Элиза Полуночная
Сила, способная изменить мир. Гармония
– Почему она так важна? Кто такая Аньюриэль? – она осмелилась поднять взгляд.
– Она – Искра, – дракон повернул голову так, что в упор смотрел на неё ярким янтарным глазом с вытянутой щелкой зрачка. – Искра, которой суждено разгореться в могучее пламя. Огонь может дарить свет и тепло, а может прокатиться волной разрушения, сжигая всё, до чего сможет дотянуться.
– Я понимаю, – Лан Роу кивнула. – Я всё сделаю.
– Не существует холода, есть лишь отсутствие тепла. Не существует тьмы, есть лишь отсутствие света. Не существует зла, есть лишь отсутствие любви. Помни об этом, – пророкотал Рунаан, возвращаясь в небо.
***
На «Гордость Лютерии» Лан Роу возвращалась в смешанных чувствах. Необходимость присматривать за эльфийкой и одновременно искать того, кто мог связаться с демонами, забирали у неё всё время. Порой хотелось просто прилечь и поспать хоть немного, но времени на это не хватало. Если бы Аньюриэль была хоть немного сговорчивее… Вот только эта колдунья была полна сюрпризов, как ящик бродячего фокусника.
Ветер разогнал туман, оставив лишь низкие облака, что изо всех сил цеплялись за вершины гор. Аньюриэль сидела на перилах в позе лотоса спиной к сходням, её красные волосы трепетали в потоках ветра. Судя по тому, что длинный кончик уха едва заметно дернулся – её приход не остался незамеченным.
– Как постигается гармония? – мягко спросила Лан Роу, стараясь сдержать улыбку.
– Никак, – проворчала чародейка.
– Нашла причину?
– Ага. Счета за ремонт, – Аньюриэль развернулась к ней, в волосах тонкой изломанной линией вспыхнула и тут же потухла маленькая молния – верный свидетель раздражения. – Это же натуральный грабёж!
– Да, я слышала, что содержание корабля обходится недешево, – кивнула Лан Роу.
– Это не то слово! – продолжала негодовать чародейка. – Новый построить дешевле будет. Они ободрали ракушковых рачков с обшивки, а денег за это потребовали столько, что можно безбедно прожить пару лет целой семье!
– И что ты с ними сделала? – настороженно уточнила воительница.
– Заплатила, а что ещё?!
– Не убила и то счастье. Ладно, продолжим тренировки, пока у меня есть немного времени.
– Я хотела спросить кое о чём. Где я могу найти ту девушку – жену Лао Кана?
– Зачем она тебе? – Лан Роу растерялась из-за неожиданной смены темы разговора.
Тем временем на палубу поднялась Эйша, вылила ведро грязной воды за борт, затем привязала к ручке верёвку и кинула в море. Страннее всего смотрелся Пэн, сидящий у девушки в декольте. Паренёк явно чувствовал себя не очень счастливым даже несмотря на то, что место было весьма интимным.
– Его вчера чайка чуть не сожрала, – верно распознала немой вопрос в её глаза Эйша.
– Я бы справился, – возмущенно проворчал Пэн. – Я не ребёнок!
– Да, да. И главное, даже если тебя сожрут, у тебя будет целых два выхода…
– Анью! – взмолился Пэн.
– Не в моей компетенции, – чародейка отвела виноватый взгляд и снова повернулась к ней. – Я тут подумала, одеревенение не особо похоже на болезнь. Это скорее проклятие. Я могла бы попробовать что-то сделать. Не обещаю результат, но постараюсь.
– Хочешь, чтобы я отвела тебя к Сюрен? – догадалась Лан Роу. – Но это далеко. Если выйдем сейчас и возьмем лошадей, то вернёмся только завтра.
– До боя есть ещё пара дней. Слышала, на арене сегодня выступают какие-то артисты. Завтра сражаются другие участники.
– Можно я с вами? – взмолился Пэн. – Ну пожалуйста! Она душит меня опекой в самом прямом смысле!
– Это – грудь, а не опека, – Лан Роу сдавленно хихикнула.
