Элтэнно. Хранимая Звездой
Герой на подработке. Ищи ветра в поле
– Я, мать твою, такой хрени даже на грёбаной Орлиной гряде не припомню, – тихо пожаловался ей лучник. Пальцы у него подрагивали, и женщина с сочувствием взяла его ладонь в свою.
– Не-а. Никуда мы не уйдём! – меж тем злобно сообщил Данрад, но никаких слов не дождался. Кощей застыл. Яснее некуда, что продолжать беседу с нами его хозяин уже не собирался. Исчезнувшая связь мною ощущалась.
– Он тебе не ответит, – процедил я сквозь зубы, а затем с ненавистью взглянул на каждого из стоящих вокруг меня людей.
Одарив всех своим выразительным взглядом, я выхватил у вожака сумку с ножом и пошёл вдоль улицы, ничего более не говоря. А позже, если так можно назвать час после рассвета, Данрад сам пришёл ко мне на чердак. Он облокотился на стену и, когда я, покончив с его игнорированием, всё же отвёл взгляд от книг да уставился на него, главарь угрюмо пояснил.
– Это был простой уговор. Нанимателю хотелось проверить как свою охрану, так и нас. Мы сейчас не просто подняли бабла, но заслужили право помочь в какой-то там экспедиции. За сумму куда как существеннее. Не знаю, откуда у этого Лютьена столько золота, но новой платы нам, сука, хватит, чтобы каждому себе по дому в столице выкупить и кутить до конца жизни. Должно выйти по сотне золотых на рыло… Так ведь, ядрёна вошь, ещё не все до дележа доживут!
– Угу. Щедро.
Да. За такую сумму можно было непривычно заняться даже кражей.
– Поэтому, не беси меня своей мрачной мордой! И когда завтра пойдём с тобой в особняк, не вздумай злить этого урода. Даже дыши вежливо. Понял меня?
– Да, – кисло приподнял я левый уголок рта.
Изнутри меня распирало недовольство. Я искренне считал, что если бы не блажь Данрада с метанием ножей, то я не дал бы согласие на участие Элдри в воровской затее.
… Однако не менее ярко я понимал, что на то он испрашивал моего разрешения. Да‑да, по сути-то так! И не важно, чем бы там для меня отказ аукнулся. Я сам согласился. Я сам осознавал риски и сам дал согласие. Мне… Мне некого было винить.
Вот треклятье!
Кого мне обвинять, кроме себя? Ублюдка Гоитию?!
– Столько кощеев, управление на расстоянии, уйма артефактов, аура дома… Знаешь, кажется, до меня дошло.
Данрад уже собрался уходить, но мои слова задержали его.
– То есть ты, скотина, думал, что я зазря тебя предупреждаю?!
– Я про кличку понял, – улыбнулся я ему мертвенной улыбкой. – Гоития – это насмешливое детское прозвище. Так же, как меня когда-то называли Бешеным. Суть осталась, а истина уже другая. И серенький милашка-волчонок вырастает в матёрого зубастого волка.
– Насколько этот Гоития силён? – всерьёз воспринял мои слова Данрад.
– Я же самого его не видел, а потому предполагать могу только.
– И всё же?
– Я бы не стал его злить даже без твоего предупреждения.
– Что же, – цокнул вожак языком. – Очень серьёзная оценка.
***
Утром у меня было отвратительное настроение, хотя большинство из Стаи радовалось. Многие, правда, понятливо умолкали при виде меня или говорили глупые утешительные фразы, типа: «Всё обойдётся». Засланец даже расщедрился и притащил дорогущее шрай-ханское вино. Он его явно где-то украл, но я с удовольствием принял напиток в дар. Такой мог стоить под золотой или даже больше. Судя по этикетке на стекле, с ним было удобно идти на любые переговоры, аргументируя, что это де подарок… а потом не менее удобно стало бы обратить подарочную бутыль в «розочку» и пошуровать ею в кое‑чьём животе ввиду отсутствия меча. Я хотел было спросить мысли Марви об этой авантюрной задумке, но она меня избегала. Однако мы всё равно встретились в коридоре, когда она во всю глотку принялась вопить проклятия, а я по‑шустрому спустился с чердака на крик.
