Юлиана Сергеевна Алексеенко
Секрет невечной мерзлоты
– На леднике? – переспросила она так, будто поняла о чем речь.
– Кажется, тут так написано.
– На каком леднике?
– Этого я не знаю. Но если собрать все кусочки, которые у нас есть на сегодня, вся магия как-то связана со льдом.
– Ну конечно! – воскликнула Эда. – Этот бисер сделан изо льда! Поэтому он такой холодный и растаял, когда я распустила вышивку.
– Ну-ка дай мне твою вышивку еще раз, – попросил учитель и стал внимательно разглядывать бисер. Тот действительно был холоднее, чем нужно, а ведь был пришит к теплой ткани и находился в теплой комнате. – Нам нужно было взять твой микроскоп, я хотел бы посмотреть.
– Лучше не надо, я же говорила вам, как в последний раз чуть не ослепла. А что если нам попросить помочь моего учителя истории? – предложила Эда. – Может, он найдет нам нужные книжки и словари?
– Боюсь, тлингитско-русских словарей нам здесь точно не найти, но давай сходим завтра.
Учитель истории долго рассматривал книжку и те расшифровки, которые удалось сделать Эде и ее учителю музыки. Они, конечно, не стали рассказывать ему всю правду про то, как Эда нашла бисер, как вышивала свои желания и что натворила. Сказали лишь, что это часть их важного исследования древних языков. И в этот раз историк, надев свои большие очки, и удобно устроившись в своем кресле, – наши исследователи, не дожидаясь понедельника, пришли к нему домой – стал внимательно читать, делать свои пометки и размышлять. Эда и Эдуард Генрихович не ожидали, что смогут получить какую-то ценную информацию сразу, но были готовы ждать столько, сколько потребуется. А через минут двадцать учитель истории развел руками и сказал:
– Это сложная задача. Если вы решили всерьез перевести всю эту книжку, вам потребуется знаток языка. Таких, я думаю, в Казахстане не найдешь, разве что за границей. У меня есть один бывший сокурсник, он теперь живет в Великобритании, он историк-лингвист, вот он точно бы мог помочь, но для этого ему нужно выслать эту книжку по почте. Я могу написать ему письмо и спросить, если он поможет…
– Но ведь это так долго! – отчаянно воскликнула Эда. – Это можно сделать как-то быстро?
– Вы что куда-то торопитесь? Не так уж и долго – на днях напишу ему, потом подождем ответа, если согласится взглянуть, организуем отправку и все – через месяцок он вам все точно скажет.
– Это очень долго, – сказала Эда, чуть не плача.
– Да, нам хотелось бы побыстрее, – добавил Эдуард Генрихович. – Наверное, вы напишите вашему другу, мы будем очень благодарны ему за помощь, а пока и сами попробуем прочесть. Мы сделаем вам копии с этой книжки.
– Конечно, приносите, – кивнул учитель истории. – Но это редкий язык, вы здесь вряд ли кого-то найдете. Голубые бусины из льда, который добыт на леднике Менденхолл, все про лед, про лед, упоминание многих мировых ледников, какие-то ледяные воздушные туннели – вот и все, что я тут понимаю.
– На каком леднике?! – в голос воскликнули визитеры.
– Менденхолл, – повторил историк, удивленно глядя на своих гостей. – Это один из красивейших мировых ледников, он находится на Аляске.
– Вы это там прочитали? – уточнил возбужденный Эдуард Генрихович.
– Я сопоставил то, что уже смогли прочитать вы, и прочел эти названия, вот видите? – и он указал на схемы, похожие на рисунки гор, некоторые из которых были подписаны на тлингитском языке. – Это все названия ледников, но вот Менденхолл выделен, и к нему относятся все эти записи и рисунки бусин.
– Ну конечно, точно! – обрадовалась Эда. – Какой же вы молодец!
– Это было не сложно, нужно просто знать названия ледников. Так что если я был вам полезен, я рад, ну а дальше – будем надеяться, вам что-то существенное расскажет мой сокурсник.
По дороге домой Эда тараторила как заведенная – она перебирала все варианты действий, начиная от письма в Великобританию, заканчивая поездкой на Менденхолл.
