Элтэнно. Хранимая Звездой
Герой из героев. Попытка не пытка
– Готово, – вырвав оба кристалла из их гнёзд, сказал я, и Владмар довольно улыбнулся плотоядной улыбкой.
***
Конечно, я не стал рассказывать Элдри о событиях ночи. Только в моей памяти осталось, как Владмар подозвал своих слуг и они вместе прошли за дверь, ведущую внутрь бастиона. Засов на ней (само собой, он был с другой стороны) нисколько не преградил им путь, да и встреченные нами Чёрные маги оказать достойного сопротивления не смогли. Внутренняя защита тюрьмы была нацелена на сдерживание обладателей магии, а не отряда нежити класса вампиров, а потому служители Ордена перед смертью даже не успевали понять, что их застали врасплох. Вампиры действовали быстро, безжалостно и с умом. Они не стремились совершить невозможное и захватить тюрьму Крагмайн полностью. Им было достаточно нижних этажей, где содержались пленные.
– На дверях есть ловушки? – поглядел на меня Владмар, когда живых в тюремном блоке не осталось. Трое Чёрных магов лежали на полу безвольными куклами, и лишь растекающаяся от тел алая кровь говорила, что ещё несколько секунд назад они дышали, мыслили – были живыми.
– Полно.
– Как снимаются?
– Прежде чем повернуть ключ в замке, нужно дать импульс.
– Справишься?
– Нет, – вынужденно покачал я головой. – Тут требуется тёмная магия.
– Хочешь сказать, что ты светлый? – криво усмехнулся Владмар, прежде чем посерьёзнел. – Ни за что не поверю, что так в нежити разбирается не специалист.
– Я не могу, – уставился я на него так, чтобы до вампира дошло – любые уговоры бесполезны.
На удачу, Владмар не стал настаивать, лишь задумчиво провёл кончиком языка по губам. И, скажу не тая, его молчание мне так понравилось, что я решил подсобить ему советом.
– Может, сперва найти нужную камеру, а там уже по обстоятельствам?
– Уже найдена. Самая интересная для меня та, – указал Владмар на камеру по левой стене и поморщился. – Можно было бы проломить не дверь, а стену, но кладка слишком толстая.
Я не мог оценить толщину кладки на глаз, а потому внимательнее присмотрелся к окружающим меня вампирам. Слуги Владмара были, что говорится, ещё совсем свежими. Они не привыкли к своему новому состоянию, а потому двигались неуловимо быстрыми, но при этом дёргаными движениями. Им было тяжело принуждать мышцы к работе из-за привычки к другому. Также, не всегда они могли соизмерить действие с нужной силой. Этажом ниже кулак одного из них оставил в Чёрном маге сквозную дыру.
Но, пожалуй, Владмар знал о чём говорил. Пусть возможности его слуг были выше человеческих, а толстый камень вампирам всё равно не пробить. Их тела по‑прежнему составляли кости и плоть, а это материал более хрупкий.
– Я бы мог попробовать сделать бомбу, – мысль о хорошем взрыве не отпускала меня уже долгое время. – Уверен, по близости есть как лаборатория, так и нужные ингредиенты.
– Какой энтузиазм…
– Да просто я убраться отсюда хочу! – зашипел я.
– Взаимно, но бомба – это слишком громко и слишком опасно для того, кто внутри. А, как я уже говорил, этот человек мне нужен. Так что будет лучше задействовать вариант попроще.
– Это какой же? – с недоверием уставился я на вампира, так как ничего такого не мог предположить. – Ты же не о том, чтобы взять какого-либо мага живьём? Такой заложник запросто подаст сигнал тревоги и тогда даже тебе несдобровать.
– Нет, я о другом.
Владмар неторопливо подошёл к мёртвым магам и, присев на корточки, стащил с шеи одного из них амулет Соискателя второй ступени.
Я нахмурился, нисколько не понимая, что вампир задумал.