– Где мои шмотки?! Какая мразь посмела взять мой плащ? Чтоб вас всех! Уроды! Я бы поняла, если бы ещё исподнее, но штаны и плащ-то зачем, мужики? По-хорошему прошу возвращайте. Всех прирежу!
– Я их сжёг. Они были грязными, а ты их всё не стирала. На них уже появилась плесень.
На моё признание и укор женщина быстро заморгала и, явно сдерживая себя от праведного монолога, вдруг разом утратила гнев. Она виновато ссутулилась и, не говоря ни слова, юркнула к себе в комнату.
… Треклятье, лучше бы она меня обругала!
– Вот отчего ты такой занудна и чистоплюй? – с искренним любопытством поинтересовался у меня Браст, ставший свидетелем моего разговора с Марви. – Не, я сам за ровную бородку и за отсутствие вшей, но… ты же при каждом удобном и неудобном случае помыться норовишь! Основательно так. С мочалкой. И одёжу завсегда в порядке держишь, как франт какой-нибудь. Даже вещи все у тебя сложены так, что каждая на своём месте. Почему ты такой?
– Генетическая осечка.
– Чего-чего?
– Я мало похож на прочих людей. И особенно мало был похож на них в детстве. Тогда я был сущим неряхой и грязнулей, поэтому мне некогда обстоятельно объяснили, что если быть чистоплотным, то все станут принимать меня за человека.
– Не-а, чувак. Брехали тебе, – уверенно заявил Браст. – Так у тебя вообще всё не как у людей.
Я кисло усмехнулся и пошёл на кухню. Мне нужно было поесть, ведь завтрак я пропустил. Как-то не хотелось никого видеть. Не хотелось никого слышать. Не хотелось ни с кем разговаривать.
Нинэлле, конечно же, оказалась на кухне. Она никуда из этого помещения толком не выходила, а потому робко взглянула на меня. Один глаз её заплыл. Левая рука болталась плетью, и ладонь была туго перевязана. Однако девушка, глотая слёзы, всё равно пыталась месить тесто.
Я не выдержал и подошёл к ней. Она тут же попыталась отстраниться, виновато и смущённо отвернулась, но я всё равно ухватил её за больную руку. Нинэлле вскрикнула. Я же, взяв из миски одно из яблок, сунул его себе в рот, а затем, крепко зажав фрукт зубами, принялся изучать, что там с ней произошло. Ага. Кость сломана. В двух местах. И что-то совсем плохо с ладонью. Откусив от яблока, я отложил его в сторонку и настойчиво развязал повязку. Двух пальцев у Нинэлле не хватало.
– Как же он мне надоел, а, – печально протянул я с раздражением, хотя мысленно отметил, что целительствовать от меня никто сегодня нисколько не требовал. – Сиди спокойно.
– Может, ты меня лучше убьёшь? – прошептала Нинэлле. – Я сама пробовала. Не могу. Страшно. Боязно.
– Почему и не убить? Убью. Заплати только, я же наёмник.
– Мне нечем.
– Тогда больше не спрашивай.
Хорошо, что она не додумалась поинтересоваться, отчего же я тогда её нынче за бесплатно лечу. Хотя, может, подумала, что снова Данрад приказал? Кто знает?
– Вот. Кровить больше не будет. А руку постарайся в покое держать хотя бы до ночи. Лучше вообще до утра… Ну, да чего тебе объясняю? Ты же уже всё знаешь.
– Знаю, – Нинэлле, сдерживая порыв разрыдаться, опустила голову.
– Не-не. Голову подними. Вот так. И рот открой. Хочу посмотреть, как зубы прижились.
Она послушно открыла рот. Белые обточенные камушки выделялись среди её настоящих зубов, но выглядели куда как лучше, чем прежние дыры. Кажется, у меня получилось достигнуть замечательных результатов в стоматологии… Хм. Сам я не справлюсь точно, но, когда Элдри вернётся, надо будет попробовать приживить так и пальцы к руке. Надо только их подготовить. Каменные, они будут лишь для визуальной красоты, ну да и что? Интересно ж.
На тот момент мне было всё равно, что, быть может, моя девочка никогда не вернётся. Я нашёл чем занять свою голову.
