Эмили Ли
Моя обитель
Глава 1
Королевство Иллинуя, г. Кравин.
35 год Нового мира.
«Уж лучше море слез,
Чем океаны лжи».
Эвелин в очередной раз перечитала недавно подброшенную записку и указанный под этой странной строчкой адрес, который вел её в соседнее к Кравину поселение. Вариант, что в том месте её ждала засада, существовал, конечно: по роду своей деятельности она много кому была неугодна – но женщина всё равно решила последовать загадочным указаниям.
Свою лошадь она привязала у подножия холма. За безопасность животного можно было не беспокоиться, шансы, что до него доберутся монстры, минимальны: маги королевства недавно зачищали окрестности. Был в этом и минус для Эвелин, меньше ей работы. За некоторые части монстров неплохо платили лекари и ведьмы.
Женщина быстро взобралась на возвышенность, с которой открывался вид на нужное ей поселение. Несмотря на безветренный день, было довольно зябко. Эвелин поправила свою теплую кофту, что частично выглядывала из-под зеленой куртки, подтянула повыше массивные перчатки из толстой кожи и устремила взгляд на простиравшиеся у подножия холма дома.
Зеленые глаза цепко следили за обстановкой, пытались уловить хоть что-то необычное и понять, что её должно в этом месте расстроить. …Уж лучше море слез… В том, что сообщение личное, адресованное именно ей, она не сомневалась.
– Море слез и океан лжи… – пробормотала Эвелин и нахмурилась.
Загадки любила, но не такие, не по отношению к себе. В уме перебирала всех людей, которые в той или иной мере были ей не безразличны. Мать, младшая сестра, подруга… Но что они могли такого скрывать, что расстроило бы Эвелин? Да и что они здесь могли делать? Может, всё-таки засада?
Эвелин нашла взглядом самое большое строение, это и был дом главы, от него обычно шла нумерация. Дважды отсчитав до нужного ей здания, номер которого был указан в записке, женщина ещё больше нахмурилась. Ничем не приметный дом. Жилой. Об этом всё говорило: белье, развешанное на просушку во дворе; куры, бегающие в загончике сбоку; аккуратные грядки маленького огорода; добротно-сложенный сарай… Тут определенно жили люди… Но какое отношение имеет к этому она?
Розыгрыш? А цель? Да и представить того смельчака, который додумается так над ней пошутить, было сложно.
Ошибка? Есть только один способ узнать. Проверить. А потом найти того, кто подкинул записку ей под дверь дома, и отрезать ему пальцы, чтоб не повадно было.
Эвелин раздраженно откинула свои растрепавшиеся рыжие волосы назад. Спуск вниз был энергичным. Хотелось покончить с этой непонятной и незапланированной прогулкой и вернуться домой.
Её лошадь лениво жевала траву, хозяйку встретила скучающим взглядом. Эвелин ловко забралась в седло, нетерпеливо сжала бока животного и устремилась к поселению, притормозила только на въезде. Попадающиеся на пути жители бросали на неё заинтересованные взгляды и расступались, провожали глазами. И она понимала почему. Кайми, наемницы, в этих краях редкость. Подобные ей обитали ближе к Гиблому лесу, где даже спустя столько лет нового правления водились монстры. Там и работы больше, да и платили лучше. В своё время Эвелин тоже промышляла в тех краях, но случайно попав в шумный, суетливый приграничный Кравин на востоке королевства Иллинуя, поняла, что нашла своё место. Этот город и стал её домом. Да и меньше конкуренции.
У нужного дома Эвелин спешилась. Звать хозяев не спешила. Решила сначала осмотреться. Ухоженно. Ничего не сломано, не перекосилось. Чувствовалась мужская рука. Рука хозяина. Всё продумано. Строго, но как-то уютно. В таком доме когда-нибудь с удовольствием смогла бы и она зажить. Чем-то напомнил ей отчий, который остался далеко на севере королевства.
На заднем дворе пасся довольно крупный конь, который точно не работал в полях. Такой красавец мог быть только боевым товарищем. Она невольно залюбовалась им. Очень похож на Прута, коня Рокфорса, её мужчины. Та же масть и такой же окрас. Даже светлое пятно на темном боку у животного такое же.
