Эвелина Шегай
Отдел примирившихся врагов
Пролог
Фотан
Праздничный ужин проходил в привычной суете в огромном зале ресторана, снятом их веткой семьи для шестидесяти оборотней, половина из которых ещё не достигла совершеннолетия. Они сидели в соответствии со своим положением в стае: от самого большого к малому – лет до пятнадцати. А щенкам более младшего возраста было невмоготу томиться за общим столом, поэтому они, звонко вереща, носились вокруг.
Во главе длинного стола сидела бабушка Дэнта с дедушкой Клаусам. По сторонам от них – две оставшиеся в живых дочери: тётя Ингрид и его мама Отсана. Остальных пятерых сыновей и ещё двух дочерей бабушка потеряла: практически все погибли в юном возрасте, толком не успев оставить после себя потомство.
В молодость бабушки в их королевстве настали смутные времена – предпринималось множество попыток совершить государственный переворот. Глава выстоял, сохранил большую часть стаи, но ценой жизни стал отказ от реальной власти. Поэтому нынче все члены стаи продолжали носить титулы, которые больше создавали неудобств, чем давали привилегий.
Фотан обожал слушать рассказы бабушки о старых дореволюционных временах, как все боялись и уважали представителей их семьи в королевстве, а строгого слова было достаточно, чтобы решить проблему, на которую теперь уходили месяца бумажной волокиты. Он искренне любил находиться в её компании, единственное, что омрачало – бабуля обладала способностью пугать до икоты, особенно когда ни с того ни с сего начинала по акульи зыркать.
И вот сегодня бабушка была в необыкновенно скверном расположении духа. Хоть она и сидела в паре десятков метров от него, Фотана словно сдавила исходящая от неё тяжёлая аура.
– Фотан, ты же в следующем году выпускаешься? – энергично спросил у него Никола – двоюродный брат, который родился всего-то на десять лет раньше, поэтому сидел за столом напротив. – Потом можно два года балду гонять. Завидую! Вот бы вернуть те деньки… Рутинность работы убивает.
– Эти два года безделья – самые опасные в жизни любого оборотня, – усмехнулся он и краем глаза заприметил, как трое мелких сцепилось в драке посредине пустой танцевальной площадки. – А некоторые и вовсе предпочитают время зря не терять.
– Ты сейчас про моих младших?
– Да, про Рика и Вэл.
– Чего-то подобного стоило ожидать от Вэл. Было столько вариантов, куда пойти учиться, а она выбрала военную академию. Ладно, любит она эти боевые искусства, но ведь можно пойти в спортивный университет учиться. Зачем было лезть в военную структуру? Не пойму. Ещё и близнеца за собой потащила. Бедный Рик.
– Ни один спортивный универ Ираша не способен тягаться с качеством образования Первой Военной Академии. Их корочки, тем более с такими оценками, как у Вэл и Рика, открывают практически все двери.
– Может, ты и прав. Но всё равно неженское это дело…
В потасовку мелких подключилось ещё несколько щенков, и все за столом, наконец, обратили внимание на клубок, в котором перепутались руки и ноги как минимум десятка маленьких тел.
– Фотан, – обратилась к нему мама с другого края длинного стола, и он уже знал, что последует дальше. Поэтому поднялся и побрёл к клубку. Хуже участи, чем родиться младшим дядей, и не придумаешь – вечно всякую головную боль, с которой неохота возиться более старшим родственникам, скидывали именно на тебя. А ему ещё и не повезло оказаться единственным в приплоде, в то время как остальные рождались в двойнях или тройнях.
Прихватив кого-то за крошечную щиколотку, Фотан просто потянул за неё. Он поднял племянника до уровня глаз, но, даже вися вверх тормашками, тот продолжал тянуть за волосы другую племянницу, пока та, не обращая внимания на боль, усердно грызла бочину третьей. И у этой цепочки не было видно ни конца ни краю.
– Я помогу, – рядом встал Никола и с другого краю ловко подхватил подмышки зарычавшего Даллана. – Вот же мелочь пузатая! Рычалка, что ли, выросла? Только рискни меня цапнуть, сразу по зубам получишь. Чего зыркаешь? Ты меня понял?.. Моргни два раза, засранец.
