Элен Алекс
Забытая мелодия
– Ты что это себе позволяешь? – немедленно набросился я на Эдди.
Но вы бы только видели, как он был горд и высокомерен, он сложил руки на груди, притоптывал ногой и насвистывал что-то веселенькое. Воображаемое счастье так и распирало его, и мне очень нелегко было в тот момент в чем-то его убедить.
Так что мы еще очень долго стояли с Эдди посреди улицы и махали руками, пытаясь втолковать друг другу, кому же из нас все-таки улыбнулась Лиз, а кого она даже и не заметила.
А Лиз тем временем уже давно скрылась за стеклянными дверьми большого здания.
Носильщик еле-еле протащил пакеты в лифт. Лиз всегда любила навешивать на себя проблемы ближних. Чувствовать, что ты кому-то облегчаешь жизнь, это уже в какой-то степени счастье.
Сестра Лиз Каталина открыла входную дверь своей квартиры и сделала большие глаза, увидев Лиз, носильщика и огромные пакеты.
– Лиз! – закричала она. – У меня в холодильник даже половина этого добра не войдет!
– Придется съесть все сразу, – пожала плечами Лиз.
– Ну уж нет, – сказала сестра.
Носильщик занес пакеты в квартиру и, получив от Лиз чаевые, скоренько убрался восвояси.
В коридор высыпали дети. Они похватали из пакетов, кто что увидел, и, шурша конфетными обертками и целлофаном от печений, бросились обратно к своим компьютерам.
– А «спасибо» где? – возмутилась Каталина.
– Спасибо, спасибо, – убегая, поспешно пробормотали те, чьи рты еще не полностью были забиты конфетами.
Из коридора был виден большой диван в гостиной и лежащий на нем с газетой в руках отец семейства.
– Паоло, привет, – сказала ему Лиз, – все городские сплетни изучил?
– Еще нет, – важно ответил Паоло.
– Лиз, оставь его, – сказала Каталина.
– Хорошо, хорошо, Каталина, – сказала Лиз, – но еще пара лет, и тебе придется сдавать его в дурдом вместе с его любимым диваном.
– Лиз, мы, кажется, собирались больше не затрагивать эту тему, – надулась Каталина.
Они понесли пакеты с продуктами на кухню.
– Да, моя дорогая, – сказала по дороге на кухню Лиз, – я забыла, что мне следует послать к черту всю ту ненормальную обстановку, в которой вот уже который год вынуждена погибать моя единственная сестра.
Они с трудом перенесли пакеты.
А надо сказать, что в силу огромности своего семейства сестре Лиз приходилось едва ли не дневать и ночевать на кухне. И кухня была для этого неплохо приспособлена. Здесь были и телевизор, и телефон, большое зеркало, кресла и два дивана.
– И ты вовсе не для такой жизни вся такая возвышенная и воздушная десять лет назад выходила замуж за этого недотепу, – продолжила на кухне Лиз.
– Ладно, Лиз, хватит про меня, как Майкл поживает? – окончательно решила уйти от темы Каталина.
Каталина стала вытаскивать из пакетов продукты и складывать их на стол. Ей было приятно, что у нее есть такая заботливая младшая сестра.
Лиз и Каталина были мало похожи друг на друга. Каталина со стороны напоминала скорее тетю, чем старшую сестру Лиз. Слегка растрепанная прическа делала ее мягкой и домашней, и до взбалмошности и непредсказуемости Лиз ей было очень далеко.
Некоторые продукты Каталина откладывала сразу в холодильник. И теперь она, очевидно, будет ждать особого торжества, чтобы вот так, будь здоров, подать их на стол.
Лиз тем временем подошла к окну. Каталина жила на самом верхнем этаже, и из ее окна была видна почти половина города. Теплое солнце освещало крыши домов, а улицы утопали в буйной молодой зелени.
Но Лиз почему-то обратила внимание только на то, что где-то там, далеко внизу, стоят два маленьких человечка и, о чем-то яростно споря, смешно машут руками друг на друга.
Кажется, Лиз где-то уже видела этих молодых людей, но стоять здесь и вспоминать, где и когда она их видела, ей было просто некогда. Ей надо было спешить жить дальше.
– Майкл поживает нормально, – ответила Лиз Каталине, – он заедет за мной чуть позже.
– Он уже выбросил свой мотоцикл, как обещал? – поинтересовалась Каталина.
