Оживали те, кто не имел права ступать по земле людской.
– Я устала, – заныла девчонка, поднимаясь на колени.
Что за бес дернул его взять Лерию с собой? Он должен быть один, того требовал Прародитель. Но ее слабость словно притягивала Вира.
Как она решилась пойти в друиды? – подумал Вир. – Слишком ведь чахлая, пугливая.
Сейчас женщины все чаще обращались в ведьм – правда, не без подачи дуралеев-мужей. Но эта и ведьмой была бы никчемной. Чувства совершенно не развиты. Вот стоит и не ведает, что за спиной ее очнулся проклятый Король-камень. Они слишком близко подошли к Кольцу, один опрометчивый шаг, и камни раздавят их как клопов.
По телу Друида пронесся холодный ветер. Даже Вир не сразу бы совладал с магией, наложенной на короля и свиту древней мстительной колдуньей. Нужно идти прочь отсюда, скорее…
Лерия взъерошила белесые волосы, потерла голубовато-зеленые глаза и зевнула. Потом положила руку на живот.
– И есть охота, – сказала она.
Взгляд ее замер на еловой лапе, окольцованной кроваво-розовым браслетом чьих-то потрохов.
– Какая гад…
Не успела она договорить, как Вир подхватил ее с земли и перебросил себе на плечо.
– Уходим, – коротко сказал он.
За его спиной сомкнулись каменные челюсти, и не одни – вот и рыцари подоспели Королю на подмогу.
Лерия заорала, задергалась на его плече, Друид сильно хлопнул ее по заду, чтоб замолкла. Издалека уже неслись маняще-пряные голоса ведьм, их кровожадный смех – скоро они примкнут к Королю, чтобы учинить в лоне Кольца свой жуткий пир. Кто наполнит их брюхо в этот Самайн? Воры и убийцы? Девственницы? Малютки, едва открывшие глаза, не видевшие даже дневного света? Ведьм Друид не жаловал. Гнусные, прожорливые создания. За одну ночь шабаш мог обсосать до косточек до пяти сотен «человеченок». Что уж говорить про «триаду» – три священные ночи после открытия Врат, когда бесчинству нет предела, когда никто не встанет на их пути.
Лишь, быть может, Друид… Но не в этот раз.
Нужно поспеть к дубу.
Иначе и жить боле не придется, ибо не будет Жизни. Будет лишь Смерть.
Лерия вцепилась ноготками в его поизношенный плащ, но хоть молчала, и то благо. Теперь Друид бежал даже быстрее, шепча под нос «волчьи заговоры». Чему-то жрецы его все-таки научили. В зверя он конечно обращаться не мог и не стал бы, но вот призывать к себе некоторую силу – вполне. Ноги наполнились резвостью здорового волчары, слух обострился пуще прежнего. Ведьмы пока еще шастали за пределами Кольца, лакомясь чем попало, кем попало. Под их ногами хрустели ветки вперемешку с костями. Вир прекрасно слышал зловещие шушуканья этих чудовищ, чуял их гнилые душонки.
«Ничего, прорвемся», – думал он.
До безопасного места – дом-дупла – оставалось недолго. Там они и отдохнут, а он поразмыслит, как проложить путь до Прародителя.
Ночь все больше пленяла небо, запирала его в свою непроглядную клетку. Птицы смолкли, будто разом лишились голосов… или же сгинули, опав на землю мертвой листвой. Среди неуютной тишины раздавался скрип, скрежет – то мало-помалу растворялись Врата иного мира. Лерия задрожала, когда в воздухе пронесся стон, холодящий кровь и срывающий сердце с насиженной жердочки. Кто издавал этот страшный звук, Друид не знал – было ли существо мучителем или жертвой? Да и какая уже разница?