– Эда, Эда, ты не понимаешь! Ты не можешь просто так поехать туда, это слишком сложно, – остужал ее Эдуард Генрихович. – Во-первых, это дорого и потребует денег на билет, во-вторых, для вылета в США нужна виза, и детей одних не пускают, тебе нужен будет взрослый. Но даже если представить, что ты сможешь поехать туда – что ты будешь там делать? Ты что же – считаешь, там везде рассыпан этот бисер, только ходи да собирай?
– Не знаю, – отчаянно отвечала девочка, но тут же начинала делать предположения, где и как на Аляске можно будет найти еще бисер, чтобы исправить свои ошибки.
– Эда, тебе нужно успокоиться, – сказал ей учитель, когда они вернулись домой. – Ничего страшного не произошло, твоя мама поправится, и вы сможете поехать с ней к твоему брату и сестре. Даже если ты сделала так, что они не могут приезжать, это не означает, что вы не можете поехать к ним.
– А ваша невеста? – спросила Эда, чуть не плача.
Эдик тяжело вздохнул.
– Ничего, как-нибудь наладится. Я думаю, что нужно отправить книжку в Великобританию, и посмотреть, что будет. Завтра я сделаю копии, и ты занесешь их твоему учителю истории в школе. Да, Эда, завтра тебе нужно идти в школу. И ходить каждый день. И ждать выздоровления мамы.
Эда согласилась. Рано утром они с учителем сходили к ней домой, взяли учебники, одежду, и Эда отправилась в школу. Чуть позже Эдуард Генрихович занес в школу копии, они передали их учителю истории. А после занятий девочка пошла в библиотеку, взяла несколько книг по географии и нашла описание ледника Менденхолл. Он был прекрасен! Глядя на иллюстрацию, Эда поняла, откуда у бисера были его восхитительные лазурно-бирюзовые переливы – многовековой ледник имел такие же необыкновенные цвета. В книге было описание и других крупных мировых ледников – таких же прекрасных и величественных, как Менденхолл. А еще она нашла описание ледников, что находились недалеко от Алматы, они были намного меньше, но тоже довольно крупные. Теперь она точно знала, что именно ледник породил ее волшебный бисер. Если бы только попасть на этот Менденхолл! В книжке было написано, что в леднике были пещеры, которые могут посещать туристы. Наверное, где-то там можно было найти и бисер. Эда наполнилась надеждой, что даже если не удастся скоро, но когда-нибудь можно будет поехать туда. Главное, чтобы мама поправилась. Но когда вечером они с учителем пошли навестить ее, оказалось, что ей снова стало хуже. Врач, который лечил маму, сказал, что не понимает, что происходит – она получает нужное лечение, но выздоровление не наступает, и ее будут переводить в другую – городскую больницу.
Эда расплакалась от досады. Ей стало очень страшно – за маму, за себя, за брата и сестру, которых она может больше никогда не увидеть. Напрасно Эдуард Генрихович успокаивал ее, старался уверить ее, что все непременно наладится – девочка не успокаивалась и винила во всем себя.
– Мама заболела от горя! Когда папа уехал, она стала такой – грустной, странной, молчаливой. А теперь, когда Александр и Анна больше не приезжают, она просто умрет, понимаете?!
– Эда, ну что ты! У нее есть зачем жить – у нее есть ты!
– Я ужасная! Я грубила ей! Я грубила им всем! Она радовалась, когда они были рядом, когда все были рядом, а теперь она изменилась совсем. Это все я! И теперь я могу остаться совсем одна! Я должна это исправить, должна, понимаете?
Эдуард Генрихович прижал рыдающую девочку, гладил ее по голове, пока она немного не успокоилась. Потом они пошли домой, и обессилевшая Эда просто молчала всю дорогу и весь вечер. А ночью, когда все уснули, она взяла книжку про бисер, тихо прошла в кухню, включила там свет и снова стала разгадывать тайны бисера, который уже жалела, что нашла. Но Эда знала точно – теперь она должна что-то сделать, чтобы исправить все свои ошибки.
