Элисон Уэйр
Королевы завоеваний

Щедрые пожертвования герцога и герцогини не ограничивались территорией Нормандии. Супружеская чета облагодетельствовала соборы Шартра и Ле-Мана, аббатство Святого Дионисия близ Парижа, аббатство Святого Флорентия в анжуйском Сомюре, которому Матильда даровала золотой потир, и аббатство Клюни в Бургундии, получившее от герцогини шитое золотом литургическое облачение – такое жесткое, что его невозможно было сложить²⁴. Представители богатого и влиятельного ордена Клюни считали, что «вечную» молитву лучше всего возносить в окружении захватывающего дух великолепия. В те времена, находясь на пике своего могущества, орден владел 1200 домами и насчитывал 10 000 монахов, являясь самым влиятельным в Европе. Он долгое время пользовался покровительством венценосной семьи, нормандские короли и королевы также оказывали ему внимание и приносили щедрые дары.

Начиная с 1060 года, посещая Кан, герцог и герцогиня останавливались в замке из канского камня, который к этому времени выстроил Вильгельм. За прошедшие столетия замок сильно изменился. Одна из его двенадцати башен носит имя королевы Матильды, но датируется XIII веком. Донжон был почти разрушен в годы Французской революции, а стены, приблизительно повторяющие контур внешней стены эпохи Вильгельма, относятся к XII–XV векам. Герцогский дворец Вильгельма находился в северной части укрепленной территории, рядом с надвратной башней и нынешним университетом Кана. В замке располагался зал шесть метров в ширину и восемнадцать – в длину, покои и часовня. Это была небольшая королевская резиденция по сравнению с теми, которые Вильгельм позднее заведет себе в Англии²⁵.

8
Лишенный чести

В 1063 году Вильгельм завоевал графство Мэн и присоединил его к Нормандии. Он обручил Маргариту, сестру последнего графа Мэна, которую тот провозгласил наследницей, со своим сыном Робертом и приказал, чтобы девочку «с великими почестями содержали под охраной в безопасных местах»¹, пока пара не достигнет брачного возраста. Свадьбе не суждено было состояться, так как Маргарита в том же году умерла.

Теперь Вильгельм был неоспоримым и уважаемым хозяином герцогства, где царили мир и процветание, и правителем внушительного масштаба в глазах христианского мира. Обезопасив свой брак и довольный супружеством, в окружении неуклонно растущей семьи, Вильгельм посвятил себя мыслям об Англии и направил всю свою энергию в сторону английских берегов. Матильда с воодушевлением поддерживала инициативу мужа.

В 1052 году эрл Годвин собрал армию, заручился поддержкой англичан и вынудил короля Эдуарда вернуть ему свое расположение. Однако в 1053 году Годвин внезапно скончался на королевском пиру, и его старший сын Гарольд унаследовал титул эрла Уэссекса. Гарольд, прославленный воин, всеми любимый как при дворе, так и в народе, завоевал благосклонность Эдуарда и сделал стремительную карьеру. Появились предположения, что король объявит Гарольда своим преемником. Но Вильгельм не забыл, что корона и богатства Англии обещаны ему.

Вскоре Матильде предстояла встреча с Гарольдом, потому что, если верить гобелену из Байе, хотя ни один английский источник тех времен не упоминает этот эпизод, в 1064 году судьба сыграла Вильгельму на руку. Эрл Гарольд отправился к герцогу, чтобы вернуть на родину своего брата Вульфнота и племянника Хакона, которые последние тринадцать лет находились при дворе Вильгельма в статусе заложников². На нормандском побережье корабль эрла потерпел крушение, а сам Гарольд попал в плен к графу Ги де Понтье, вассалу Вильгельма.

Герцог приказал доставить Гарольда ко двору в Э, где «принял его с большим уважением, великолепно накормил и роскошно одел, согласно обычаям своей страны»³. Вильгельм обращался с Гарольдом как с почетным гостем, пировал и охотился вместе с ним, а также вручал подарки. Герцог даже взял Гарольда с собой на вооруженную стычку в Бретани, чтобы предстать перед гостем в роли грозного полководца, а также продемонстрировать свою «готовность к войне» и превосходство нормандских мечей над английскими боевыми топорами⁴.