Половиной участников драки оказались дети Лиоры. Что, в общем-то, неудивительно. Они с мужем, видимо, решили поставить новый рекорд в их стае и уже произвели на свет четырнадцать племянников. И судя по тому, что она снова была в положении, останавливаться в ближайшее время не планировали.
С трудом растащив мелких – их как магнитом притягивало обратно друг к другу, – Фотан и Никола в конечном счёте оставили их зализывать раны, у каждого взяв на мизинцах обещание вести себя хорошо остаток вечера. Всё же они в общественном месте, тут даже у стен есть глаза и уши.
– Спасибо, Танчик, – поблагодарила его беременная старшая сестра, стоило им вернуться за стол. – И тебе, Никола, спасибо за помощь. Извини за поведение Дэла, у него в последнее время жутко испортился характер. Сама не знаю, что делать с этим маленьким негодником.
– Да, рановато для переходного возраста, – задумчиво подметил тот. – Уже сейчас видно, что он тем ещё дерзким засранцем вырастет. Тяжело тебе с ним будет, Лиора. Особенно в пубертате.
– Весь в меня, – самодовольно хмыкнул её муж. – Ничего, приструним.
– Я решила, – заговорила бабушка Дэнта, и тотчас все за столом замолчали, даже играющие щенки замерли, прислушиваясь к её словам, – отправиться в Ксору.
– Зачем? Из-за Вэл? – первой отмерла тётя Ингрид. – Мама, попасть на территорию Саларуна не так уж и легко. Нам нужно получить множество справок, доказывающих, что мы не несём опасности для местного населения. Но даже собрав все необходимые бумаги, мы должны сначала запросить разрешение. Сорок суток они раздумывают, давать ли тебе право посетить одну из открытых для туризма стран или нет. Ты не можешь просто так взять и поехать в Ксору, понимаешь?
– Понимаю, не дура, – рыкнула она в ответ. – Я не видела свою внучку уже больше полугода. И неизвестно, сколько она ещё проторчит в этом Саларуне! Поэтому либо я поеду её навестить, либо она вернётся домой.
– Мама… У тебя десять внуков и сорок правнуков. Неужели тебе не хватает?
– Та-а, соплежуев нарожали, – брезгливо поморщилась бабушка и тут же ласково проворковала: – не то, что моя зубастая прелесть. Единственная девочка, в которой чувствуется сила духа нашего рода. – Она резко ударила кулаком по столу, из-за чего на нём подпрыгнула посуда, а рядом сидевшие оборотни вздрогнули. – И ты так далеко отправила мою прелесть!
Фотан перевёл взгляд на маму, усердно делающую вид, что её что-то жутко заинтересовало за окном. Видимо, заступаться за своих детей и внуков она не планировала. Хитрый дед и вовсе выглядел так, будто спал с открытыми глазами.
– Мама!.. – обиженно воскликнула тётя Ингрид.
– Что, мама? – рявкнула бабушка так, что она подавилась своим невысказанным возмущением. – Кажется, вы меня не поняли: я не спрашиваю здесь ни у кого разрешения. Я ставлю вас перед фактом: я еду в Ксору – точка. Всем всё понятно?
Наступила гнетущая тишина.
– Так, мне кто-то поможет оформить дурацкие фантики или мне на стороне искать помощников?
– Я тебе помогу, бабушка, – отозвался Грэй – старший сын тёти Ингрид. – Мне в скором времени предстоит поездка в Саларун по рабочим вопросам, поэтому я тоже собирался повидаться с младшим братом и сестрой.
– Прекрасно, – пророкотала она довольно. – Загляни ко мне в гости в понедельник.
– Мама, пожалуйста, подумай хорошенько, – не оставляла попыток её образумить тётя. – Для тебя слишком опасно подобное путешествие. На территории Саларуна нельзя бить людей потому, что тебе этого захотелось. Там законы довольно суровые по отношению к любому насилию: могут депортировать и даже в тюрьму отправить.
– Да я и не собиралась… Ты за кого меня принимаешь?!
