Элтэнно. Хранимая Звездой
До того, как пришла тьма
– Нет.
– Вот и мне от твоих слёз не легче. Сам же мне говорил, что слезами делу не поможешь. Так что давай, прекращай.
Подобный разговор взрослого и ребёнка выглядел нелепо. Они как будто поменялись ролями, хотя в действительности никаких детей в пещере не было. В ней находилось двое взрослых людей. Переживших очень многое людей. Чрезмерно многое.
– Да, Дим, ты прав. Конечно, я зря расклеился. Но мы столько добирались до этого поганого места, что я начал верить – стоит прийти сюда и всё разрешится.
– И как оно разрешится?
– Не знаю. Как-то само собой, что ли, – попытался пошутить мужчина, и ребёнок поддержал его улыбку. Это сподвигло отца мальчика на продолжение разговора в более оптимистичном русле. – Знаешь, Дим, иногда выход из самой паршивой ситуации кроется в какой-либо ничтожной мелочи. Вспомни досконально то, что здесь было. Подумай. Может, возможно, как‑то время повернуть вспять, а?
– Если бы это было возможно, то обратно в прошлое я точно не хочу. Для меня достаточно было пережить его единожды, – грубо ответил мальчик, но было видно, что он всерьёз задумался над советом. Ведь повернуть прошлое вспять, изменить его – это была его сокровенная мечта.
К настоящему дню тьма держалась всего два с небольшим месяца, но жизнь на планете уже кардинально переменилась. Растения чахли и гибли, им не хватало света и тепла. Людям тоже не хватало света и тепла. И жителям стран, которые считались жаркими, пришлось тяжелее всего. Солнечные батареи перестали работать, а ветряки не производили достаточно электроэнергии. Северные страны, продолжающие использовать атомные реакторы, ещё как-то держались, но и там подача электричества стала непостоянной из-за нагрузок на сети. В результате положенные за сутки часы света (время, когда появлялась возможность включить лампочку и обогреватель) население ждало с нетерпением.
– Ну когда же уже? – с тревогой спросила мать Димы.
– Да погоди, – ответил ей муж, – всего на минуту включение задерживают.
– А что, если нет? Что если не на минуту?
Ответ на вопрос не понадобился, так как электричество всё же дали. Отец Димы тут же звонко рассмеялся.
– Ну вот, всё. Чего ты переживала?
Мать промолчала, чтобы не объяснять очевидное – электричество сейчас означало жизнь. Именно поэтому все люди так его ждали. Все, кроме Димы. Дима нисколько не страдал от холода. Когда он ощущал, что мороз подбирается к нему совсем близко, он ставшим привычным усилием призывал огонь, но не выпускал его наружу, а держал внутри тела. И этот огонь грел его. Однако, ни его родители, ни прочие так не умели. Не умели, хотя, быть может, могли. Диме было страшно пробовать учить других людей своему умению. Ведь тогда могли последовать вопросы, а ответы на них… Нет, ответы на них ему не хотелось произносить.
– Фу-х, наконец-то этот пуховик снять с себя можно, – с облегчением вздохнула мать и, отбросив стёганое пальто на диван, положила руки на масляный радиатор. Он был уже очень горячим, но женщина так замёрзла, что с лёгкостью касалась металла. Жар ей нравился больше холода.
– Эй, полегче, не то сгоришь, – прокомментировал отец Димы, и его жена, всё же убрав руки от радиатора, буркнула:
– Погреться не дашь. Вообще жизни с тобой нет. Всегда не было, всегда мог найти к чему придраться и даже теперь… – голос женщины стал истеричным, но резко прервался. Мать Димы замолкла и, виновато глянув на сына, сказала: – Пойду обед готовить.
Съестных припасов пока ещё хватало, но просто так в магазине еду уже нельзя было купить. Правительство с прошлого месяца начало выдавать населению недельные пайки, причём нормальные. В них были и крупы, и тушёнка, и консервированные овощи. И всё же централизованное распределение продуктов питания пугало людей. Все понимали, что если ситуация не изменится, то вскоре паёк будет уменьшен. Ведь со дня на день должна была наступить осень. А за осенью всегда следовала зима. Насколько ледяной эта зима была бы? И стоило ли ждать весны, если без нормального прохождения лучей солнца никакие посевы не взойдут никогда?
– Телевизор, что ли, включить? – задумчиво пробубнил отец Димы и взял в руки пульт. Раньше он не представлял своей жизни без телевизора. Даже если ничего толкового по каналам не показывали, то Димин отец включал телевизор для фона. – Эй, мать, включить телек, а?
– Как хочешь, только если автомат снова вылетит, я тебя прибью. Не хочу сидеть без электричества и тепла, покамест электрика ждём, – донеслось с кухни.
– Вот, дожили, – с брюзжанием обратился отец к Диме, устроившемуся в кресле, чтобы почитать книгу, покуда свет (а, значит, и освещение) в квартире есть. – Теперь уже два радиатора и телевизор – это непозволительная роскошь.
– Ну, электрики правильно всем автоматы заменили. Всегда дураки найдутся впустую электроэнергию жечь.
– Вот такие, как ты, благоверный ты мой, – с ехидством поддержала слова сына женщина и ненадолго сунула свой нос в комнату, чтобы укорить супруга. – Вот к чему тебе телевизор? Там всё равно одни помехи. Выступление какого-либо очередного политика только через час будет. Сам знаешь. До этого никто ничего транслировать не станет.
– А и бес с ним, мне всё равно так приятнее, – упёрто ответил мужчина, после чего уселся на диван и демонстративно включил телевизор. Тут же раздалось противное шипение.