Итак, сначала отыскать подходящие камни…
Глава 14
Когда Данрад отвлёк меня от моего занятия, я как раз начал шлифовать заготовки. Работа настолько увлекла, что я даже не сразу понял, чего меня вообще беспокоят. Но понимание вернулось крайне быстро, а сборы долгими не вышли. Я лишь накинул плащ, перекинул через плечо сумку, в которой лежала бутылка дорогого вина, и пошёл вслед за вожаком. Кроме меня он никого с собой не взял. Да, собственно, никто и не рвался общаться с загадочным Гоитией.
Мы остановились у ворот. Не зря я не брал меч. Как я и думал, нас тут же попросили сдать оружие.
– А там подарок, – спокойно сказал я охраннику, решившему сунуть нос в мою сумку.
– У нашего господина получше найдётся.
– Вот пусть он мне это в лицо сам и скажет.
Привратник пожал плечами, но неуверенно отдал мне мои вещи.
– Давай на чистоту, почему даже ножа с собой не носишь? Или скрыл?
– Мне не надо. Я маг.
Глаза охранника озарил интерес, но больше он со мной не общался, а перешёл к Данраду. И отчего-то осматривать сумку, в которой лежала «добыча», не стал. Предупредили его видно.
– Всё. Проходите. Как войдёте в дом, вас встретят.
Мы пошли. Дорожка была очень качественно выложена. Камни так плотно прилегали друг к другу, что издали казались единым целым. По близости росли красивые низкие кусты с роскошными жёлтыми цветами. Я не знал их названия, но мне они понравились. Были в них изящность и очарование, которых оказался лишён весь остальной дом. Марви была права. Такое мог построить только сумасшедший. Но богатые сумасшедшие имеют право строить себе сумасшедшие дома, чтобы жить в них. Не так ли?
– Прошу вас. Хозяин ждёт, – глухо произнёс кощей, ночью выдававший себя за Гоитию.
Следовать за ним оказалось непросто. Глаза отвлекались на убранство и сосредотачивались на всевозможных нелепостях. Как и наша убийца, я быстро перестал ориентироваться в пространстве и очень удивился, когда мы остановились перед высокой ажурной каплеобразной дверью.
– Прошу вас, – повторил кощей и открыл проход внутрь комнаты.
Там всё оказалось до неприличия просто. Белые мраморные стены, потолок и пол. Никаких картин или ковров. Мебель массивная, деревянная, лакированная аж до золотого оттенка, стояла в самом центре. Сидения, обитые кожей, выглядели мягкими… И вроде никаких сюрпризов не наблюдалось.
– Тут никого.
– Хозяин сейчас прибудет.
Почти одновременно с этими словами через дверь напротив той, что мы вошли, вошёл низенький человечек в тюрбане. Причём, вошёл он так стремительно, что, казалось, ворвался. Затем он дал кощею мысленный приказ удалиться и любезно предложил нам присесть.
– Я Лютьен Чибо, известный как Гоития, рад своим гостям. Располагайтесь удобнее.
В то, что имя произнесено тем, кому оно должно принадлежать, мне верилось. Аура у этого неказистого мужчины соответствовала уровню почти что архимага, хотя сам он внешне не являл из себя ничего примечательного. Плешивый, уже наживший морщин тип с огромными мешками под глазами. Вроде не полный, но щёки неприятно свисали и дрожали, как желе, когда он двигался. Ноги откровенно были коротковаты, а ступни выглядели маленькими, как у молоденькой девушки. При этом держался Гоития властно, будто считал себя писаным красавцем, и откровенно чувствовал себя хозяином в предстоящей беседе.
Что же, в своё время мне доводилось читать нотации богам. Посмотрим, что выйдет из этой встречи. Ведь я, хотя и должен был, но не мог заставить себя бояться этого мага. Он казался мне жалким в своём величии. Про себя я даже назвал его напыщенным идиотом, хотя понимал, что идиотом-то этот человек никак не мог быть. Для правильного совместного хранения коллекции, кусочек которой мне довелось увидеть, нужны были мозги. Очень хорошие мозги.
– Это может быть он? – шёпотом поинтересовался у меня Данрад, умащивая свой зад в одном из узких кресел. По сравнению с Гоитией вожак Стаи выглядел великаном.
– Может, – так же тихо ответил я, но звучание наших слов акустика усилила. Хозяин особняка всё услышал и сказал:
– Да-да. Я подумал, что стоит оказать вам такую честь.