– И оборотней тоже.
– Что за дурацкие законы? – тут же гадливо поморщилась бабушка.
– Согласна, ужасные законы. Поэтому давай ты никуда не поедешь?..
– Нет, поеду, – пробурчала она и окинула всех присутствующих острым взглядом, от которого у Фотана мурашки по коже забегали. – И не рассказывай о моей поездке Вэл. Хочу сделать ей сюрприз. Если кто-то проболтается, вычислю… и отлуплю.
Иезавель
Весь приветственный ужин в голове била набатом лишь одна мысль: «она сумела выскользнуть у него из рук». Он рассеянно участвовал в разговоре, отмечал краем сознания отдельные реплики. Едва не скривился, когда отец стал хвалить Меланию за выбор имени, поскольку то звучало, как достаточно послушное.
Да, с его точки зрения, Иезавель привёл в семью замечательную особь – отец любил таких робких, покорных, заглядывающих ему в рот женщин. Одним словом, пустышек. Любая другая, проявляющая хотя бы намёк на стержень внутри, вызывала отвращение у старшего родича. Скорее всего, обусловлено это тем, что у него самого как такового стержня никогда и не было.
А откуда ему взяться в мужчине, вступившем в чужой клан, во главе которого много столетий находилась женщина? Только жалкие слизни откидывают свой род, чтобы принять чужой, а не образовать, как полагалось любому уважающему себя вампиру, собственный клан.
– Должно быть, вы устали с дороги, – с толикой заносчивой напыщенности протянул отец и позволил супруге стереть с его губ капельки ещё тёплой крови. – Я разрешаю вам откланяться. Можете отправиться в свои покои.
– В таком случае, отец, матушка, прошу нас извинить, – Иезавель глубоко склонился в церемониальном поклоне перед родителями. Выждал несколько секунд и, снова выпрямившись, неторопливым шагом покинул столовую.
Сияющая от радости Мелания последовала за ним.
– Я так боялась этой встречи, – тарахтела она, не умолкая. – Но всё было зря! Наши родственники – замечательные вампиры. Они так тепло меня встретили. Кажется, я всем понравилась!..
Её наивный лепет невероятно раздражал, поэтому он зашагал быстрее, углубляясь в северное крыло. Как же, понравилась другим. Они банально увидели новую игрушку для битья, которая достаточно глупа, чтобы забавляться с ней не одно десятилетие.
Сначала эти милые родственнички будут развлекаться тем, что станут водить её за нос. Потом начнут строить мелкие козни. Чем эмоциональнее окажется реакция Мелании на их шалости, тем сильнее они будут стараться: каждый последующий капкан станет больше и острее.
Однако Иезавелю глубоко наплевать, какие интриги они собрались плести специально для его дочери. Может, хоть тогда в её тёмной черепушке появится намёк на зачатки разума. Единственное, что его волновало, так это ошибка, совершённая отцом.
Распахнув дверь, он первым вошёл в гостиную при своих спальнях, коих было две. В камине горели поленья, заливая комнату, оформленную в тёмно-синих тонах, мягким, тёплым светом. За те пятьдесят лет, что Иезавель отсутствовал в имении, в его покоях ничего не изменилось. Жаль. Настроение располагало к тому, чтобы разгромить половину мебели, а нововведения без его ведома могли быть достаточно веской причиной для этого.
– Отец, это наши покои? Как здесь чудесно!
Он закрыл тяжёлую дверь и, наконец, позволил выплеснуться гневу наружу:
– Идиоты… тупое сборище недоумков!.. Как они могли её отправить в Саларун? Да ей лучшей возможности и предоставить нельзя, – рука одним рывком, из-за которого на пол посыпались пуговицы, расстегнула рубашку до середины груди. – Это всё из-за старого ублюдка, он давно хотел от неё избавиться.
Рухнув в кресло, Иезавель нервно замотал ногой, смотря на пляшущие языки огня. Но сейчас они не были способны остудить голову, позволив снова рассуждать трезво. Его слишком бесил поступок отца. Внутренности практически плавились от сумасшедшей ярости, охватившей всё тело.