Гарольд вскоре обнаружил, что сменил цепи на золотую клетку, поскольку герцог не отпускал его в Англию, требуя клятвы на святых мощах в том, что Гарольд окажет Вильгельму всестороннюю поддержку и помощь в борьбе за английский престол после смерти короля Эдуарда. Гарольду пришлось согласиться. Он принес обет то ли в городе Бонвиль-сюр-Тук⁵, то ли в Руане⁶. Чтобы скрепить договор, Вильгельм предложил Гарольду руку своей неназванной дочери, «которая еще не достигла брачного возраста», пообещав паре «половину королевства Англия»⁷.

Исландская сага, датируемая 1230 годом, но основанная на более ранних источниках и устных преданиях, утверждает, что за обедом Гарольд сидел на возвышении по одну сторону от Вильгельма, а Матильда сидела по другую. Вильгельм и Гарольд «часто беседовали, чтобы развлечь себя за чашей вина», но герцог обычно рано ложился спать и оставлял Гарольда с Матильдой «за долгими вечерними разговорами»⁸. Знатным дамам полагалось интересоваться браками детей, так что, если эта история правдива, Матильда, возможно, обсуждала женитьбу Гарольда на своей дочери. Вероятно, герцогиня очаровала этого «высокого и красивого» мужчину, который «отличался выдающейся физической силой, мужеством и красноречием вкупе с остроумными шутками и доблестными поступками»⁹.

Если верить более поздней саге, именно Гарольд добивался руки одной из дочерей Вильгельма. Согласно этому источнику, Вильгельм мучился ревностью из-за поздних бесед супруги с гостем, и Матильда предупредила Гарольда: «Герцог спросил меня, о чем нам приходится так много говорить, потому что сердит из-за этого». Гарольд объяснился с Вильгельмом: «Я должен сообщить вам, герцог, что за моим визитом кроется нечто большее, чем я дал знать. Я хотел просить руки вашей дочери и часто говорил об этом с ее матерью. Она обещала замолвить за меня словечко»¹⁰. На самом деле у Гарольда, вероятно, не было иного выбора, кроме как согласиться на помолвку¹¹.

Путаница касательно личности принцессы возникла из-за противоречивых сведений о помолвках и браках дочерей герцога. Одна неназванная дочь была помолвлена сперва с Гербертом II, графом Мэна (до 9 марта 1062 года), затем с Гарольдом Уэссекским (1064 год) и наконец с испанским принцем, одним из двух братьев, которые боролись за ее руку¹². Три летописца утверждали, что Гарольду сватали Аделизу, которая после его смерти в 1066 году так и осталась в девицах¹³. Недавно ученые ошибочно отождествили Аделизу с женской фигурой по имени Эльфгифа, которая появляется на гобелене из Байе сразу после сцены разговора Вильгельма и Гарольда в Руане¹⁴. Но Аделиза решила посвятить себя Богу, так что Гарольду, вероятно, обещали в жены Агату. Высказывалось предположение, что Ордерик выдумал Агату или перепутал ее с Аделизой, но отсутствие Агаты в составленных им списках дочерей, видимо, является несущественным, поскольку Матильда не фигурирует ни в одном из них¹⁵, а в более поздней книге «Церковной истории» Ордерик утверждает, что за Гарольда хотели выдать именно Агату.

Дочь герцога всерьез увлеклась английским эрлом¹⁶. Она была «очень молода» – восьми лет или около того, – и поэтому «свадьбу решили отложить на несколько лет»¹⁷. Когда Гарольд отверг дочь Вильгельма в начале 1066 года, женившись на Эдите Мерсийской, вдове короля Уэльса Грифида ап Лливелина¹⁸, то набожная девушка решила утолить свою печаль, удалившись в монастырь¹⁹. Узнав о женитьбе Гарольда на Эдите, Вильгельм потребовал, чтобы тот чтил наложенные помолвкой обязательства ²⁰, но безуспешно.

