bannerbannerbanner
полная версияСирень для Сонки

Ю_ШУТОВА
Сирень для Сонки

Полная версия

А еще была пустота. Белый свет, настолько яркий, что казался звенящим. Снег. Откуда снег в крымском июле? Снег скрипит под пятками. Камера перехода. Морская синь за выпуклым стеклом. Рыбья недовольная морда перед глазами. Дым. Черный безнадежный дым пожара. Поджога. Люди. Чужие.

Что это были за ошметки? Мыслей? Воспоминаний? Видений агонизирующего мозга? Но крыса была слишком материальной, слишком живой. Я выложил серую фигурку на мысленном столе и стал собирать вокруг нее свой рассыпанный пазл.

Я шатался по базе сомнамбулой, искал ключи-зацепочки – напрягал мозг, выуживал из подсознания картинки, звуки, чувства.

Захожу в рекреацию. Из огромного, во всю стену аквариума на меня равнодушно пялится акара с расчерканной бирюзовыми штрихами физиономией. С угла на угол проносится стайка ярко рыжих миноров. И вдруг мир выворачивается наизнанку – и это уже я мечусь в воздушной капсуле, а снаружи на меня взирают круглые рыбьи глаза. Стряхиваю наваждение. В этот момент раздается приветливый голос исина:

– Внимание! Идет эксперимент. Начинаю тридцатисекундный отсчет. Тридцать, двадцать девять…

Новая команда работает. А меня вдруг посещает мысль: «Зачем так долго? Хватило бы и десяти секунд». С чего бы это? Разве когда-нибудь мы включали такой короткий отсчет?

Спускаюсь в эллинг. Вот экраноплан, небольшой, как раз на троих, на нем мы в Новый свет или в Судак мотались. А вот подводный модуль, за все время работы, мне как-то не пришлось на нем проехаться. Провожу рукой по выпуклому, оранжевому, как апельсин боку подводника. Поднимаюсь по лесенке, заглядываю в люк. Если я никогда не был внутри, откуда я знаю, как тут все устроено?

Пазл сложился.

Но это надо проверить. Если Костя Шеин врет мне, то исин-медик лгать не будет, искусственный интеллект к сему не приучен. А вот и ответ на мои сомнения – запросил даты собственной госпитализации и получил: уложили меня в регенерационную капсулу пятнадцатого июля в три пополудни, а утонули мы с Сонкой накануне часов в одиннадцать утра. Куда подевались сутки с лихом? Теперь я знал, куда.

***

Вода вытолкнула меня на поверхность, я, кашляя и отплевывая соленый черноморский бульон, погреб к берегу.

– Костик, Сонку украли! – орал на бегу, сбивая ступни о камни пустого, заповедного для простых смертных, пляжа.

Перепуганные глаза моего друга, трясущийся подбородок, серое от страха лицо. Он, оттолкнув меня, бежит к воде, останавливается, хрипит:

– Как?

– Черт знает, – развожу руками, – козел какой-то утянул под воду, открыл портал т-перехода и свалил.

Вот тогда Шеин не говорил, что мне померещилось, не крутил пальцем у виска, и даже не кинулся нырять – спасать утонувшую девушку. Он только спросил:

– Где?

Я ткнул пальцем:

– Там. Я на Черепахе сидел. Она рядом плавала.

Плоская скала Черепаха была от нас далековато, возле оконечности мыса Капчик. Костик, прикрыв козырьком ладони глаза, глянул на камень, будто пытался там разглядеть что-то.

– Кость, может, метнемся, позырим, чего там как?

Костик ткнул пальцем в уником и вызвал модуль-подводник.

Рыжий бочонок всплыл неподалеку от пляжа минут через пять, тут от базы идти-то… Мы не стали ждать, пока он дотянет трап-понтон до берега, сиганули в воду, требовалось немедленное действие, движение, разрядка. И вот уже модуль скользит вдоль подводной части Капчика, продырявленной, как изъеденная древоточцами доска.

Ничего не нашли. Пещера, другая, третья… Равнодушные рыбешки, колыхание медуз. Ничего подозрительного, чужеродного. А чего я ожидал? Найти брошенную камеру т-перехода? Табличку: «Осторожно! Телепорт может открыться в любой момент»? Или наоборот: «Здесь ничего нет»?

Мы вернулись на базу.