– Видишь, какая штука? – обратился он ко мне.
– Конечно, но… смысл?
– Этот амулет создан с помощью тёмной магии и призван излучать её. Мне кажется, что при некоторых манипуляциях в руках мага он сойдёт за отмычку, эм-м? Как думаешь?
– Вполне, – подумав, согласился я и, подойдя ближе, хотел было взять амулет из рук вампира, но он не отдал мне его сразу.
– Умение использовать орудия труда редкое среди зверья качество… Тебе бы ему научиться. Дорасти в своём развитии, так сказать.
Владмар открыто издевался, а потому ругань так и спешила сорваться с моего языка. Однако я сдержался. Всего-то дёрнул амулет на себя и, заполучив его, подошёл к двери. Для меня было очевидно, что чем скорее я закончу со всеми делами в тюрьме Крагмайн, тем скорее я и Владмар двинемся в путь по раздельности.
– Открыл.
С этими словами я дёрнул за дверное кольцо. Дверь скрипуче открылась, и Владмар, отодвинув меня в сторону, первым вошёл внутрь камеры. Однако я не собирался топтаться у порога. Мне было любопытно взглянуть на нужного высшему вампиру человека и, хочу сказать, его вид вызвал у меня шок.
– Мы пришли сюда ради какого-то старика? – изумился я и даже проверил – не мираж ли я вижу? Но нет, глаза меня не обманывали. Нужным Владмару магом оказался древний старик со спутанными седыми волосами и длинной бородой. Он сидел на табурете возле окна и в свете горящего огарка свечи что-то негромко бубнил себе под нос.
Мой требовательный взгляд Владмар оставил без внимания. Вместо этого он приветливо улыбнулся и дружелюбно сказал.
– Мидгор, вот я и пришёл за тобой. Собирайся давай!
Старикан поглядел в нашу сторону рассеянным взглядом сумасшедшего и не произнёс ни слова в ответ.
– Сомневаюсь, что он тебя не понимает, – объяснил я вампиру после затянувшегося молчания. – Его аура очень слаба. Он не только контроль над своими способностями почти полностью утратил, но и над разумом, видимо, тоже.
– Нет, он меня понимает, – упрямо заявил Владмар и требовательно уставился на мага. – Ты же узнал меня, Мидгор?
Взгляд старика неуловимо изменился. Его по-прежнему пронизывала усталость прожитых лет, но в нём возникла осмысленность.
– Узнал, но… Я не верю. Прошло столько времени.
Маг принялся покачиваться. Его табурет при этом опасно кренило.
– Время для меня не имеет значения. Я обещал вытащить тебя из любой передряги, в которую ты можешь попасть из-за меня, и я держу своё слово. Поэтому давай, пойдём.
Владмар мог приказать любому из своих слуг просто-напросто взвалить себе на плечо щуплого мага, но вместо этого сам подошёл к старику и учтиво помог ему облокотиться на себя. И я, видя, как пошатываются худые ноги, в осуждении упёр руки в бока.
– Мы пришли сюда спасать мертвеца, – недовольно проворчал я, но Владмар меня поправил.
– Мы пришли сюда сдержать моё слово. А много ли в нём корысти? Какая разница!
– Ну, для кого как.
Пожалуй, мне хотелось остаться при своём мнении ровно так же, как Владмару донести до меня своё. Он звонко расхохотался и спросил.
– Знаешь, что отличает человека от зверя?
– Конечно. Первый аспект – это…
– Существует всего один аспект – свобода выбора, – не стал дослушивать меня Владмар. – Человек способен отринуть животную целесообразность и направить свою волю на что-то большее нежели поиск пищи, защита потомства, желание подчинить себе стаю или же обустройство берлоги. И я, вампир, на это способен. Поэтому вопрос в другом – можешь ли сказать о себе тоже самое ты?
– Морьяр.
Я часто заморгал, пытаясь вернуться в реальность.
