Элен Алекс
Забытая мелодия
Часть 4
Жизнь неумолимо текла дальше, и, за исключением назойливого и вездесущего Ричарда, у нас все было вполне благополучно.
Ричард сводил Лиз два раза в оперу. А еще он свозил ее недалеко за город, в предгорье, в шикарный ресторан, который назывался «На семи ветрах».
Этот ресторан находился в высокой башне, и из него был виден весь город и горы. В самом деле, кто еще мог бы свозить туда нашу Лиз, не мы же с Эдди.
Ричард теперь не вел с Лиз разговоры о своих чувствах. Он быстро перестроился и разговаривал с ней на отвлеченные темы.
Вы бы слышали, о чем Ричард с ней разговаривал. Он старался прикинуться славным парнем.
Мы с Эдди просто балдели от этих его разговоров.
– В детстве, – доверительно сообщал Ричард Лиз, – мир казался мне безумно огромным и необъятным, а когда я вырос, я понял, что этот мир может спокойно уместиться в мою ладонь.
– Может быть, это ваши большие деньги дают вам такое необыкновенное ощущение? – сочувствующе спрашивали его тогда мы с Эдди.
Но Ричард не тратил на нас свои драгоценные нервы. Он нас просто не замечал.
Ричард купил для Лиз машину, в которой вместо переднего сиденья была выезжающая инвалидная коляска. Он поставил машину во дворе перед домом Лиз, а ключи от машины привязал к ручке старой инвалидной коляски Лиз.
Разумеется, все это было сделано под эгидой просто дружбы и просто хороших отношений, хотя Лиз отказывалась от этого наотрез.
Но тогда Ричард сказал ей, что, мол, машина пусть просто стоит во дворе. Все равно она никому не мешает, а Лиз, может быть, она еще пригодится.
Из городской больницы Ричард нанял для Лиз сиделку, а из бюро услуг – помощницу по хозяйству. Лиз очень долго от этого всего отбивалась, но в конце концов пустила все на самотек.
Разумеется, теперь ей было гораздо легче жить. За исключением того, что с каждым днем она все больше и больше впутывалась в сети Ричарда.
Но была во всем этом и положительная сторона. Теперь Лиз была меньше занята всевозможными мелкими заботами и могла гораздо больше времени проводить со мной и с Эдди.
Ричард занимался торговлей недвижимостью по краю, и поэтому он часто был в отъездах. И те дни, когда его не было в городе, были для нас с Эдди самым настоящим праздником.
В середине лета Ричард вывез всю нашу компанию на море. Мы катались на белоснежной яхте, с которой наша Лиз нарочно упала в воду.
Мы все страшно перепугались, а Ричард прыгнул вслед за ней.
Но, оказывается, Лиз очень здорово плавала, и ей не мешало даже ее теперешнее положение. Теперь я понимал, почему ее так неудержимо всегда тянуло к морю.
В воде она чувствовала себя гораздо легче, чем на земле.
Мы с Эдди тоже учились понемногу плавать. Нас учила наша Лиз. Ричарду пришлось взять на море нас всех вместе, потому что ехать с ним один на один Лиз ни за что бы не согласилась.
А так мы с Эдди ему абсолютно ничем не мешали. Все внимание Ричарда было поглощено только Лиз, и он был счастлив оттого, что она просто находится рядом с ним.
Позже Ричард придумал еще одну уловку. Он сказал нам, что давно не был у своих родителей и очень хотел бы поехать к ним с Лиз и познакомить ее с ними. В качестве просто друга, разумеется.
Для Лиз было бы легче прекратить всяческие отношения с Ричардом вообще. Но для этого она была слишком уж великодушна и добра. Ричард так расстраивался, когда Лиз в чем-нибудь ему отказывала. Даже нам с Эдди было его немного жаль в такие моменты.
И потом еще, его шарм и обаяние. Против них было достаточно нелегко устоять, и как это удавалось нашей Лиз, я не знаю. Мечтой любой женщины в мире было встретить именно такого мужчину, как Ричард.
Я слышал их разговор.
– Лиз, – сказал ей Ричард, – мне надо проведать своих родителей, я хочу, чтобы вы составили мне компанию.
Лиз вздохнула, потом посмотрела по сторонам, потом посмотрела на Ричарда.