Гоития царственно сел в своё кресло и вольготно в нём расположился. Мне ничего не оставалось, как одиноко устроиться на трёхместном диване.
– Другие бы такую честь назвали порядочностью, – нагло заявил Данрад. – Я заключал сделку с тем, кто говорил от вашего лица. А считал его вами.
– Обычная предусмотрительность, – небрежно отмахнулся маг. – Моя персона не подходила для разговора в столь отвратительном месте. Там было полно плебеев. И, кроме того, тогда я не считал вас серьёзным человеком. Теперь считаю. Вы справились… Вы принесли мне мой нож?
– Да.
– Тогда прошу вас положить его сюда.
Гоития указал на круглый стол, вокруг которого стояли кресла и диван. Данрад не стал возражать. Он согласно кивнул, но, проявляя благоразумие, швырнул сумку мне.
Ох, и не хотелось мне этого делать, но я преспокойно открыл сумку и голыми руками вытащил нож за рукоять. Лютьен сперва непонимающе нахмурился, а затем неистово рассмеялся во весь голос, только что не захлопав от восторга в ладоши.
– О, это так смешно! Браво. Браво!
– Чего там смешно? – наклонился в мою сторону Данрад.
– Я почистил эту вещицу. До утра вытягивал из неё силу, теперь это пустышка.
– Ах ты, скотина, – одними губами произнёс вожак, но у меня от его голоса всё равно мурашки по спине пробежали.
… Не, ну когда я это делал, я же не предполагал, что он возьмёт меня с собой!
– Подумать только, я должен вам столько золота за кусок древней железки! Он же теперь ничего для меня не стоит… Ну, да уговор есть уговор.
Хозяин особняка снял с пояса тугой кошель, взвесил его на руке и испытывающе поглядел на меня.
– Как только ты смог справиться юноша? В тебе нет на то способностей.
А я очень старался свредничать!
– Через усиление Ограна, сплетённое с проклятием Назирэль.
– Очень хорошо, что ты знаешь истинные названия, а не глупые исковерканные определения деревенских прохиндеев. Но проклятие Назирэль возможно только для тёмных магов. Ты лжёшь мне.
– А я вывернул его наизнанку и использовал для подпитки заключительную часть, – я пальцем вывел на столе светящейся линией то, что имел в виду.
– И оно сработало?
Я уставился на Гоитию, как на полнейшего дурака.
– Хитро, – самостоятельно изучив символику, наконец, сказал он. – А что не использовал Руины Роддана? Заклинание светлых было бы для тебя проще использовать.
Какие руины? О чём речь?
Не знаю такого.
– Это моё дело, как колдовать. Я сюда не на ваши расспросы отвечать пришёл, а за дочкой.
– Да-да, – подтвердил Данрад. – Нож ваш на столе, а казны ещё нет.
– Держите.
Кошель оказался на своём месте, и вожак, после того как раскрыл его и осмотрел содержимое, довольно подвесил мешочек к своему поясу. Плечи его даже на миг показались ещё шире, чем были. Они расправились. Спина выпрямилась.
– Напомню, мы с вами обсуждали, что это только начало нашего сотрудничества. Теперь я хочу задействовать вас и ваших людей в другом деле. От вас будет требоваться…
– Девка, – настойчиво перебил Данрад.
Гоития недовольно свёл брови на переносице.
– Я не приемлю, когда меня перебивают или не хотят слушать.
– Да за те деньги, что вы обещаете, я готов вас хоть до рассвета как юную красотку лобызать! Но я живу по такому закону, что сначала одно дело завершить надо, а только потом к другому переходить следует. К чему иначе? Так недоразумёхи накапливаются, как клопы в доме плодятся. В конце концов со свету сживают падлы. Доводят до того, что и свою собственную хату спалить можно.
– Эта девочка не касается нашего дела, – пояснил Гоития ледяным тоном чистокровного аристократа. – Мы оговаривали с вами неприкосновенность ваших людей, а разве она одна из них?
Вожак заткнулся. Даже сейчас у него язык не поворачивался признать Элдри частью Стаи. Но я не смог молчать, а потому сказал, глядя Гоитии прямо в глаза.
– Эта девочка моя дочь.
– В это тяжело поверить, юноша. Хотя да, даром она обладает и даже великолепно натренирована для своих лет. Это вы учили её?