Надо было отправить в Центр докладную: лаборант-биолог София Жилевич утонула (исчезла, украдена неизвестными, растворилась в морской воде) – я не знал, что писать. Да и не хотел. В голове упрямым ослом, не желавшим сдвинуться с места, засела мысль: надо открыть портал т-перехода там, под водой, пройти по нему и найти похищенную девушку. Почему нора должна открываться именно оттуда, почему она приведет меня к Сонке, не задумывался. Мне необходимо было действовать, а не рассуждать. Возможно, инженер Граневецкий просто рехнулся. Костика я не нашел, тот, подхватив рюкзачок, ушел в горы – его собственный способ лечить душевные раны – мог бродить там сутками, без уникома, недосягаемым.

Модуль транспортировки был достаточно вместительным, мы отправляли и крупные объекты, правда, неживые. Если скрючиться на корточках, я помещусь. Всю ночь и половину следующего дня я перенастраивал камеру т-перехода. Если бы рядом был Костя с его гениальными пальцами, получилось бы быстрее. Точка доставки задавалась простыми, хотя и очень точными координатами геолокации с поправкой на этажность Центра – такая математическая 3D-картинка. Теперь я рыл нору, ориентируясь, как такса, по запаху. Ну почти. В качестве финиша я загрузил данные биоскрининга Сонки, ее портрет на генетическом уровне. В памяти исин-медика хранились наши скрининг-карты, оттуда я и скачал нужные мне данные. Если сработает, это будет новое слово в разработке телепортинга – шаг, и ты в объятиях искомого объекта. Червоточина Граневецкого. Звучит, правда? А если не сработает, меня разнесет на кванты, как несчастную Фиону.

Сначала, само собой, потренировался на мышках. Загрузил свой «портрет», сунул мышь в камеру и дернул рычаг. Получилось с пятого раза. Прямо у меня в руках материализовалась белая кроха. Живая, в отличие от предыдущих. Глянула на меня красными бусинами глаз и принялась расчесывать шерстку – прихорашиваться. Есть контакт! Теперь отсоединить всю шарманку от сети, притаранить в модуль-подводник, запитать от генератора. Поехали!

Я встал там, где, по моим представлениям, было белое свечение чужого т-перехода, прямо под Черепахой. Забрался в камеру и включил отсчет. Короткий, всего на десять секунд. Кто знает, за полминуты стандартного отсчета, я мог бы и передумать.

– Ноль, – безучастно произнесла система, и мир схлопнулся.

***

– Приветик.

Этот голос я рассчитывал услышать меньше всего. Я шел от края к центру сферы. Шел, переставлял ноги, но хоть какого-то пола под подошвами не чувствовал, словно шагал по пустоте. То, что вокруг меня пространство, замкнутое в сферу, я решил, не основываясь ни на чем. Да и было ли это пространством в привычном понимании? В фокусе сферы стояло… Висело? Болталось? Круглое кресло. В нем, вальяжно раскинулся Костя Шеин, держа в ладонях серую крысу в красной сбруйке.

– Где это мы? – единственное, что я догадался спросить.

– Пузырь Граневецкого. Отклонение от червоточины. Топологический феномен пространства-времени.

– А почему моего имени?

– Ты открыл, описал, вот и дали пузырю твое имечко.

– Когда это я успел?

– В будущем, дружище. Относительно той точки времени, когда тебя угораздило раскурочить модуль транспортировки, в будущем.

Так, значит, идея моя не сработала. Вместо того, чтобы вывалиться к Сонке, где бы они ни была, занесло меня в какой-то идиотский межпространственный пузырь. Костик, словно подслушал мои мысли:

– С той хреновиной, что мы с тобой испытываем, невозможно выйти на заданный физический объект. Работы старика Цайлингера3 вспомни, он хоть и давно все свое сказал, но мало, где ошибся. Ни Алиса не попадет к Бобу, ни Боб к Алисе4. А вот оказаться между всем – запросто. Вот, – он приподнял крысу, – сначала бедолагу Фиону сюда занесло, теперь тебя.

– А тебя?

Костик пожал плечами:

– Я сам пришел. Вас возвращать.

Я сел на… не знаю, на что… на пространство под ногами, на пустоту. Сел, короче. Второго-то кресла не предлагалось. А стоя впитывать такие новости сложно.