– Один уик-энд, – сказал он ей, – и никаких обязательств.
И Лиз в конце концов сдалась.
С собой они брали только больничную сиделку. А то, что нам с Эдди придется на этот раз подождать нашу Лиз в городе, было ясно с самого начала.
Ричард в кои-то веки обратил на нас с Эдди свое внимание. И то только для того, чтобы посмотреть на нас торжествующим взглядом.
Мы с Эдди уже устали волноваться за нашу Лиз. И на этот раз просто решили, что если он хоть как-то ее обидит, то мы его просто-напросто убьем.
И в одно прекрасное утро они уехали в горы, чтобы провести ничем никого не обязывающий уик-энд у родителей Ричарда.
Оказывается, его родители жили высоко в горах. Ну не на самом леднике, конечно. А там, где было еще не слишком холодно и бурно росли деревья и цветы. Там Ричард построил им миленький домик, вместимостью в несколько средних городских квартир. Словом, родители Ричарда были очень довольны.
В горной речке у них текла вкусная, экологически чистая вода. А в горном лесу росли полезные грибы и водилась всякая живность. Некоторые фрукты и овощи родители Ричарда выращивали себе сами, горная земля, знаете ли, была весьма плодородна.
Да и жили его родители в тех местах совсем не одни. То тут, то там были видны такие же милые домики. А это значит, что в них по вечерам у каминов весело собирались на ужин их жизнерадостные горные соседи.
Родителям Ричарда очень понравилась Лиз. И хотя Ричард сказал им, что это просто его друг, родители Ричарда все равно понимающе одобрительно перемигнулись.
Отец Ричарда был флегматичным седовласым стариком, который держался в неплохой форме. Мать Ричарда заслуживала отдельного разговора.
Это была полноватая почтенная дама с огромной замысловатой прической на голове и плотным слоем разнообразной косметики на лице. Она сразу же сказала, что ее нужно звать просто Мэмми и что именно так ее и зовут все близкие люди.
Она принадлежала к особой категории женщин. Среди дамочек ее возраста нередко попадаются откровенно ненормальные, ненормальные замысловато и просто дурочки.
Мэмми принадлежала ко всем трем типам одновременно. И, в зависимости от ситуации, могла преспокойно прикидываться то одной своей разновидностью, то другой.
Ее муж, папа Том, как он сам и представился, прожил с ней столько лет, что ему было уже глубоко наплевать на то обстоятельство, когда и в каком состоянии находится его дражайшая вторая половина.
Мэмми сразу же захватила Лиз в свои дружеские объятия. Она дала ей совсем немного отдохнуть в отведенной для Лиз комнате, а уже через несколько минут они должны были срочно бежать осматривать территорию и вести секретные женские разговоры.
Во дворе перед домом и в саду всюду были выложены весьма приличные каменные дорожки. И Лиз могла по ним благополучно передвигаться в своей неизменной коляске.
Мэмми завела Лиз в отдаленный уголок сада, который спускался прямо к реке, и начала рассказывать Лиз все то, что за последнее время накопилось в ее многострадальной голове.
– Сначала я очень боялась здесь жить, – поделилась Мэмми с Лиз.
– Почему же? – приготовилась ее внимательно слушать Лиз.
– Сами подумайте, – встрепенулась Мэмми, – кругом только горы, речка и деревья. Я всю свою сознательную жизнь провела только в городе, и когда мимо меня не снуют туда-сюда толпы людей, мне становится как-то не по себе.
Ветер слегка качал верхушки соседних деревьев, невдалеке был слышен тихий шум реки.
– Почему же вы здесь? – спросила Лиз.
Мэмми глубоко вздохнула.
– Возраст уже не тот, – поделилась Мэмми, – нам с папой Томом нужен свежий воздух, и Ричард специально для нас и выбрал это место.
– Неплохое место, – вежливо сказала Лиз.
Но Мэмми ее уже не слушала.
– И хотя монотонное журчание речки навевает порой весьма неутешительные мысли, – продолжала Мэмми, – постепенно мне все это начало даже нравиться. Но меня так ни на секунду и не оставляют мысли о мертвецах, вышедших из речки, и голосах, принесенных ее водами с горных вершин.