– Да.
– Весьма и весьма похвально, – гордый маг снизошёл до того, чтобы слегка уважительно кивнуть. – Вы хорошо развивали её мозг и тем вызываете моё любопытство. Жаль только, что вы не вещь, иначе бы я присоединил вас к своей коллекции. Но, увы, в людях слишком много изъянов. И основной из них – не умение слушать. Будьте внимательнее, к тому, что я скажу.
Он сделал краткую паузу и продолжил.
– Так вот, никаких обязанностей перед вами я не имею. Ваше вероятное родство ни коем образом не подводит меня к мысли, что я чем-то вам обязан. Этот ребёнок, имея злой умысел, тайком проник в мой дом. И за такое обычно вообще убивают на месте.
Данрад ненадолго положил свою руку мне на плечо, хотя я никуда вставать не собирался, да и вообще ничего предпринимать даже не думал. Убедить Гоитию можно было только на словах. Никак не силой.
– Тут вы меня уели, – развёл вожак руками. – Прям-таки красиво отыгрались за этот нож… Как моих людей-то раскрыли?
– Лучник. Один из патрульных заметил, что луна не так видна из-за зубцов стены, а там стал ясен и остальной замысел. Однако ожидалось, что воры покинут дом иначе – через балкон третьего этажа. Поэтому кухня осталась без внимания… Зря. Ответственный за это решение уже поплатился.
– Так мои люди сдали остальных? – задумчиво нахмурился Данрад.
– Они отказывались. Поэтому, чтобы не терять время, я использовал заклинание. Выбора у них больше не оказалось. Но уверен, они даже не помнят, что рассказывали об этом кому‑то.
– Добрая весть.
– Итак, раз все вопросы разрешены, то давайте перейдём к делу. Желаете что-либо выпить?
«У нас своё», – резко захотелось ответить мне, чтобы затем достать и разбить бутыль о деревянный подлокотник дивана до состояния «розочки».
– Водки. Если есть, то на калине настоянной, – сказал Данрад и вопросительно глянул на меня. – А тебе что, Странник?
– Крепкий заварной кофе с густой молочной пенкой и кусочком тростникового сахара.
Я не был уверен, произрастает в моём родном мире кофейное дерево или нет, но мне внезапно так сильно захотелось съязвить, назвав что-нибудь особо оригинальное, что…
Увы, не вышло.
– Вот как? – в очередной раз удивлённо покосился на меня Гоития. – Этот напиток подают лишь в достойнейших домах ханств, и простолюдины даже не ведают его названия. Откуда вам о нём известно?
– У меня предки из Шрай-Хана, – быстро выговорил я.
Треклятье, пусть лучше выдумают какую-нибудь чушь про незаконорождённого отпрыска, нежели я сам буду вынужден объясняться, откуда знаю про кофе!
… Фу! Хотя бы внешность не подвела.
– Увы, этот напиток я вам не смогу предложить.
– Тогда воды. Чистой. Два стакана.
Великая Тьма, если Гоитии станет известно про междумирье, то он же меня на кусочки разделает! Я такую породу магов-исследователей за версту вижу!
… Сам такой.
Нет. Надо взять себя в руки и следить за словами. Интеллектуал хренов!
– Хорошо.
На столе возникла чарка, кувшинчик водки, настоянной на калине, два стакана воды, бокал белого вина и скромная тарелка с закусками. Я вцепился в поданную мне воду и разом выпил полстакана.
Действительно чистая, зараза! Дистиллированная. Как только фильтровал мерзавец?
– Теперь можно и о деле. Недавно в ходе своих исследований я наткнулся на описание прелюбопытнейшего артефакта. Однако последнее упоминание о нём говорит, что оно расположено в райданрунском храме. И по моим вычислениям находиться он должен на землях Северного Беспредела. Это дикая местность. Там живут варвары, – Лютьен вдруг воззрился на меня. – Они же тоже ваши предки?
– Понятия не имею, – буркнул я.
– Глаза. Глаза вас выдают, юноша! Такие встретишь только там. Их обладатели называют себя Сынами Неба, но в столь возвышенном названии на деле нет ни грации, ни величия, ни даже капли цивилизованности.