В Лазурной гавани ни для кого не было секретом, что рыцарь Лютерии путешествует в весьма скромном сопровождении из девушки-старпома и нескольких стихийных духов. Аньюриэль и Эйша привлекали к себе внимание практических всех моряков и работников порта. Две девушки с яркой, экзотичной внешностью, одна из которых успешно выступает на арене, стали предметом для обсуждения наравне с Небесным турниром. И если Аньюриэль воспринималась как недостижимый идеал из-за своей расовой принадлежности и взглядом «не лезь – убью», то Эйше приходилось порой лично отстаивать собственные границы, показывая особо рьяным ухажерам, что женщина далеко не всегда «слабый» пол. Сейчас Пэн, оказавшись прижатым к груди старпома, осуществлял мечту как минимум половины рабочих порта, но бедняга совершенно не выглядел счастливым.
– Это может быть опасно, – Анью покачала головой. – Если хочешь с нами – придется выпить тебе увеличитель. У меня есть с собой пара склянок.
– Зачем? – Пэн удивленно смотрел в ответ.
– Чем длиннее ноги, тем быстрее ты сможешь убежать в случае чего. Ты, хоть и храбрый, но не боец, – Анью развела руками в стороны.
– Но на меня не подействует. Я не вырасту.
– Почему? – пришла пора Анью удивляться.
– В зелье же пыльца Неясеня. На мококо она не действует. Мы же – дети древа Неясень.
– Так какого демона у вас там целый склад этого зелья?! – всплеснула руками Анью.
– Божьих коровок увеличиваем и муравьёв. Ну, чтобы в хозяйстве польза от них была. А то маленькие они бесполезные, – пояснил Пэн.
– Ну значит будешь помогать Эйше, – Аньюриэль пожала плечами. – Присмотри за ним. Не продавать, не терять, не сдавать в аренду и не показывать за деньги.
– Да помню я, кэп, – раздраженно отмахнулась девушка, подтягивая за верёвку ведро с водой. – И ещё кое-что. Работы много, а я одна.
– Поняла. Я займусь этим в ближайшее время. Духи на корабле.
Чародейка шустро сбежала по сходням вниз. Лан Роу прошла следом. Стоило подняться на корабль, как появлялось ощущение качки, к которому быстро привыкаешь и потом, когда спускаешься на твердую землю, его не хватает. Аньюриэль всматривалась куда-то в облака, напряженно поворачивая ушами в разные стороны.
– Всё в порядке?
– Вроде да, – Анью продолжала напряженно наблюдать за небом. – Просто странное чувство. Как будто кто-то смотрит.
– Рунаан посетил Лазурную гавань сегодня на рассвете. Может ещё не улетел. Хранитель любит отдыхать в облаках и оттуда наблюдать за жизнью людей. Пойдём, возьмем лошадей – так быстрее будет.
***
Дорога, по которой они ехали проходила через ротанговый лес. Густые заросли плотно обступали дорогу с обеих сторон. Перистые листья образовывали над их головами зелёный потолок, в редких просветах которого можно было увидеть тёмные облака. Небо словно ещё не определилось, будет ли погода солнечной или разразится гроза. Идея ехать куда-либо именно сегодня уже не казалась такой хорошей. Мокнуть бестолку не хотелось.
В случае, если дождь будет сильным они, конечно, могут остановиться в её нынче бывшей школе. Посредник терял права относить себя к какой-либо школе или учению, но то на словах, а сердцем она всегда была рада увидеться с теми, с кем рядом тренировалась долгие годы или перекинуться парой слов с мастером. Именно с Белым лотосом были связаны её самые счастливые воспоминания: первые успехи в обращении с ки, первые победы, первая влюбленность…
Глупо было удивляться тому, что едва услышав о возможности помочь Лао Кану, она согласилась на эту авантюру, наплевав на поиски демона и предателя. На самом деле, посредник должен был сохранять отстранённость от остальных людей и не ставить личные интересы выше блага всего Аньшу, но пока Лан Роу не достигла этого уровня благости. Их с Лао Каном уже давно ничего не связывало, кроме дружбы и покрывшихся налётом времени воспоминаний. Но всё равно было невыносимо видеть, как тот опускается и предаёт то, что когда-то было ему дорого, ради призрачной возможности спасти Сюрен. В итоге она точно так же ухватилась за не менее призрачный шанс помочь, хотя и не была уверена, что Аньюриэль сможет что-то сделать. Да, магом эта эльфийка была сильным, но в основном в отношении разрушений, ничего созидательного с момента их знакомства чародейка пока не сделала.