– Как… как мне теперь до неё добраться? Вот же тьма! Я ещё на семь лет привязан к поместью из-за… – он отыскал взглядом забившуюся в угол и смертельно побледневшую Меланию.
Даже сейчас она продолжала действовать ему на нервы. Что это за жалобные глаза на мокром месте? И эта дурацкая дрожащая губа!..
Промелькнула мысль, что если бы её не существовало, то и у него никаких сложностей не возникло бы. Иезавель отправился бы в путь сразу после того, как узнал о глупости, совершённой отцом. Не стал бы терять ни минуты. Но отныне на его шее висел якорь в виде досадного недоразумения, по несчастливой случайности ставшего вампиром. Как жаль, что он не мог её убить, распылив пепел по ветру. Было бы славно, если бы в их общине действовало правило: «жизнь дал – жизнь забрал».
Впрочем, помочь снять стресс она всё ещё ему могла.
Поднявшись из кресла, Иезавель снял с крючка у камина изящную кочергу, кованную из обожжённого железа, и пошевелил загнутым концом полыхающие брёвна.
– Отец, вы так злитесь, потому что госпожа Белладонна уехала? – донёсся до его слуха слабый шёпот Мелании. Её так трясло, что зуб на зуб не попадал. – Не надо, пожалуйста, я буду сидеть тихо как мышка. Умоляю…
– Тш-ш-ш, ничего не говори, милая, – мягко проворковал он, слушая, как она глотает рваные вздохи от беззвучных рыданий. – Иначе я могу захотеть растянуть наше удовольствие при помощи целительства. Ты же этого не хочешь? Поэтому веди себя тихо и всё скоро закончится.
1 глава: Митинг в поддержку Афаски
Марсель
Прошло всего-то два месяца, как у Вэл крыша перестала ехать и встала на место. Или хотя бы попыталась встать. Однако их отношения претерпели видимые метаморфозы. Нельзя сказать однозначно: в лучшую или худшую сторону. С одной стороны, они стали гораздо теснее и откровеннее общаться, а с другой – от этого страдал один Марсель.
Как бы близко он ни находился, Вэл больше не чудила. Спокойно щупала, где хотела, и со свойственной ей беззаботностью чуть что ломилась ему в голову. Свою черепушку она, видимо, принципиально никогда не закрывала, а попытки научить её это делать не единожды предпринимались.
Вот и сейчас, сидя за продвинутым учебным пособием по саларунскому языку, Вэл хмурила брови и что-то лепетала про себя на ирашском подобно несмолкаемому радио. И странное дело, Марсель так привык к этому, что ему становилось не по себе в тишине – засыпать дома получалось исключительно под бубнёж телевизора. Впрочем, домой он возвращался всё реже, предпочитая дорогому ортопедическому матрасу простенькую одноместную лежанку в комнате отдыха. Нет, он не сошёл с ума. Всё гораздо прозаичнее: Вэл частенько не желала тащиться в свою служебную квартиру ради шестичасового сна, а ему не хотелось оставлять её без присмотра в беззащитном виде – будучи лисой, она спала, как настоящий хорёк.
Пролистав четыре месяца на календаре, Марсель обвёл красным маркером апрель. По той информации, что удалось выбить из Рика, её следующая течка должна была начаться в середине весны. Марсель с ужасом наблюдал, как таяли относительно спокойные дни, поскольку теперь знал, что за апокалипсис его поджидал впереди.
– Всё, мы пошли, удачной вам смены, – попрощался в дверях Рик и выскользнул в коридор вслед за Донной.
То, что эти двое перешли все рамки и теперь спали вместе, Марсель понял сразу по возвращении из Пледокса. Как оказалось, сестра вовсе не шутила, когда говорила о том, насколько её напарник сексуальный. Она его реально хотела, а не притворялась.
Сначала Марселя шокировала столь сногсшибательная новость. Он банально не знал, как реагировать: сделать вид, что ничего не замечает, или попытаться поговорить с ней – заставить одуматься, пока никто не узнал об их тайной противоестественной связи. Но потом…
Марсель бросил короткий взгляд на Вэл, прижимающую верхней губой карандаш к носу – а если точнее, на маленький розовый бантик, пробуждающий в нём желания, с которыми приходилось ежедневно бороться.
