Элена Макнамара
Бывший лучший друг
Глава 12. Потанцуй со мной.
Милла
Не могу смотреть, как Пашку бьют, и никогда не могла этого видеть. Я знаю, он отвлекался из-за меня. Его раздражают все эти косые взгляды и шепотки. Так всегда было, он всегда меня опекал. И спустя долгий срок ничего не изменилось.
Но я не хочу видеть, как его бьют, и сказала ему то, что должна была сказать.
«Не удерживай беса».
А теперь он, как разъяренный тигр в клетке, мечется по рингу и пытается добраться до Руслана. Того уже оттаскивают за канаты, его лицо разбито и всё в крови, но он тоже в бешенстве. Машет кулаками по воздуху и хочет дотянуться до моего друга. Пашку держат и тренер, и Влад, и ещё двое парней, и постепенно он приходит в себя. А я стою, зажимая рукой рот, подавляя крики, рвущиеся из груди.
Что же я наделала?
Он изменился! Мой друг изменился! Теперь он действительно страшен в гневе, потому что совершенно себя не контролирует.
Что с тобой случилось?
– Марш к Иванычу! – орёт Джаннини прямо Пашке в ухо. И не дожидаясь реакции, выпихивает с ринга, потом берёт его за локоть и тащит на выход. Пашка оборачивается, пытается поймать мой взгляд, но я упорно разглядываю свои ноги. Успеваю лишь увидеть, как он подавлен. Чувство вины буквально написано на его лице.
Он сожалеет.
Я тоже сожалею. Но и не сожалею. Не знаю. Не хочу видеть, как его бьют. Для меня он был и будет непобедимым чемпионом.
Тренер выводит его через распашные двери, и в них тут же влетает Маша, девушка Руслана. Когда она видит разбитое лицо своего парня, на её лице отражается буря всяких эмоций: негодование, беспокойство, злость, жалость и… смирение. Ну конечно, это же бокс. Всё что угодно может произойти.
Руслан отмахивается от девушки, всем своим видом показывая, что всё в порядке. Она протирает его лицо, суетится, и видно, как переживает, но в конечном счёте оставляет его в покое.
А я совершенно забыла о своих обязанностях. Я помощник врача и должна оказать помощь.
Спохватываюсь, направляюсь к покалеченному по моей вине парню и присаживаюсь на маты рядом с ним.
– Дай я заклею, – прошу, а наготове держу специальный клей. Руслан не сопротивляется, позволяет мне выполнить свою работу, и я благодарна.
После нехитрых манипуляций раны над бровью, под глазом и на подбородке больше не кровоточат.
– Жить будешь! – говорю бодрым голосом, стараясь улыбаться.
– Спасибо, – хмыкает Рус, он почти успокоился.
– Что произошло? – подает голос Маша. Она стояла немного в стороне, дожидаясь, когда я закончу.
– Ничего, – вздыхает Руслан, с предостережением смотрит на меня, а потом улыбается своей девушке. – Это всего лишь спарринг, детка.
– Пашка опять взорвался, – не спрашивает, а утверждает Маша.
– Опять? – в недоумении смотрю на Руслана. – И часто у него это случается?
– Так, всё, закрыли тему, – отрезает спортсмен и поднимается на ноги. – Всё нормально. Если Иваныч спросит, то для него тоже всё нормально. Пашку до боя не допустят, – говорит жёстко и смотрит только на меня. Как будто я собираюсь бегать к Иванычу и рассказывать ему о Пашкиных срывах. Мне самой важно понять.
– Но…
– Никаких но, Милла. Забудь. И проследи, чтобы он больше не срывался, – улавливаю стальные нотки в голосе. – От тебя многое зависит.
После чего разворачивается и уходит.
– И что это значит? – бросаю я в спину парню.
– Ты его секундант, – не оборачиваясь, отвечает мне.
Мы с Машкой долго стоим в замешательстве и гробовой тишине.
– Ты же знаешь в чём дело, да? – девушка первая нарушает эту тишину.
– Он всегда был немного вспыльчив… но теперь, – мямлю немного неуверенно.
– Он любит тебя, – огорошивает меня девушка.
Долго смотрю на её улыбающееся лицо и не могу сформулировать ответ.
Любит? Нет. Не то чтобы я этого не знала. Мы любим друг друга с детства.