7
За завтраком учитель спросил Эду, кто дал ей такое имя и почему ее старшего брата и сестру никто не называет Саша и Аня, а только Александр и Анна. Эда, смутившись, помолчала немного, но потом все же ответила:
– Это из-за папы. Он считал, что имена детям нужно давать особенные, тогда и жизнь у них будет особенная. Он дал мне мое имя, и всегда говорил маме, что ее старших детей тоже нужно звать полными именами, не упрощать, как все. И потом все привыкли, и стали так звать их.
– А где он теперь? – спросил учитель.
Эда пожала плечом, и он понял, что расспрашивать не нужно.
– Эдуард Генрихович, как мне попасть на ледник?
– Эда…
– Но я должна, понимаете? Должна! Я подумала – может, волшебный бисер можно найти где-нибудь еще, не только на Менденхолле?
– Откуда же мне знать, все может быть. Но мы не знаем наверняка даже то, что твой бисер именно с Менденхолла, это только догадка.
– Это точно, я знаю, я видела фотографии, – ответила Эда и рассказала все, что сумела прочесть о мировых ледниках и ледниках в горах Заилийского Алатау. И вдруг страстно добавила: – Мы должны поехать хотя бы туда, на Туюксу! Это рядом! Давайте поедем туда, и как можно быстрее, Эдуард Генрихович, пожалуйста!
Эдуард Генрихович уже не первую неделю чувствовал, что его ученица как-то незаметно для него научилась управлять им лучше, чем это делала даже его мама. Он усмехался этим своим мыслям, когда следующим вечером собирал вместе с Эдой теплую одежду, обувь, термосы для горячего чая и прочее необходимое для поездки на ледник Туюксу, что располагался нал Алматой. Что они будут там искать, он понятия не имел, но Эда так верила в то, что это нужно сделать, что начинал верить и он. И рано утром в субботу, снаряженные почти как альпинисты – в теплой одежде и с рюкзаками они выехали в город, а оттуда на специальном автобусе в горы. Пешком им предстояло идти еще много километров в гору.
***
Зима по-прежнему с трудом отпускала свою морозную хватку. Только солнце светило чуть ярче, утра были светлыми и дарили надежду на скорую весну. Эда и ее учитель были не одни – чуть впереди на ледник шли другие люди, видимо, настоящие горные путешественники, потому что снаряжение у них было серьезное – удобные комбинезоны, специальные очки на пол-лица, палки для горных восхождений, и целая гора из рюкзаков за плечами. Эда шла как одержимая – будто не уставала вовсе, хотя за ее спиной тоже был рюкзак, и в руках не было никаких вспомогательных палок. Она часто уходила вперед, и потом ждала Эдуарда Генриховича, который часто останавливался, чтобы перевести дыхание.
Они шли много часов. Потом глядя на своих попутчиков, которые остановились, чтобы сделать привал, Эдик предложил выпить чаю и Эде. Она хотела было отказаться, но видя, как измотан ее учитель, согласилась. Они достали термос, печенье и, сев на рюкзаки, стали пить чай, глядя на горы вокруг. Здесь наверху воздух казался теплее. Эдуард Генрихович пошел к попутчикам узнать, как долго до ледника.
– Говорят, что мы почти на месте, – сказал он Эде. – Минут двадцать-тридцать, и дойдем.
Услышав это, Эда тут же соскочила с рюкзака, и засобиралась в путь.
– Тогда давайте пойдем, – сказала она, надевая рюкзак на плечи и помогая собраться учителю.
– Эда, ты неугомонная, – вздохнул он. – Не знал, что ты можешь быть такой отчаянной, когда тебе что-то нужно.
Но деваться было некуда, и он снова повиновался.
Совсем скоро они подошли к подножию ледника, но не сразу поняли, что с этого места и начинается ледник. Солнце светило ярко, и ничего особенного видно не было, но когда они ступили на лед, стало ясно, что идти дальше будет просто невозможно.
– Эда, это и есть Туюксу, а дальше идти мы не сможем, у нас обуви подходящей нет, – сказал девочке учитель.