Данную Вильгельму клятву Гарольд тоже не сдержал. Несмотря на все свои таланты, он оказался «лишенным чести, которая является корнем всякого добра»²¹. Эдуард Исповедник умер 5 января 1066 года и был похоронен в недавно освященном Вестминстерском аббатстве, перестроенном по его указу. Гарольд тут же объявил, что Эдуард на смертном одре назначил его преемником, и Витан – совет при англосаксонских королях Англии – избрал Гарольда королем. Уже на следующий день Гарольд спешно готовился к коронации.

9
Благоразумная жена

Когда Вильгельму сообщили о вероломстве Гарольда, герцог решил силой захватить Англию и занять трон по праву победителя. Подготовка к войне вызвала бурную суматоху по всей Нормандии: аристократы, духовенство, горожане и частные лица предоставляли корабли, лошадей, людей и провизию – кто сколько мог. 24 апреля в небе появилась комета Галлея, которая «оставалась видимой пятнадцать дней»¹, что истолковали как знак божественного одобрения. «Это предвещало смену королевской власти», – заявил Ордерик. Господь также передал свое одобрение через папу римского. Разгневанный тем, что Гарольд нарушил клятву, понтифик прислал герцогу знамя, которое благословил сердечными молитвами о победе Вильгельма. Папа был доволен решимостью герцога реформировать пришедшую в упадок английскую церковь по нормандскому образцу. Теперь Вильгельм имел полное право объявить, что ведет священную войну.

18 июня 1066 года Маврилий, преемник Можера на посту архиепископа Руанского, освятил аббатство Святой Троицы, основанное Матильдой, хотя его строительство еще не было окончено. Герцогская чета с тремя сыновьями почтили своим присутствием пышную церемонию, в которой приняли участие четыре епископа, восемь аббатов и цвет нормандского общества. Строительство аббатства будет завершено только в 1080 году², но в тот июньский день Матильда сделала обители щедрое пожертвование и вместе с супругом преподнесла аббатству самый ценный дар – дочь Сесилию, «девочку»³ десяти-двенадцати лет, притом что принять послушание разрешалось только с двенадцати. Отец представил ее у алтаря как облата – ребенка, который будет воспитан в традициях благочестия, по достижении возраста, когда сможет сделать осознанный выбор, вступит в новициат и станет послушником, чтобы в будущем принять монашеский обет. В 656 году церковный собор в Толедо постановил, что ребенку должно быть не менее десяти лет, чтобы его приняли в облаты. Вильгельм объявил собравшимся, что Сесилии суждено посвятить себя Богу, который милостиво наделил его с Матильдой многочисленным потомством и другими дарами⁴. Возможно, супруги надеялись, что в будущем их дочь станет аббатисой в Кане.

Посвящение дочери Богу считалось способом приумножить небесные сокровища^[2] или выразить благодарность Господу. Для любого феодала это означало определенную жертву, поскольку дочери являлись ценными пешками при заключении выгодных политических союзов. Но разумеется, Вильгельм имел вескую причину отдать своего ребенка Богу. Он хотел получить корону Англии и остро нуждался в божественной помощи. Герцог с Матильдой уже разрешил старшей дочери Аделизе принять монашеский обет и теперь, несомненно, думал, что, посвятив Богу еще одну дочь, приобретет больше божьей милости и получит желанное благословение.

Высказывалось предположение, что в 1075 году, когда Сесилия приняла монашеский обет, французский поэт Фулькуа из Бове написал язвительное стихотворение, сравнив принесение в жертву Сейлы, дочери Иеффая, в обмен на военную победу ее отца с посвящением Сесилии Богу в надежде захватить Англию. Сходство прослеживалось даже в именах⁵. Однако, вероятнее всего, Фулькуа сочинил свое стихотворение в 1066 году, потому что Сесилия вовсе не была обязана принимать обет. По достижении двенадцати лет она могла остаться в обители или вернуться в мир – что она и сделала. До тех пор девочка «воспитывалась и получала должное образование» у настоятельницы Матильды, которая энергично претворяла в жизнь заповеди святого Бенедикта⁶.