– Морьяр, – дёрнула меня за рукав Элдри.
– Что? – спросил я с недовольством. Мне не понравилось, что девочка отвлекла меня от раздумий. Мне было тягостно и вместе с тем невозможно не вспоминать вчерашнюю ночь.
– Я уже кушать хочу, давай остановимся?
– Ладно, – согласился я, но, глянув на солнце добавил. – Только по-быстрому, сегодня мне ещё пару деревень проехать хочется.
Глава 11
Путь было не продолжить. В надежде найти способ попасть в Юрвенлэнд я застрял в приграничном городе-заставе с поэтичным и смутно знакомым мне названием Крепкий Орешек. За время моего путешествия конфликт между странами достиг такого уровня, что обе стороны активнейше готовились к боевым действиям. И хотя даже пессимистично настроенные граждане ухмылялись, уверенно прогнозируя, что до весны, когда амбары начнут пустеть, ничего не начнётся, в город стягивались всё новые и новые войска. А последний обоз и вовсе включал в себя осадные машины.
Неудивительно, что враг не дремал. По ту сторону уверенно возводились укрепления. В ответ, по эту уже сторону, началось рытьё многочисленных окопов. Так что зря я рассчитывал столь легко перейти границу. Без особого дипломатического дозволения подобное не допускалось, и контроль был строжайшим! И всё же у меня свербело в одном месте от желания уйти из этого мира куда подальше, а потому я не мог бездействовать.
Итак, будучи деятельным по природе, я рассчитал, что проще всего станет выявить лазейку через армию, а потому на второй день пребывания в Крепком Орешке самостоятельно вызвался служить писарем. Серьёзно, ну чего ждать, когда меня насильно призовут добровольцем в какую-нибудь пехоту? Кстати, стоит отметить, что стандартное обмундирование мне всё равно выдали. Оно было мне совершенно не к лицу, выглядел я в нём откровенно нелепо и даже жалко, да и весила плотная кожа, утыканная металлическими нашлёпками, чрезмерно. В таких доспехах не то, что воевать, двигаться было невозможно! Кроме того, тело под ними ужасно прело. Хорошо ещё, что жаркие дни наконец-то закончились, а потому промозглый осенний ветер приятно иссушал выступающий пот.
Здесь стоит сказать, что не все были солидарны со мной в таком мнении и в знак протеста активно распространяли лёгочную инфекцию. Однако меня это нисколько не тревожило. Мой иммунитет по-прежнему был на высоте, а потому точку зрения менять мне всё‑таки не пришлось. И хорошо. Терпеть не могу перемены такого рода.
Если же вернуться к моему желанию попасть в Юрвенлэнд, то настоящей проблемой решения пересечь границу в составе действующей армии стала Элдри. Прежде всего, её было необходимо держать подальше от людных мест. Мне крайне не хотелось, чтобы новоявленный талантец выявил какой‑либо дерзкий Квалификатор. Некое облегчение в этом вопросе, правда, приносило то, что именно Квалификаторов внутри заставы я пока ещё не видел. Мой взгляд выцепил Алхимика и парочку Соискателей, но им по рангу не положено было заботиться о снабжении школ новыми учениками. Однако кто знал, что могло им взбрести в голову? Поэтому девочке было строго-настрого наказано держаться от людей подальше и лишний раз вообще носа своего на улицу не показывать. Мне же пришлось искать не просто абы какое местечко, а такое, которое позволило бы держать малявку при себе. И несмотря на то, что число грамотных людей с каждым годом в Амейрисе существенно снижалось, подобному балласту учёного человека не возрадовался ни один командир. Они поголовно несли какую‑то редкостную чушь о том, что женщинам и детям на передовой не место.
Великая Тьма, какой бред! Из сказанного можно было сделать только один единственно возможный вывод – стратеги они так себе. Это если мягко сказать. Ведь если впереди армии заставить маршировать женщин и детей, то чувство морали противника заставило бы его действовать куда как менее обдуманно.
