Йоханнес Вильгельм Йенсен
Рождественский покой
Когда дети были умыты и облачены в купленные в городе блузки, мать принялась стелить на стол белую скатерть, а ребятишкам велела не нарушать праздничное настроение, вести себя послушно и не шуметь. Каша в этот вечер была довольно белая, из хорошей крупы, не из той, своей, что варили по будням, она пыхтела, будто изо всех сил старалась быть вкусной. А мать была такая тихая и ласковая. Когда высокий и сутулый Тёрве Кристенс окончил работу и, входя в дом, нагнулся под притолокой, то увидел в полутемной комнате трех своих отпрысков, сидевших в ряд на откидной кровати за белым столом, три пары крошечных деревянных башмачков, торчавших из-под стола, три намытые до румянца рожицы и три белобрысые макушки.
В доме воцарилась тишина. Пока еда поспевала, трое малышей глядели, как отец моется – ему тоже пришлось вытерпеть это наказание под праздник, готовясь прикоснуться к таинству. Потом они принялись трапезничать: сначала поели вкусной каши, а после – жареной свинины с картошкой. На душе у всех было светло. Повсюду в окрестных домах, даже в самых бедных, ярко светились окна, для каждого эти минуты были торжественными. Тёрве Кристенсу доставляло радость смотреть, как его ребятишки с блестящими, словно алмазы, глазами жадно уплетали лоснящуюся от жира свинину, ухватив куски маленькими пальчиками. В горнице стало тепло. Хозяйка собиралась еще чем-то порадовать их; за печной заслонкой что-то бурлило и пахло слегка подгорелым. Сальная свеча, стоявшая на столе, озаряла золотым светом горницу, в которой царил драгоценный покой.
И тут кто-то стукнул в оконное стекло. Осколки посыпались Лаурине на голову. Хозяйка закричала истошным голосом. Тёрве поднял глаза и увидел, как в разбитом окне блеснула торфяная лопата.
Он встал, выпрямился во весь рост, его небритое лицо смертельно побледнело.
За окном Забулдыга, как ни в чем не бывало, заорал:
– Сейчас я тебя, святой Бонифаций, намажу дегтем, черт бы тебя побрал!
Тёрве Кристенс давно смастерил копье на случай, если Забулдыга станет угрожать лишить его жизни. Он снял копье с притолоки и пошел к двери.
Они схватились в тесных сенях. Забулдыга распахнул дверь и ворвался в дом, но Тёрве, угрожая копьем, заставил его попятиться назад. Забулдыга обрушил на Тёрве град ругательств, но копье мешало ему достать соседа лопатой. Так продолжалось довольно долго. Под конец Забулдыга изловчился и нанес удар острой лопатой. Выпад был коварным, и тяжелый, неповоротливый Тёрве еле увернулся. Он все еще не думал, что Забулдыга всерьез задумал худое. Но его начал бить озноб.