По версии Фулькуа, Матильда была глубоко несчастна из-за того, что потеряла ребенка, отдав его в монастырь. В стихотворении Сесилия называет себя дочерью «своего отца и сокрушенной горем матери»⁷.

Сесилия была одной из примерно двадцати высокородных девушек, посвященных в тот день Богу, поскольку многие бароны последовали примеру герцога и пожертвовали Богу своих дочерей вместе со щедрыми подношениями. Матильда не только подарила аббатству Святой Троицы землю, но также приобрела для него поместья и убедила других принести свои дары⁸. Таким образом аббатство быстро разбогатело и смогло вложить средства в водяные мельницы и солеварни, а также оплатить покупку поместий, прав на рыбную ловлю и виноградники⁹.

К середине лета 1066 года подготовка к вторжению в Англию значительно продвинулась вперед. Предвидя длительную отлучку, Вильгельм созвал баронов и приказал всем присягнуть на верность своему пятнадцатилетнему сыну Роберту как наследнику¹⁰. Роберт, к которому Матильда питала особую нежность и который всегда поступал «в точности так, как ему говорил отец»¹¹, вырос в приземистого, коренастого юношу. Природа не наделила его внушительной статью, что побудило разочарованного отца в детстве прозвать сына Куртгез («Короткие штаны») из-за его коротких ног. Прозвище так и приклеилось. Тем не менее Роберт был «молодым человеком, который уже доказал свою доблесть и подтвердил мужество»¹². Слишком юный, чтобы управлять государством в отсутствие отца, он был назначен регентом номинально, поскольку в августе в замке Бонвиль-сюр-Тук герцог «доверил герцогство Нормандское своей жене Матильде и юному сыну Роберту, оставив им в помощь благочестивых епископов и воинственных сеньоров»¹³. Фактически вручив супруге «богатство и власть государства»¹⁴, Вильгельм показал, что питает к Матильде безграничное доверие. Именно она должна была выступать в роли регента и править вместо Вильгельма.

Знатные женщины редко руководили действиями старших сыновей, однако Матильду назначили опекуном Роберта. «Первым из достойнейших» в совете регентства, который учредил Вильгельм, был стареющий Рожер де Бомон¹⁵. До его отъезда в 1067 году в Англию ему умело помогали мудрый, осмотрительный и просвещенный Рожер де Монтгомери, виконт Гуго д’Авранш и Ральф Танкарвильский, камергер Вильгельма, которого назначили надзирать за финансами. Все они были верными друзьями и советниками герцога.

К этому времени Вильгельм собрал «огромную армию нормандцев, фламандцев, французов и бретонцев»¹⁶ из шести тысяч всадников и могучий флот. Гийом Жюмьежский утверждал, что у герцога было три тысячи кораблей, но современные историки предполагают, что их число составляло от пятисот до семисот пятидесяти. Флот стоял на якоре в защищенной гавани в устье реки Див. Здесь герцог торжественно сделал Матильду регентом. В ответ Филиппу I Французскому, который выразил обеспокоенность по поводу безопасности герцогства, Вильгельм написал: «Господь своей милостью наделил нас благоразумной женой и любящими подданными, которые будут надежно охранять границы во время нашего отсутствия»¹⁷.

В начале сентября, готовясь к отъезду, Вильгельм запросил военной поддержки у Фландрии. Граф Бодуэн находился во Франции, исполняя обязанности регента при племяннике, молодом французском короле. Его старший сын, очередной Бодуэн, не обладал энергичным темпераментом своего отца и отклонил просьбу герцога. Вильгельм в гневе посоветовал Бодуэну не рассчитывать на трофеи, а также напомнил ему, что «честь, которой добивается герцог, направлена на благо его сестры и ее детей, а их величие будет способствовать его возвышению». Когда на младшего Бодуэна не подействовал и этот довод, гонец удалился, заявив: «Мой господин завоюет Англию без вашей помощи!» Хотя Бодуэн согласился за определенную плату послать с Вильгельмом военный отряд, прежняя тесная связь Нормандии и Фландрии была ослаблена. Этот неприятный инцидент стал предвестником более глубокого грядущего раскола.