Однако высокопоставленную должность, дабы я донёс эту разумную мысль до тупоголовых полководцев, мне никто не предлагал, а потому пришлось довольствоваться тем, что имелось. Нашёлся некто, кому я и такой подошёл. Мне достался скромный статус писаря при капитане Олафе – человеке неприятном и самовлюблённом.
Положение Олафа – внебрачного отпрыска какого-то там влиятельного вельможи, требовало от него добиться хоть чего-то значимого в своей тусклой жизни. И планы у него были определённо честолюбивыми. Вот только беда, соответствующими способностями для покорения намеченных вершин он не обладал, и его вечно дурное из-за этого настроение всенепременно переносилось на подчинённых ему людей.
Меня он принял холодно неприязненно, но мой почерк и молчаливость (делать мне больше нечего, как с таким самодуром беседы вести!) ему приглянулись настолько, что Олаф позволил остаться и Элдри в качестве прислуги. А, может, в отличие от прочих командиров он сумел-таки сообразить, что крайне сложно найти служанку, готовую работать исключительно за еду и место для сна. Тут уже, как говорится, дарёному коню в зубы не смотрят.
– Мы здесь надолго, Морьяр? – утром третьего дня службы шёпотом поинтересовалась девочка. – Мне здесь не нравится. Совсем-совсем.
– Ненадолго. Вскоре у нас получится переправиться в Юрвенлэнд. Но даже если мои рассуждения неверны, то через неделю мы всё равно уйдём отсюда.
– Эй, малявка, чего ты так долго? А ну неси сюда моё вино!
Элдри поудобнее перехватила огромную бутыль, что держала в руках, и неуклюже продолжила свой путь. Она шла в комнату капитана. Помещение это служило моему начальству и спальней, и столовой. Чин Олафа был крайне невысок для больших удобств, а потому и нам с Элдри досталось не так много. Когда мы не спали в каморке под лестницей, то в ожидании приказов ютились в скромной по размерам приёмной.
Из комнаты послышались звуки открываемой бутыли и наливаемого в чашу вина.
– Можно уйти? – тихо поинтересовалась Элдри.
– Погоди, – судя по всему, сказав это, Олаф принялся жадно пить, а затем, фырча от удовольствия, вытер губы тыльной стороны ладони. Капитан был доволен и счастлив, однако девочка его побаивалась вне зависимости от его настроения. Она хотела уйти из кабинета как можно скорее.
– Чего прикажете? – робко спросила она, рассчитывая сбежать и забиться в свой уголок, но капитан проигнорировал её вопрос.
– Эй, Морьяр! Ты там?
– Да, господин капитан.
– Тогда открой дверь пошире, отсюда продиктую всё. А ты, ладно, ты иди… хотя, постой! На обед притащишь мне с кухни жареного цыплёнка. Чего-то именно цыплёнка захотелось.
– Да, господин капитан.
– На, отдай Маргарите. Пусть выберет птичку помоложе.
– Хорошо.
Путаясь в подоле чрезмерно большого для неё штопаного-перештопанного платья служанки, Элдри быстрым шагом засеменила к выходу. При этом свет из окна упал на неё так, что я заметил – передник и чепчик все в пятнах. Их требовалось стирать, но делать замечание девочке при капитане Олафе не стоило. По этой причине я просто недовольно покачал головой. После чего поднялся, чтобы открыть скрипучую дверь нараспашку, а затем вернулся на своё рабочее место. Там я взял в руку перо, готовясь строчить очередную фальшивую статистику, однако на этот раз сочинение сказки про белого бычка прервало появление старшины четвёртого отряда.
– А ну сюда, курва мать! – впихивая в приёмную щуплого солдатика, ругнулся он.
– Капитан занят.
– Такое не ждёт! – рыкнул старшина на меня и взревел. – Ворюга у нас тут завёлся, господин капитан. Жирок себе, сука, наращивает!