… ему удалось постигнуть то, что всё это время чувствовала сестра. Оттого он решил не вмешиваться в их с Риком отношения. К чему бы они в будущем ни привели, он поможет ей со всем справиться.
– Ребятки, выдвигаемся, – объявил Грос, положив телефонную трубку. – Нужно помочь разогнать спонтанный митинг.
– О! – воскликнула Вэл и вскочила с места, не обратив внимания на карандаш, упавший на пол.
– Нет, мы помогаем нацгвардии, никаких: «О»!
– О…
– Вот теперь правильно, – кивнул он и накинул на плечи куртку.
Обзвонив тех, кто успел уйти с работы, и тех, кто на неё вообще не выходил в свой законный выходной, они вышли на стоянку. И поскольку водительское место занял старший детектив, Марсель сел сзади, совершенно не ожидая, что Вэл последует за ним.
– Слушай, мне надо…
– Я, что ли, на водителя похож? – хмуро спросил Грос, перебивая её. – Фенек, быстро на переднее.
– Да блин, – буркнула она, но послушно пересела. – Мне так неудобно говорить.
– Говорить – не целоваться, можно и на расстоянии.
– С чего нам целоваться?!
– Нам с тобой? – в серьёзном тоне уточнил он и, пока Вэл зависла с не самым умным выражением лица, завёл машину и мягко тронулся с места.
Так и не поймёшь, Грос шутил или заигрывал – оба варианта раздражали. Марсель не мог себе позволить ничего, кроме бесконечных напоминаний: у их союза нет будущего, они не могут быть вместе, нельзя поддаваться даже слабой надежде. Однако держать дистанцию с каждым днём становилось лишь труднее.
Он встретился взглядом с узкими глазами в зеркале заднего вида и отчётливо разглядел в них насмешку, которую этот мудак даже не пытался скрыть. Он дразнил вовсе не Вэл – забава предназначалась Марселю. И как много ему было известно? Про Рика и Донну тоже знал? Наверняка…
– Старший детектив, – она обратилась к Гросу с мрачной решимостью идти до конца. – Я не понимаю, говорите вы серьёзно или нет. Но если ваши…
– Ни слова больше, я понял тебя, – ответил он в том же тоне без намёка на улыбку, и Вэл снова застыла с приоткрытым ртом, в то время как в голове её бешено вращались шестерёнки.
«Да шутит он», – не выдержал Марсель и подсказал ей по внутреннему каналу связи.
«Да кто шутит с таким лицом? – рыкнула она и посмотрела на него с возмущением, будто это он над ней издевался, а не дурковатый начальник. – Нормальные люди когда шутят, то улыбаются! Тогда становится понятно».
«У всех разное чувство юмора».
«Это не юмор, а дурацкая фигня!»
– Снова шепчитесь? – усмехнулся Грос, в сотый раз подловив их за телепатической беседой, и продолжил говорить ни к кому конкретно не обращаясь: – Может, фенека завести? С недавних пор я проникся симпатией к этим милым зверькам.
«Я его не понимаю! – в панике воскликнула Вэл, а рыжие брови взлетели до середины лба. – Что он пытается этим сказать?!»
Ощутив медленно расцветающий в груди бутон ярости, Марсель покосился на Гроса, но не успел и слова сказать – тот его опередил, заговорив о предстоящей работе:
– Так, на рожон никто не лезет. Стараемся держаться в тени. Мы там чисто для того, чтобы оказать помощь в захвате тех, кто пытается по-тихому свалить дворами. Всем всё понятно?
– Да! – радостно подхватила Вэл.
– Старайтесь не разделяться.
– Поняла!
– Митингующие – преимущественно оборотни. Поэтому, Марсель, не расслабляйся.
– Митинг в поддержку Джака Афаски? – холодно уточнил он, давая понять, что в курсе дел.