Сердце застучало чаще, начиная волноваться раньше, чем мозг успел сопоставить и принять столь неожиданный поворот. Эвелин сжала руки в кулаки, взгляд метался по территории мирного и ухоженного участка, по крепкому одноэтажному дому с красивой террасой, где стояли два кресла, выдавая привычку хозяев сидеть вечерами и смотреть на небольшую лужайку перед домом, на которой лежали игрушки… детские игрушки…
Эвелин покачала головой, усмехнулась абсурдности посетившей только что мысли. Рокфорс и семья? Она знала его уже несколько лет, столько же и состояла с ним в отношениях. Он наемник, как и она. Сам себе хозяин. За что платили, то и выполнял. Охота, найти пропавшего, наказать обидчика, припугнуть, чтобы вернули долги, зачистить территорию от монстров, если те одолевают уже сейчас, а маги королевства заняты…
Рокфорс жил в Налии, в крупном городе, что находился почти в самом центре их королевства. Мужчина периодически бывал в Кравине и всегда навещал её. Однажды она предложила съехаться, чтобы видеться чаще, но у Рокфорса больная мать, которую он не хотел перевозить, боялся, что та не перенесет путешествия. Последние месяцы Эвелин стала подумывать о возможном переезде в Налию самой. С Кравином, конечно, было жаль расставаться, но видеть Рокфорса хотелось чаще, чем пару раз за месяц, вырывая несколько хороших дней между постоянными заказами.
Ладный темноволосый мальчуган лет пяти выбежал из-за дома. Увидев незнакомку, резко остановился и немного попятился назад, собираясь позвать старших.
Эвелин поспешно подняла руки, показывая, что неопасна, и выдавила из себя самую дружелюбную улыбку, на которую была только способна.
– Я шла мимо и увидела красивого коня, – женщина придала голосу мягкости. – Он очень мне понравился. Сразу видно, что будет другом любому воину. Вот и решила узнать, не продают ли его? Я ведь воин, – она повернулась боком, демонстрируя закрепленный там меч.
– Это конь моего папы, – ответил ребенок, настороженность в его голосе была, но первоначальный испуг на лице уже прошел.
– Твой папа, видимо, тоже отличный воин, – слова почему-то давались с трудом, вызывая внутри горечь. – А как его зовут?
– А зачем вам имя моего папы?! – недоверчиво произнес мальчик, а потом спохватился и быстро добавил: – Мама не разрешает мне говорить с незнакомцами!
Он повернулся к ней спиной, собираясь уйти в дом.
– Нет-нет! – воскликнула она. – Ты не понял! Я спросила, как зовут вашу красивую лошадку!
Он удивленно обернулся, лицо просияло. Эвелин знала ответ раньше, чем с губ ребенка слетело то проклятое слово.
– Прут! Его зовут Прут!
Горечь в её душе сменилась обжигающей болью, как от удара хлыстом.
– Котенок, с кем ты там говоришь? – из окна выглянула миловидная светловолосая девушка. Заметив Эвелин, она поспешила выйти из дома, ребенка взяла за руку и завела за себя. – Простите, вы к нам по какому-то делу? – сказала она воинственной на вид незнакомке.
Эвелин молча разглядывала соперницу. Соперницу? Судя по кольцу на пальце той, законную жену. Милая. Мягкие черты лица, пухлые губки, большие глаза, маленький аккуратный носик. Низкого роста с приятными формами, пышной грудью. Как любят мужчины. Юная. На вид ей было года двадцать три. Может, чуть больше.
Пауза затягивалась, и хозяйка дома стала нервничать.
– Я вас знаю? – спросила она с опаской поглядывая в сторону дома, намереваясь там скрыться.
– Нет, – вымолвила Эвелин. – Зато я, кажется, знаю вас.
Осознание собственной глупости ранило не меньше, чем открывшаяся правда. Перед ней стояла та самая «больная мать», из-за которой Рокфорс не мог переехать в Кравин. Было бы смешно, если бы не так грустно.
– Рокфорс дома? – громко спросила Эвелин, возвращая голосу твердости, а взгляду холод и решимость. И то и другое обычно служило предупреждением: соваться к ней не стоило.