– Да-да, – подтвердил Данрад, залпом выпивая свою чарку. – Я хорошо знаю Диграстан и его границы с этими грёбаными уродами. Такие скоты понимают только силу. Без дипломатических звездюлей общаться с ними сложно.
Изящная фраза про «дипломатические звездюли» заставила Гоитию взять бокал и от переизбытка негативных чувств отпить из него немного. Было очевидно, что этот человек с трудом переносит примитивизм в любом его виде, но сейчас ему нужна была грубая сила, а не приятная компания для возвышенной беседы. А потому он, успокаиваясь, продолжил:
– Мне было известно, что ваш отряд обладает возможностями, чтобы пережить поход по этим землям. Однако, теперь я уверен, что вам достанет и смекалки. Я хочу этот артефакт. Принесите его мне. Каждый вернувшийся получит по сто золотых. И это не предел. Мы сможем продолжить наше взаимовыгодное общение.
– Ага, – по новой наливая себе, подтвердил вожак. – Это отличное предложение. Жаль вам отказывать. Чес-слово, жаль.
– Отказывать?
– Да. Увы, но отказывать. Вы мне девку-то не вернули.
Он резко выпил водку до дна и занюхал тыльной стороной своей ладони.
– Да понимаете ли вы, кому говорите нет? Найти людей на такое дело проще простого!
– Нет, вот тут ты, бес, шутишь, – довольно усмехнулся Данрад. – На бабло много кто купится, а толку не будет ровным счётом никакого. Я те места знаю. И подход к дикарям знаю, чтобы по их землям без проблем пошарить. Люди у меня толковые да друг друга держатся. Сам же своим заклятием проверил. У мага тоже не репа, а всамделишная голова на плечах имеется. С артефактой он совладает. Да и про глаза верно подмечено. Оно нам в плюс. Так что можно отправлять отряд за отрядом, но в конце концов они так беспредельщиков раззадорят, что те в любую тень сначала копьё метнут, а лишь потом подойдут и спросят, чего надобно-то было. Сечёшь теперь? Либо мы, либо всему Диграстану за той волшебной хернёй на Северный Беспредел войной идти.
– Хорошо, – нехорошо проскрежетал зубами Гоития после длительного молчания. – Будем считать это знаком моего расположения к вам.
На миг маг прикрыл веки, и я почувствовал, как от него потянулись магические невидимые нити контроля. Он давал указания кому-то из своих слуг.
– С вами приятно иметь дело. За ваше здоровье и успехи! – поднял новую чарку предовольный Данрад.
Скажу честно, меня коробило от его бесстрашия.
И это меня он просил Гоитию не злить? А сам-то! Сам!
Элдри медленно вошла в комнату. Одежды на ней не было, но она закрывала ладонями лишь лицо, потому что плакала, и плакала, и плакала. Почти беззвучно рыдала так, что я аж замер и не сразу сообразил броситься ей навстречу да прикрыть плащом. Девочка тут же цепко ухватилась за меня своими тоненькими пальчиками и залепетала:
– Морьяр. Прости меня, Морьяр. Я ужасненько-ужасненько виновата!
– Она холодная, как лёд! – в ужасе понял я и крепче прижал ребёнка к себе.
Обнимая малышку, я попутно провёл обследование магией, а потому уже сумел выяснить, что тело Элдри не оказалось хоть как-то повреждено. Но Данрад этого не знал, и поэтому сурово осведомился у Гоитии.
– Почему она плачет?
– Это не важно.
– Я не об этом спрашиваю, – он допил водку из горла кувшинчика и отбросил тот в сторону, прежде чем разъярённо прокричал: – Почему она плачет – вот, что я спросил!
То ли Данрад основательно перепил (что навряд ли), то ли где-то потерял своё чувство страха, но он так вдарил кулаком по столу, что я аж заикал. С акустикой комнаты прозвучало это впечатляюще, но… на полном серьёзе, в тот миг я испытал за вожака такую неподдельную гордость, что даже мысленно принялся подбирать для него подходящий памятник. Просто плиту? Или раскошелиться на статую в полный рост? А чего, подбить ребят на такое я, наверное, сумею. Сложимся.
– Вы крайне невежественный тип, – яростно прошипел Гоития. – Пожалуй, мне стоило проводить эксперименты с вашим мозгом, а не с её!
Эксперименты?
Над моей девочкой?!