– Любит, в смысле любит… или влюблён? – говорю, запинаясь, и с нетерпением жду ответа.
– И любит, и влюблён. Милл, ты что, совершенно ничего не видишь?
– Он что-то говорил обо мне? – вонзаю свой взгляд в девушку. Пропускаю её вопрос мимо ушей, потому что действительно ничего не вижу. Пашка всегда ко мне хорошо относился, но любовь…
– Говорил, но я тебе ничего не скажу, – лукаво улыбается Маша. – Спроси у него сама.
Нет. Ну уж нет.
Что, если он действительно влюблён?! Но мы не можем быть вместе.
– Почему ты грустишь? – вижу, как Маша в один миг становиться серьезной. – Ты не любишь его?
– Люблю, – поспешно отвечаю, – конечно, люблю.
– Так в чем дело-то?
– Это сложно.
– А ты расскажи.
Рассказать?
Эта идея мне кажется хорошей. Прежде я никому не рассказывала о наставлении бабушки Вали, и может, если выговорюсь, мне полегчает?!
Увидев на моем лице смешанные чувства, Маша берёт инициативу в свои руки и тянет меня через весь зал к дверям.
– Пойдём, кофе выпьем, – улыбается, настойчиво игнорируя мой неуверенный шаг.
– А как же…? – оглядываю спортсменов.
– Не умрут за пять минут, – отмахивается девушка.
Не препятствую её натиску, позволяя себя увести. К тому же Пашки нет рядом, а без него я пока не могу расслабиться в этом мужском коллективе. Потому что собравшиеся всё так же меня разглядывают.
Маша покупает для нас кофе в автомате, и мы выходим на улицу.
Долго не решаюсь начать разговор, старательно делаю вид, что поглощена обжигающим напитком, но и тут моя новая знакомая приходит на выручку.
– Итак, Паша и ты, – растягивая слова, начинает девушка, – что между вами? Почему ты не признаешься ему и себе, что любишь его? И почему он не признается тебе? Он ведь не признается?
– Нет, он никогда мне этого не говорил, – пожимаю плечами, устремляя свой рассеянный взгляд вперед.
– Ты сказала, что это сложно. Почему?
– Ты никому не расскажешь? – на этот раз я смотрю девушке прямо в глаза. Они голубые, почти как мои, но немного светлее. В этих глазах заметно неподдельное участие и, может, даже волнение.
– Нет, не скажу. Даже Руслану не скажу, если пожелаешь, – и я верю ей, хоть это и кажется нелепым.
– На самом деле всё немного странно, – начинаю я свой рассказ, – у Пашки была бабушка, все её боялись и считали ведьмой. На пороге смерти она запретила нам быть вместе.
– Что? – лицо девушки вытягивается от удивления.– Почему?
– Я не знаю, – качаю головой, – Она сказала, что если ослушаюсь, то быть беде.
– И это всё? – негодует Машка, повышая свой голос, – ты не можешь быть с любимым, потому что какая-то умирающая старуха запретила тебе?!
– Я знаю, звучит как сумасшествие, но я верила ей, – говорю почти шепотом, оглядываясь по сторонам, – я и сейчас ей верю.
– Почему?
– Она не просто старуха, понимаешь? – внешний вид девушки и то, как она смотрит на меня, как на умалишенную, говорит мне, что она не понимает. – Просто во многом она была права,– всё же пытаюсь ей объяснить.
– В чём?
– Она сказала Пашке, что он добьется успеха в боксе, а ведь он тогда был ещё ребенком и не посещал секцию.
Девушка фыркает.
– Это не показатель.
– Зачем ей что-то выдумывать? – спрашиваю быстрее у себя, чем у Машки.
– Не знаю, может, она бредила, – резонно замечает девушка.
На этот раз фыркаю я.
– Ты просто не знала бабушку Валю, – я почти сдаюсь, – соседям она предсказывала неурожайный год, кому-то – безвременную кончину, и всё всегда сбывалось. Ты что, не веришь в такие силы?
– Что это, верю, – пожимает плечами. Потом бросает стаканчик в урну и долго стоит с задумчивым видом. – У меня есть идея, – у Машки такой довольный вид, что мне становиться интересно.
– Я слушаю, – говорю с улыбкой.
Но девушка не успевает и рта раскрыть, потому что из здания торопливо выбегает Пашка.
– Вот ты где, – тяжело дышит парень, – я весь комплекс оббегал.