Мэмми назидательно посмотрела на Лиз.
– Да что вы говорите? – сказала Лиз.
– Да, – сказала Мэмми, – обычно мертвецы выходят из воды ближе к вечеру. Вооружившись палками и камнями, тесными рядами они радостно идут мне навстречу, когда я под вечер выхожу посмотреть, придут или не придут они сегодня.
У Лиз не было слов, чтобы хоть как-то Мэмми поддержать, она просто смотрела на нее во все глаза.
– По мере приближения ко мне, – сообщала дальше Мэмми, – ряды утопленников постепенно рассеиваются, редеют и растворяются в теплых летних сумерках. Какое-то время, правда, мне навстречу еще идут их ноги и руки с палками и камнями, но уже спустя мгновения и они обращаются в траву, листья и деревья.
Мэмми можно было пожалеть, еще бы, от таких видений кто угодно свихнулся бы в одночасье, но она держалась молодцом.
– Для какого-нибудь жителя большого города, – как ни в чем не бывало продолжала Мэмми, – эти места могут показаться сущим раем. Еще бы, по вечерам все пространство наполняется огромными светляками, которые похожи на маленькие летающие звезды, а в лесу, особенно после дождя, полно зайцев. Какой-нибудь житель большого города, наверное, просто мечтает насладиться здешней девственной природой, огромными звездами, прозрачной речкой с красными гранитными берегами, а также ослепительными снежными языками, сходящими с горных вершин прямо на влажные зеленые леса.
Мэмми вновь тяжело вздохнула.
– Но только мы, здешние жители, знаем, – продолжила она, – что прекрасные светляки при дневном свете похожи на обыкновенных городских тараканов. Зайцы в лесу худы, как маленькие велосипеды, а огромные снега на горных вершинах хранят в себе печальные тайны погибших путешественников. Да я вас еще с ними познакомлю, – заверила под конец Мэмми.
Лиз в этом нисколько не сомневалась.
К ним подошел Ричард. Он выждал для приличия некоторое время, но больше не видеть Лиз он уже не мог.
И потому он сказал своей маме, что ее по какому-то очень важному делу зовет его папа, и облегченно вздохнул, когда Мэмми все-таки была вынуждена их оставить.
– Она тебя не слишком сильно утомила? – спросил Ричард.
Лиз откинула за плечи свои длинные распущенные волосы.
– Нет, – сказала Лиз, – она очень интересна и своеобразна.
Тогда Ричард подошел к Лиз и взял ее на руки. Он отнес ее поближе к реке и осторожно посадил на траву.
Впервые он сделал что-то, не спросив разрешения у Лиз, и Лиз очень смутило то, что она совершенно не рассердилась на Ричарда за это.
Ричард сел рядом с Лиз. Он сорвал какую-то травинку у своих ног.
Лиз смотрела на реку, а Ричард крутил в руках травинку и смотрел на Лиз. Она чувствовала его взгляд и понимала, что ее измена Майклу началась не сейчас, когда Ричард может свободно подойти к ней и взять ее на руки, а тогда, когда он вообще повстречался с ней впервые.
– Трудно поверить, – сказал Ричард, – что это та же самая река, которая течет у нас в городе. Насколько она чистая и прозрачная здесь, в горах, настолько же мутная и темная там.
Лиз посмотрела на Ричарда. Он и не думал смотреть на реку. Он смотрел на Лиз и думал о том же, о чем думала и она.
Их опять не оставили надолго вместе. К ним пришел папа Том и сказал Ричарду, что им пора чистить ружья, завтра они собирались на охоту.
Ричард сказал:
– Хорошо, папа, я сейчас приду.
Понятливый папа Том кивнул, но никуда не ушел, а решил подождать сына здесь же.
Тогда Ричард бросил свою травинку, встал с земли и подошел к Лиз.
– Можно? – спросил он Лиз.
– А у меня есть выбор? – спросила его Лиз.
Тогда Ричард улыбнулся и нежно-нежно взял Лиз на руки и поднял с земли. При этом он случайно коснулся губами лица Лиз.
Лиз слегка отшатнулась от него, а потом опустила глаза. Тогда Ричард опять коснулся губами ее лица, теперь уже не случайно. Лиз закрыла глаза и больше уже никак на это не реагировала.