– Позови отца, – испуганно сказала мать мальчику, подталкивая его в дом.
Её страх доставил Эвелин мстительное удовольствие. Всё верно. Надо бояться. Не только правды, способной разрушить счастливую жизнь этой юной девы, но и меча, который с легкостью может оборвать саму жизнь.
– Эвелин! – воскликнул подошедший мужчина, тут же переводя взгляд на свою жену, с ужасом всматриваясь в её лицо, пытаясь понять, знает или нет та его тайну.
– Ну здравствуй, Рокфорс, – насмешливо и весьма бодро поприветствовала его Эвелин.
– Кто это? – пролепетала жена Рокфорса, пугаясь бледного лица супруга и его реакции на опасную незнакомку.
– Знакомая воительница, – уже спокойнее ответил мужчина, бросая предупреждающий взгляд на гостью, – работали вместе. – Эвелин презрительно хмыкнула и махнула головой, призывая отойти в сторону. Рокфорс снова посмотрел на жену и сказал: – Я скоро вернусь. Просто обсудим дела. А ты возвращайся на кухню, иначе суп весь выкипит.
От простых, обыденных фраз Эвелин заскрежетала зубами, захотелось выяснить отношения при всех. От столь мучительно разгорающегося желания всё крушить и ломать её спас брошенный на мальчика взгляд. Ребенок не виноват, что его отец – подлец.
Остановилась Эвелин только за пределами поселения, где уже никто не мог её услышать.
– Когда ты собирался мне сказать? – холодно спросила она. Ничего умнее не пришло в голову.
Он стоял и смотрел на неё. Молчал. Да и что можно было сказать? Как оправдаться? И существуют ли эти оправдания?
Высокий, могучего телосложения, суровый воин. Он казался ей достойной парой. Эвелин тайно гордилась тем, что нашелся человек, которого не отпугнула её сила и самостоятельность, её образ жизни. Мужчина, с которым она впервые задумалась о чем-то большем. Мужчина… который всё время лгал ей.
Эвелин яростно сжала пальцы в кулаки, сдерживая рвущийся изнутри, такой нехарактерный ей порыв закричать, расплакаться, заставить его извиняться и оправдываться, умолять её не уходить.
– Эви… – вымолвил он. – Послушай, я знаю, ты злишься…
Эви. Короткий вариант имени вызвал у неё внутри лаву возмущения и новую порцию душевной боли. Эви. Так называл он её в порыве страсти.
– Но я даже рад, что ты всё узнала, – продолжил Рокфорс, подходя ближе и сжимая её локоть в своих пальцах. – Знаю, надо было сказать тебе с самого начала, тогда и не было б сейчас этого неловкого момента. Просто сначала соврал по привычке, а потом признаваться стало как-то неуместно.
– Неловкого момента… – оторопело повторила она, всматриваясь в его серьезное лицо и не веря своим ушам, – неуместно?
– Теперь мы сможем нормально проводить время без всяких недомолвок и глупых притворств.
– Нормально проводить время… – снова повторила Эвелин и несколько раз моргнула, а затем больно ущипнула себя за ногу, пытаясь проснуться от затянувшегося кошмара.
– Ну да, нам же было хорошо, Эви…
Он дотронулся до её подбородка. Это подействовало отрезвляюще.
– Не смей произносить моё имя своим поганым языком! – выпалила она. – Ещё раз увижу тебя в своем городе, отрежу яйца! Понял?! – сквозь зубы проговорила воительница, зло сузив глаза.
– Не бросалась бы такими словами! – насмешливо ответил Рокфорс, отступая от неё на шаг.
– Я тебя предупредила! – с ненавистью в голосе сказала Эвелин и отвернулась, вставила ногу в стремя, собираясь забраться на свою лошадь и оставить всю грязь этого момента позади.
– Обиделась? Ты же не всерьез думала, что я тебя в жены возьму?
По её телу пошли мурашки, холодя кожу. Эвелин показалось, что её и без того растрепанные волосы встали дыбом. Она медленно вернула ногу на землю и так же медленно развернулась.