– Да будет Тьма, – злобно шепнул я.
В возникшей напряжённой атмосфере меня никто не услышал. И хорошо. Так мне стало легче снять с себя рубашку, оголить руки и грудь да сделать видимыми символы под кожей. Затем я настойчиво подпихнул Элдри к Данраду и свысока заговорил на райданрунском языке, который, как уже выяснил, вожак практически не знал.
– Я есть вместилище воли Тьмы, и дитя сие есть моё по праву крови!
Я начертал над столом линии и заставил их светиться призрачно зелёным светом. После этого они изменили свою форму и увеличились в размерах, постепенно заполнив всё пространство комнаты. Это была заготовка одного из высших заклинаний. На такое были способны только истинные тёмные мастера и сам я… сам я ныне не мог наполнить его силой, но всё равно вытянул руку, как если бы намеревался сделать именно это.
– Отрекись от принадлежащего мне.
Гоития нервно облизнул губы и в испуге замер, как кролик перед удавом. Я блефовал, но Лютьен Чибо этого не знал. Ему было только известно, что я «крайне любопытная штучка». Он мог делать только шаткие предположения, и они подводили его к неприятным выводам с уймой нежелательных последствий.
Скажем так, показанное заклинание маг его уровня был способен разобрать. И по взгляду его я понял, что он и разобрал. Эмоции, особенно страх, смешно смотрелись на этом мерзком лице.
– Мне не нужны проблемы с Тьмой, – наконец нервно выговорил он также на райданрунском. – Но я и не заключаю с ней сделок. Уходите. Немедленно!
– Тьма требует молчания о ней.
– Да не нужны мне слухи, что я с самой Тьмой связался! Меня и так вот-вот на костре спалят. Убирайтесь!
– Идём, – обратился я к Данраду. – Нам позволили.
***
– Что там, мать тебя дери, такое было? – всё же не стерпел держать язык за зубами вожак, а потому и начал тревожащий его разговор, едва мы оказались на улицах Ковальграда.
– Не хочу тебя разочаровывать, но я создал Стае крайне плохую репутацию. Дел с нами Гоития больше иметь не будет.
– Да и хер с ним! – презрительно сплюнул он на землю. – Я и сам с ним связываться расхотел, едва про Северный Беспредел услыхал. Какого лешего в Диграстан переться? Не для того я оттуда убирался, чтобы туда же и возвращаться.
– Тебе не надо туда возвращаться. Ты там умрёшь, – вдруг сказала Элдри.
До этого она молчала и отрешённо смотрела под землю под ногами. Моя рубаха, одетая на неё, делала вид девочки жалким.
– Рот своей девке заткни, пока я ей не вдарил. А то договорится, и вместо Ингшварда поедем по моим родным краям гулять.
– Цыц! – тут же цыкнул я, но не посмел отвесить оплеуху. Элдри и правда выглядела потерянной и беззащитной настолько, что походила на тень себя прежней. На такую неё рука не поднималась.
– Но этот хрен верняк трепал? Ты из шрай-ханской знати, что ли?
– Вот уж точно нет! Такое бы я о себе запомнил, – рассмеялся я от предположения. – Меня всё детство шпиняли, как паршивую собаку какую-то, а с благородными так не поступают. Да и в Шрай-Хане я никогда не бывал. Амейрис, а именно Юдоль и Варжень – вот мои края.
– Откуда же манер понабрался?
Я расслабился. Теперь Элдри была рядом. Благодаря смекалке мне удалось легко выпутаться из логова крайне опасного зверя. Я получил своё, и мне за это ничего не было. Всё вновь стало хорошо. И оттого во мне возникло желание выговориться, как если бы каждое произнесённое слово могло сделать мою жизнь ещё лучше.
– Близкая подруга у меня была из благородных, – от воспоминаний об Эветте внутри меня действительно разгорелось приятное тепло. – Мы росли бок о бок. Вместе. И как же она меня достала своими поучениями, ты даже не представляешь! То не делай так, а это, наоборот, так делай. И сиди ровно. И жуй с закрытым ртом!
– Отчего же? Представляю, – дружелюбно усмехнулся Данрад. – Чего только терпел?
– Любил, – ответил я, разом портя себе настроение.