Но Эда сняла рюкзак, достала из кармашка специально приготовленные ею полоски грубой ткани и стала обвязывать обувь – чтобы не скользить. Несколько протянула учителю.
– Ты совсем сумасшедшая, что ты задумала? Как долго и для чего ты еще намерена идти? Ты что там надеешься еще один мешочек с бисером найти?
Но Эда просто пошла дальше, так что учитель снова повиновался – стал привязывать ткань к обуви, чтобы идти за своей отчаянной ученицей, которая, на удивление, передвигалась по ледяному плато очень быстро, а оставить ее одну было просто невозможно.
Эда совсем не чувствовала усталости – напротив, теперь, когда под ее ногами был ледник, она шла так легко, будто какая-то сила несла ее вперед. Лишь пару раз она оглянулась на идущего позади Эдуарда Генриховича, а потом снова уверенно пошла вперед. Здесь было очень красиво – повсюду лед и вершины, солнце освещало это место дикой природы, превращая его в идиллическую картинку из сказки, и эта сказка вскоре заставила Эду забыть обо всем – о плетущемся позади учителе, о сложностях, которые ждали ее дома, даже о себе, о том кто она, как ее имя и зачем она здесь. Она просто шла и шла, и наполнялась счастьем, будто вся ее прежняя жизнь нужна была только для того, чтобы наступил сегодняшний день.
И вдруг впереди она увидела радугу – не огромную, какую видишь на небосклоне, а маленькую, высотой не больше двух метров, упруго упирающуюся в ледяную толщу. Она прибавила шаг и чем ближе подходила к радуге, чем ярче та становилась. Приблизившись еще на десяток метров, Эда увидела, что дуги радуги не статичны – они переливались мелким серебром и будто качались. Солнце в этом месте светило еще ярче, и вот уже до радуги оставалось несколько метров, Эда стала тянуть руки, она была уверена, что до этой радуги можно дотронуться. Еще несколько шагов и, лишь на секунду приостановившись перед этой разноцветной аркой, Эда вошла в нее. Она подняла голову, чтобы посмотреть на радужную арку снизу, но вдруг увидела над собой потолочный свод светового тоннеля, ведущего дальше. Оглядывая его внутреннюю искрящуюся поверхность, она пошла по нему, словно он был стеклянный, и сквозь него было видно горы. Через пару секунд горы стали расплываться, изображение дрогнуло, но быстро восстановилось, и вот Эда вышла из тоннеля. Вокруг все было обычным – горы, снег, солнце, но все же немного другим. Эда посмотрела назад, но там больше радуги не было. И не было учителя, о котором Эда успела забыть. «Он, наверное, отстал», подумала девочка, решив, что нужно подождать немного Эдуарда Генриховича и рассказать ему об удивительном тоннеле. Она присела на рюкзак. Здесь было совсем тепло, так что Эда расстегнула куртку и сняла шапку. И вдруг она услышала где-то рядом голоса нескольких людей. Она снова поднялась, взяла рюкзак, пошла за звук и вскоре увидела группу людей – их было человек десять. Прислушавшись, Эда поняла, что они иностранцы, они говорили на каком-то неизвестном ей языке. Они тоже увидели девочку и стали махать ей. Она помахала им в ответ. Люди стали переговариваться, глядя на Эду, она поняла, что они обсуждали ее, и потом двое – мужчина и женщина отделились от толпы и подошли к ней.
– Hallo! Wer bist du hier? – сказала женщина, но Эда смотрела на нее, выпучив глаза и не зная, что ответить.
– Du bist allein? Wo kommst du her? – спрашивал мужчина, но Эда лишь продолжала молчать.
Они стала говорить между собой, а Эда, сколько ни пыталась, не могла даже понять, какой это может быть язык.
– Извините, я вас не понимаю, – наконец, сказала она.
Мужчина и женщина переглянулись.
– Russisch? – спросил мужчина, и Эда закивала.
Больше им сказать друг другу было нечего, но мужчина и женщина не торопились, озираясь по сторонам в поисках взрослых, с которыми была Эда. Она и сама уже была бы очень рада увидеть Эдуарда Генриховича, но того до сих пор нигде видно не было.