Папа Том стоял тут же, неподалеку, и наблюдал за всем происходящим, раскрыв от удовольствия рот.
Ричард осторожно посадил Лиз в ее инвалидную коляску и повез по каменной дорожке к дому.
Около дома, расположившись под навесом за столом, сидели Мэмми и больничная сиделка. В четыре руки она собирали нехитрый ужин.
Ричард вынес из дома теплый плед и заботливо накрыл им Лиз.
Уже вечерело, и горы были озарены розовым солнечным отсветом. Снежное дыхание гор было свежо и завораживающе, и оно было особенно явственно в надвигающихся сумерках.
Ричард и папа Том расположились здесь же, неподалеку. Они вытащили на лужайку и в восторге перебирали весь свой охотничий арсенал.
Лиз за ними наблюдала.
У Ричарда были сильные и красивые руки. А у его глаз, когда он улыбался, собиралось множество мелких морщинок.
Этот мужчина любил ее, Лиз, и ни в чем не был перед ней виноват.
За столом во время ужина царила непринужденная семейная обстановка. Больничная сиделка уплетала за обе щеки ужин, видимо, ее совсем не кормили в больнице.
Мэмми, напротив, практически ничего не ела, ей было некогда. Она непременно должна была вывалить на безвинные головы окружающих все то, что накопилось у нее на душе за все ее долгие и нелегкие годы жизни на этой прекрасной земле.
Когда все вдоволь наелись, напились, наговорились и разошлись, Ричард отвез Лиз в ее комнату, которая находилась на первом этаже дома.
Ричард пожелал Лиз спокойного сна. Он поцеловал ее руку. Он смотрел куда угодно, только не на Лиз.
Ричард вышел из ее комнаты, сказав, чтобы Лиз закрыла за ним дверь на замок.
Больничная сиделка помогла Лиз принять ванну и лечь в кровать. А потом она тоже ушла в свою комнату, которая была рядом с комнатой Лиз.
Лиз очень долго лежала в постели с открытыми глазами. Но сон, видимо, в эту ночь к ней и не собирался.
В доме были слышны чьи-то шаги, кто-то тоже не мог в эту ночь заснуть. И Лиз прекрасно знала, кто это.
Она потихоньку перебралась из своей кровати в инвалидную коляску, подъехала к комнате своей сиделки и закрыла ее дверь на щеколду. Потом она подъехала к своей двери, выходящей в гостиную, и открыла замок.
Через некоторое время дверь тихо отворилась, и Лиз увидела Ричарда, стоящего на пороге.
Он осторожно вошел в ее комнату, опустился перед Лиз на колени и обнял ее. Он был большой, сильный и нежный.
Лиз обхватила его голову руками и уткнулась губами в его волосы. Ричард осторожно взял Лиз на руки и закружил по комнате.
– Можно, я скажу, что люблю тебя? – тяжело дыша, спросил Ричард.
– Нет, – сказала Лиз.
– Я люблю тебя, – тут же сказал Ричард.
Он осторожно положил Лиз на кровать, где набросился на нее, как изголодавшийся зверь.
Огромные звезды смотрели к ним в окно, а где-то вдали безостановочно и монотонно журчала чистая горная река. И казалось, что во всем мире идет дождь.
Утром Лиз проснулась одна.
Она знала, что Ричард и папа Том уже ушли на охоту, а где-то там, за дверью, ее поджидает неугомонная и своеобразная Мэмми, и Лиз не хотела к ней выходить. Она перевернулась на другой бок, собираясь еще поспать, но ее внимание привлекла большая корзина со свежими горными цветами.
На их лепестках еще не высохли капельки росы. Лиз протянула руку и взяла несколько цветов к себе в кровать. Она прижала их к груди и впервые в этом году заплакала.
Мэмми очень устала ждать Лиз, ей не терпелось поболтать с ней о своем славном сыне Ричарде. И поэтому она сама через некоторое время постучалась в комнату к Лиз.
И Лиз пришлось приводить себя в порядок и составлять Мэмми чудную компанию. Больничную сиделку Мэмми отпустила погулять по саду, а Лиз она подала на подносе кофе и тосты, а потом, облокотившись о стол, уселась напротив нее.
