Энди Кворри
Женщина в доме
Хохлопский написал Антону ответ:
«Мне почему-то тоже последние ночи не спится. Может это весна? Нет, ну брось, ну, какая там любовь – ведь мы же с тобою, как медико-биологи, прекрасно понимаем, что это всего лишь какая-то глупая игра гормональных циклов.
Буду ждать. До встречи.
Альберт»
Отправив письмо, Альберт Моисеевич вернулся к своим размышлениям. «Конечно же, попытки построить какую-то стройную теорию обобщённой женщины – занятие весьма малоперспективное и дорогостоящее, да и, пожалуй, принципиально невозможное», – думал Альберт Моисеевич. – «Ещё ведь Колмогоров указывал, что невозможно создать при помощи некоторого устройства А достаточно точную модель другого устройства Б, если число возможных состояний устройства Б значительно превышает число возможных состояний устройства А. А из этого автоматически следует, что, поскольку число возможных состояний у мужчины и у женщины примерно одинаковое (хотя набор состояний весьма разный), то построить в мужском мозге реалистичный образ женщины возможно лишь единственным образом: превратив мужчину в женщину. Однако ведь в этом случае понимание устройством А устройства Б ничуть не увеличится, ибо в устройстве А не останется состояний, не занятых моделью устройства Б, т. е. некому будет понимать». Ситуация выглядела тупиковой. С одной стороны, Альберт Моисеевич какими-то там состояниями собственного устройства чувствовал, что понимать-то особенно ничего и не нужно – точно так же, как нет смысла понимать, почему завораживает вид и плеск падающей воды, – однако с другой-то стороны…
Вот попробуй-ка кто-нибудь, например, немку угостить мороженым… Прошлым летом Альберт Моисеевич – совершенно без каких-либо задних мыслей, а просто «на память» – попробовал на закрытие конференции в Дрездене подарить девушке из оргкомитета полукилограммовую пачку московского печенья «Забавные зверюшки». Ой, как она вся напряглась и перепугалась, несмотря на разъяснения, которыми Хохлопский на ломанном английском пытался сопроводить свой подарок. Попытки Хохлопского в шутливой манере объяснить этой девушке из оргкомитета, что некоторые русские очень похожи на эти печенюшки – такие же curious creatures – ситуацию мало прояснили, судя по реакции девушки. “What is the matter for?” – всё допытывалась немка, и позволила себе улыбнуться лишь, когда Хохлопский решительно помахал ей на прощание рукой и зашагал прочь. А вот с жителями постсоветского пространства никаких бы проблем в подобной ситуации не возникло бы: постсоветские женщины настолько приучены к разнообразным шоколадкам, печенюшкам, цветочкам и прочим знакам мужского внимания, что давно уже воспринимают все эти как некую неизбежную тяготу своей женской судьбы. Наверное, примерно так же домашние кошки воспринимают ежедневную порцию молока в своём блюдце: «Ну, и где там эти двуногие недотёпы? Долго их ещё ждать? Или, может быть, сегодня молоко отменяется?!»
Или вот, на одном с Хохлопским курсе учились словачки – с ними постоянно возникали какие-то недоразумения. Например, весьма болезненно реагировали, когда кто-либо из одногруппников предлагал руку при выходе с автобуса или предлагал поднести тяжёлый портфель. Хохлопский помнил, как однажды одна из тех словачек в вагоне метро влепила своей лучшей русской подруге роскошную пощёчину – только за то, что та ухватилась за её локоть, падая при резком торможении поезда. Объяснение было весьма прозаичным: «У нас», – грит, – «так себя ведут только "розовые"…» Водить их в кинотеатр тоже было весьма проблематично. Со своими словацкими парнями они оплачивали походы в кинотеатр в лучшем случае за обоих через раз по очереди, а то и просто всегда каждый за себя. Как-то с одной из тех словачек, – с которой Хохлопский был в достаточно хороших отношениях, в одной группе учились, в паре делали лабораторки по физике и химии, – Альберт случайно столкнулся на Ленинском проспекте Москвы недалеко от Черёмушкинского рынка. Дело было весной, и Альберту захотелось угостить свою хорошую знакомую привозной клубникой. Купил на рынке кулёк. Съели. Вы думаете, тем и кончилось? Не, словачка вытребовала из Хохлопского, сколько тот купил той клубники, и купила затем тут же сама ещё один кулёк, точно такой же по весу. Снова ели.