– Сколько мужиков не вопрошай, а у них всё один ответ. Любил он, вот и нажил себе проблем по гроб. Тьфу! Одна херня из-за этих баб… Потом-то что с ней?
– А потом убил я её. И девчонку её себе забрал.
Отвечал я тихо, так как не был уверен, что вообще стоит чего-либо отвечать. Однако Элдри засмотрелась на зазывалу и вроде как слышала только его. На разговор взрослых мужчин она не обращала внимания, предвкушая прелести нового театрального представления.
– Во, мужик, даёшь! – аж помотал головой Данрад, пытаясь уложить в мозгах такую нелепость. – Чего с родными-то не оставил? Мстил? Или на мать похожа?
– А у неё родных больше не осталось, – солгал я, сразу припомнив о пока ещё живом бедолаге на Амейрисском престоле. – И да, очень похожа. Вылитая она.
– Тогда красивая та твоя девка была.
– Самая красивая. Таких я больше никогда и не видел.
Вожак искоса посмотрел на меня, но больше ничего не сказал. И хорошо. Я полностью погрузился в собственные мысли. И в них я почему-то воображал только то, что принято называть счастливыми моментами. Я не вспомнил о том, как убивал Эветту, а даже отчего-то представил, что мы какое-то время жили бы вместе в том доме у озера. Так, как могли бы жить муж и жена. И что Элдри действительно наша дочка.
Я ласково потрепал девочку по голове и, удерживая свою руку на её плече, с гордостью прижал к себе.
– Да, Морьяр. Чего? – тут же отвлеклась от своего занятия Элдри.
– Ничего, – ответил я и, решив пошутить, притворно вздохнул. – Мелкая ты. Как раз, чтобы как на трость опереться.
Девочка тут же возмущённо вырвалась от меня, но затем, хихикнув, положила мою ладонь обратно себе на голову и сообщила:
– Да-да, я тросточка. А ты старичок! Смотри, держись крепче. Упадёшь не то.
Некоторое время я потакал её игре, а затем мне это наскучило. Да и Данрад завёл интересный разговор про то, что раз Малая, Данко и Шептун попались, то им меньше доля положена. С Данко и Шептуном я был полностью согласен, но вот долю Элдри считал неприкосновенной. А потому вожак напомнил, что я нож испоганил. В ответ ему я сказал… И как-то так мы и дошли до дома.
В холле как раз накрывали на стол. На обед Стае полагались уха, варёная картошка, запечённая рыба да пироги с рубленым яйцом и луком. Из Нинэлле и с одной рукой кухарка была хоть куда. Что-что, а готовила она пальчики оближешь. И, наверное, Данраду тоже пришло нечто подобное в голову, раз он только доброжелательно шлёпнул девушку по заду, когда та выкладывала на стол последнюю тарелку с зеленью и имела неосторожность оказаться подле него.
– Чё? Перепугалась? – делая свирепую рожу, тут же гаркнул он.
Нинэлле действительно от шлепка побледнела и отступила на шаг назад, а потом и выдавила из себя робким шёпотом:
– Да.
– А зря, – неожиданно дружелюбно улыбнулся Данрад и, вытащив из своего кошеля (а не из того, что отдал Гоития) два золотых, положил их в здоровую ладонь девушки да сжал на монетах её пальцы. – Я сегодня добрый. Так что бери себе на приданое и вали отсюда, девка!
Зная нашего вожака, заявлю смело, что для него это был жест неслыханной щедрости. Шептун аж глаза округлил от удивления. Сорока задумчиво наклонил голову и потёр подбородок. Однако Нинэлле этого не поняла. Она вдруг упала на колени и, рыдая, воскликнула:
– Нет, не могу я так. Убейте! Не примут меня тятенька с матушкой. И замуж Палантий не возьмёт. Убейте лучше!
– Вот дура-девка, – услышал я тихие слова Окорока, и они вывели меня из оцепенения.
Я тяжело вздохнул и, пока Данрад только начинал сурово хмуриться, ловко ухватил Нинэлле за здоровую руку. Затем заставил её подняться и силком выволок на улицу. Деньги девушка продолжала сжимать в кулачке, а потому, слава великой Тьме, возвращаться за ними не пришлось. Заинтересованная Элдри вышла за нами следом, но я в резких выражениях приказал ей вернуться в дом и только потом сурово обратился к дурочке.