Завтракали они на улице, под навесом. Казалось, что здешние жители все двадцать четыре часа в сутки проводят на улице, до того был великолепен горный воздух.
– Ричард, конечно, сказал нам, что вы просто друзья, но вы мне так понравились, что я бы очень хотела, чтобы между вами возникло нечто большее, – без обиняков призналась непосредственная Мэмми.
Лиз подозревала, что она так скажет, а потому ничего не ответила Мэмми, а принялась увлеченно рассматривать свою чашку с кофе.
– Ричард сильный, надежный, благородный, – продолжала Мэмми, – и я говорю это вовсе не потому, что я его мать, а потому, что это действительно так. С ним вы будете как за каменной стеной. В том городе на море, где мы жили раньше, у нас случились неприятности, и нам пришлось оттуда уехать. И только благодаря Ричарду мы снова смогли встать на ноги.
– Какие неприятности? – спросила Лиз только для того, чтобы поддержать разговор.
– Мы прогорели в одном деле, – стала рассказывать Мэмми, – и вся наша недвижимость была продана с молотка. Единственное, что осталось у нас из имущества, так это любимый ярко-красный мотоцикл Ричарда, на котором он и приехал в ваш город ровно год назад. Только, чур, вы ничего не знаете, – заговорщически подмигнув, продолжила Мэмми. – Ричард не любит об этом вспоминать. Он попал в аварию, и у него даже была сломана рука, и ему очень тяжело было в первое время работать. Но ему все-таки удалось взять очень большой кредит, благодаря старым связям, и за короткое время он уже смог выплатить его обратно.
Мэмми посмотрела на Лиз, ей показалось, что Лиз хочет что-то сказать.
Но она ошиблась, Лиз продолжала молчать.
– Только ни в коем случае не рассказывайте Ричарду, что я вам обо всем этом проболталась, – еще раз попросила Мэмми, – он не любит об этом вспоминать. Ричарду удалось избежать суда, потому что это просто был несчастный случай, но он до сих пор из-за всего этого очень переживает, а эта ярко-красная развалина и сейчас стоит в нашем гараже, почему он не выбросит его на свалку, я не понимаю, только место занимает.
Лиз посмотрела на гараж в глубине сада. У входа к нему бурно рос бурьян, и на фоне ухоженного сада, цветников и газонов это было весьма примечательно.
Лиз еще не успела прийти в себя, когда с охоты вернулись Ричард и папа Том.
Ричард был очень красив в охотничьем костюме, с ружьем за плечом. Он подмигнул Лиз, глаза его так и лучились счастьем.
А папа Том очень громко возмущался тем, что Ричард упустил несколько зайцев и горную козу.
– Я не в настроении сегодня кого бы то ни было убивать, – сказал Ричард.
Он подошел к Лиз и сел возле нее на траву. Он увидел в ее дрожащих руках несколько горных цветов, которые он принес ей в комнату сегодня рано утром.
– Ты замерзла? – спросил он Лиз.
Лиз еле заметно кивнула.
Тогда Ричард сходил в дом и принес теплый плед. Он накрыл им ноги и плечи Лиз. Было видно, что он хотел хотя бы слегка прикоснуться к Лиз, к ее волосам, плечам, коленям.
Но он не стал этого делать, потому что Мэмми сидела, вывернув глаза в их сторону. Она должна была знать, когда их отношения перерастут в нечто большее.
Но Ричард не дал ей повода для длительных размышлений. Он невозмутимо сел на траву рядом с Лиз и, посмотрев в сторону Мэмми, как ни в чем не бывало, подмигнул теперь уже ей.
Мэмми тут же пришла в себя и накинулась на папу Тома.
– А почему ты сам не смог убить эту козу? – спросила она у папы Тома.
– Ну ты же знаешь, Мэмми, – опешил добрый папа Том, – мне всегда стыдно смотреть ей в глаза и убивать ее при этом.
– А вот этому зайцу тебе не стыдно было смотреть в глаза?
Мэмми показала пальцем на куцего зайца, который был привязан к папитоминому охотничьему ремню.
– Этому зайцу не стыдно, – сказал папа Том, – потому что он вообще не стал на меня смотреть, а сразу же пустился наутек. Я побежал вслед за ним и в два счета догнал. А эти проклятые козы никогда не убегают, они останавливаются и смотрят тебе прямо в глаза, как люди. Это очень тонкие психологи.