Впрочем, робкая надежда в её сердце всё же была. Аньюриэль, хоть и была склонна сжигать и крушить всё подряд, сейчас вела себя вполне спокойно с любопытством осматривая заросли и крупные, красноватые, чешуйчатые плоды.
– Из ротанга делают мебель, – пояснила Лан Роу.
– Но он же весь покрыт колючками, – Анью удивленно глянула на неё и тут же вернулась к изучению природы.
– Кору обдирают, а побеги ненадолго погружают в кипяток – так они становятся гибкими.
– В Аньшу много интересного, – ни к кому не обращаясь, отметила Аньюриэль.
– Природа здесь, действительно, очень богатая. Всё дело в том, что потоки ки здесь очень близко к поверхности земли. Поэтому такие плодородные почвы и мягкий климат. Осень близится к концу, но станет лишь немного прохладнее. Здесь не выпадает снег, только высоко в горах, да и природа засыпает лишь на пару месяцев, а потом всё опять начинает цвести. Аньшу – благодатный край.
– Разве энергия может влиять на климат и растительность? – Аньюриэль выглядела удивленно-заинтересованной.
– А ты разве не знала? Я думала твой народ уделяет много времени изучению магии.
– Магии, – чародейка кивнула. – Но не энергии. Как бы тебе так объяснить… Те, кто посвящает себя изучению тайн магии, свысока смотрят на тех, кто магии лишен. Энергию, что течёт в теле и вокруг, считают чем-то вроде ткани мироздания. Многие силлины воспринимают её как нечто само собой разумеющееся, просто потому, что не способны в полной мере ощутить её и как-то взаимодействовать.
– Но ты не такая, – пришла к логичному выводу Лан Роу. – Потому что способна чувствовать ки и управлять ею.
– Да, вероятно поэтому. У меня на родине очень удивились бы, узнав, на что способны люди. Тот удар, когда Ходон пробил камни арены – это впечатляет!
– Он тебе в голову целил, если на то пошло, – покачала головой воительница.
– Я хочу научиться так же, – в глазах Аньюриэль плескалось бесовское пламя энтузиазма.
Лан Роу ненадолго задумалась, размышляя о перспективах такого обучения. С одной стороны – Аньюриэль ищет Ковчег и будет раз за разом сталкиваться с демонами. Владея ки, а не только магией, она станет в разы сильнее и с большей вероятностью выживет. Раз сам Рунаан проявил участие к её судьбе, то можно было сделать вывод, что эта девушка важна для Акрасии. Вот только тот факт, что Аньюриэль станет в разы сильнее пугал воительницу. Если к вспыльчивому, в самом буквальном смысле этого слова, темпераменту и огромной магической мощи прибавить ещё и разрушительный потенциал мастера боевых искусств, то масштаб последствий страшно было представить. Аньюриэль была слишком эмоционально нестабильна…
– Сперва медитации, – уклончиво ответила воительница.
– Это скучно, – фыркнула Аньюриэль, отворачиваясь.
– Дело не в том, что тебе должно быть скучно, а в том, что ты поглощена гневом, – начала аккуратно Лан Роу.
– Вовсе нет! – Анью недовольно глянула в ответ.
– У каждого внутри существует предел. Предел чувств. Предел боли. Предел слëз. Предел ненависти. Предел прощения. Порой мы можем очень долго терпеть. Долго молчать и не показывать, как больно внутри. А потом, в один миг, эмоции перевесят рассудок и тебя захлестнёт неконтролируемой яростью. В твоём случае это ещё и сжигает всё вокруг, разве я не права? Ты на пределе, Аньюриэль.
– Ты не понимаешь… – прошептала она в ответ.
– А ты понимаешь, что я права. Подчини свой гнев, иначе он подчинит тебя.
Анью отвернулась, делая вид, что заросли ротанга очень сильно её интересуют. Лан Роу несколько минут молчала, давая ей возможность обдумать услышанное.
– Что случилось? Что произошло с тобой и Аманом? Это ведь из-за него с тобой это творится?