– Послушай, Костик, я правильно понял, что это с нашим экспериментальным модулем невозможно выйти, как ты говоришь, на заданный объект? А с неким другим можно? Это первое. И второе, вот это твое «сам пришел», это как? Провел рукой по воздуху, и сияющий портал перехода открылся? Как этот, Мерлин? Или Гэндальф? Вечно их путаю.

 

Он расстегнул ветровку, сунул крысу за пазуху. Посмотрел на меня долгим взглядом. В глазах его серыми тучами проплывало сомнение. Потом уставился вверх, будто там в белой беспространственной пустоте кто-то мог подсказать ему ответы. Снова перевел взгляд мне в лицо. Хлопнул ладонями по подлокотникам, выдохнул:

– Ладно, расскажу. Все равно…

Что все равно, не добавил. Я думал, что услышу лекцию про грядущие возможности т-перехода, но мой друг бухнул совсем другое:

– Сонку не вернуть. Она теперь, – голос его придавило, слова с трудом продрались сквозь связки, – уже и не Сонка.

– А кто ее? Ты знаешь?

Он кивнул. И столько безнадежности было в этом простом движении, что я сразу поверил ему. Поверил в то, что еще не прозвучало.

– Она теперь ретранслятор.

– Э-э-э? Не понял… Какой еще…

Костя перебил:

– Обычный. Ну не совсем обычный. Ретранслятор идеи, мыслепотока. Надо, пожалуй, объяснить тебе. Вот все войны, что так жарко разгорались, вдруг как-то сошли на нет. Все, условно говоря, махнули рукой и разошлись по домам. Почему? Как думаешь?

Я пожал плечами: при чем тут войны, что закончились уже полвека назад.

– Надоело, вот и закончились.

– А почему надоело? – Костя надавил на слово «почему».

– Устали. В воздухе носилось: пора бросать это гнусное дело, вот и бросили.

– Верно. Но идея не просто так витала в воздухе. Ее туда загрузили.

– В воздух?

– Не ёрничай. В ноосферу, в антропосферу, в эгрегор, в логоматрицу, выбери любое название. Оно не имеет значения. Теперь ты спросишь: кто. Не знаю. В смысле не знаю, кто они – инопланетники, гости из будущего, может вообще мировой разум, сама эта долбанная ноосфера.

– Это шестипалые что ли? Ну тот мужик, который Сонку уволок, он из них?

Костик грустно улыбнулся и помотал головой:

– Неа, это просто служба доставки. Курьер. А сами кураторы… Я ж говорю, не знаю, кто они.

Я разозлился: сидит тут во внепространственном пузыре, в кресле вольготно раскинулся и пули мне в уши заливает. Кураторы, эгрегор, ретранслятор идеи. Бред какой! А я адептом-неофитом у его ног сижу – внимаю.

– Костя, ты мне мозги мылить прекрати. Кураторами своими. Ты сам-то кто? Ты, вообще, как сюда явился, если я камеру перехода из лабы уволок. Другой в окрестностях нет. Меня, дурака, сюда вынесло, крысу тоже. Это я понять могу: ошибка эксперимента. А ты?

Он наклонился, теперь его глаза упирались прямехонько в мои. Там, в его серых глазах, мело холодным снегом, там не было ничего от знакомого мне Костика, балагура и весельчака, вчерашнего студента. Там была чужая боль, старая, покрывшаяся запекшейся коркой наста. Ледяная.

– Я консьерж. Это работа моя – двери открывать. Таких заблудших, как вы с Фионой, обратно на божий свет вытаскивать. Мало ли умников, что дыры в пространственно-временном континууме ищут, через всякие стоунхенджи пытаются в прошлое или в шамбалу-мамбалу махнуть. Зависают в таких пузырях, а мне вызволять. Неоплачиваемая, кстати, должность. И отпусков не дают. Я знаешь, когда умер? Еще при Иоанне Васильевиче, царе-батюшке, чтоб его собаки на том свете грызли.

  Антон Цайлингер – австрийский физик, известный своими пионерскими работами в области квантовой информации и впервые осуществивший квантовую телепортацию с использованием фотонов. Лауреат Нобелевской премии по физике (2022). Ознакомиться со статьями А.Цайлингера можно здесь: https://www.researchgate.net/scientific-contributions/Anton-Zeilinger-38798868
4Алиса и Боб – так физики по традиции называют партнеров, находящихся на двух концах квантовой линии связи.
Рейтинг@Mail.ru