– Мы просто пили кофе, – демонстрирую ему пустой стаканчик, – и мы уже закончили.
– Хорошо, пойдём, там тебя Глеб Иосифович ждёт. Хочет познакомиться.
В растерянности смотрю на Машу, но она лишь кивает в сторону двери.
– Я тебе позвоню, – обещает девушка.
Любопытство съедает меня, но я всё-таки ухожу вслед за другом.
У меня ещё будет время с ней поговорить.
Паша
Иваныч, как и всегда, орал, пока у него не сел голос. Я, как и всегда, слушал и думал о своём. Они достали меня со своими нравоучениями. Совершенно не понимают, что приступы гнева – это не то, с чем надо бороться. Их нужно научиться контролировать. Наш врач тоже так считает и помогал мне, часами слушал, пока изливал душу. Но когда Иваныч узнал о темах наших задушевных разговоров, то тут же наложил запрет. Теперь я посещаю Глеба Иосифовича только для контрольного взвешивания, проверки давления и в целом физического состояния. Порой мне не хватает наших бесед, а теперь, когда рядом Милла, я буквально жажду их. Мне совершенно не хочется сорваться при ней. А то, что было на ринге, это ещё не срыв, это так – цветочки. Потому что меня вовремя оттащили.
– Ты со мной? – спрашивает меня девушка, когда подходим к кабинету врача.
– Нет, – отрицательно качаю головой, хоть и хочу войти, но на сегодня мне уже хватит проблем. А то чего доброго Милку уволят, ещё толком не приняв на работу. – Я буду в зале. Ты найдёшь дорогу?
– Паш, всё нормально. Правда. Иди.
Дожидаюсь, когда Милла исчезнет за дверью, после чего иду по своим каждодневным обязанностям: бить, истязать, расправляться с грушей и другими снарядами для бокса.
Милла быстро вливается в работу и с успехом выполняет свои обязанности. Она и секундант на каждом моём спарринге, и врач при растяжениях и травмах у других спортсменов. Кстати говоря, эти спортсмены будто специально калечатся, привлекая к себе повышенное внимание моей подруге. Я злюсь, но срывов пока не происходит. А о том, что случилось, мы с Миллой так и не разговариваем. Делаем вид, что ничего не произошло. Но я очень часто ловлю на себе её встревоженный взгляд, и мне всегда становиться стыдно.
Неделя пролетает очень быстро. Каждый вечер, покидая комплекс, я и Милка ходим по магазинам, вместе планируем, что съесть на ужин, а потом и готовим этот ужин вместе. Перед сном сидим перед телевизором, обсуждаем фильм, который смотрим, смеемся, в общем, со стороны может показаться, что мы женаты уже сто лет. Вот только спать мы идём каждый по своим комнатам. И в глубокой ночи я долго лежу без сна, ломая голову над тем, что бы мне такого придумать. Как сблизиться с Миллой? Как перестать быть ей просто другом?
Решение приходит утром, в пятницу.
А уже к вечеру этой самой пятницы не знаю, куда себя деть от нетерпения.
– Ты чего такой загадочный, – замечает моё настроение девушка. Мы уже едем в машине в сторону дома.
– У меня для тебя сюрприз!
– Сюрприз? Какой?
– Я забронировал столик в ресторане, – говорю прямо, – на сегодня.
– В ресторане? В настоящем ресторане? Пашк, я даже не знаю. Это какое-то пафосное место? Или типа того?
– Нет, это достаточно скромный ресторан, – смеюсь, я предполагал, что она постесняется идти.
– Я даже не знаю, – задумывается, морща свой прелестный носик.
– Соглашайся, а то я обижусь, – и на самом деле изображаю обиду на лице, – нам надо как-то отметить твою работу.
– Хорошо, давай сходим, – всё-таки говорит Милла. Её щёчки немного розовеют от смущения.
Но дальше разговор не клеится, потому что всё внимание девушки переключается на смартфон в её руке.
– Это Маша, – бегло объясняет, ловко набирая текст на плоском экране.
– Вы стали близки. Подружились? – как бы между прочим спрашиваю у подруги.
– Угу.
Я на самом деле ничего не имею против Маши, она нормальная и вроде простая девчонка.