– Я ведь уже сказала, – устало проговорила чародейка. – Я ошиблась и его больше нет…
– Совесть, она такая… Мучает не тех, кого должна, а тех, у кого она есть, – глубокомысленно изрекла воительница. – Мы не можем исправить то, что уже сделано, но можем извлечь опыт из своих ошибок.
– Извлечение опыта не вернет тех, кто погиб.
Чародейка снова начинала злиться, искря молниями в волосах. Лан Роу старалась не выдавать внутреннего напряжения. Полыхающая ярость Аньюриэль её откровенно пугала, даже несмотря на тот факт, что сил и энергии на то, чтобы усмирить девушку, ей должно хватить. Вот только подпустит ли чародейка её к себе так близко во второй раз?
– Научись отпускать. То, что предназначено тебе – всегда найдëт дорогу назад, – Лан Роу по-доброму улыбнулась. – Может он ещё жив и найдёт способ вернуться. Демоны лезут в Акрасию со всех возможных щелей, наверняка найдётся лазейка и для человека. Пока ты не знаешь наверняка, погиб он или нет, считай, что твой… друг жив.
– Откуда в тебе столько сил и веры в лучшее? – чародейка скептически смотрела в ответ.
– Когда есть, что защищать, слабый становится сильнее. Когда есть, что терять, сильный должен стать ещё сильнее. Так любит повторять мастер Фархан.
– Ты сегодня – кладезь мудрых высказываний, – Анью улыбнулась.
– Большинство – не мои, – Лан Роу пожала плечами. – Иногда всё, что нам остаётся в тяжелые времена – полагаться на мудрость тех, кто когда-то пережил трудный период. Можно ещё сплотиться и верить друг в друга. Даже самый трудный путь становится легче, если ты не одна идёшь по нему.
– Ты поэтому так веришь в невиновность Лао Кана?
– Отчасти поэтому, – кивнула Лан Роу. – Мы с ним выросли вместе в Белом лотосе. Вместе тренировались, постоянно соперничали и в то же время крепко дружили. Я всегда старалась равняться на него. Сильный, несгибаемый, верный идеалам школы. Боевые искусства были его единственной страстью. Ему пророчили пост мастера или посредника.
– Ты так веришь в него, так восхищаешься…
– Мы были лучшими друзьями… А потом Лао Кан встретил Сюрен и всё изменилось. Она затмила для него всё. Мастер позволил ему построить дом недалеко от школы и жить там с Сюрен. Они произнесли клятвы в храме Рунаана. Целый год Лао Кан был счастлив, словно парил над землёй. Счастливец, так его называли, пока он не стал Одиночкой. Сюрен заболела. Её кожа стала покрываться ужасной проказой, похожей на кору дерева. Никогда прежде никто в Аньшу не слышал и не видел ничего подобного. Лекари ничем не смогли помочь, даже Аюр лишь разводил руками. Лао Кан очень сильно изменился тогда, стал замкнутым, озлобленным, но я верю, что он всё так же чтит заветы школы. Кто ещё будет в тебя верить, если не друзья?
– Я видела его глаза, – задумчиво проговорила Аньюриэль. – Они пустые. Это глаза мёртвого человека…
– Если ты сможешь сказать, что происходит с Сюрен, это даст ему надежду. Мы уже приехали.
Заросли ротанга редели, открывая вид на небольшую полянку у реки. Маленький домик с терракотового цвета черепицей, небольшой огородик с покосившейся оградой, несколько молодых плодовых деревьев. Где-то неподалёку кудахтали куры. Всё аккуратное и ухоженное. Сюрен занималась тем, что перекапывала грядки, подготавливая их к отдыху. Рядом с ней была куча прелой листвы. Девушка, услышав как они подъезжают, быстро убежала в дом.
Ну кто бы сомневался, что будет легко…
– Лао Кана с нами нет! – прокричала Лан Роу ей вдогонку, но девушка не остановилась. – Когда лекари ничего не смогли поделать, Сюрен поругалась с Лао Каном, прогнала его и не показывается больше никому на глаза. У них всё сложно сейчас.
Аньюриэль лишь фыркнула в ответ и спрыгнула со спины своего коня на дорогу. Лан Роу тоже спешилась и уверенной походкой прошла к двери, дергая за ручку. Дверь оказалась заперта изнутри. Воительница постучалась, но никто не ответил. Попытка Сюрен сделать вид, что никого нет дома была жалкой.