Матильда, возможно, была опечалена и обижена из-за размолвки, но проявляла бодрость духа и оптимизм. Она тайно приказала выстроить «в честь герцога»¹⁸ большой драккар, оснастила его за свой счет и дала имя «Мора». Название, вероятно, происходило от греческого слова, обозначающего воинское подразделение спартанцев численностью в шестьсот человек. Именно такое количество людей вмещал корабль. У судна были алые полосатые паруса, расписная обшивка, а нос украшала золоченая резная фигура мальчика, который, как говорили, походил на маленького Вильгельма, сына Матильды. Герцогиня распорядилась, чтобы мальчик одной рукой подносил к губам рог из слоновой кости, а другой – сжимал лук, нацеленный в сторону Англии¹⁹. Матильда стояла на носу этого прекрасного судна, когда оно вошло в устье реки Див, к восторженному изумлению Вильгельма²⁰. «Мора» произвела на герцога такое впечатление, что он объявил корабль флагманом, на котором собрался возглавить свой великий поход и поднять знамя папы римского – золотой крест на серебряном фоне. «Мора» изображена на гобелене из Байе и выглядит немного иначе, чем ее описания в летописях той эпохи, однако вышивальщицы вряд ли видели настоящий корабль. В благодарность Вильгельм пообещал выделить Матильде доходы от графства Кент, когда оно окажется в его власти²¹.

К 12 сентября Вильгельм собрал свой флот в Сен-Валери, в устье реки Соммы²². Корабли были готовы к отплытию, но плохая погода задержала отправление. Наконец 27 сентября ветер переменился, и герцог отдал приказ о погрузке на борт. Вильгельм попрощался с Матильдой, попросив жену и ее придворных дам молиться за себя и своих спутников²³. Герцогиня с радостью согласилась и распрощалась с мужем, исполненная бодрости. Она долго смотрела, как супруг и его корабли уплывают в далекую Англию навстречу желанной короне.

10
Великолепие короля

Матильда вернулась в Руан и приступила к управлению Нормандией. Это была непростая задача, ибо нормандцы, по признанию самого Вильгельма, «под присмотром доброго, но непреклонного хозяина вели себя как доблестные герои, но при других обстоятельствах оказывались способны навлечь на себя гибель и разорвать друг друга на части. Они охотно поднимали восстания, с готовностью затевали беспорядки и шли на любые преступления. Поэтому им требовалась сильная рука правосудия»¹. Они были ненасытны, «завидовали равным и бросали вызов вышестоящим. Они грабили собственных подданных, хотя защищали их от чужих посягательств. Они хранили верность господину, но даже легкая обида подталкивала их к вероломству. Они оценивали тяжесть предательства по шансам на успех»².

Матильда руководила неспокойным герцогством и председательствовала при вице-королевском дворе с осмотрительностью и мудростью, уверенностью и талантом. Гийом из Пуатье признал, что правление «госпожи Матильды, женщины, наделенной мужской мудростью, было благополучно», но объяснил отсутствие восстаний и беспорядков авторитетом короля, «возвращения которого все боялись»³. Вне всякого сомнения, государственный ум Матильды также сыграл в ее успехе немалую роль. Герцогиня отличалась «свободомыслием» и незаурядными способностями, которые помогали ей в непростом деле⁴. Статуя Матильды в Люксембургском саду Парижа работы Жан-Жака Эльшохта датируется 1850 годом. Она изображает герцогиню с мечом, символом власти, которой Матильда обладала в Нормандии.

Матильда действовала независимо от Роберта, самостоятельно заверяя дарственные хартии от имени Вильгельма⁵. Тем не менее общение Матильды и Роберта во времена регентства вполне могло укрепить связь матери с сыном⁶.