– Хотя бы на беззвучный режим поставь.
– Тогда зачем я телек включал? – поразился сказанному отец.
– Не знаю, я тебе сразу сказала, чтобы не включал. Меня этот звук раздражает.
– Да тебя всё раздражает, – огрызнулся мужчина, прежде чем смирился. – Ладно, убавлю звук, раз он тебе жить мешает.
Мать Димы с укоризной покачала головой и вернулась на кухню, откуда уже распространялись приятные ароматы пищи. Дима тоже ничего не сказал родителю. На упрямство отца он смотрел с равнодушием, так как отчасти был с ним согласен. Диме самому ужасно хотелось выйти в интернет, но в настоящем это стало чем-то из сферы фантастики. Интернет больше не работал, а потому мальчик уткнулся в книгу, хотя история в ней не казалась ему хоть мало‑мальски интересной. Недаром за семнадцать лет своей жизни он ни разу и не брал это произведение с книжной полки. Одной тоскливой аннотации хватало с лихвой.
Однако, вскоре Дима вчитался, строки постепенно стали для него увлекательными. Он даже пропустил мимо ушей разговор родителей о том, как хорошо, что для их сына покамест не требуется одежда большего размера. Было достаточно того, что на той неделе мама достала из гардеробной старые вещи, которые так и не отправились к младшему троюродному брату. И куртка, и утеплённые штаны, и варежки – на Диму всего хватало, чтобы не мёрзнуть, поэтому им не пришлось идти на барахолку, чтобы обменивать еду на чьи-то старые шмотки.
– О, наконец-то, – вдруг радостно сказал отец и в предвкушении потёр ладони – начиналась трансляция новостей.
Мама Димы тут же прекратила уборку по дому и едва вспомнила про то, что надо бы сперва проверить, как там будущий обед, а только потом присаживаться на диван. Дима так не суетился, но всё равно не стал дочитывать последний абзац до начала новой главы, а загнул край страницы и устроился возле отца. Вся семья ждала новостей.
Увы, сигнал шёл с помехами, да и оптимизмом выступление президентов на мировом совете не отличалось. Зато, быть может, это был исключительный случай, когда политики решили показать обычным людям неприглядную правду. Они не стали думать о том, что истина может привести к панике, а открыто признали – в настоящем ничего поделать с катастрофой нельзя.
– Да как это нельзя? – аж покраснел от возмущения Димин отец и разразился гневной тирадой, но жена вскоре прикрикнула на него.
– Тише ты! Они какой-то специальный репортаж сейчас покажут.
Судя по всему, кинооператором был далеко не профессионал (так дрожала камера, и столь скудные комментарии доносились до зрителей). Но это было не важно. Главное, этот человек сумел проникнуть под землю, в механизированный город, что был открыт незадолго до катастрофы мирового масштаба.
– Видите? Смотрите внимательно, – вдруг прошептал голос кинооператора.
И все люди действительно увидели и поняли. Отныне не имелось никаких сомнений, что тьма оказалась результатом работы странных механизмов.
– С космической станции видно, – между тем начал пояснять некий голос за кадром, – что чёрная плёнка на небе сродни солнечным батареям. Некто собирает энергию нашего солнца немыслимым для человечества способом. И для чего – неизвестно.
– А разрушить всё это к едрене фене нельзя, что ли?! – со злостью воскликнул отец, и диктор, словно услышав его вопрос, продолжил:
– Попытки провести диверсии не увенчались успехом. Наше оружие неспособно уничтожить эти механизмы. Их окружает некое защитное поле…
Дима опустил голову. Чувство вины давно прогрызло в его душе огромную дыру и эту пустоту с удовольствием занял страх. Чем больше мальчик корил себя, тем больший страх перед могуществом карликов охватывал его, тем больший ужас он испытывал от того, что однажды правда об его участии во всей этой истории вскроется.
«Но ведь… Но ведь я даже помыслить не мог, что такая мелочь, как какая-то книга, может изменить весь мир и даже уничтожить всё человечество» – проскользнуло в его мыслях, как Димин отец вдруг ударил кулаком по столу и в ярости выкрикнул:
– Да врут они всё!
Грохот и вопль отца вырвали Диму из тягостных размышлений.
– Ты чего, пап? – прошептал он в испуге.
– Хватит, – тут же через слёзы сказала мама Димы. – Замолчи, не пугай мальчика.
– Врут они. Врут. Они-то найдут куда спрятаться. Наверняка у них будет какое‑нибудь убежище с ядерным реактором, где даже тысячу лет без хлопот прожить можно, а вот мы…
– Успокойся. Пожалуйста, успокойся, – тихо попросила мама Димы, но муж её не услышал.
– Вам будет оказана помощь, продолжится выдача пайков, – передразнил диктора отец и жёстко осведомился у экрана: – А что дальше? Что будет, когда не вырастет трава и погибнут водоросли в океане? Чем мы будем, чёрт вас подери, дышать? Почему никто не говорит о таких «мелочах»?
Некогда заданный отцом вопрос въелся в Димину память, и в настоящем пульсировал у него в голове. Содержание кислорода действительно значительно снизилось, а это заставляло паниковать куда как больше, нежели холод и голод.
«Нет, надо успокоиться. Хватит бояться. Не для того я всё рассказал отцу, не для того мы несколько месяцев тащились через промозглую пустошь, чтобы умереть в пещере карликов, так ничего и не сделав!» – вдруг пронеслось у него в мыслях.