Рокфорс, что всматривался в её потрясенное лицо, вдруг рассмеялся.
– Что? Правда что ли? – продолжил он. – Серьезно? Ты рассчитывала, мы с тобой будем семьей? Детей заведем? – Увидев, промелькнувшую в её глазах боль, искренне удивился и хлопнул себя по ноге. – Да, ладно тебе! Эви! Ты же всегда отличалась умом и сообразительностью! Ну какая может быть семья? В самом деле! Посмотри на себя! Тебе тридцать пять! Ты кайми, наемница, которая может в любой момент погибнуть или от рук разбойников, или от когтей монстра. Секс…
Он недоговорил, Эвелин ударила его кулаком в лицо. Эффект неожиданности позволил ей нанести под дых ещё один мощный удар, но от третьего – мужчина всё ж успел увернуться.
– Успокойся! Пока кто-то не пострадал, – зло проговорил Рокфорс, принимая боевую стойку.
– Именно этого я и хочу, – ровным голосом ответила воительница, окидывая его взглядом, полным холодной ярости, – чтобы кто-нибудь пострадал.
Сжигающую изнутри ненависть пришлось спрятать за стеной хладнокровия и расчетливости. Перед Эвелин был не её любовник и человек, по которому порой скучала, а очередное задание. Обычный враг, одолеть которого часть её работы.
Вначале Рокфорс только защищался, но после очередной порции увесистых ударов, перешел в наступление. Он был физически сильнее и крупнее, но… не так опытен в сражениях, как она. Его радость от, казалось бы, удачного захвата, лишающего противника движения, обернулась сломанным носом и сопроводилась ещё чередой сокрушительных ударов по голове. А когда он упал на землю, то ещё и знатными, со всей возможной силы и со всей щедростью души, пинками.
Эвелин стояла и тяжело дышала, смотря сверху вниз на поверженного, постанывающего от боли мужчину.
– Помни о предупреждении, Рокфорс. Кайми просто так словами не бросаются. Появишься в моем городе – лишишься яиц.
Она плюнула на него и ещё раз от души пнула, а затем подобрала откинутую в ходе сражения перевязь с мечом, вскочила на лошадь и умчалась прочь.
***
Пробираться через лес ночью – плохая идея даже для воительницы. Поэтому Эвелин выбрала подходящее к ночлегу место и развела костер. Записка, что привела её в то поселение, уже давно догорела, но женщина сидела и не отрываясь смотрела на пламя, раз за разом вспоминая, как жадно поглощали его языки белоснежную бумагу с выведенными там строками.
«Уж лучше море слез,
Чем океаны лжи».
Море слез? Эвелин не собиралась плакать. Не по этому ничтожеству. Его слова были неправдой. Она не планировала семью, как и не думала о детях. Жить с ним? Да. Хотела. Но не более того. И всё же слышать подобное из уст человека, который ей нравился, было… неприятно. Да. Именно так.
– Неприятно, – вслух твердо проговорила она, словно убеждая саму себя. – Просто неприятно.
Эвелин привычным жестом провела рукой по воздуху возле своей ноги, а потом одернула и грустно вздохнула, вспоминая, что сегодня только с Ласточкой. Словно почувствовав внимание к своей персоне, лошадь оторвалась от трапезы и повернула морду в сторону хозяйки, попутно пережевывая ранее добытую сочную траву.
– Ешь, ешь, это я так, по Лесли скучаю, – ласково проговорила женщина. Лошадь фыркнула в ответ и тряхнула мордой.
Лесли, большая ярко-рыжая собака, всегда сопровождала её во всех путешествиях. Только сегодня Эвелин не взяла ту с собой: не знала, чего ожидать от странной записки. И теперь жалела. С ней спокойнее. Да и можно было бы смело ложиться спать в лесу: Лесли предупредила б о надвигающейся опасности. Ласточка тоже хорошо чувствовала приближение монстров, но всё ж не так, как собака.
Воительница с сожалением посмотрела на пустующее место у своей ноги, куда обычно укладывалась Лесли, ещё раз грустно вздохнула и потянулась к костру, принялась ворошить угли. Хорошо, что не спится. Может и до утра так досидит. Заказов на ближайшие дни всё равно не предвиделось, времени выспаться будет предостаточно.