В последнее время об Афаски гремели все новостные порталы. Оборотень, рождённый на территории Ксоры в третьем поколении, который баллотировался в мэры Уларка, но оказался выбит из предвыборной гонки из-за скандала, раздутого жёлтой прессой. А искусственность повода – в раннем юношестве он недолго баловался запрещёнными веществами, – взбудоражила толпу преданных активистов. Все понимали, что Афаски элементарно задвинули в тёмный угол из-за его радикальных взглядов и нежелания встраиваться в уже существующую систему, поэтому во всём медиапространстве стоял страшный шум.
На субъективный взгляд Марселя ксорийцы зря страдали демократической или тем более либеральной чепухой. Все эти смешные и жутко однообразные лозунги о свободе слова, доносившиеся изо рта каждого второго политического деятеля – мусор. Они всего лишь создавали видимость социального равенства, а на деле во многом перекрывали кислород местному населению. В том числе этот великий мученик и избранник от народа – очередная говорящая голова, за которой наверняка стояли большие дяди и тёти, преследующие свои цели.
Вот во Флемоа власть наследовалась из поколения в поколение. Все чётко понимали, перед кем надо было лебезить и с кого спрашивать за плохие дороги в княжестве. А сам Темнейший оставался при власти уже как несколько тысячелетий – он наряду с шестью довремёнными являлся прародителем всех ныне существующих вампиров и фактически был полностью бессмертным: его плоть не горела, а если её разорвать на мельчайшие кусочки, то ему достаточно капли крови, чтобы воскреснуть.
– Ну и толпа! – воскликнула Вэл, когда они вышли из переулка, где припарковали машину, потому как вокруг центральной площади полиция давно перекрыла движение. – Прям как в Волкоре на празднике солнцестояния!
– Волкор?
– Столица нашего королевства.
Они стояли на краю площади и смотрели, как нацгвардия шеренгой наступала на митингующих, ловко выхватывала по одному активисту и утаскивала в быстро заполняющиеся автобусы. Некоторые особенно отчаянные и не менее вспыльчивые оказывали серьёзное сопротивление. Тогда в ход шла магия, но против отдельных индивидов и этого оказывалось недостаточно.
Огромный мужчина, не иначе как очередной оборотень, помог вырваться двоим своим товарищам помельче, и уже втроём они побежали сквозь толпу в противоположную сторону, видимо, рассчитывая суметь улизнуть.
– Наши клиенты, – прокомментировал Грос, тоже наблюдая за отчаянной троицей.
Старший детектив, Марсель и Вэл отступили, чтобы перехватить их на углу, за которым начинался безлюдный переулок, но возникла третья переменная – в центре толпы группа студенток из семи ведьм в одинаковой ученической форме с современными остроконечными шляпами, сцепившись руками в круг, громко скандировала какое-то заклинание и судя по тому, как быстро сгущались над площадью тучи, из них вышла слаженная команда.
– Вот же малолетние дуры, – цыкнул старший детектив, резко развернулся и сменил курс направления. Он побежал в сторону девушек, на ходу став читать заклинание размеренным речитативом на неизвестном Марселю языке.
– Заморозь большого, – не то приказала, не то попросила Вэл, проигнорировав тот факт, что они остались вдвоём. Она не сводила взгляда горящих от нетерпения глаз с приближающейся к ним троицы, не подозревающей, что в этом весёлом мероприятии принимали участие полицейские в гражданской одежде.
– Чего?
– Ну, эти штуки с мозгами. Пусть он постоит. Мне нужна минута.
– Вроде язык освоила, а выражать нормально свои мысли так и не научилась.
– Не души, душнила.
– Чёртов Фабиан, – проворчал Марсель себе под нос, прекрасно ведая, откуда напарница нахваталась таких выражений. И сконцентрировался на зрачках бугая, выше его на три головы.
Тот послушно остановился, с удивлением покосившись на свои приросшие к земле ноги, а его приятели одновременно смекнули, что к чему, и бросились врассыпную от зарычавшей Вэл, не ожидавшей такой сообразительности от них. Пока она погналась за одним, другой сделал круг и прибежал обратно, вооружённый металлическим дрыном.