– Сюрен, это Лан Роу. Помнишь меня? Я привезла мага из эльфийских земель, она может сказать, чем ты больна.
– Уходите! Вы не сможете мне помочь. Никто не сможет, – донеслось из дома.
Она с Аньюриэль переглянулись. Чародейка демонстративно возвела глаза к небу.
– Давай хотя бы попробуем. Хуже всё равно не будет, – продолжила уговоры Лан Роу.
– Можно я? – Аньюриэль как-то излишне кровожадно смотрела на дверь.
– Только не выламывай дверь, – кивнула Лан Роу. – И вообще ничего не ломай.
Теперь скептический взгляд достался ей. Анью просто повела рукой вдоль двери и засов открылся. Лан Роу быстро, не давая Сюрен опомниться, зашла внутрь. Девушка жалась к дальней стене. Воительница оценила закрытую одежду, перчатки и замотанное платком лицо так, что можно было увидеть лишь глаза.
– Мы ехали из Лазурной гавани не для того, чтобы, наткнувшись на запертую дверь, развернуться и уехать.
– Маг мне не поможет, – срывающимся голосом ответила Сюрен. – Не подходите ко мне. И не смотрите на меня. Я чудовище!
– Надо же… – пробормотала Аньюриэль.
Лан Роу оглянулась на неё. Глаза чародейки ярко светились зелёным. Анью медленно шагнула к Сюрен. Девушка испуганно сжалась в углу маленькой кухоньки, затравленно бросая взгляды то на дверь, явно ведущую в спальню, то на выход, который они перегородили. Чародейка тем временем преодолела разделяющее их расстояние и аккуратно коснулась руки Сюрен.
– Ты великолепна… – после недолгого молчания проговорила Аньюриэль. – Кто тебя сделал?
– Что значит «сделал»? – не поняла Лан Роу.
– Ты сказала, что она больна, но эта девушка не больна и не проклята, – Аньюриэль обернулась к ней. – Она – одушевлённый голем.
Глава 7. Кукла колдуна
Очень жаль, что ты тогда
Мне поверить не смогла,
В то, что новый твой приятель
Не такой, как все.
Ты осталась с ним вдвоём
Не зная ничего о нём.
Что для всех опасен он
Наплевать тебе.
И ты попала!
К настоящему колдуну
Он загубил таких, как ты, не одну.
Словно куклой в час ночной
Теперь он может управлять тобой.
Король и шут – Кукла колдуна.
Аньюриэль.
Небольшой импульс магии, что она пустила в ладонь Сюрен, проявил письмена, вложенные в девушку её создателем. Колдовской узор заполнил практически всю кухоньку. Аньюриэль смотрела на переплетение колдовских рун и узоров, не в силах оторвать взгляд. Это было по меньшей мере гениально. Неизвестный маг предусмотрел всё. Голем перед ней, если напитать её магией, будет практически неотличим от обычного человека.
– Так где твой создатель? – спросила Анью у Сюрен.
– Он мёртв, – сдавленно прошептала девушка.
– Так вот почему ты снова принимаешь свой настоящий облик – магии не хватает, – Анью понимающе покачала головой. – А можно я плетение перерисую? Оно великолепно. Никогда не видела ничего подобного. Оно невероятно сложное, но не перегруженное. Всё так…
– Ты сдурела! – за её спиной отошла от шока Лан Роу. – Эта… Этот голем выдавал себя за человека! Она облапошила Лао Кана! А ты восхищаешься тем, какое там заклинание на ней?!
– Чисто теоретически, Сюрен можно назвать человеком. Несмотря на рукотворное тело, у неё человеческая душа и разум, – пояснила Анью, нервно дергая кончиками ушей – орать Лан Роу умела так, что оглушит даже глухого. – Так ты не против, чтобы я зарисовала плетение? Оно достойно того, чтобы быть представлено самым могущественным магам Рохэнделя. Они очень удивятся человеческой изобретательности. А мне ещё говорили, что люди магически бесполезны… Да они локти кусать будут…
– Не надо, пожалуйста, – Сюрен жалобно смотрела на неё. – Я не хочу, чтобы кто-то повторял этот ритуал. Не хочу больше жертв…
Анью раздосадовано вздохнула и всмотрелась внимательнее, запоминая нюансы и особенно сложные участки магического плетения. То, что Сюрен отказалась быть натурщицей ещё не означало, что нельзя зарисовать по памяти, хотя и был риск ошибиться.