Медленно тянется время… Бесконечно долго ждать рассвета… Мучительно больно осознавать собственную глупость… Ведь могла бы и сама догадаться. Могла бы проверить, бывала же в Налии не раз, надо было навести справки и выяснить, что Рокфорс там не живет… А отмазка про больную мать?
– Создатель, какая же тупость, – прошептала в ночи Эвелин, – кому рассказать, засмеют.
Океаны лжи…
– Так мне и надо, – усмехнулась она, – наивных дурочек следует учить, если уж своей соображалки к стольким годам не хватает.
Эвелин вытянулась на земле, положила руку на лежащий рядом меч и закрыла глаза, решив, что день сегодня и без того ужасный, чтобы беспокоиться ещё и за ночь. Создатель не настолько жесток, не станет посылать ей смерть после того, как она познала собственную никчемность.
Океаны лжи…
К черту Рокфорса. К черту отношения. К черту любовь. Всё тлен.
Глава 2
Эвелин проснулась с рассветом. Внутренние часы четко совпадали с природными. Но только в походной жизни. В своей кровати она с легкостью могла проспать практически до обеда, потом ещё полдня проваляться без дела, и выйти в город только к вечеру.
Говорят, утро вечера мудренее. Глупости. Утро вечера угрюмее. К вчерашней злости на себя добавилось чувство голода и усталость от кошмаров, которые одолевали её во сне.
Воительница закрепила оружие, поправила седельные сумки, забралась на лошадь. Ласточка недовольно фыркнула, выражая негодование от прерванного завтрака.
– Ты и так сутками ешь, хорош, поехали домой!
Женщина натянула поводья, заставляя лошадь приподнять морду. Животное свой ответ скинуло на землю ароматной кучей.
– С облегчением, подруга, – иронично усмехнулась Эвелин и сильнее сжала бока лошади, давая понять, что привал закончен, – но-о-о-о…
Особо гнать причин не было, Эвелин почти сразу же перешла с галопа на размеренный ход, наслаждаясь свежестью утра и пением птиц, постепенно выравнивая своё подавленное состояние на привычно-спокойное.
Сначала она услышала лай, который узнала бы из тысячи, а потом увидела, как промелькнуло что-то рыжее. Спрыгнув на землю, Эвелин поспешила вперед, немного беспокоясь: охотничьи навыки у её Лесли на высоте, но всё же разминуться не хотелось.
– Лесли! Я здесь! Лесли!
Рыжая шерсть собаки ярким пятном мелькала между деревьями, стремительно сокращая расстояние. Завидев хозяйку, Лесли остановилась, навострила уши, с укором смотря.
Эвелин присела рядом, потрепала за ухом собаку, а потом обхватила её морду руками и притянула ближе к себе.
– Как ты выбралась из комнаты? Неужто Кассия тебя выпустила? Вот получит, когда вернусь.
Лесли громко и неожиданно гавкнула, воительница дернулась и, не удержав равновесия, плюхнулась на землю. Пес суетливо закружил возле неё, радостно замахал хвостом, принялся атаковать лицо в попытках облизать. Женщина счастливо засмеялась, уворачиваясь, купаясь в ни в чем несравнимом счастье безусловной любви. Эвелин знала, что Лесли любила её ни за что. Любую. Просто потому, что по-другому не умела. Этим и отличались собаки от людей. В памяти снова всплыли обидные слова Рокфорса, и воительница поспешила откинуть их, не желая портить радость встречи воспоминанием о недостойном эпизоде своей жизни.
– Вот теперь порядок! Мои боевые подруги со мной! Значит, пора открывать новую главу своей жизни, но… – Эвелин ещё раз потрепала яркую шерсть Лесли, – сначала домой, есть и… спать!
Добралась до Кравина женщина уже через пару часов, привычная компания сделала её путь радостнее, от этого и короче. Ласточка бодро бежала, предчувствуя длительный отдых в привычном стойле с полной кормушкой, а Лесли периодически скрывалась в глубине леса, ведомая одними только ей доступными шорохами.