– И что пишет Маша? – бегло смотрю в телефон, ради шутки, но реакция Миллы немного сбивает с толку. Она молниеносно убирает его в сторону, будто пытается, что-то скрыть. Я в замешательстве смотрю на девушку, а потом перевожу свой взгляд на дорогу. Между нами виснет тяжёлая тишина.
– Во сколько ужин? – Милла спрашивает таким тоном, словно ничего не произошло. Телефон она уже убрала в сумку, можно сказать, спрятала.
– В восемь, – в моем голосе сквозит раздражение, и я ругаю себя за это. У меня нет никаких прав на Миллу, она может переписываться с кем хочет. По крайней мере, пока. Возможно, сегодня всё изменится, и за ужином, в романтической обстановке, мы сможем поговорить… о нас.
Сегодня я признаюсь, что чувствую, и будь что будет. Так дальше продолжаться не может. Быть с ней рядом в течение дня, знать, что она в соседней комнате по ночам. Всё, решено. Я сделаю это.
Пока жду Миллу в квартире, пока везу к ресторану, пока паркуюсь и веду девушку за руку, даже не предполагаю, что что-то может пойти не так.
Но меня уже ждал неприятный сюрприз…
– Паш, здесь очень красиво и необычно, – Милла с интересом разглядывает интерьер, выдержанный в стиле дикого запада. Ковбойские шляпы, замысловатые револьверы, маски с мордами животных на стенах, и вся деревянная мебель притягивают взгляд. Лёгкая музыка в стиле кантри звучит как фон, создавая непринуждённую атмосферу.
– Да, я здесь не впервые. И еда вкусная.
– Только названия мне не знакомы, – смеётся, разглядывая меню. – Что мне выбрать?
– Буррито, – указываю на картинку в меню, но Милла смотрит с сомнением, – это вкусно.
– Хорошо, доверюсь твоему вкусу.
– У меня хороший вкус, – говорю немного с подтекстом, пробегаю взглядом по доступным частям тела девушки. Одета она скромно, в тёмно-синее платье, длина которого почти доходит до колен, и оно без глубокого выреза, какие обычно вижу на других девушках. Но мне нравится, потому что чем тщательней она одевается, тем сильнее я хочу её раздеть.
– Напитки? – открываю карту вин и нехотя перевожу свой взгляд туда.
– Сок.
– Сок?
– Да, – смеётся Милла, – с некоторых пор я больше не пью.
– Да ладно тебе, это было забавно, – ухмыляюсь, вспоминая, как нёс девушку на руках. А потом всплывает образ её хрупкого тела на кровати. Как очень долго не мог уснуть, в подробностях изучая умиротворенное лицо девушки. Как хотел к ней прикоснуться, лечь рядом позволить себе разные вольности.
Моя глупая ухмылка сползает с лица. Теперь я смотрю на девушку проникновенно, с желанием. Она, похоже, понимает мой взгляд, потому что её щёчки немного розовеют.
Скромница Милк-Милк. Даже не знает, какой эффект производит, когда вот так потупляет взгляд, когда от смущения закусывает нижнюю губу, и её грудь поднимается в едва уловимом жесте, когда судорожно вздыхает.
Во время ужина, Милла ведёт себя очень тихо. Разглядывает царящую обстановку вокруг, а я в глубокой задумчивости пытаюсь подобрать слова.
С чего начать?
Сказать прямо, признаться в чувствах? Взять и вывалить на неё всё, что творится у меня внутри?
А если она не ответит взаимностью?
Никогда не задумывался всерьёз, что такое может быть.
Возможно, я слегка самоуверен…
– Потанцуй со мной, Милк-Милк, – это первое, что приходит мне на ум после затяжного молчания, когда слышу, что вместо кантри играет мелодичная музыка.
Девушка будто просыпается, обращает свой взор на меня, и на её лице расцветает мягкая улыбка.
– Но никто же не танцует, – кивает в сторону немногочисленных гостей.
– Плевать. Главное, что есть музыка, – протягиваю руку. – Потанцуй со мной!
Милла пару секунд размышляет, но потом немного неуверенно хватается за неё.
Пока идём в самый центр небольшого зала, ощущаю, как её рука немного подрагивает, поэтому посильнее сжимаю её в своей.
Посетители разглядывают нас с интересом, некоторые даже следуют моему примеру и тоже приглашают своих спутниц на танец. Милла обнимает меня за плечи, а я порывисто прижимаю её к себе. Танцевать я не умею, стараюсь переминаться с ноги на ногу и посильнее сжимать девушку в объятьях.
