Неверно застегнув верхнюю пуговицу, неверно застегнешь и остальные. Начав излагать историю какой-либо дисциплины в тех наивных понятиях, когда эта дисциплина только намечалась, непременно выстроишь наивно и понимание самой дисциплины. Так, с 12-го века историю России принято начинать призванием в 9-м веке Рюрика – так учит первая дошедшая летопись. Но ее давно сочли не во всем достоверной, а сама история Руси известна много раньше Рюрика, причем не из летописей, а из археологии и свидетельств современников.

Целые пласты истории остаются вне понимания, а потому без описания. С чего началась наука Европы, с чего восточная? Было ли где иначе? Что назвать началом науки о случайности, о сознании, об эволюции (Космоса, Земли, жизни, языков, обществ)? Такие вопросы задают редко, приемлемых ответов обычно нет, и дисциплины остаются без обоснования, выглядя возникшими сразу, словно Афродита из пены морской. Это и есть синдром Афродиты (СА).

Задачи науки, принятые когда-то как исходные, без анализа альтернатив, часто становятся жесткими рамками, подавляющими всякое исследование вне их.

Не смея выйти за эти рамки, дабы не потерять место в «нормальной науке», многие всю жизнь заняты «решением головоломок», а не поиском новых путей понимания природы и общества, в том числе – путей выхода из бедствий. Особо это относится к “экспертам”, ибо как раз они, считая себя знающими всё нужное, не озабочены поиском основ своей отрасли, а потому и поиском непривычных альтернатив. Ныне это ведет цивилизацию в кризис и даже в тупик.

Так, архаичное понимание случайности – только через вероятность как меру – ведет к перекосу процесса познания и прогнозирования, что не раз вело к трагедиям. Похоже в биоэволюции, политэкономии, гражданской истории и т.д.

В каждом Разделе, по выявлении СА, делается попытка наметить первые шаги (или хотя бы их направление) в новом решении задач данной дисциплины.

Хотя СА зафиксирован пока лишь в нескольких разделах нескольких дисциплин, автору уже ясно, что преодоление (где это требуется) синдрома может помочь в поиске выходов из кризиса там, где с обычных позиций их не видно. Поняв это, автор решил издать нынешний, 4-й, том, как более актуальный, впереди тома «На Олёкму лебеди», заявленного в качестве 4-го в 3-м томе.