Ближе к дому пришлось спешиться и вести лошадь под уздцы: теснота улиц и многолюдность нервировали Ласточку. Знакомый силуэт младшей сестры воительница увидела издалека.
– Кассия! – позвала её Эвелин.
Девушка обернулась и приветливо замахала рукой, а потом поспешила навстречу. При виде собаки Кассия улыбнулась.
– Нашла тебя всё-таки, – с теплотой в голосе произнесла девушка и погладила собаку по голове.
– Кстати об этом, – недовольно нахмурилась Эвелин. – Кто тебе разрешил её выпустить? Она могла потеряться!
– А что мне было делать? Да и едва я открыла дверь, она умчалась. Догнать её было нереально! – немного обиженно оправдывалась сестра.
Доводы Кассии не показались ей весомыми, но затевать спор Эвелин не стала. Тем более что запирать Лесли в чужом доме больше не собиралась.
Едва первое неудовольствие схлынуло, Эвелин окинула сестру внимательным изучающим взглядом. Длинные темно-русые волосы Кассия оставила распущенными, собрав лишь локоны у лица. И без того выразительные глаза та дополнительно выделила косметикой. Надела в меру открытое красное платье, судя по всему, новое: раньше Эвелин его не видела. В руках сестра держала целую корзину спелых, идеально отобранных, без малейших изъянов яблок.
– И куда это ты так вырядилась? – с подозрением спросила воительница.
Юное лицо девушки озарила счастливая улыбка, а во взгляде синих глаз появилась мягкость и теплота.
– Я встретила мужчину своей мечты! – мечтательно произнесла Кассия.
– Кого на этот раз? – скептически поинтересовалась Эвелин и криво усмехнулась.
За двадцать два года её сестра умудрилась уже столько раз влюбиться, что женщина перестала придавать этому значения. И каждый раз у Кассии, как последний. Спасало только одно: кто такая Эвелин, знали все в округе и побаивались. Лишь несколько раз пришлось особо рьяным ухажерам объяснять, что с ними будет, если в намерениях только утехи с младшей сестрой воительницы, а не серьезные отношения с последующим браком.
– Служителя Создателя, – на выдохе произнесла Кассия и смущенно опустила взор, ещё больше расплываясь в улыбке.
Эвелин недоуменно на неё уставилась. Хоть она нечасто бывала в церкви, но помнила, как выглядел отец Патрик. На вид ему было около тридцати, возможно, чуть больше. Крепкого телосложения, рослый, выше её. Светловолосый, коротко-подстриженный, всегда приветливый. Эвелин показалось даже слишком. Его тонкие губы часто расплывались в улыбке. Вот только глаза, пронзительно-голубые, были холодны. Настолько яркий контраст между словами, мимикой и выражением глаз немного настораживал воительницу. Первое время она пыталась обсудить это со знакомыми, но все были в восторге от нового служителя, что появился в их церкви полгода назад, поэтому Эвелин прекратила присматриваться к отцу Патрику, списав всё на возможные неприятные ассоциации с кем-то из прошлого.
И вот её юная и немного наивная сестра говорит, что влюблена в него.
– Он намного старше тебя! – выдавила наконец-то женщина.
– Ненамного! – возмутилась Кассия, а потом, довольная собой, добавила: – Я всё разузнала, ему двадцать пять! Он родом из Трекании!
– Отцу Патрику всего двадцать пять? – пораженно выдохнула Эвелин.
– А при чем тут отец Патрик? – настала очередь Кассии удивляться, а потом когда до неё дошло, девушка рассмеялась. – Создетель, ты подумала, что я влюблена в отца Патрика? Нет, конечно! К нам неделю назад в обитель прибыл ещё один служитель! Отец Джеймс! Эвелин, ты себе не представляешь, как он красив! Его темно-синие глаза… удивительные… когда он смотрит на тебя, то хочется отдать ему и душу, и тело… его взгляд проникает под кожу и оставляет внутри дрожь… – Кассия закрыла глаза и блаженно улыбнулась, очевидно, фантазируя только что сказанное.
Речи сестры удивили Эвелин. Очень. Она разное слышала за те три года, что сестра провела возле неё, переехав из отчего дома в Кравин, но настолько смелые и откровенные разговоры не вела, ограничивалась лишь краткими воздыханиями.