Марсель о наличии у противника оружия узнал уже постфактум, когда тот со всей дури врезал ему по ноге. От боли он пошатнулся, зрение расфокусировалось, а бугай предсказуемо отмер. Недобро так улыбнулся, не оставляя сомнений, что без ответки его не оставит, и зашагал вперёд.
Словно сквозь грязное стекло, Марсель, затаив дыхание, наблюдал за его неизбежным наступлением. Вот махина, поражающая своими габаритами в скверном сочетании с перекошенным от злости лицом, замахнулась лапищей. И слабая надежда пережить сей удар практически сразу испустила дух. В голове пронеслась тысяча и одна мысль: волосы снова станут по пояс, татуировки с груди, шеи и руки сойдут, но зато нос приобретёт первозданную ровность.
Однако за мгновение, когда лапа начала бы движение вниз, опуская смертоносный кулак ему на голову, в здоровяка с двух ног влетела Вэл.
По-кошачьи ловко приземлившись на четвереньки, она сгруппировалась и выстрелила пружиной: из положения снизу вогнала подошву тяжёлого ботинка ему в подбородок, и у громилы будто рубильник изнутри дёрнуло. Перепугавший Марселя до предобморочного состояния бугай замер с остекленевшим взглядом, чуть пошатнулся вперёд и рухнул навзничь.
– Ты как? – спросила она, энергично отряхивая ладони, на которых только что стояла. Выдернула из наручного артефакта в виде браслета золотой шнурок, связала здоровяку ноги в районе щиколоток, небрежно перекатила его со спины на живот, уткнув лицом в асфальт, и то же самое проделала с запястьями. – Выглядишь не очень хорошо.
– Чувствую себя ненамного лучше, – хрипло усмехнулся он и заметил в отражении зеркальной витрины вернувшегося гада с металлическим дрыном – тот подбирался к ним со спины. – Хэй, придурок, – позвал его Марсель. И когда они встретились взглядами, пожелал, чтобы гад сам себе по роже врезал. Хорошенько так, со вкусом.
– Мацик, твою же мать! Он полукровка! – возмутилась Вэл, присаживаясь с новым шнурком возле последнего беглеца, предпочитающего действовать исподтишка. – А ты ему черепушку разнёс! Да так мощно!.. Знаешь, как долго она теперь заживать будет у такого хиляка?!
– Не дольше, чем моя нога.
– Твоя нога? – она нахмурила брови и пригляделась к нему повнимательнее.
Из-за угла, за которым начиналась площадь, выскочило ещё двое парней. Они резко затормозили, увидев валяющиеся без сознания тела. Развернулись и попытались дать дёру в обратном направлении, но споткнулись на ровном месте и тоже рухнули.
– Что ж вы такие неуклюжие, ребятки, – весело подметил Грос, появившись следом. Присел рядом на корточки и помотал у них перед носом всё теми же мягко сияющими шнурками. – Давайте по-хорошему, пока я добрый и никаким поносом вас не проклял.
Вэл помогла доковылять Марселю до лавки. Бедро при любом намёке на касание резало ножом, поэтому он опустился чрезвычайно аккуратно и лёг на бочок, из всех сил сдерживая слёзы, что розовой пеленой затмевали ему обзор. Всё же мужчине не пристало плакать и при более серьёзных травмах. Подумаешь, какой-то перелом. Ему уже трижды умирать доводилось, а с этим ни одна прижизненная боль не сравнится.
И пока Марсель лежал на лавке в расстроенных чувствах, размышляя, как сложилась бы жизнь, не последуй он за Донной, переулок очистили от митингующих. Где-то через полчаса или может даже час – время текло невероятно долго, – вернулась Вэл и села напротив его лица.
– Живой?
– Живой.
– Грос нас отпустил, раз ты поломался.
– В смысле, отпустил? Разгон в самом процессе.
– Ничего, справятся. Там ещё эти спецы подъехали.
– СВД-шники по магически одарённым?
– Ага, – она встала в полный рост и окинула его с ног до головы странноватым, будто бы оценивающим взглядом. – Скоро закончат.
– Что ты задумала? – заранее напрягся Марсель.
– Тебе надо к целителю.
– Я в курсе, но не уверен, что сам смогу дойти. Может, кого-нибудь позовёшь?