– Еще нет, – сказала Лиз.
Она отошла от окна.
– Как нет? – возмутилась Каталина. – Да как он может возить тебя на этой рухляди, и ты еще при этом ругаешь моего Паоло, который никогда, слышишь, никогда не подвергал меня такой опасности.
– Кати, успокойся, Майкл завтра его продает, и сегодня мы едем на нем в последний раз.
Каталина стала накрывать на стол.
– Наконец-то, – сказала она, – а чем вы собираетесь заниматься завтра?
– Завтра мы будем очень заняты, у нас еще много дел перед свадьбой.
– А как насчет общепринятых холостяцких вечеринок?
– Ты же знаешь, что мы с Майклом мало следуем общепринятым традициям.
– О да, вы с Майклом всегда избирали в этой жизни только свой собственный неповторимый путь.
– Но, согласись, – улыбнулась Лиз, – что этот путь всегда выглядел несколько заманчивее, чем проторенные дороги.
– Да, и лет десять назад я была еще полностью с тобой согласна, – сказала Каталина.
Лиз села на стул.
– И что же произошло с тобой за эти последние десять лет? – спросила Лиз.
Хотя она и так прекрасно знала ответ на этот вопрос.
– Да ничего особенного, – пожала плечами Каталина, – просто меня целиком и полностью съел мой быт. Но только это уже тема для другого разговора, – добавила она, – и мы, пожалуй, продолжим ее как-нибудь в другой раз.
– Сомневаюсь, что наши разговоры хоть чем-то тебе помогут.
– Ну что ты, Лиз, – улыбнулась Каталина, – они здорово утешают меня морально.
Каталина разогревала полуфабрикаты и расставляла на столе всевозможные салаты и закуски. Глядя на весь этот пир, можно было подумать, что она ждет сегодня к обеду добрую половину города.
– Кстати, – сказала Лиз, – сегодня у меня последнее выступление.
– Ты увольняешься? – Да.
– Наконец-то, – обрадовалась Каталина, – Майкл счастлив?
– Он в панике.
– Но почему? – удивилась Каталина.
– Потому что я перехожу в другое, более доходное место.
– А что ты там будешь делать? – с интересом спросила Каталина.
– То же самое, – пожала плечами Лиз, – всего лишь танцевать.
– А почему там за это будут больше платить?
– Потому что там надо будет немного больше танцевать.
– Немного больше, это насколько?
– Там мне придется танцевать практически всю ночь.
– Что? – Каталина чуть дар речи не потеряла. – Ты что, собираешься испустить дух на сцене? Что говорит Майкл?
– Он против, но я не хочу больше продолжать эту тему.
– Но, Лиз… – начала Каталина.
– Кати, помолчи, – сказала Лиз, – и потом, я должна помочь Майклу, ты знаешь, сколько он еще должен денег за нашу новую квартиру?
– Когда вы туда переезжаете?
– После медового месяца, но он уже отвез туда свой рояль.
– Да ну! А сколько вы пробудете на побережье?
– Недели две, не больше, в городе столько дел.
– Успеете еще насмотреться на этот прокуренный город.
– Кати, – пожала плечами Лиз, – ты же прекрасно знаешь, что наши мечты редко совпадают с реальностью, хорошо еще, что хоть на пару недель мы можем отсюда смотаться. К тому же я еще не сказала Майклу, что у меня уже подписан контракт и через две недели я выхожу на работу.
– Ненормальная… – застыла Каталина. – Ты уже контракт подписала?
– Кати, я подписала самый лучший в мире контракт. Я подписала его на год, но меня сразу отпустят, если я забеременею, да к тому же выплатят всю причитающуюся сумму.
– Лиз, – еще больше расстроилась Каталина, – но вдруг ты не забеременеешь?
– Тогда мне придется танцевать весь год, с вечера до утра, – вздохнула Лиз.
– Ты не выдержишь.
– Не знаю.
– А Майклу когда скажешь?
– По крайней мере, до свадьбы не скажу.
– Лиз, – вспомнила Каталина, – но неужели тебя не просят там хотя бы частично раздеваться?
– Ну, во-первых, меня сразу же за это убьет Майкл, а во-вторых, я сама на это никогда не соглашусь. Я тебе уже объясняла, что мои танцы – это искусство ради искусства, мне не нужно еще чем-либо привлекать к себе внимание.
– Да, но зачем это все нужно ночным клубам?