– Komm, – махнул мужчина рукой, приглашая Эду подойти к их группе, но она не торопилась – если она сейчас пойдет дальше, то может и вовсе потерять учителя. Она решила ждать его на месте, поэтому отрицательно помотала головой, вернулась на свое место и села на рюкзак. Мужчина и женщина вернулись к своей группе, но издалека Эда видела, что они разговаривают и указывают в ее сторону. Прошло несколько минут и снова те люди, а с ними еще двое приблизились к Эде.
– Русская? – с акцентом спросил новый мужчина и протянул Эде руку. – Марк.
– Эда, – ответила девочка и протянула свою в ответ.
– Где твой взрослый человек? – спросил Марк.
– Он там, – указала Эда в низину. – Идет.
– Gut, – ответил Марк. – Мы будем подождать тоже.
Эда поняла, что эти переживающие взрослые просто так не отстанут и согласно кивнула.
– Нравится Пастерце? – добродушно спросил Марк.
– Что? – спросила Эда.
– Этот Пастерце хороший для вас?
Когда Эда читала про ледники, она встречала в книжке такое название – Пастерце. Это тоже был ледник, но Эда не понимала, что у нее спрашивает этот Марк.
– Пастерце? – спросила она, и Марк довольный закивал. Эда неуверенно пожала плечами. – Не знаю, что вы имеете в виду, но этот ледник точно не Пастерце, это Туюксу.
При этом она указала на ледяную толщу под их ногами, и повторила еще раз: «Туюксу». Но Марк просто продолжал улыбаться, не зная, что имеет в виду девочка. Эда стала волноваться, что Эдуарда Генриховича все нет, и она решила пойти навстречу учителю. Она надела рюкзак, сказала туристам «до свидания» и, не обращая внимания на их сомнения – видимо, они боялись отпускать ее одну, отправилась назад. Она прошла несколько десятков метров, и вдруг стала замечать, что пейзаж вокруг совсем не похож на прежний – горы вокруг выглядели по-другому, горные пики выглядели острее и даже снежный рисунок на склонах отличался. И по-прежнему ей не встретился Эдуард Генрихович, так что Эда запаниковала. Она стала кричать его имя в надежде, что он откликнется, но отклика не услышала. Идти дальше она боялась – что если она случайно свернула не туда, как они теперь смогут найти друг друга? Эда готова была начать корить себя за то, что ушла вперед, но вдруг далеко слева она заметила еще одно радужное коромысло и побежала в его сторону. И снова чем ближе она подходила, тем ярче оно становилось. Оно просто манило к себе, и Эда сама не заметила, как забыла про учителя, и торопилась приблизиться к нему. Наконец, она подошла вплотную – радуга было точно такой же, только казалась выше и в ней ярче светили голубой, синий и фиолетовый цвета. Эда не медля вошла и снова все повторилось – снова радуга превратилась в тоннель, и Эда бежала по нему, замечая как слегка плывут горы за ним, а когда выбежала, случилось совсем неожиданное – солнце, светившее прежде слева, вдруг засветило справа. Эда сделала несколько шагов вперед, оглядывая пейзаж, а когда повернулась, она увидела, что в том направлении, откуда она пришла, далеко, но густо рос лес.
Никакого леса прежде там не было – это было девочке ясно точно. И также точно ясно другое – раз на ледниках находят волшебный бисер, значит и ледники такие – волшебные. Они меняют свой внешний облик. Но почему об этом не было написано в книжках? Если бы об этом было известно, наверняка, ученые предупредили бы об этом людей, ведь вот как оказывается легко можно заблудиться в ледниках. Эда села на рюкзак и стала думать, как ей поступить, но идей не было никаких. Она просто любовалась ледяной толщей, солнцем и лесом впереди. Так-так, думалось ей, раз Туюксу такой загадочный ледник, то может и на нем можно найти волшебный бисер, и вовсе необязательно ехать на этот Менденхолл? Эта мысль показалась ей очень логичной. Возбужденная Эда снова поднялась и пошла вперед, глядя по сторонам, гадая, где на ледниках можно найти волшебный ледяной бисер. Она снова шла долго, уже совсем не разбирая направления, пока вдалеке вдруг не увидела домик. Идти до него было очень долго, но что ей оставалось? Теперь, когда она окончательно потерялась, ей все равно нужна была помощь взрослых, и она могла найти ее там. Быть может, именно в таких домиках и живут старые седые волшебники, отыскивающие среди толщи льда особенные куски и вытачивающие из него бисер? Эда уже порядком устала от непростой ходьбы по льду, но подгоняемая мыслью, что именно там, в этом домике может быть ответ на ее загадку, она старалась идти еще быстрее, чем прежде.