Когда в октябре Матильда узнала о победе Вильгельма при Гастингсе, то в ликовании вознесла Богу благодарственную молитву и незамедлительно переименовала приорат Нотр-Дам-де-Пре в Нотр-Дам-де-Бонн-Нувель, посвятив обитель Богоматери Благой Вести⁷. На протяжении недель герцогиня выражала благодарность Господу, делая монастырям щедрые пожертвования. «Милостыня, которую герцогиня ежедневно раздавала с превеликим усердием, принесла больше помощи, чем я могу выразить словами, ее мужу, который сражался на поле брани»⁸. В декабре Матильда стала именовать себя королевой Англии, хотя коронация еще не состоялась⁹.

Когда Вильгельм отправился в Англию, Матильда носила под сердцем дитя. Ученый-словесник Готфрид, архиепископ Реймса^[3], утверждал, что Бог даровал Вильгельму победу при Гастингсе, чтобы в жилах новорожденного ребенка, Адели, текла «чистейшая королевская кровь»¹⁰. Так что, по всей вероятности, девочка родилась после 14 октября 1066 года, когда Вильгельм стал королем Англии, но не позднее июня 1067 года. Готфрид развил свою мысль следующим образом:

 
В прекрасную женщину герцога дочь обратится,
Которой, богиня сочла, будет герцогства мало.
Венец короля судьба отцу девы сулила.
И чтобы Адель появилась на свет как дочь короля,
Судьба даровала отцу королевство.
Коль не было деве позволено раньше покинуть утробу,
Английской короной отец своей дщери обязан¹¹.
 

Скорее всего, Адель назвали в честь ее бабушки Адели, графини Фландрии.

Победа при Гастингсе не сразу сделала Вильгельма королем. Ему пришлось побороться за корону. Саксы не собирались сдаваться без боя. Они были гордым народом со своими обычаями и законами, потомками германских племен, которые пришли в Англию столетия назад, покорив или оттеснив на запад местных романо-бриттов. Вторгшийся на их территорию герцог и его соратники состояли в родстве с племенами хищных викингов, которые веками терзали Англию набегами и подвергали разрушениям. Одна из заступнических молитв гласила: «Освободи нас, о Боже, сохранив наши тела и тех, кто у нас на попечении, от жестоких северных людей, которые опустошают наше королевство». Викинги заселили и колонизировали обширные территории северной и восточной Англии, известные как Денло. Опасаясь повторных вторжений из Скандинавии, английские короли до 1162 года взимали налог, известный как данегельд, или «датские деньги», для защиты королевства. Поэтому вторжению нормандцев оказали яростное сопротивление.

Вильгельм был полон решимости обрести власть над Англией. Он захватил столичный Винчестер и двинулся на Лондон, сокрушая противников и оставляя за собой опустошительный след. В Лондоне Витан провозгласил монархом малолетнего Эдгара Этелинга, который имел больше прав на престол, чем Вильгельм или Гарольд. Вильгельм отмел все контраргументы с помощью военной силы и на Рождество 1066 года был избран королем, после чего незамедлительно отправился на коронацию в недавно перестроенное Вестминстерское аббатство Эдуарда Исповедника, прекрасную романскую церковь, стоявшую почти на том самом месте, что и нынешнее аббатство XIII–XIV веков¹².

Церемония коронации уходит корнями в библейские времена и является одним из старейших институтов власти. Ритуал коронации отделяет короля и королеву от простых людей. Во время коронации король получает инвеституру в виде короны и прочих регалий – символа власти и вступления на престол. Монахи Вестминстера хотели, чтобы Вильгельм воспользовался регалиями Эдуарда Исповедника, которые хранились в надежном месте. К регалиям относились корона, скипетр, посох, потир, дискос, крест и королевские одежды¹³. Монахи утверждали, что Эдуард Исповедник распорядился использовать его регалии на всех будущих коронациях. Но Вильгельм уже заказал себе новую золотую корону, украшенную драгоценными камнями и окантованную жемчугом, так представляли себе корону Соломона¹⁴. Нормандские короны, как и англосаксонские, создавались по античным образцам¹⁵.