– Не знаю, – пожала плечами Лиз, – наверное, для того, чтобы хоть как-то поддержать культурный уровень своих изрядно подвыпивших посетителей. Словом, не знаю, зачем все это нужно ночным клубам, но пусть это продолжается как можно дольше. Где я еще найду такую высокооплачиваемую работу?
– Лиз, а твои обмороки?
– Отстань, мы уже обсуждали это сегодня с Майклом, никто не знает, отчего они у меня.
– И когда ты собираешься этим всерьез заняться?
– Когда уйду в декретный отпуск, – беззаботно ответила Лиз.
– Как у тебя все просто, – покачала головой Каталина.
– Кати, – улыбнулась Лиз, – я прекрасно понимаю, что просто так никогда ничего не бывает, но я люблю Майкла, я очень его люблю.
– И именно поэтому у вас все должно получиться?
– Да, именно поэтому.
– А ты уже сказала Майклу, что очень его любишь?
– Пока нет.
– До сих пор не сказала? – удивилась Каталина.
– У меня язык не поворачивается.
Они уже почти закончили накрывать на стол, и теперь могли просто посидеть и поговорить.
– Хочешь, я ему скажу? – предложила Каталина.
– Не вздумай.
– А на свадьбе скажешь?
Лиз немного подумала и кивнула.
– Да, на свадьбе скажу, – сказала она.
– Вы так долго вместе, – не отставала Каталина, – а ты не сказала ему самого главного?
– Но нам вполне хватает и того, что он сам мне довольно часто в этом признается.
– Может, он думает, что ты его не любишь? – предположила Каталина.
– Сильно сомневаюсь.
– А про твою теорию он знает?
– Какую именно теорию? – поинтересовалась Лиз, – у меня их множество, на все случаи жизни.
– Теорию о том, что никакой любви нет.
– Ах, ты об этом, да, я что-то про это ему говорила.
– И каково его мнение?
– Кати, ты, наверное, несколько неверно воспринимаешь эту мою теорию, она не о том, что любви нет, а о том, что все взаимозаменяемо.
– Как это?
– А так. Вот, например, я сейчас живу в этом городе и встретила здесь Майкла, и безумно счастлива, и собираюсь прожить с ним до ста лет, и родить ему много детей, и никогда не изменять. И, видит бог, я так и поступлю, если только звезды не повернутся вспять и Майкл сам не бросит меня.
– Ну уж этого не случится точно, – уверенно сказала Каталина.
– Откуда ты можешь знать, не перебивай меня. Так вот, моя теория. А если бы я не жила именно в этом городе, а жила где-нибудь в другом месте, и Майкла там не было бы и в помине, то мы бы с ним никогда не встретились. Но любовь все равно пришла бы в мою жизнь. Она пришла бы ко мне в образе другого человека. И я любила бы этого человека, и была бы счастлива, и даже и не подозревала, что в этом мире где-то живет Майкл…
И в это время на кухню зашел Паоло.
На Паоло были помятые от бесконечного безделья брюки и чистая белоснежная рубашка, потому что его жена тщательно следила за ним. Кудрявые черные волосы Паоло возмущенно торчали во все стороны, потому что они тоже были очень недовольны всем происходящим.
Паоло стал брать со стола продукты и долго и смачно делать себе преогромный бутерброд.
Разумеется, он делал это намеренно, чтобы показать, как он зверски проголодался там, на своем диване. А еда на кухне сегодня вряд ли будет готова за всеми этими разговорами, цель которых – выпроводить его из дома куда подальше, на работу.
Каталина стала просить своего дорогого мужа не перегружать так сильно желудок и убеждать, что вот уже минут через пять его позовут к столу. Но Паоло не обратил на жену никакого внимания. Он взял свой большой бутерброд, гордо развернулся и неторопливо вышел из кухни.
Лиз и Каталина проводили его взглядами.
– Так вот, Кати, если следовать этой моей теории, – невозмутимо продолжила Лиз, – судьба наверняка приготовила тебе где-то в другом месте кого-нибудь получше твоего милого Паоло, да только ты никогда об этом не узнаешь.
– Пусть будет так, как есть, – сказала Каталина.
На кухню стали подтягиваться один за другим все пятеро детей Каталины. Они увидели у папочки роскошный бутерброд, которым он не был намерен делиться, и чувство голода взяло верх над ними, заставив оторваться от компьютеров.