– Да к демонам плетение! – продолжала негодовать Лан Роу. – Что нам теперь с ней делать?! Как я Лао Кану об этом скажу?! Он ведь не знает? Ты не посчитала нужным сказать, не так ли?
Если Сюрен и до этого выглядела забитой и жалкой, то сейчас она готова была провалиться сквозь пол. Анью бросила взгляд через плечо – Лан Роу выглядела очень злой и отчасти была права. Лао Кан имел право знать, на ком женат, вот только кого это сделает счастливым? Можно придумать, как вернуть Сюрен прежний облик, и все снова будут счастливы…
– А может не стоит ему говорить? – задумчиво предложила Аньюриэль.
На неё уставились две пары ошарашенных глаз. Сюрен хлопала длинными ресницами и, кажется, не верила, что обрела союзника. Лан Роу побагровела от злости.
– Что значит «не стоит»?! Ты в своём уме?! Как я ему врать буду?
– А ты не ври, просто не рассказывай, – предложила вариант чародейка. – Он же не станет прямо спрашивать не знаешь ли ты чего такого о его жене, чего не знает он. Сюрен же хватило ума не рассказывать…
– Ей наглости хватило, а не ума! – гнев Лан Роу всё нарастал. – О таких вещах принято рассказывать, когда создают семью. Милый, у меня перед дождём ноют колени. Или я люблю есть рыбу со сливовым соусом. Или я – бревно, в самом буквальном смысле этого слова.
– А вот это жестоко, – смущенно прокомментировала Энвиса.
– Я боялась, – тихо прошептала Сюрен. – Что, узнав правду, он от меня отвернётся…
– И поэтому решила врать ему всю жизнь?!
– Ты просто надеешься, что, бросив меня, Лао Кан вернётся к тебе! – в сердцах выпалила девушка.
Повисло тягостное молчание. Анью села за стол и подтянула к себе яблоко. Разговор принимал очень интересный оборот. Лан Роу молча стояла, вероятно не зная, что ответить на этот выпад. Кажется, Сюрен ударила по больному.
– Магия первозданная, – встрепенулась Энвиса. – Да у них тут любовный треугольник! Становится всё интереснее.
– Вовсе нет! Я ему помочь хочу! А ты – лживая тварь! – кричала воительница. – На лжи счастья не построишь.
– Он был счастлив, пока это не началось! – девушка сдернула с лица платок.
Анью заинтересованно рассматривала её лицо. От лба до носа Сюрен была вполне обычной девушкой, а ниже была деревянной куклой. Работа была выполнена великолепно. Точеные черты лица, аккуратные пухлые губы. Мастер вложил в своё творение душу не только буквально.
Яблоко в её руке постепенно становилось всё меньше, а скандал продолжал нарастать. Девушки уже скатились до личных оскорблений, позабыв об изначальной цели их визита. Аньюриэль наблюдала за этими воплями, не планируя вмешиваться, если не дойдёт до драки. Не было похоже, что Сюрен создавали для боя, а терять такой великолепный образец одушевлённого голема не хотелось.
– Ты – просто кусок дерева! – брезгливо бросила Лан Роу. – Как он мог не заметить, что спит с бревном?!
– Тот, кто зачаровал её, был гением. Плетение выполнено великолепно, но магия в нём заканчивается, поэтому человеческая внешность теряется, – спокойно ответила Аньюриэль. – Возможно, я смогу её заполнить, но это поможет лишь временно, потом она снова начнёт… деревенеть.
– И что мне делать потом? – спросила Сюрен, успокаиваясь и присаживаясь за стол. – Искать другого мага?
– Не каждый сможет, – Анью покачала головой. – Нужен маг с тем же даром, что тебя создал. Если я разберусь в плетении, то, возможно, смогу его немного изменить, чтобы ты так сильно не зависела от наличия рядом мага. Но мне нужны записи того, кто тебя сотворил.