– Не боишься кары Создателя? – сердито произнесла воительница, одергивая сестру.
– Какая кара? – улыбнулась ей Кассия. – Служителям можно жениться! Правда, один раз и на всю жизнь. Меня такой вариант устроит. Жаль только до свадьбы им нельзя вступать в отношения…
– Эй! – прикрикнула на неё Эвелин. – Что за разговоры?!
– Да ладно тебе, сестрица, не будь ханжой! Неужели ты, когда была юна, не горела от страсти и любви ни к кому?
– Что значит, когда была юна? – возмутилась Эвелин. – Мне тридцать пять!
– Вот именно! – снова засмеялась Кассия и взяла сестру под руку, увлекая за собой. – Пойдем со мной, я тебе покажу своего будущего мужа! Я же как раз шла в церковь!
– Хорошо. Посмотрим на твоего чудо-служителя, – обреченно согласилась Эвелин. – Мне нужно Ласточку только оставить!
– Давай тогда быстрее! – поторопила её Кассия. – Надо успеть к окончанию его службы!
Весь путь до церкви Эвелин слушала, какой отец Джеймс серьезный, какой умный, какой внимательный к мелочам и своим прихожанам. Какой волевой у него подбородок, как потрясающе аккуратно всегда уложены у него черные волосы и как красивы его губы. Им Кассия уделяла особое место в описании: полноватые, идеально очерченные и… ещё целая куча определений, совмещенных с мечтательными улыбками и влюбленным блеском глаз. К тому моменту, как нога Эвелин вступила на территорию обители, воительница нового служителя Создателя крепко невзлюбила.
Жители Кравина не отличались особой религиозностью. Раньше. Сейчас Эвелин с удивлением для себя отметила резко возросшее количество прихожан. Нет. Прихожанок. Юные, разодетые, как и Кассия, с подарками в виде фруктов, выпечки, вышитыми полотенцами и прочими привычными подношениями, девушки стояли возле высокого темноволосого молодого человека в одеянии служителя.
Воительница не сдержала смешок. Очевидно, красоту нового служителя отметили многие девы Кравина. Эвелин с сочувствием посмотрела на потрясенную происходящим сестру. Кассия тоже не ожидала такого наплыва конкуренток. Женщина только хотела предложить сестре уйти, как та опередила её и расстроенно пробормотала:
– Дождемся, пока часть из них уйдет, и подойдем.
Эвелин покачала головой, но решила смолчать. Вряд ли атаковавшие бедного отца Джеймса дамы так быстро уйдут, но расстраивать ещё больше сестру не хотела. Где-то в душе она даже немного сочувствовала ему. Видела, как он старался сохранить нейтральное выражение лица, как вежливо отвечал на множественные комплименты по поводу интересно проведенной службы. Представляла, как это утомительно. Хотя была и польза от этой суеты. На фоне ажиотажа вокруг нового служителя отец Патрик, казалось, начал сиять жизнелюбием ещё больше.
Она ещё раз взглянула в сторону отца Джеймса, пытаясь рассмотреть его получше, гадая, чем же он мог привлечь всех остальных. Словно почувствовав её внимание, он повернул голову. Их глаза встретились. Её праздный и скучающий взгляд и его серьезный и заинтересованный. Эвелин даже обернулась, может, кто-то стоял позади, и смотрел он не на неё, но… никого не было. Отец Джеймс смотрел именно на неё и шел именно к ней, пробираясь через толпу дев, непонимающих причины резкого перемещения объекта воздыхания.
– Эвелин! Он идет сюда! Создатель! Отец Джеймс идет сюда! – восторженно затараторила Кассия.
– Да, я заметила, – задумчиво проговорила Эвелин, не зная что и думать.
– Как я выгляжу? – подергала её за куртку сестра.
– Хорошо, – отмахнулась воительница. Глаза служителя действовали на неё гипнотически. Мужчина открыто продолжал искать её взгляда и идти навстречу, нервируя.
– Добрый день, отец Джеймс, – почти пропела Кассия, когда мужчина подошел.