– Лишь бы только на ногу тебе не наступить, – посмеиваясь, прижимаясь подбородком к её макушке.
Она тоже смеётся, тем самым разряжая обстановку. Потому что между нами висит какой-то невидимый барьер, который совершенно не даёт нам сблизиться. Я не знаю, что это. Это что-то невесомое, то, что невозможно пощупать, и не знаю, от кого исходит это препятствие. Возможно, эту стену выстраивает сама Милла. И если это так, то не понимаю тогда… вообще ничего.
– Спасибо, – благодарю девушку за танец и веду обратно к столику.
Моё внимание привлекает небольшая компания людей, их столик в нескольких метрах, и когда сидел за столом, они были за моей спиной.
– Привет, Пашка, – на весь небольшой зал гремит голос. А я не хочу видеть никого из них.
Влад в сопровождении сразу двух девушек почему-то решает, что запросто может к нам пересесть. И они незамедлительно делают это. Бесцеремонно шаркают тяжелыми стульями, располагаясь вокруг нашего стола, оттесняют от меня Миллу, и весь романтический лад внутри меня меняется сперва на лёгкое раздражение, ну а потом на быстро растущий гнев.
– Ты вроде не танцуешь? – со злобой в карих глазах спрашивает Вика. Она уселась по левую руку от меня.
Влад сидит по правую, а рядом с ним Катя. И почему он общается с этими потаскушками?
– Что вы здесь делаете? – игнорирую вопрос приставучей девчонки и обращаюсь к Владу.
– Ужинаем, – смеётся парень, – так же, как и вы.
А мне хочется спросить: "Ну почему именно сегодня?"
Вместо этого с тоской смотрю на Миллу, она совсем ушла в себя и заворожено разглядывает свою тарелку.
– Как твоя работа, Милла? – Вика почему-то решает, что может доковыряться до моей подруги. Хоть её вопрос и звучит будничным тоном, но лицо пропитано издёвкой.
– Нормально, – отрезает Милла и больше ничего не добавляет. Смотрит на то, как соседка слева время от времени кладёт руки на моё плечо, и этот её взгляд не обещает ничего доброго.
– Спортсмены небось глаз с тебя не сводят?!– продолжает посмеиваясь Вика, совершенно не чувствуя напряжение, которое тут же возникает за столом.
– Вик, хорош, – пытается заткнуть её Влад.
– А что, пупсик, ты тоже засматриваешься на новенькую, – вклинивается Катя, лукаво смотрит на своего спутника, а потом косится на Миллу.
– Я? Нет, – вяло отвечает мой приятель, и теперь уже я смотрю на него с напряжением.
Влад как-то вмиг занервничал, но видно, как пытается взять себя в руки.
– Давайте лучше закажем что-нибудь выпить, – говорит Владик притворно расслабленным голосом.
– Давайте, – подхватывает Вика.
– Мы пасс, – отвечаю за себя и за Миллу, – к тому же скоро уходим.
Вика надувает губки и снова цапает моё плечо.
– Ну Пашечка, ну останься, – канючит девушка, чем вызывает приступ омерзения. Дёргаю плечом, скидываю её руки и поднимаюсь.
Похоже, мы уходим прямо сейчас.
Милла тут же поднимается следом, смотрит на меня с благодарностью и выходит из-за стола.
Бегло прощаемся и идём на выход, но Влад зачем-то бежит за нами.
– Паш, ты это, прости за Вику, – говорит мне уже на улице. Я посадил Миллу в машину, и она нас не слышит.
– Какого хрена вы припёрлись? – еле себя сдерживая, спрашиваю у друга.
– Катька с Викой меня притащили, ну приспичило им сегодня именно сюда.
– Ты говорил им, что мы тут будем?
Влад молчит, а я так жалею, что поделился с ним. Как дурак полагал, что уж Владику то можно сказать.
– Вика просила тебе позвонить, позвать с нами прогуляться. Ну я и сказал, что ты занят, – сумбурно объясняет Влад. А мне и так уже всё понятно.
– В общем, слушай сюда, – впечатываю свой переполненный гневом взгляд в лицо приятеля, – ты больше не говоришь с Викой обо мне. И не ищешь мне тёлок. Это понятно?
– Но…
– Никаких но, – повышаю голос, – Я, блядь, что, не по-русски говорю?