– Кто психологи, – удивилась Мэмми, – козы?
– Да, козы, – важно сказал папа Том и пошел в дом.
Ричард тоже пошел принять душ и переодеться, а Мэмми вновь набросилась на Лиз со своими бесконечными разговорами.
На этот раз она поведала, что все их дома, и этот, и свой в городе, Ричард умудрился построить меньше чем за год, а также он обзавелся несколькими машинами. И если Лиз ответит ему взаимностью, то лучшего мужа ей просто и не найти.
– Я ведь все вижу, моя дорогая, – беззаботно добавила Мэмми, – ни на кого и никогда он еще так не смотрел, и ни к кому и никогда так трепетно не относился.
Но все это было уже слишком много для одного дня и для одной Лиз, а потому она, сославшись на головную боль, направилась в дом.
В доме ей сразу же повстречался Ричард.
Он помог Лиз добраться до ее комнаты, но Лиз надо было побыть одной. Она улыбнулась Ричарду и даже ответила на его поцелуй, чтобы он не заметил перемены ее настроения.
Вечером того же дня Ричард, Лиз и их больничная сиделка уехали обратно в город.
Мэмми на прощание расцеловала Лиз, взяла с нее слово обязательно приезжать еще и даже вручила ей ключ от дома.
– Если сможешь, приезжай, – сказала Мэмми Лиз, – мы с папой Томом каждый божий день с утра пораньше ходим за грибами в лес, так нам прописал наш домашний доктор. Так что, если нас не будет дома, – продолжила Мэмми, – можно будет открыть дом, войти в него и подождать нас. А ключи от всех комнат, как, впрочем, и отовсюду, лежат на полке у камина.
А папа Том пожал Лиз руку и назвал на прощание доченькой.
– Старики расчувствовались, – сказал в машине Ричард, – не обращай на них внимания, но они у меня неплохие, правда?
– Правда, – сказала Лиз.
Они проезжали по прекрасным местам, и Лиз всю дорогу делала вид, что просто не может оторвать глаз от влажных темно-зеленых елей, серого гранита скал и еле видимой внизу с обрыва прозрачной изумрудной речки. В городе эта самая река будет уже такая темная и мутная, что ее будет просто не узнать.
На следующий день Ричард уезжал на пару дней по делам, и этот вечер он хотел провести с Лиз. Но она сказала, что очень устала и плохо себя чувствует.
И Ричард оставил Лиз в покое.
Как только Лиз добралась до своей квартиры, она сразу же позвонила Каталине.
– Кати, – сказала Лиз, – мне нужна твоя помощь.
У Каталины было тысяча дел, она вся была обмотана многочисленными вещами, которые несла гладить, и вещами, которые надо было постирать. В свободной руке она держала сразу две кастрюли.
Но когда она услышала голос Лиз, все бесконечные дела тут же вылетели из ее головы.
– Что случилось? – с тревогой спросила Каталина.
Лиз старалась быть как можно спокойнее.
– Все нормально, – сказала Лиз, – но мне очень будет нужна завтра твоя помощь.
– Это из-за Ричарда? – спросила догадливая Каталина.
– Завтра узнаешь.
– Нет, скажи сегодня, – стояла на своем Каталина.
– Нет, завтра. Так я смогу на тебя рассчитывать?
– Лиз, ты всегда можешь на меня рассчитывать.
– Ну и отлично, я заеду за тобой завтра в четыре утра.
– Заедешь в четыре утра? Что все-таки случилось? – испугалась Каталина.
– Кати, я все расскажу тебе завтра, а вернее, покажу, договорились?
– Хорошо, но почему так рано?
– Так надо, позже уже будет поздно.
– Ну как знаешь, – сказала Каталина, – приезжай.
И на следующий день, без пяти четыре утра, Лиз сняла с ручки своей инвалидной коляски ключ и открыла им машину Ричарда, которая стояла у нее во дворе. Она перебралась в машину и включила зажигание. Когда-то Майкл учил ее водить, и теперь ей надо было только привыкнуть, что у этой машины ручной тормоз.
В четыре часа утра Лиз подъехала к дому сестры, и через некоторое время к ней вышла заспанная Каталина.