– А ну давай его сюда! – тут же потребовал Олаф, и я откинулся на спинку стула, желая насладиться отдыхом.
Стоит сказать, я действительно отдохнул. Новый документ, отдающий воришку под суд, мне составлять не пришлось. Однако данные по численности вверенных капитану людей всё равно изменились. Наш бравый командир чрезмерно расстарался в наказании, и подсудимый подобного элементарно не пережил.
– Совсем хлипкий народец пошёл, – только и пожаловался Олаф.
Старшина согласился и после шустренько подозвал людей, чтобы выволочь из кабинета начальства неподходящий для интерьера объект, коим являлся труп. И едва он это сделал, как я снова взял в руки перо. Вот только не судьба была мне в тот день статистику строчить. Не закончился первый лист, как прибыл гонец и донёс послание – Юрвенлэнд перешёл в наступление без объявления войны.
Мысленно я возликовал!
Правда, не могу сказать, что мой восторг поддержало большинство амейрисцев, но капитан Олаф определённо возрадовался. Он уже мнил себя признанным героем, а его врождённая склонность к садизму готовилась получить небывалую по масштабам разрядку. Резко выпрямив спину, этот мужчина грациозным движением завязал на себе багряный плащ и надел надраенный до блеска шлем. Он желал произнести речь перед солдатами, будучи при полном параде. Ему виделось, что так никто не усомнится в значимости его командования в столь важный для страны час.
– А ты какого рожна не собираешься? – вдруг гаркнул на меня он.
– Эм-м, одну минуту.
Я вернулся в приёмную и принялся по-быстрому собирать в саквояж письменные принадлежности. У меня как-то из головы вылетело, что Олаф с самого первого дня моей службы приказал конспектировать всё, что только возможно. На основе моих записей он мечтал в будущем написать собственные мемуары. И всё же, как бы мне ни хотелось покрутить пальцем у виска, хорошо, что из‑за необходимости собрать вещи мы на пару минут задержались. Элдри как раз вернулась. Она была донельзя растеряна из‑за возникшей суматохи, а потому я с удовольствием сунул ей в руки собранный саквояж.
– Будешь нести и смотри неси аккуратно!
Я мог бы и сам с саквояжем справиться, но не хотел потерять девочку в самый неподходящий момент. Что будет внутри заставы не поддавалось прогнозированию.
А, между тем, положение оказалось хуже некуда. Я всерьёз считал, что Амейрис значительно лучше подготовлен нежели то показала практика. Во всяком случае, войско не должно было реагировать откровенной паникой на появление врага на горизонте. Но всё произошло именно так. Конечно, по итогу офицеры сумели привести солдатню и перепуганных жителей в чувство, но на это ушло время. Время, за которое кто-то шибко умный решил, что не стоит отправлять гонцов за подкреплениями и тихо отсиживаться за стенами. Нет, кому-то приспичило пойти в лобовую атаку!
Стратеги Юрвенлэнда искренне обрадовались столь «гениальной» мысли противника. Они поспешно отдали приказ своей армии вежливо замереть и терпеливо позволили солдатам Амейриса выстроиться перед стенами аккуратными шеренгами. И да, сперва это походило на благородное рыцарское деяние, но… но потом началось самое настоящее месиво.
Пехота Амейриса отважно ринулась вперёд. Противник ждал и не сдвигался с места. Это вызвало среди шеренг настоящее оживление. Только ленивый не зашагал быстрее. Желание достичь быстрой победы гнало рядовых вперёд. Всё дальше и дальше! И, наконец, расстояние вышло таким, что лучники на стенах уже не смогли прикрывать пехоту. В этот момент некто из нашего командования наконец-то сообразил, что готовится ловушка, однако мысль свою он не успел донести своевременно. Полководец Юрвенлэнда уже дал своему войску сигнал расступиться и выпустил на первую линию луки. Первый залп. Второй. Люди бессмысленно гибли под стрелами, и по итогу за первые полчаса боя от обороны Крепкого Орешка остались лохмотья. Капитан Олаф позеленел от ярости, хотя я бы на его месте радовался – подчинённое ему подразделение не выпихнули на передовую. Затем прозвучал приказ к отступлению. Ворота закрылись на мощные засовы, и… началась осада.