– Это из-за неё, из-за Миллы?
– Дошло, наконец, – выплевываю с гневом, – ты мне вечер испортил своим появлением.
– Она тебе кто? – спрашивает с вызовом. – Может, ты уже обозначишь границы?!
– Это не твоё дело!
– Ну прости, – но в его голосе почему-то нет сожаления.
– Да пошел ты.
Рывком открываю дверь тачки и падаю в кресло. Чтобы не сорваться ещё и на Милку, даже не говорю с ней. А когда немного прихожу в себя, она не говорит со мной. Телефон снова в её руке, и она, не переставая, печатает.
– Машка завтра за мной заедет, – говорит мне, когда паркуюсь возле дома. – Мы немного погуляем… по магазинам, ну типа шопинг. Ты не против?
Против! Хочу сказать, что я – против.
– Не против, – отвечаю, стискивая зубы.
Когда поднимаемся в квартиру, понимаю, что весь мой настрой и романтический лад куда-то безвозвратно испарились. Поэтому достаточно холодно желаю Милле спокойной ночи и ухожу в комнату.
Глава 13. Здесь и сейчас.
Паша
– И давно ты здесь? – голос Влада выводит меня из глубокой задумчивости. Парень стоит в дверях палаты и напряжённо разглядывает мою руку. В ней лежит бледная ручка Миллы.
– Не знаю, может, пару часов? – нехотя отпускаю её руку, бережно укладываю вдоль тела, встаю и с тоской заглядываю в лицо девушки.
Телефон в кармане настойчиво вибрирует и, видимо, уже давно. Я опаздываю в клетку.
Влад выходит, я выхожу следом, достаю телефон, скидываю звонок Фила и пишу ему короткое смс:
"Скоро буду".
– Где тетя Нина? – спрашиваю у друга, бегло оглядывая коридор.
– В нашей с Миллой квартире.
В его голосе звучат нотки вызова.
– Ладно, мне пора, – не смотрю на Влада и, не дожидаясь ответа, собираюсь уйти.
– Ты не любишь её, – говорит мне в спину, и я замираю.
– А ты, значит, любишь? – разворачиваюсь и одариваю друга тяжелым взглядом.
– Что ты хочешь? – Влад пропускает мой вопрос мимо ушей. – Вот она проснётся, и что ты сделаешь? Что ты хочешь, Паш?
Мне хочется сказать, что я мечтаю вернуться в прошлое. Всё сделать по-другому, не потерять её, быть с ней рядом, и тогда, возможно, она сейчас не лежала бы в этой палате.
– Я хочу, чтобы она была со мной, – просто отвечаю, и вижу, как он злится. Кулаки сжимаются, скулы подрагивают, и у меня тут же начинают чесаться руки. Но я не взорвусь. Сейчас не так-то просто играть с моими эмоциями. Я больше не тот мальчишка, заводящийся по щелчку пальцев. Теперь я бес, но только тогда, когда сам этого захочу. Я нашёл тот переключатель…
– Ты не помогаешь, Паш, – говорит сквозь зубы, – от тебя, как и всегда, нет никакого толку.
– По-моему, сейчас ни от кого нет никакого толку. Даже от врачей, – раздражённо словно выплевываю слова. – Или, может, от тебя есть большой толк?
– Мы живём уже три года. Ты никогда не был с ней так долго, – Влад переходит на повышенные тона, – и не говори мне сейчас, что вы друзья с детства. Это уже давно не работает.
– Ты живёшь с ней три года, потому что я тебе это позволил.
– О, конечно. Павлик и его самомнение!
– А что, разве не так?
Влад делает пару глубоких вдохов, в привычной манере пробегает пятерней по почти лысой черепушке и говорит уже более спокойным тоном:
– Давай сделаем перерыв, ладно? Оставим всё это до лучших времён.
– Давай. Но я не отступлюсь, – говорю твердо и добавляю, – больше нет.
– Это Милле решать, – Влад уверен в том, что говорит.
С минуту молчу, рассматриваю друга: как он стоит в расслабленной позе, с каким надменным лицом отвечает мне тяжёлым взглядом, и понимаю, что этот разговор не имеет смысла. У каждого своя правда.
– Мне пора, – смотрю на часы, я уже на час опоздал. Влад только кивает в ответ и, не произнося ни звука, уходит обратно в палату.