8
Домик оказался действительно далеко – Эда приблизилась к нему лишь спустя час. Он располагался на единственном земляном холме, окруженном льдами, но за ним был глубокий обрыв и низина, и в этом направлении льды заканчивались, а вдалеке видно было еще несколько домов. Эда отдышалась немного, оглядывая дом, – он был небольшой, деревянный, простой и очень аккуратный. Эда поднялась по ступенькам и постучала, никто не ответил. Она постучала снова и толкнула дверь, та оказалась незапертой.
– Есть кто-нибудь? – спросила она, но ей никто не ответил. В доме было тихо и темновато, было не похоже, что кто-то есть внутри, и входить было страшновато. Эда закрыла дверь, и пошла вокруг дома по узкой террасе. Она заглянула в окна – там все было просто: деревянный стол, несколько стульев, кровать в глубине и много деревянных полок с множеством книг, коробок, банок и всяких мелочей.
– Хэй! – услышала она за спиной и обернулась. На нее смотрел пожилой мужчина с белой бородой, какую и положено иметь волшебникам, но одет он был так, что портил сказочную картину: спортивный костюм, теплая спортивная жилетка, кроссовки и вязаная шапка на самой макушке.
– Здравствуйте, – сказала Эда.
Мужчина произнес еще что-то, но очевидно, это снова был какой-то неведомый язык, и Эда отчаянно вздохнула. Что за день – сплошные иностранцы. Она стояла, не зная, что делать, но потом приложила руку к груди и назвала свое имя. Тогда мужчина тоже приложил руку к своей груди и произнес «Йонатан». «Очень приятно», ответила Эда. Они постояли молча еще немного, и тогда мужчина жестом указал Эде на дверь, приглашая войти. Эда кивнула и прошла. «Хотя бы отдохну», подумала она.
Хозяин гостеприимно указал девочке на маленький затертый диванчик в углу, но скромная гостья села на ближайший стул у стола. Мужчина включил маленькую газовую плитку и поставил чайник. Достал сухари, конфетки и кусочки чего-то сушеного, похожего на цукаты. Поставил угощение на стол и снова спросил что-то на своем языке, Эда пожала плечами и развела руками. «Что ж, будем пить чай молча», сообщило девочке выражение лица мужчины.
Он налил ей чай в большую кружку. Аромат у чая был какой-то особенный – на чай не похожий, но приятный. Эда сделала глоток – похоже, это была смесь каких-то трав, среди которых точно была мята. Тут Эда вспомнила, что в ее рюкзаке есть бутерброды, достала их и положила на стол. Йонатан улыбнулся. Он задумался на секунду, потом спросил «Speak English?», и когда Эда ответила «a little bit», он поднял палец – Эда поняла, что он о чем-то догадался, – встал и начал искать на своих полках какую-то книжку. «Yes», сказал он, доставая старенький, потрепанный словарь. Он сел за стол и начал искать нужные слова.
– Girl, – сказал он, указывая на Эду, и она заулыбалась, стала кивать и повторила это слово, которое она, конечно, отлично знала из школьной программы по английскому языку.
– Which language? – спросил он, указывая на Эду, но из-за его акцента она не сразу поняла, что Йонатан имеет в виду. И тогда мужчина сказал, снова указывая на себя, – Kalaallisut.
– Что? – спросила Эда по-русски.
– Kalaallisut, – повторил мужчина, потом указал на книгу и сказал, – English.
И Эда поняла, что он имеет в виду языки, и, указывая на себя, сказала «русский».