Первые её два дня не казались мне такими уж страшными. Но на третий стало понятно, что пал не только боевой дух. На самое дно опустились совесть и преданность. Неизвестные личности совершили диверсию с колодцами, сбросив в многие из них подпорченные трупы. Без чистой воды, даже имея обильные запасы пищи, скрываться за стенами было невозможно, а потому градоправитель изъявил о решении начать переговоры.
Разумно?
Хм, вот я думал, что это разумно. Оказалось, нет. За такой шаг армия повесила градоправителя на древке флага, закреплённого на стене его дома. Амейриский воевода наотрез отказался принимать мирное решение.
Конечно, я несколько утрированно и саркастично всё описываю, но для меня происходящее в те дни казалось систематически продуманным шаржем. Подобного убожества, такого отсутствия рационального мышления у представителей власти родной страны я никак не ожидал! А потому не стану и продолжать писать о дальнейших военных действиях во всех подробностях. Скажу лишь, что, просидев трое суток без воды, воевода всё‑таки впустил юрвендэндцев в город. Но, нет. Не с мирными намерениями. Он рассчитывал истребить хоть сколько-нибудь из них, отдать город «дорогой ценой» и не войти в историю совсем уж позорно. Также отмечу, что предварительно он издал указ об активной обороне и призвал без малейшей жалости убивать на месте каждого, в чьих словах или поступках будет выявлен призыв сдаться. Капитан Олаф был на седьмом небе от счастья. Он тут же принялся покорно махать мечом направо и налево и к моменту открытия ворот заставы во всеоружии стоял в первых рядах защитников. Я искренне восхитился его бесстрашию, но разумно улучил момент, по-тихому взял Элдри за руку и поспешно укрылся в подземном схроне. Это был тайник для хранения нелегального алкоголя. Место мне любезно показал лысеющий штабный писарь незадолго до того, как его сослали на каторгу. Бедолага был не только излишне болтлив, но и крайне неосторожен. Его уличили в чрезмерном распитии этих самых нелегальных напитков, а потому наказали.
– Мне страшно, Морьяр, – жалобно всхлипнула будущая герцогиня Юрвенлэнда и, следуя рудиментарному инстинкту, присущему многим человеческим особям, крепко прижалась ко мне. – Они спустятся сюда и убьют нас. Почему они все дерутся? Зачем убивают?
– Из-за собственной глупости. Не иначе. Скажу тебе честно, мне самому не вполне понятно, почему мирные граждане вдруг оказались готовы столь рьяно сражаться за некую «Родину». Замена короля на герцога ни на что не повлияет.
– Да?
– Ну, я, конечно, слышал, что герцог недолюбливает магов, но Чёрный Орден своих позиций не сдаст. Ни за что. Если правитель не будет удовлетворять Совет Ордена, то корона всенепременно перейдёт к кому-то другому. А в остальном… В структуре обоих стран почти всё идентично, насколько я помню. Поэтому народ здесь действует на одних эмоциях.
– Что значит «на эмоциях»?
– Люди нашли себе нечто для оправдания убийства и убивают. Прикрывают своё желание проявить власть над судьбой неким долгом, обязанностью победить, сохранить устои. Но это бессмысленно. Как я и сказал, кто бы ни победил, а жизнь для проигравшей стороны мало изменится. И ни один из этих лихих вояк не будет править. Призы достанутся избранной верхушке. Так что им просто хочется ощутить себя значимыми. Я так это вижу. Вот их истинное оправдание для убийства.
– А ты? – она подняла на меня настороженные серо-зелёные глазёнки. – Ты оправдываешь свои убийства?