Вильгельм не хотел спешить. Он заявил, что, «если Бог даровал ему честь», позволив завоевать Англию, «пусть жену коронуют вместе с мужем», но бароны убеждали его в необходимости как можно быстрее утвердиться в новом статусе¹⁶. Коронация Вильгельма прошла в соответствии с чином, разработанным в 973 году святым Дунстаном для короля Эдгара, и положила начало традиции короновать английских монархов в Вестминстерском аббатстве, подчеркивая их духовную связь с Эдуардом Исповедником, который был наполовину нормандцем. Торжественный гимн «Laudes Regiae», или «Королевские возгласы», впервые прозвучал на коронации императора Карла Великого в 800 году. С тех пор его пели на коронациях французских королей. Исполнив гимн, Вильгельм создал прецедент, которому следовали на английских коронациях вплоть до Реформации¹⁷.

Во время церемонии Вильгельма приветствовали на нормандском и английском языках, чтобы его новые подданные понимали, что происходит. Нормандские бароны выкрикивали свои приветствия слишком громко. Солдаты, сдерживавшие толпу на подходе к аббатству, испугались, что вспыхнул бунт и жизнь Вильгельма под угрозой. Они подожгли близлежащие дома, чтобы заставить людей разойтись. В результате пожара погибло несколько человек. Когда аббатство наполнилось дымом и все, кто был внутри, высыпали наружу, епископы в страхе поспешили завершить церемонию, пока короля трясло от гнева¹⁸. Поговаривали, что с тех пор англичане больше никогда не доверяли нормандцам.

В феврале 1067 года Вильгельм вернулся в Нормандию после пятимесячного отсутствия и к марту воссоединился с Матильдой и детьми, включая, вероятно, новорожденную Адель, в аббатстве Фекан недалеко от побережья¹⁹. «Его корабль приплыл в родную гавань»²⁰. У нормандских правителей была традиция устраивать официальные приемы на Пасху, Рождество и другие церковные праздники, во время которых они надевали свои короны. В том году на Пасху Вильгельм и Матильда устроили великолепный прием в главном зале замка Фекан, где впервые появились вместе в качестве короля и королевы. Они отпраздновали победу, исполнив гимн «Королевские возгласы» («Laudes Regiae»)²¹. Замок Фекан в стиле французских Каролингов возвел в 932 году предок Вильгельма, герцог Вильгельм по прозвищу Длинный Меч. Позднее герцоги Ричард I и Ричард II перестроили замок в камне ²².

Король привез с собой Эдгара Этелинга и двух видных английских эрлов, братьев Эдвина Мерсийского и Моркара Нортумбрийского, которые враждовали с Годвинами. Именно тогда Вильгельм обручил одну из дочерей с Эдвином Мерсийским, чья сестра Эдита была замужем за королем Гарольдом. Речь могла идти не об Агате²³, а о Констанции, Матильде или даже новорожденной Адели.

Внешность английских лордов, «длинноволосых сыновей севера», красивых, как девушки, удивила нормандцев. Гости восхищались «тонкоткаными, расшитыми золотом одеждами короля и его спутников, а также кубками из золота и серебра. На большом пиру они пили только из таких кубков или же из турьих рогов, украшенных одинаковым металлом с обоих концов. Они отметили множество удивительных вещей, соответствующих величию короля, однако признали, что самым выдающимся и незабываемым было великолепие самого короля»²⁴.

Когда Вильгельм и Матильда с триумфом проследовали в Руан, герцогство ликовало и даже епископы прервали Великий пост²⁵. Это было «время зимы и строгого великопостного покаяния. Однако повсюду гремели торжества, будто настали дни великого праздника. Казалось, что солнце сияет с безоблачной яркостью лета. Жители бедных и далеких селений стекались в города или туда, где была возможность воочию увидеть короля. Когда король въехал в столичный Руан, старики, мальчики, почтенные дамы и все горожане вышли посмотреть на него. Они выкрикивали приветствия, радуясь его возвращению, и можно было подумать, что весь город погрузился в веселье. Монахи и служители церкви наперебой спешили выказать величайшее почтение при появлении своего любимого покровителя»²⁶.