– Добрый день, Кассия, – поприветствовал он её, коротко кивнул, а потом снова перевел взгляд на Эвелин, рассматривая.
– Вы запомнили, как меня зовут, – счастливо пробормотала девушка и зарделась румянцем.
– Создатель благословил меня исключительной памятью, – в его мелодичном, бархатистом голосе проскользнуло едва уловимое раздражение оттого, что Кассия снова пыталась привлечь его внимание.
– Это же замечательно! – радостно сообщила девушка, не замечая игнорирования.
Эвелин стало неуютно. От его странных взглядов. От елейного голоса сестры. От всего вместе. Утреннее раздражение вернулось к воительнице. Она вопросительно приподняла одну бровь и прямо, с вызовом уставилась на отца Джеймса. Мало кто выдерживал такой взгляд. Но оказалось, что служитель Создателя как раз входил в это небольшое число смельчаков.
– Кайми, наемница с севера, что сподвигло вас посетить наши края? – спросил он её, меняя выражение во взгляде на нейтрально-вежливое, но так и не отводя глаз в сторону, смотря прямо на Эвелин.
– Я здесь живу. А вот что сподвигло вас, отец Джеймс, прибыть в нашу скромную обитель?
– Призван служить Создателю по настоянию Главы церкви, – невозмутимо ответил мужчина, не обращая внимание на сквозившую в голосе воительницы иронию и пренебрежение.
– Отец Патрик недавно обосновался у нас. Теперь вы. Не многовато ли наставляющих на путь истинный?
– Простите мою сестру, святой отец, – поспешила вмешаться Кассия, предупреждающе хватая сестру за рукав куртки.
Эвелин раздраженно скинула её руку. Не хватало ещё, чтобы девчонка указывала ей, как себя вести.
– Сестру? – он не смог скрыть удивления и впервые внимательнее взглянул на Кассию.
Эвелин закатила кверху глаза. Каждый раз одно и то же. Кайми – обособленно живущий народ на севере королевства. Их знания и сила передавались из поколения в поколение, как и их внешность: яркие рыжие волосы, веснушки, высокий рост и крепкое телосложение. Прирожденные воины и воительницы, не признающие иную, отличную от монет, власть. И если Эвелин вполне соответствовала внешне, да и внутренне, своему народу, то её хрупкая, милая сестра с темно-русыми волосами вызывала закономерный вопрос.
– По матери, – пояснила девушка, краснея от волнения, – у Эвелин отец был тоже кайми, как и наша мама, а у меня – простой иллинуец. Мама второй раз вышла замуж, когда отец Эвелин погиб…
– Кассия! – предупреждающе выдавила сквозь зубы воительница, злясь на сестру за лебезящий тон и стремление выложить всю жизнь напоказ в угоду своему новому увлечению.
Кассия стушевалась от ярости в глазах сестры и обиженно надула губки.
– Не следовало утруждать себя объяснениями, – примирительно сказал отец Джеймс.
– А вам не следовало задавать неуместных вопросов! – рявкнула на него Эвелин.
– Создатель, Эвелин! Что ты такое говоришь?! – испуганно воскликнула Кассия, а затем устремила умоляющий взгляд на служителя и прошептала: – Простите её за грубость и не сердитесь…
Эвелин решила, что самое время попрощаться. Достаточно на сегодня добродетели. Воительница забрала корзину с яблоками из рук сестры и насильно вложила отцу Джеймсу в руки.
– Приятно было познакомиться, – холодно сказала Эвелин, взяла сестру под локоть и повела за собой.
– До свидания, отец Джеймс, я обязательно приду завтра на службу, – пролепетала Кассия, постоянно оборачиваясь.
Отец Джеймс ничего ей на это не ответил. Это показалось Эвелин странным, и она тоже обернулась посмотреть на него. Мужчина уже успел поставить корзину на землю, стоял и задумчиво крутил в руках яблоко, смотрел. Вот только не на Кассию. А на неё. Не пряча взгляда. Странного, внимательного взгляда.
– Лесли, – позвала Эвелин крутящуюся неподалеку собаку и ускорила шаг, уводя за собой сестру.
Когда церковь осталась позади, Кассия опомнилась и вырвала свою руку.