– Нет. Если я убиваю кого-то, то на это есть причина, а не оправдания.
– И почему ты убил маму?
Я промолчал, ибо уже давно дал девочке ответ. Тот, который мог дать. Подробно разъяснять некоторые свои поступки я не был намерен. Они требовали развёрнутой предыстории, и озвучивать столь долгое объяснение без ожидаемого понимания мне было тоскливо.
Неумолкаемый детский рот перешёл к другому вопросу:
– А в чём разница между причиной и оправданием?
– Разница в том, что оправдывающийся изначально решает убить и постепенно убеждает себя в том, что иного выбора у него не имелось. Если оно ему нужно, конечно. А когда есть причина, то всё наоборот. Сначала возникает отсутствие выбора, а только потом решение убить… Я ведь очень и очень ценю жизнь, Элдри.
– Честно?
– Да. Наверное, это и правда не очень‑то заметно со стороны, но это так. Если не дать толчок силой извне на что-то иное, то изменения смерти происходят только в сторону, сторону разрушения. Но жизнь способна преобразовываться иначе. Она – это постоянно меняющиеся процессы. На первый взгляд хаотичные, но на деле у них должна быть своя система. Обязана быть! – непроизвольно моя правая ладонь сжалась в кулак и медленно разжалась. – Вот только разобраться в этой системе так, чтобы полностью объяснить алгоритм, для меня… слишком сложно. А раз так, то жизнь совершеннее моего разума.
– И что?
– А то, что пока это так, мне не стоит считать себя правым всецело распоряжаться чужими судьбами, – объяснил я. – И никому другому не стоит. Ведь можно без причины совершить столь простое действие, как убийство, но наоборот… Как бы тебе объяснить? При неспособности разобраться с азбукой нельзя уничтожать все книги подряд и радоваться своему могуществу. Это глупо и нелепо!
– Я всё равно не понимаю.
– Не переживай, – смилостивился я и погладил девочку по светло-русым волосам. – Ты всего лишь обычный и очень примитивный человек. Вряд ли из тебя когда-нибудь вообще выйдет толк.
Наш разговор прервало появление одного из сержантов капитана Олафа – Густава. Он буквально-таки ввалился в помещение, прижимая к себе раненую правую руку. Факел в другой быстро оказался в подставке, и мужчина суматошно закрыл дверь в убежище. Только затем он обернулся и, увидев меня, нахмурил брови.
– Трус!
– Я не трус.
– Нет? Тогда что ты здесь делаешь!
– Наслаждаюсь тем, что ещё хоть кто-то проявляет благоразумие, – пояснил я, прежде чем осведомился. – Только не могу понять, почему вы один. Где остальные? Наверху же и убить могут.
– Трус! – Густав наклонился, чтобы смачно сплюнуть на землю. За пазухой у него мелькнул какой-то свиток. – Представляешь, что сделает капитан, когда прознает, что ты отсиделся здесь!
– Мои перспективы не так уж плохи.
– Что?
– К тому времени, как у него появится возможность об этом узнать, капитан Олаф, скорее всего, будет уже мёртв. А я нет.
Лицо сержанта скривилось. Виной тому была его рана, как мне показалось. Однако он зачем-то продолжал требовательно смотреть на меня. Лишь округлённые глаза Элдри, что внимательно смотрела, как на камни капает кровь, заставили мужчину перестать стоять столбом. Он стиснул зубы, а после затянул повязку на ране покрепче. Затем Густав зажёг факел и, зайдя сбоку от расположенных друг на друге бочек, подозвал меня:
– Эй! Иди, помоги мне, Морьяр.
– С чем?
– Меня отправили отнести послание в соседний форт. Мне нужно по-тихому покинуть город, но этот ржавый рычаг, что открывает вход в подземный лаз, я сейчас не поверну.