– Ты же сказала, что она идеально заколдована. Так почему тогда она теряет магию? – Лан Роу оперлась спиной о дверной косяк, пристально наблюдая за Сюрен.
Обстановка по-прежнему была напряженной. Девушки явно друг друга недолюбливали, но хотя бы перестали орать. Анью задумчиво обвела взглядом простенькую обстановку дома. Хоть Сюрен и вела уединённый образ жизни в последнее время, но дома всё равно было чисто и уютно. Стоящая на полках простая глиняная посуда, чистые полотенца и занавески, мешочки и коробочки с чем-то ароматным. Уютное семейное гнездо, где жила, на первый взгляд, обычная аньшуйская семья.
– Наверное, он хотел, чтобы это было для меня вместо поводка… – прошептала Сюрен. – Чтобы я не могла убежать далеко.
– Кто он? – не поняла Анью.
– Мой отец.
***
Аньюриэль рассматривала магические руны, заполнившие всю маленькую кухоньку, и размышляла, что может с этим сделать. Часть рун были насыщенного темно-фиолетового цвета – работа чернокнижника – их изменить ей не по силам. Но больше половины плетения светилось багряно-алым – магия крови. Кровавую часть переписать для неё возможно, вот только придётся открыть Лан Роу ещё один секрет. Сама воительница бросала косые взгляды на воплощенное магическое плетение, но никак не комментировала. Напряжение между девушками всё ещё было но, по крайней мере, не переросло в драку. Сюрен, поняв, что дальше скрывать информацию нет смысла, и убивать её никто не собирается, согласилась дать себя изучить и попутно рассказывала как она стала такой.
История девушки оказалась грустной и незатейливой. Отец Сюрен был чернокнижником и владел кровавым даром. Когда-то он был известным в Аньшу магом, но его жена, будучи беременной, заболела. Супругу спасти мужчина не смог, но выходил дочь, которая родилась раньше срока. Всю жизнь Сюрен тяжело болела. Она задыхалась и теряла сознание даже тогда, когда шла из одной комнаты в другую. Лекари и целители разводили руками – такой уж уродилась – и выписывали настойки для поддержания сил, которые не сильно помогали. Тогда её отец и углубился в изучение кровавой магии – надеялся излечить единственную дочь. Но годы шли, Сюрен становилось всё хуже, она уже не могла подняться с постели и была больше похожа на обтянутый кожей скелет, чем на молодую девушку. Отец ходил мрачнее тучи и уговаривал продержаться ещё немного, ведь скоро он сделает так, что у Сюрен будет сильное и здоровое тело.
Сюрен плохо помнила свои последние дни в человеческом теле, просто однажды она проснулась уже вот такой. Вот только проснулась она раньше, чем отец ожидал и увидела записи. Когда до Сюрен дошла вся ужасающая правда о том, какой ценой досталось ей это тело, она испугалась родного отца и убежала. Он кричал ей вслед, что она ещё вернётся, ведь без него не сможет жить как человек, но тогда девушка не придала значения его словам. Какое-то время она бродила в лесах, не зная, куда ей теперь идти. Тогда она встретила Лао Кана. Пусть в её теле не было настоящего сердца, но это не помешало Сюрен влюбиться в красивого, статного мужчину. От Лао Кана она и узнала, что тот совсем недавно, вместе с другими воинами из своей школы, победил чернокнижника, живущего в этом лесу и убившего много людей. Отца ей было жаль, но Сюрен не могла не понимать, что казнь была более чем заслуженной, после того, что тот сделал. Когда-то она мечтала быть здоровой, ходить по лугам и лесам, наслаждаться Солнцем и держать кого-то за руку, но когда узнала цену такой жизни, поняла, что лучше бы умерла.
У Сюрен не хватило духу рассказать кто она. Не хотела, чтобы возлюбленный в ней разочаровался. Хотелось хоть немного пожить в иллюзии счастливой жизни. Но с каждым днём трясина лжи затягивала её всё больше и больше. Лао Кан назвал её своей женой, построил этот дом для них, мечтал о детях… Казалось, что если сердца нет, то и болеть нечему, но день изо дня Сюрен было всё больнее от своей лжи. А потом случилось то, чего она втайне всегда боялась. Запас магии, который был в её искусственном теле, стал заметно меньше и там, где прежде была нежная тёплая кожа, словно какая-то проказа, появилась шероховатая древесина. Лекари не смогли распознать в ней подделку – ещё сильно было заклинание отца, но чем меньше магии в ней оставалось, тем больше была вероятность, что целители прознают правду. И даже тогда Сюрен не нашла в себе сил сказать Лао Кану правду. Всё, на что ей хватило сил – прогнать его, сказав, что между ними всё кончено.