– Сама справлюсь! – оскорблённо фыркнула Вэл и, близко наклонившись, отчего он на миг растерялся, проворно просунула у него под коленями и боком свои руки.
Марсель и пискнуть не успел, как оказался поднят с лавки. Ему просто-напросто не предоставили возможности, чтобы возмутиться от столь попирающей его мужское достоинство инициативы.
– Какого?.. – прошептал он, находясь в глубочайшем ужасе от происходящего: его подхватила на руки, как какую-нибудь принцессу, девушка, которая ему нравилась, – что даже боль, стрельнувшая в бедре, где-то на фоне осталась. – Ты меня не так поняла… Поставь меня на ноги!.. Немедленно!
– Успокойся, – буркнула она и ускорилась. Несла его с таким видом, как если бы Марсель ничего не весел. И в подтверждение его безрадостных мыслей добродушно улыбнулась и произнесла: – Ты лёгкий.
– Я – нормальный! Для мужчины слегка за метр восемьдесят абсолютно нормально весить семьдесят пять килограмм.
– О, почти как я.
– Это ты ненормальная!
– Зато я жму сотку от груди.
– Что и требовалось доказать… поставь меня на ноги, чудовище! – прошипел он, стараясь не привлекать слишком много внимания, потому как они уже приближались к служебным автомобилям, стоящим на другом краю площади. Народу вокруг слонялось много. А поймав на себе смеющийся взгляд мимо пробегающего гвардейца, Марсель опустил глаза в землю и тихо добавил: – Пожалуйста…
– Немного осталось, потерпи, – ответила Вэл серьёзно, и маленькая капелька пота скатилась по её виску.
Похоже, ей было не так легко, как она старалась преподнести. Всё же одно дело несколько раз из лежачего положения поднять штангу и совершенно другое – тащить несколько минут в неудобном положении тело, превышающее её в габаритах. Пусть Марсель особо и не дёргался из-за боли, но руки наверняка здорово затекали при таком хвате.
Забравшись в свободную машину скорой помощи, Вэл осторожно положила его на каталку, после чего выскочила, чтобы найти кого-нибудь из медиков, занятых латанием активистов и гвардейцев. Последние, естественно, у них были в приоритете.
– Так, что тут у нас, – пробормотал старичок с белоснежной бородой, опустив на пол толстый саквояж с зелёным крестом. – Давайте, посмотрим, молодой человек, какой у вас там перелом.
Он поднёс ладони к его ноющему бедру и прикрыл глаза. От рук стало исходить слабое голубоватое мерцание, разглядеть которое в солнечный день было нереально. Даже сейчас его почти перебивал жёлтый свет, исходящий от тусклой лампочки, встроенной в потолок салона микроавтобуса.
– Смещения не вижу, что уже хорошо. Но есть трещина и ушиб мягких тканей.
– Не поняла, – пробурчала Вэл, сверля их по очереди недовольным взглядом, словно не могла определиться, кому больше не доверяла, а потом остановилась на Марселе и рыкнула: – Ты притворялся, что ли?!
– Я не симулировал! Нога болит так, как будто там десять переломов!.. И вообще, я не просил тебя на руках меня сюда нести…
– Трещина – это и есть перелом, – примирительно произнёс целитель.
– Тогда так бы и сказали! – она тут же переключилась на него. – Зачем путаете?!
– Извините, – растерянно пробормотал он, явно не ожидая столкнуться с такой неадекватной реакцией. С непривычки и правда сложно не впечатлиться.
– Извиняю, – смущённо проворчала Вэл и, сложив руки под грудью, из-за усиленных тренировок значительно потерявшую в объёмах, отвернулась и встала к ним спиной.
– Я немного обезболю место ушиба, но полноценное лечение вам окажут в больнице – тут работы минимум на пару часов. Помимо того, что я не располагаю временем, моя специализация ориентирована на диагностику и доврачебное консультирование, а не на решение случаев из травматологии. Для полного выздоровления вам потребуется две недели. Если вы будете придерживаться диеты – от недели до полторы. Вам всё ясно, голубчик?