Я тоже ухожу, торопливо покидаю здание больницы, прыгаю в машину и прежде чем тронуться с места достаю из кармана вибрирующий телефон. На дисплее написано одно слово: " Лика".
– Да, – резко спрашиваю, принимая вызов.
– Ты где? – так же резко отвечает девушка. – Мой отец тебя уже заждался.
– Так что же он сам не позвонит?
– Он меня попросил, ты же знаешь, он думает, что мы ещё вместе. И для тебя же лучше, чтобы так и оставалось.
– Лик, мы никогда небыли вместе.
Девушка вздыхает.
– В общем, где ты?
– Сейчас буду.
И не дожидаясь ответа, отключаюсь.
Чуть больше четырёх лет назад
Милла
– Я так нервничаю.
– Да нормально всё, – успокаивает меня Маша, – Ну что, идём?
Бросаю ещё один взгляд в окно. Высокий синий забор, раскидистые деревья за ним, и красивый бревенчатый дом в два этажа возвышается среди пёстрой зелени.
Машка глушит машину и первой выходит на улицу. Я следую её примеру, но мандраж, царящий внутри, заставляет меня двигаться очень медленно.
– Ну чего ты там копаешься? – светловолосая девушка уже стоит возле калитки. Такой же синей, как забор. Она будто сливается с ним, и от нервов я, возможно, никогда бы её не нашла.
– Иду, – захлопываю дверь машины и подхожу к подруге. Она хочет нажать на маленький звоночек, расположенный сверху справа, но я её останавливаю. – Подожди! Как-то не так я себе представляла это место.
– А что не так? – недоумевает Маша.
– Подобные люди, на мой взгляд, должны жить как-то… скромнее, что ли.
Машка улыбается, её явно веселит моё недоверие.
– Успокойся, Милл! Тамара Захаровна лучшая в нашем городе. Я узнавала.
– У кого? Ты знакома с кем-то, кому она помогла?
– Я знакома с интернетом, – многозначительно водит бровями. – Пойдём! – и видя мою нерешительность, добавляет. – Попытка не пытка. Неужели тебе совсем не интересно, что она скажет о тебе и Паше?
Первый раз в жизни решаюсь на подобный эксперимент. Это всё Машка устроила, в этом заключался её хитроумный план. Не сказать, что я не верю. Нет, напротив, верю, но думаю, что кругом полно шарлатанов. А бабушка Валя? Она никогда не занималась чем-то подобным, тем более за деньги. А эта, не знаю, как её назвать, может, гадалка или ведьма, берёт вполне солидный гонорар.
И всё равно мне интересно, очень, поэтому, собрав всю волюшку в кулак, сама нажимаю на звонок.
И будь что будет!
Дверь открывает девочка лет десяти, оглядывает нас с ног до головы, потом смотрит себе за плечо и зовёт бабушку.
Эта самая бабушка, то есть Тамара Захаровна, тяжелой поступью подходит к калитке и осматривает нас с Машкой мрачным взглядом. Её светло-серые, почти прозрачные глаза совершенно не сочетаются с нахмуренными, почти черными бровями.
– Проходите, – наконец выносит свой вердикт после минутного сканирования. Я эту минуту как будто не дышала.
Плетемся за ней, едва перебирая ногами, и короткий путь до дома, который стоит в десяти метрах, занимает целую вечность. А в саду красиво, даже очень, отвлекаюсь на зелёное великолепие вокруг, это помогает не думать о том, где нахожусь.
– Проходите, – указывает на дверь женщина. Но это не главный вход в дом. Скорее это пристрой, как большая крытая терраса.
Маша проходит первой, я за ней. Осматриваюсь по сторонам, из мебели диван, а напротив одно большое кресло. Мы сразу соображаем, что нам на диван, и торопливо усаживаемся.
Тамара Захаровна устраивается в кресле и, тяжело вздохнув, смотрит не моргая.
– С чем пожаловали?
– Эм, здравствуйте, – запоздало здоровается Маша, и я тоже еле слышно приветствую женщину. – У Миллы к вам есть вопросы, – подруга кивает в мою сторону.
– Личного характера? – с серьезным видом интересуется женщина.
– Да, – всё также за меня отвечает Маша.
– Что ж, милое дитя, – немного улыбается женщина, обращаясь к Маше, – тебе придется на улице подождать.