И тут раздался звонок в дверь.
Лиз вскочила со стула и выбежала в коридор. Но опередить темпераментного Паоло она все равно не успела.
Паоло уже невозмутимо поворачивал то один, то другой замок и не забывал при этом надкусывать свой бутерброд. Он был в этом доме хозяин и потому делал то, что хотел.
Хотя никого, кроме Майкла, они не ждали, а уж своему Майклу Лиз прекрасно могла бы открыть и сама.
Паоло наконец-то открыл дверь, и Лиз, встав на цыпочки за его спиной, увидела, что на пороге действительно стоит Майкл. Майкл улыбнулся и протянул руку Паоло.
– Здравствуй, Паоло, – сказал Майкл.
– О, здравствуй, Майкл, – важно сказал Паоло.
И они вежливо пожали друг другу руки.
Но у Лиз уже не было сил ждать, пока Паоло и Майкл насочиняют друг другу каких-нибудь любезностей. И она отпихнула Паоло и повисла у Майкла на шее.
– Привет, Майкл, – сказала Лиз.
– Привет, Лиз, – сказал Майкл.
И он легко подхватил Лиз на руки, и они забыли обо всем на свете.
Паоло и не думал далеко уходить. Он устроился тут же в коридоре и сложил руки на груди.
– Вы давно не виделись? – спросил Паоло.
Но на него уже можно было не обращать внимания.
Из кухни вышла Каталина.
– Майкл, заходи же в комнату, – сказала она.
– Не мешай ребятам, они давно не виделись, – ответил ей Паоло.
Но надо было подумать о детях, в коридоре уже слышались их восторженные шаги. Лиз пришлось спускаться на землю, и она отошла от Майкла.
– Каталина, мы не останемся на ужин, – сказал Майкл, – у нас другие планы.
Это было что-то новое, и Лиз об этом еще ничего не слышала. Она удивленно посмотрела на Майкла.
– Как же, Майкл, – запричитала, как и полагалось в таких случаях, Каталина, – а кому же мы старались, все готовили?
– Мамочка, мы все съедим, ты только не волнуйся, – стали утешать ее пятеро детей.
– Спасибо, но нам некогда, – сказал Майкл. – Ты готова? – повернулся он к Лиз.
– Сейчас.
Лиз пошла на кухню за своей сумкой.
Уходя, она слышала, как Паоло спрашивал Майкла, когда они доиграют начатые партии в карты. Паоло с большим счетом вел, и ему не терпелось слупить с Майкла довольно приличную сумму на всякие мелкие расходы.
– Только после медового месяца, Паоло, – обломал все его надежды Майкл.
Лиз подошла к Каталине, обняла ее и сказала:
– На верхней полке в шкафу я оставила немного денег, купи что-нибудь детям, крепко всех целую, ваша Лиз.
– Лиз, когда только ты успела, я же все время за тобой наблюдала, – расстроилась Каталина.
Но Лиз ее уже не слушала.
– Дети, до свидания, – сказала она детям, – слушайтесь маму. Паоло, до свидания, – сказала она Паоло, – увидимся на моей свадьбе.
Майкл тоже горячо со всеми распрощался, и они с Лиз вышли из квартиры. Паоло закрыл за ними дверь, и еще долго было слышно, как он гремит там своими замочками и цепочками.
– Майкл, – сказала Лиз, когда они остались одни, – ну и куда же мы идем?
– Ты знаешь, Лиз, – сказал Майкл, – вообще-то я ничего интересного не придумал. Просто я хотел побыть с тобой вдвоем.
Лиз улыбнулась.
– Я согласна, – сказала она, – и где же мы будем с тобой вдвоем?
– Ну, – задумался Майкл, – в ресторане мы вполне могли побыть с тобой наедине.
– В ресторане, наедине?
– Какая разница, Лиз.
– Я это знаю, Майкл.
– Тогда идем.
И Майкл взял Лиз за руку.
– Но я же не могу ничего есть, – вспомнила Лиз, – у меня – выступление.
– А мы возьмем тебе легкие, но калорийные напитки.
– Ну да, – расстроилась Лиз, – идти в ресторан и ничего там не есть?
Майкл рассмеялся и вызвал лифт.
Они вышли из здания, когда небо уже было покрыто розовым отсветом собравшегося на покой летнего солнца.