– Русски?! – удивился Йонатан и понимающе закивал. – Турист?
– Турист, – закивала Эда.
Дальше Йонатан снова стал искать что-то в словаре, искал долго, бормоча что-то себе под нос, после чего спросил:
– Вере адалт?
Но Эда его не понимала. Тогда он повернул к ней словарь и показал слова одно за другим «where» и «adult». Первое слово Эда знала – «где», но второе нет. Она пожала плечами, не зная, что ответить, тогда Йонатан стал руками показывать взрослого человека и разводить руками – мол, где? И Эда все поняла – хозяин дома тоже беспокоился о том, почему девочка одна ходит по горам. И стала пытаться объяснять ему, что ее «тичер» там, указывая на улицу и снова пожимая плечами. Так они долго пытались объясниться, то выискивая что-то в словаре, то пользуясь жестами и языком тела. Спустя час Эда поняла, что Йонатан живет один, раньше у него была жена, фотографию которой она показал, но она умерла, и с тех пор мужчина все время живет тут один. Он ходит на охоту, читает книги и вырезает иногда фигурки из дерева. Но сам мужчина не понял ничего – почему девочка одна, куда идет и зачем. Уже потеряв надежду что-либо узнать, он пошел к своим полкам, нашел там всемирный атлас, раскрыл перед Эдой карту миру и указал на Россию, а потом на Эду, а затем на себя, на свой дом и все вокруг, а на карте на… Гренландию. Эда застыла на мгновение. Потом отрицательно замахала головой, и, указав на дом и горы вокруг, ткнула пальцем на юг Казахстана. Йонатан стал смеяться над несмышленой девочкой, которая, судя по всему, плохо учила географию в школе, или просто взрослые не сказали ей, куда ее везут. «Туюксу», отчаянно повторяла Эда, но Йонатан не понимал этого слова и все пытался объяснить глупышке, что за окном Гренландия.
Эда почувствовала неладное. Она встала и подошла к окну: день близился к вечеру, солнце садилось. Мало того, что они потерялись с Эдуардом Генриховичем, так теперь еще такая история. Йонатан не выглядел безумцем, он утверждал, что они находятся в Гренландии, потом пристально смотрел на девочку, словно пытался угадать, почему она твердит иное, словно ждал чего-то или размышлял. И Эда поняла, что видимо, так и есть – она давно не в ледниках Заилийского Алатау, она попала в Гренландию, и, конечно, через те радужные коридоры. Значит вот что такое эти ледники! Если бы она могла нормально поговорить с хозяином дома, возможно, он бы ей все объяснил, но говорить на пальцах с англо-гренландским словарем было очень сложно. Пока она здесь пьет чай и болтает, где-то там, возможно, теперь уже на другом конце Земли ее бедный учитель пытается найти ее, быть может, с ним даже случилось что-то нехорошее… В больнице мама, которая никак не выздоравливает, брат и сестра даже не знают ничего, и от них тоже никаких новостей, а она – в Гренландии! Что теперь будет?
Йонатан, занявшийся печкой, так понимающе посматривал на нее, будто знал, что происходит. Потом он помыл чашки, стал складывать какие-то свои вещи. Эда наблюдала за ним, сидя возле окна, и думала о своем. Солнце совсем село, а она все еще не знала, что делать. Конечно, хорошо, что она попала к этому доброму человеку, который, наверняка, позволит ей переночевать, но что дальше? Какой план?
Еще чуть позже мужчина взял словарь и перевел «sleep here in my house», Эда грустно улыбнулась и поблагодарила его. Видя, что она очень расстроена, он снова перевел «tomorrow go to town near and find your teacher», после чего положил на диванчик плед и подушку, давая понять, что Эда может не сомневаться – она будет ночевать здесь. Эда снова поблагодарила, но продолжала грустно смотреть в сумерки за окном. Что за удивительное приключение с ней происходит, думалось ей. Кто поверит ей? Эдуард Генрихович, конечно, наверняка поверит, а вот остальные точно сочтут ее за дурочку. Она представила, как похихикала бы над ней сестра, и криво ухмыльнулся бы брат, но сейчас, вспоминая их, она почувствовала, как она соскучилась! Если только прежняя жизнь вернется, Эда готова хоть каждый день слушать насмешки родных, это не страшно, только бы больше не оставаться без семьи, только бы они вообще не уезжали больше в город, или хотя бы приезжали часто.