1 июля Вильгельм и, вероятно, Матильда присутствовали на освящении бенедиктинского аббатства в Жюмьеже²⁷, великого оплота нормандской церковной реформы. Предание гласит, что король и королева также посетили аббатство в Монвилье, основанное в 685 году, чтобы посмотреть, как продвигается начатое в 1065 году строительство новой церкви.

Мрачная легенда, сложенная не ранее XIV века, утверждает, что по прибытии в Нормандию Вильгельм обнаружил беспорядок в финансовых делах и потребовал от управляющего Гримуля де Плесси, которого определил в помощь Матильде, отчета за недостачу. Гримуль был тайно влюблен в королеву, но Матильда отвергла его ухаживания. Стремясь предвосхитить ее обвинения, Гримуль нанес удар первым, обвинив королеву в растрате и прелюбодеянии. Это породило очередную историю о жестоком обращении разъяренного Вильгельма с Матильдой. Говорят, он приказал снять с жены платье, привязать за волосы к конскому хвосту и протащить обнаженной по улицам Кана, пока перепуганные горожане прятались по домам, заперев двери на засов. Горько страдая, продрогшая до костей Матильда воскликнула: «Боже мой, какая холодная улица!» Людская молва утверждает, что именно отсюда произошло название Rue Froide – Холодная улица. Плачущий крест (le Croix Pleureuse) на улице Фалез отмечал место, где взбешенный Вильгельм предположительно протащил Матильду²⁸.

После сурового наказания Вильгельм приказал заточить жену в подземелье замка, однако вскоре усомнился в ее виновности. Переодевшись священником, король выслушал исповедь Матильды, в которой она подтвердила свою безгрешность и открыла правду о вероломном обвинителе. Тогда рыдающий Вильгельм откинул клобук и бросился в объятия жены.

Когда Гримуль узнал, что его злодейство раскрыто, то бежал в Плесси, но Вильгельм собрал отряд всадников, пустился в погоню, схватил обманщика, подвесил на дереве за ноги и заживо содрал с него кожу деревянным ножом. Обнаружив, что наветник еще жив, король и его люди привязали преступника за руки и ноги к четырем диким лошадям, которые разорвали тело на части. Утверждалось, что Вильгельм сделал из кожи Гримуля седло и вернулся на нем в Кан. В знак покаяния король основал в Моншове часовню под названием Шапель-о-Корню (Chapelle-au-Cornu), «кор ню» («corps nu» в переводе с французского «голое тело») намекает на обнаженное тело Гримуля. От часовни остались одни руины²⁹.

Легенда не имеет под собой никаких оснований. Настоящий Гримуль де Плесси был одним из тех, кто бросил вызов Вильгельму в битве при Валь-эс-Дюн, или долине Дюн, в 1047 году. Гримуля задушили в темнице Руана, а затем похоронили в цепях как предателя.

Это предание перекликается с историей XVIII века, пересказанной Ж. Р. Планше в 1874 году, о том, как Матильда обнаружила, что Вильгельм изменяет ей с двумя послушницами аббатства Святого Леодегара, где их дочь Аделиза, вероятно, приняла монашеский обет. Матильда послала отряд, приказав схватить девушек, но Вильгельм отразил атаку солдат, то ли убив их, то ли обратив в бегство. Узнав, что солдат послала Матильда, Вильгельм велел протащить жену через Кан, привязав к конскому хвосту³⁰.

Осень 1067 года принесла Матильде трагические известия. 1 сентября умер отец королевы, граф Бодуэн, которому наследовал ее брат, ныне Бодуэн VI. «Несмотря на ее могущество и огромные богатства, смерть отца и скорбь [овдовевшей] матери повергли ее в глубочайшее горе»³¹. Фактически Матильда понесла двойную потерю, поскольку графиня Адель после кончины супруга отправилась в Рим, где папа Александр II принял у нее монашеский обет. Вдова удалилась в бенедиктинское аббатство Нотр-Дам-де-Мессин близ Ипра, которое основала в 1057 году для тридцати благородных девиц и двенадцати каноников.