– Куда мы едем? – сразу же спросила Каталина.
– Садись и спи, – сказала ей Лиз, – часа через три сама все увидишь.
– Часа через три? – ужаснулась Каталина, – Паоло не выдержит столько времени с детьми.
– Пусть постарается, ему это будет полезно.
Через некоторое время они выехали из города и направились в горы. У Лиз неплохо получалось управляться с машиной.
– Куда мы едем? – не успокаивалась Каталина.
– Кати, – сказала Лиз, – не мешай мне вести машину, а то мы свалимся в пропасть.
– Ты думаешь, что говоришь? – в ужасе сказала Каталина.
Каталина замолчала. Но ведь Лиз еще и сама не знала, что ответить сестре и правильно ли она вообще поступает.
Когда они подъехали к дому родителей Ричарда, в нем горел свет. Поэтому Лиз не стала выезжать из-за деревьев, а подождала, что будет дальше.
А дальше и Мэмми, и папа Том действительно вышли из дома и удалились в лес. Надо полагать, за грибами.
Тогда Лиз подъехала поближе к дому. Каталина вышла из машины и помогла выехать на инвалидной коляске Лиз.
Лиз дала Каталине ключ от дома.
– Войди в дом, – сказала Лиз, – и возьми с полки у камина все ключи.
– Нас могут и посадить за это, – сказала Каталина.
– Это я знаю, – сказала Лиз.
Каталина вошла в дом и через некоторое время вынесла из него все ключи, которые там были.
– О'кей, – сказала Лиз, – а теперь нам надо пробраться к гаражу.
Каталина помогла Лиз пробраться сквозь густой бурьян к гаражу, и потом они еще долго подбирали ключ к замку. Было удивительно, но один из ключей действительно подошел.
С большим трудом открылся замок, было видно, что гараж очень долго не открывали, наверное, целый год. Но когда гараж в конце концов открылся и взору Лиз и Каталины предстал большой ярко-красный мотоцикл, Каталина даже ахнула.
Номер у него был точно такой же, как и рассказывала когда-то Лиз: год ее рождения и ее имя.
Каталина посмотрела на Лиз.
– Откуда ты узнала, что он будет здесь? – спросила Каталина.
Лиз покачала головой.
– Я надеялась, – сказала Лиз, – что его здесь не будет.
– И чей это мотоцикл?
– Ты же уже догадалась, что Ричарда.
– А он знает, что это ты тогда была там, на Большом мосту?
– Это мне еще предстоит выяснить, – сказала Лиз.
Они с трудом закрыли гараж, а Каталина даже попыталась восстановить помятый бурьян перед воротами.
Почти всю дорогу назад они ехали молча. И лишь подъезжая к городу, Каталина спросила Лиз, что она будет теперь делать.
– Я не знаю, – сказала Лиз, – надо подумать.
– Но Ричард ведь не виноват, – осторожно начала Каталина, – у него просто сломался мотоцикл.
– А в чем виновата я или Майкл?
– Никто ни в чем не виноват, это был просто несчастный случай.
– Да, и при этом у нас с Майклом просто остановились наши жизни.
– Но ведь твоя жизнь не остановилась, – сказала Каталина.
Лиз с тоской посмотрела на Каталину.
– Что ты называешь моей жизнью, – спросила Лиз, – вот это жалкое, неподвижное наблюдение за тем, как здорово, интересно и отныне недоступно для меня все вокруг?
Каталина не собиралась сдаваться.
– Но тебе многое доступно, – сказала она.
– Да, – сказала Лиз, – только я желала бы сама все это для себя решать, а не быть жертвой какого-то несчастного случая.
– И что ты собираешься теперь делать? – снова спросила Каталина.
– Я же тебе сказала, Кати, я не знаю, что собираюсь делать, я не знаю этого, – в сердцах сказала Лиз.
– Но Ричард тебя любит, в чем он виноват? Что не отсидел за вас положенный срок? Так он и так уже наказан за это тем, что его любимая девушка, по невероятному стечению обстоятельств, находится в таком положении.
– Да, Ричард ни в чем и ни перед кем не виноват. И никто ни в чем и ни перед кем не виноват.