Мотоцикл Майкла стоял тут же, и на его сиденье был заботливо прикреплен штрафной талон за парковку в неположенном месте. Лиз взяла талон и положила его в сумочку.
Они сели на мотоцикл и поехали в ресторан.
Майкл выбрал самый дорогой ресторан, Лиз в нем еще не была. Они с трудом отыскали на стоянке свободное место для мотоцикла.
Кругом стояли важные машины, которые блестели на заходящем солнце чуть ли не позолотой. Но рядом с местом для мотоцикла, прямо на земле, была нарисована инвалидная коляска, и Лиз это очень удивило.
Когда они входили в ресторан, Лиз сняла сумочку, которую она обычно носила через плечо, и просто взяла ее в руки, так было солиднее. Метрдотель проводил их к свободному столику.
Вокруг все сияло и переливалось. Разноцветные люстры свисали до самых столиков, публика была весела и довольна собой, а оркестр играл что-то совсем недурное.
Официант узнал Лиз. Он сказал, что он большой ее поклонник. Лиз стало неловко, она не очень-то сильно гордилась тем, что весь ее талант гибнет в этих ночных клубах.
А назойливый официант немного подумал и сказал, что они все тут, официанты и другие работники, все очень большие поклонники ее таланта.
– Не хватает того, – шепнул Майкл, – чтобы они дружною толпой выстроились у столика в очередь за автографами.
Лиз улыбнулась официанту и сделала вид, что ей очень приятно.
Майкл сел напротив Лиз и улыбнулся. Лиз подумала о том, что счастье в жизни у нее уже есть, а на все остальное можно теперь просто не обращать никакого внимания.
Майкл заказал бифштекс, а Лиз – легкий салат и молочный коктейль, ничего другого она не могла себе позволить.
– Все хорошо? – спросил Майкл.
– Все хорошо, – сказала Лиз.
– Как твои дела? – спросил Майкл, как будто не видел ее целую неделю.
– Нормально, а у тебя?
– Тоже нормально. Я отпустил ребят из студии, они неплохо играют.
– Твою мелодию?
– Не скажу, – улыбнулся Майкл.
Лиз взяла лист салата и запустила его в Майкла. На них посмотрели из-за соседнего столика.
– Ты написал мне письмо? – спросила Лиз.
– Написал, – сказал Майкл.
– Да ты что, – обрадовалась Лиз, – где оно, давай.
Она протянула руку.
– Лиз, я отправил его по почте.
– Ты издеваешься? – расстроилась Лиз.
– Нет, Лиз. И ты очень скоро его получишь.
– Как же я его получу, – возмутилась Лиз, – если нас не будет в городе?
Майкл улыбнулся.
– Я отправил его в гостиницу, на номер, который мы с тобой забронировали.
– Но я не могу так долго ждать. Только ты мог до такого додуматься, – возмущенно сказала Лиз.
– Начнем с того, что это только ты могла додуматься до того, чтобы заставлять писать тебе письма человека, который и так ежесекундно с тобой.
– Во-первых, ты со мной находишься вовсе не ежесекундно, как мне того бы очень хотелось, а во-вторых, мне же интересно будет перечитывать все твои письма в старости и вспоминать, как ты меня любил.
– Я и в старости буду тебя любить, – тут же пообещал Майкл.
– Даже если я буду спотыкаться и падать через собственную палку, теряя на ходу вставную челюсть? – уточнила Лиз.
– Конечно, – пообещал Майкл, – но только не забывай, что это будет лет через сто пятьдесят.
– Не будь таким наивным, Майкл, это будет завтра.
Майкл рассмеялся.
– Лиз, – сказал он.
– Только не вздумай признаваться мне в любви, – перебила его Лиз, – в ресторане, у всех на виду, подумай, Майкл, как это неприлично.
– Тогда я тебя просто поцелую.
– Майкл, уж лучше бы ты мне в любви шепотом признался.
Майкл привстал.
– Помогай, – сказал он, – пока я стол не перевернул.
Лиз улыбнулась, но привстала тоже. Майкл наклонился к ней и осторожно ее поцеловал.
За ближайшими столиками посмотрели на них с удивлением.
– Ты доволен? – садясь, спросила Лиз.
– Я бесконечно счастлив, – ответил Майкл.
Когда Майкл пригласил Лиз на танец, официанты не сводили с нее влюбленных глаз. Да и многие в зале обращали на Лиз свое внимание.