Девушка как то сразу сдувается, не ожидала, что её попросят уйти. А я совершенно не хочу оставаться одна, но вслух об этом сказать не решаюсь.
– Милл, я в машине буду, – подруга на короткий миг сжимает мою руку, а потом прощается и уходит. Без неё мне становиться крайне неуютно.
– Рассказывай, – просит гадалка.
Я, конечно, репетировала, думала о том, что буду говорить и что спрашивать. Но от нервов слова как-то в один миг покинули голову.
– У меня есть друг, – сбивчиво начинаю свой рассказ,– может… немножечко больше, – мой голос дрожит, и я его совсем не узнаю. Вспоминаю, что принесла фотографию, на которой изображены я и Пашка. Она, конечно, старая, тогда мы только окончили школу, но всё равно протягиваю её женщине. – Мне бы хотелось узнать… о нас, – добавляю и смотрю на её реакцию. Она с абсолютно нечитаемым лицом внимательно разглядывает наше фото. Кидает короткий взгляд на меня, будто сверяется.
– Так он друг или всё же больше, чем друг? – наконец отрывается от снимка.
– Больше, – хочу добавить, что люблю его, но не решаюсь.
– Как его зовут? – вновь смотрит на фотографию женщина.
– Паша.
– Паша, – повторяет за мной и тяжело вздыхает, – и Милла. Та-ак, – женщина словно задумывается и теперь смотрит куда-то в сторону. Молчит, и я тоже молчу, нервно закусывая губу. – А он вспыльчивый, этот твой Паша, – неожиданно говорит гадалка, но она не спрашивает, она как будто точно это знает. Поэтому даже не отвечаю. Её блуждающий взгляд снова возвращается к снимку, но всего на секунду, а потом она смотрит на меня. И выглядит женщина так, как будто видит меня впервые. – Зачем он тебе, дитя? – женщина с теплом мне улыбается. – Ты хорошая, а он…
– А он? – в моем голосе легкая паника.
– А он… совершенно тебе не подходит.
Моё сердце пропускает удар.
– Почему?
Паника теперь не только в моём голосе, она просачивается под самую кожу, растекается по телу, вызывая дрожь.
– Ну как тебе объяснить, девочка моя, – голос женщины звучит очень кротко, но меня он совершенно не успокаивает, – он – будущая звезда, – говорит так, как будто знакома с Пашкой. И от этого волосы на затылке встают дыбом. – А ты слишком простая для него. Ты не вписываешься, понимаешь? Ни в его круг, ни в его увлечения. Я не вижу вас вместе. Между вами… ну это как огромная пропасть.
– Пропасть? Какой-то злой рок? – вспоминаю наставления бабушки Вали.
– Нет, это не злой рок и не проклятье, – снова убаюкивает меня своим нежным голосом – это просто – не судьба.
Не судьба.
Для меня эта короткая фраза звучит как приговор. На что я рассчитывала, когда шла сюда? Что бабушка Валя была не права и кто-то другой скажет мне что-то другое – новое, обнадеживающее? Боже, как это глупо.
Гадалка молчит, а потом передаёт мне фото. Заглядываю в наши счастливые лица на нём, провожу пальцем по красивому лицу Паши и сама не замечаю, как начинаю плакать. Слезинка за слезинкой стекают по щекам и застилают глаза. Смотрю на женщину размытым взглядом, жду, что она ещё что-то скажет, но она молчит и опять находится в какой-то прострации. Не смотрит на меня, её пустой, потерянный взгляд направлен в стену за моей спиной.
Вспомнив об оплате, достаю из кармана джинсов приготовленную купюру и протягиваю гадалке. Эти деньги дала мне Маша, в долг, до будущей зарплаты.
– Не надо, – отталкивает мою руку женщина. Её голос пропитан грустью. – Я не помогла тебе.
– Помогли, – утираю слезы и снова протягиваю деньги. Но она только качает головой.
– Удачи тебе, девочка, – женщина будто намекает, что мне пора уходить.
Встаю, на дрожащих ногах медленно бреду к двери. Чувствую себя совершенно опустошенной, будто моё сердце достали из груди, а на место вернули тяжелый камень.
– До свидания,– говорю гадалке, а та на меня даже не смотрит.
Отворачиваюсь.
– Милла, подожди, – вдруг произносит женщина, и я замираю. – А знаешь… Забудь всё, что я наговорила. Ты любишь его, да?