Йонатан взял какие-то книги и ушел в свою маленькую спальню. На небе кое-где стали появляться звезды, но снег и лед вокруг пока еще были светлыми. Вдруг Эде показалось, что вдалеке блеснуло что-то. Она встрепенулась, стала смотреть внимательнее, но больше ничего не замечала. Однако прошло еще какое-то время, и отблеск снова мелькнул в том же месте, потом снова ничего, но вскоре Эда стала различать все чаще и чаще зелено-голубые свечения, очень похожие на северное сияние, о котором рассказывал учитель географии в школе. И чем дольше она смотрела, тем четче они проявлялись. Эда уже хотела позвать Йонатана и показать ему эту картину, но еще полминуты, и эти блики образовали коромысло, похожее на те, через которые она проходило днем. Точно – это снова была радуга, только в ней не было красного и оранжевого. Эда заволновалась, заметалась по комнате. Если это снова был волшебный коридор, то, возможно, через него она может вернуться на Туюксу и найти учителя. А что, если нет? Что если она попадет куда-то еще, где вместо дома с приветливым хозяином и постелью окажутся волки с медведями? Такая перспектива ее пугала, но как можно сидеть тут в теплом местечке, если где-то там наверняка отчаянно ищет ее Эдуард Генрихович? Эда хотела было пойти к Йонатану, чтобы объяснить ему, что ей нужно идти, но разве быстро объяснить она сможет? Нужно сидеть со словарем, терять время, и разве поймет обычный человек, что ты собираешься сквозь эти ворота вернуться в Казахстан? А волшебный тоннель, тем временем, может исчезнуть! Эда мигом достала с полки старый фломастер, который заметила, когда разглядывала жилище, и открыв первую попавшуюся книжку, нарисовала на внутренней обложке сердце, написала «thank you vere much!» и положила книгу раскрытой на стол. А сама натянула пуховик и шапку, взяла рюкзак и выбежала за дверь.
Только раз она оглянулась на дом, в окнах которого светил добрый свет, и, не медля, побежала к радуге. Здесь, вблизи она светила ярко и переливалась. На секунду девочка остановилась перед входом, сердце ее забилось сильнее – она понимала, что пройдя тоннель, возможно, окажется совсем в новом месте, которого потом и на карте не найдешь, но что еще она может сделать? И Эда вошла.
Вечернее небо, темный лес и горы вокруг изнутри выглядели светлее, будто там светил мощный фонарь, но Эда уже понимала – это из-за волшебного тоннеля. Она прошла несколько шагов, и вдруг снова случилось необыкновенное: она внезапно вышла в день – светило яркое солнце, вокруг снова были льды и никаких домов, никакого леса. Она быстро пошла вперед, стараясь найти что-то новое – опознавательный знак, людей, что-нибудь, что могло бы рассказать ей о том, куда она попала на сей раз.
Она шла долго. Удивительно, но для Эды, которая ходила весь день, теперь было время отдыха, однако, яркое утреннее солнце будто рукой сняло всю усталость. «Только бы найти Эдуарда Генриховича!», думала Эда, а потом она подумала о том, что ведь вполне возможно, что и учитель уже не на Туюксу – быть может, он давно нашел тоннели и тоже бродит в Гренландии или где-нибудь еще. В этом месте все снова было другим, даже цвет ледяной толщи под ногами – она была очень белой, словно это мел покрывал землю, а не лед. Эде стало труднее идти, и она заметила, что куски ткани, которыми она завязывала сапоги, сбились и местами стерлись, так что подошва сильно оголилась. Пришлось заново перевязывать их, после чего она продолжила свой путь вперед и в никуда. Если бы только найти учителя! Но никого здесь не было – ни учителя, ни туристов, ни домиков. Просто сплошная ледяная пустыня.