Слишком уж утонченной и изысканной она была среди этой изрядно захмелевшей публики, которая не в такт оркестру топала ногами.
Майкл тоже неплохо танцевал, он тонко чувствовал свою Лиз. В его сильных и надежных руках она была податлива и мягка, как строптивая морская волна, усмиренная нежностью прибрежных скал.
Майкл и Лиз вышли из ресторана, когда небо уже давно было покрыто огромными звездами, а воздух был особенно чист и прозрачен. И это было заметно даже сквозь ночную тьму.
Майкл был счастлив от того, что он везет Лиз на ее последнее выступление. Он мечтал уговорить ее найти какую-нибудь другую работу, не связанную с ночными клубами. Он не знал, что Лиз уже подписала новый и такой тяжелый контракт.
Но Лиз хотела пойти на риск. Ведь она могла получить всю сумму, причитающуюся ей за год, всего лишь после нескольких выступлений.
Николя, владелец клуба, тоже был рисковый парень, и ему надо было как-то заманить такую превосходную танцовщицу в свой клуб. Поэтому он и придумал этот своеобразный контракт.
Майкл сел на мотоцикл. Лиз села позади Майкла и крепко обняла его. Она положила голову ему на плечо, ей было спокойно, уютно и надежно.
Майкл завел мотоцикл, и они поехали. Времени оставалось не так много, в двенадцать ночи Лиз должна была начать свое последнее выступление.
Правда, выступала она не одна. Еще две девушки должны были являть за ее спиной жалкие серебристые тени, разбросанные по стенам и столикам клуба такими прекрасными танцами Лиз.
Но гвоздем выступлений была, конечно, Лиз, и многие посетители приходили в клуб только из-за нее, и это были не те конченые люди, что обычно мотаются по таким сомнительным заведениям. Это был чуть ли не цвет города.
Во всяком случае, немало толстосумов приходило потешить себя несбыточными мечтами, глазея на Лиз и лоснясь от удовольствия. Лиз выступала через день, и именно в эти дни доход клуба увеличивался почти вдвое.
Майкл и Лиз проехали по центральной улице и выехали на Большой мост. На мосту было холодно, дыхание реки леденило ночной воздух.
Как только Майкл и Лиз заехали на мост, их стал обгонять мощный ярко-красный мотоцикл, на котором сидел человек в черном шлеме и черной кожаной куртке. Лиз удивленно посмотрела на него, и ее внимание привлек номер этого мотоцикла.
Цифры на нем соответствовали году рождения Лиз, а буквы – ее имени.
Лиз это очень поразило, и долгое время в ее сознании был отчетливо запечатлен только лишь этот номер. Потому что то, что произошло дальше, произошло как бы вовсе не с Лиз, а с кем-то другим, и даже не в жизни, а в замедленном кино.
Тяжелый ярко-красный мотоцикл уже почти обогнал Майкла и Лиз, но вдруг его повело куда-то в сторону, и он стал крениться набок. На такой большой скорости, на которой он ехал, его, как на льду, стало заносить на ту часть дороги, по которой ехали Майкл и Лиз.
Красный мотоцикл уже лежал на боку, когда его вынесло под колеса мотоцикла с Майклом и Лиз. Выражение «броситься под ноги» тут подошло бы больше всего.
Но Майкл и Лиз не сразу перевернулись, столкнувшись с красным мотоциклом, а со страшной силой проскользнув по его бензобаку, взлетели высоко в воздух.
И тут в воздухе Майкл сделал то, чего еще никто и никогда не делал и никто и никогда не сделает. Он резко бросил руль, развернулся на лету к Лиз и крепко ее обнял.
Особенно он постарался обхватить ее голову. И именно поэтому голова Лиз пострадала меньше всего.
И когда прибыла медицинская машина, врачи констатировали у Майкла мгновенную смерть. Он умер сразу же, как только его тело коснулось асфальта.
А вот за жизнь Лиз еще можно было побороться.
Но все дело в том, что это еще не конец моей истории, а только ее начало. И если вы хотите услышать ее до конца, то я налью вам еще мартини, а то вы все уже выпили. Но если вы думаете, что я оставлю хоть какой-то шанс Майклу и Лиз, то вы глубоко ошибаетесь. Майкл действительно умер, и много классных девчонок до сих пор носят ему цветы.
Так что Лиз теперь осталась одна в ответе за их любовь.