Сказанное меня заинтересовало. Я приблизился и уверился, что Густав говорит правду. При внимательном изучении стена действительно выглядела странновато. А когда мужчина уверенно поднял с пола металлический стержень и вставил его меж камней, то у меня отпали последние сомнения – здесь действительно имелся тайный ход.
Вдвоём мы справились с проржавевшим устройством относительно легко, но стоило мне начать отряхивать руки от пыли и грязи, как сержант выхватил нож и попытался ткнуть им меня в живот. Спасла только случайность. Я, не увидев даже периферийным зрением Элдри, сделал шаг назад, рассчитывая так сменить угол обзора. Но новая атака уже не была столь неожиданной, а потому уворот произошёл осознаннее. А там мы скрестили мечи.
Битвой произошедшую схватку было сложно назвать. Сержант оказался правшой и не мог должным образом сражаться левой рукой. Я даже совершил вычурный поворот вокруг своей оси, прежде чем проткнул его горло.
– Иди сюда, – подозвал я Элдри. Девочка сидела на корточках в углу комнаты и закрывала ладонями глаза.
– Не хочу смотреть.
– Ладно. Тогда я так тебя поведу.
Мне пришлось положить свою руку ей на плечо. Подчиняясь моим движениям, девочка встала, но глаз не открыла. Так, вслепую, она и направилась в тайный лаз. Я оставил стоять её чуть дальше входа. Затем вернулся в схрон, вытащил из подставки факел, взял свои вещи и только потом присоединился к Элдри.
– Эй, держи.
Девочка ухватилась за протянутый факел, а я принялся закрывать панель. Труп Густава и его перепачканное кровью послание остались лежать возле бочек.
***
Логично было предположить, что заканчивался тайный ход за стенами Крепкого Орешка, но на стороне Амейриса. И логика, к моему сожалению, меня не подвела. Мне кровь из носу как нужно было в Юрвенлэнд, но следующие пару дней из своего нежданного убежища носа я вынужденно не показывал. Вокруг было слишком опасно. Юрвенлэндцы, казалось, заполонили собой всё. А затем их войско двинулось дальше. Позади солдатских шеренг прошмыгнуло всего несколько десятков гражданских. На своих спинах они тащили нехитрый скарб, и эти люди постоянно озирались в страхе.
Понаблюдав за тем, что происходит, я выждал пару часов. Однако в округе вдруг стало немыслимо тихо, и это меня успокоило. Оставив Элдри дожидаться меня внутри тайного хода, я вернулся в город обратно через схрон и с осторожностью прошёлся по улицам Крепкого Орешка.
Внутри большой заставы всё дышало смертью. Встретив сопротивление от мирных жителей, армия Юрвенлэнда безжалостно вырезала население заставы подчистую. Только некоторая одинокая живность бродила и пугалась каждого звука, ибо вокруг царила мёртвая тишина. Воздухом было тяжело дышать из-за запаха разложения. В небе молчаливо парили стервятники.
Да, скажу честно, мне… понравилось! Редко, когда попадёшь в такое пустынное местечко. Кроме того, множество смертей привело в активное движение тёмную энергию. В округе возникла притягательная для меня аура. Пролитая кровь создала самое настоящее место силы!
«Великая Тьма, чудно-то как!» – наслаждался я.
Однако моё наслаждение не было полным. К несчастью, нынче новоявленным местом силы я воспользоваться не мог. Да и лошади, которой я бы мог разжиться, не сыскалось. Я не увидел ни одной, даже самой захудалой клячи. Зато нашлась неплохая дойная Бурёнка. Недолго думая, я водрузил на неё седло, а после посадил в него девочку, и мы отправились вглубь Юрвенлэнда.
… Нет, не так. До отбытия я ещё сменил армейскую форму на более приемлемую одежду да забрал из местного храма кой-какие приглянувшиеся мне вещички.
Вот. Теперь всё верно. Только после этого я посадил Элдри в седло, и мы отправились вглубь Юрвенлэнда.