– Я даже думала попытаться убить себя, но Лао Кан предупредил, что если со мной что-то случится, то он, не задумываясь, уйдёт за мной следом, – Сюрен печально смотрела на них, закончив рассказ.
– Значит записи всё же были, – ухватилась за самую важную мысль Анью. – Они сохранились?
– Если за последние пару лет логово чернокнижника не разграбили, то, наверное, сохранились, – пожала плечами Лан Роу. – Ты уверена, что хочешь помочь ей?
– У того ардетайнца, с которым я сражалась, была железная рука, но от этого ты не считаешь, что он почти человек. Мой наставник потерял ногу во времена Второго Вторжения, но никто и заикнуться не посмеет, что он теперь не совсем силлин. Где граница, когда можно сказать, что кто-то утратил право называться человеком? У неё есть душа, разум, чувства, тебе так важно из чего сделано её тело?
– Лао Кан имеет право знать правду, – отчеканила Лан Роу.
– Как знаешь, держать не буду, – Анью пожала плечами, не считая нужным вмешиваться в эти разборки. – Где было убежище того колдуна? Хочу полистать записи.
– Я покажу, – Сюрен снова повязала платок на лицо и поднялась.
Лан Роу молча развернулась, покидая дом и куда-то уходя. Сюрен с тоской смотрела ей вслед, но ничего не сказала.
***
Когда говорят о логове чернокнижника, то большинство наверняка представляют себе жуткую башню из чёрного камня или какое-то мрачное подземелье, где с потолка свисают цепи и в углах скребутся крысы. Анью тоже представляла себе нечто подобное. Но ожидания и реальность иногда расходятся. Иногда даже в лучшую сторону. Сюрен привела её к настолько большой древовидной лиане, что потребовалось бы пара десятков человек, чтобы полностью обхватить ствол.
– Это – Первая глициния, – указала на дерево Сюрен. – Говорят, её посадила сама Гивена, богиня Гармонии, когда создала этот край. Все деревья в этом лесу – потомки первого древа. Летом здесь очень красиво. Глициния невероятно красиво цветёт.
– Поверю тебе на слово, – Анью лишь пожала плечами. – Ждать лета не стану. У меня ещё столько дел…
– Я понимаю, – смутилась Сюрен. – Отец построил небольшую хижину в ветвях. Здесь должна быть лестница.
– Чернокнижник построил себе миленький домик на цветущем дереве… Эти тёмные маги совсем растеряли… Как бы это правильно назвать… Стиль, что-ли? – усмехнулась Энвиса.
Анью приглушенно фыркнула, соглашаясь с даро. Вот чего от тёмного мага ожидаешь в последнюю очередь, так это милых занавесок с цветочками и лоскутный коврик под дверью. Дверь, правда, была сорвана с петель и валялась внизу, а занавески истрепались от ветра, свободно гуляющего через разбитые окна. Время и природа брали своё и дом, оставшийся без хозяев, ветшал. Где-то обвалилась черепица, где-то прохудились доски. Растения в горшках завяли и сейчас уже невозможно было сказать, что это был за цветок. Половицы жалобно скрипели под ногами. Анью ступала как можно аккуратнее, надеясь, что доски выдержат.
– Отец хранил все свои книги и рукописи здесь. На этих полках, – Сюрен прошла вглубь комнаты.
Чародейка выпустила Шанти, позволяя ему облететь комнату и создала пару светящихся сфер. Обстановка была весьма скромной. Небольшой письменный стол с кривоногим табуретом, кухонный уголок, где вместо печи стоял простенький нагревающий артефакт, две широкие лавки, заменявшие кровати, и множество книжных полок вдоль всех стен. Хозяин явно большую часть своего времени посвящал книгам, нежели всему остальному. Изредка по стенам или полу проползали мелкие насекомые, под крышей пищали летучие мыши, чувствуя скорый закат.