– Лиз, не предпринимай ничего, я тебя прошу, – взмолилась Каталина, – такой человек, как Ричард, тебе никогда больше не встретится, нельзя отталкивать свое счастье.
– А счастье дается нам только один раз, – улыбнулась Лиз, – ты разве об этом забыла, Каталина?
Каталина с тревогой смотрела на Лиз.
– По крайней мере, дай мне слово, что ты ничего не предпримешь, пока еще раз хорошо обо всем не подумаешь, – попросила Каталина.
– Конечно, – сказала Лиз, – Ричард будет в городе только дня через два, так что у меня еще будет время обо всем подумать. А может быть, он сам и расскажет, как мне поступить.
– Ты только помни, что он тебя любит, – напомнила Каталина.
– А это уже его личные проблемы, – сказала Лиз.
Лиз подвезла Каталину к ее дому. Каталина пошла к себе, и на душе у нее было нехорошо.
Мы с Эдди в тот день сидели на лавочке под окнами Лиз и сторожили брошенную во дворе инвалидную коляску. И потому, когда Лиз въехала в свой двор, она сразу увидела там нас.
Лиз улыбнулась нам, и мы обрадовались, что у нее такое хорошее настроение. Хотя немного позже, когда мы помогли ей выбраться из машины, я заметил, что с ней было что-то не так.
Лиз уехала к себе, сказав нам с Эдди, что ей надо побыть одной.
Через два дня мы зашли за Лиз, чтобы идти на занятия. Мы сели на лавочку у нее во дворе, но она так и не появилась. Ни через час, ни через два часа.
Если бы она передумала идти на занятия, то она бы обязательно нам сказала. Во дворе стояла ее старая инвалидная коляска, а машины, которую ей всучил Ричард, не было.
Значит, Лиз не было дома, и было странно, что она не предупредила нас об этом. Такого в наших с ней отношениях еще не было.
На третьем часу ожидания мы с Эдди встали с лавочки и пошли на занятия, чтобы посмотреть, может, Лиз пошла туда сегодня без нас. Может, ее задержали какие-нибудь дела в городе и она не стала заезжать домой.
Но на занятиях ее тоже не было.
Тогда мы с Эдди стали волноваться. Вдобавок мы вспомнили, что последние два дня она была какая-то странная, замкнутая, да и вообще ей, кажется, было глубоко не до нас.
Неужели этот нехороший человек все-таки чем-то ее обидел? Я имею в виду, конечно, Ричарда, кого же еще.
Тогда мы решили пойти к сестре Лиз и узнать у нее, что с Лиз. Мы пришли к дому ее сестры и разузнали у консьержки номер ее квартиры.
И когда Каталина открыла нам дверь, она тут же спросила у нас:
– Что с Лиз?
И мы с Эдди только рты раскрыли.
– Это мы у вас хотели спросить, – сказал наконец-то я, – что с Лиз?
– А где живет Ричард, вы тоже не знаете? – спросила тогда Каталина.
– Не знаем, – сказали мы, – а что?
– Дело в том, что она пошла к нему, – сказала нам Каталина.
– Это еще зачем? – спросил я.
– Это долгий разговор, – сказала Каталина, – но все-таки пойдемте со мной на кухню, вместе подумаем, что нам делать, а то я тут одна совсем с ума схожу.
И мы пошли за ней по длинному коридору на ее кухню.
По дороге на кухню мы увидели, что дома она совсем не одна. Из-за двери, ведущей в гостиную, был виден ее муж, который важно лежал на большом диване и держал в руках свежую газету.
Но, видимо, мужу Каталины все происходящее вокруг него было настолько по барабану, что она уже давно не брала его в расчет.
Еще по коридору мимо нас носилось очень много детей Каталины. Все они играли в войну, и нам с Эдди перепало немало пуль по одному месту, пока мы не добрались до спасительной кухни.
На кухне, видимо, Каталина и жила. На плите у нее готовилась какая-то вкусная домашняя еда, а прямо на кухонном столе было разложено множество всевозможных справочников.
– Я ищу адрес Ричарда, – сказала нам Каталина, – но, по всей видимости, это какая-то военная тайна.
– А в городскую справку вы звонили? – спросил я.
– Конечно, звонила, – обиделась Каталина, – но там тоже не дают его адрес.
