Элен Алекс
Страсти у вулкана
Я никогда не двигала прогресс. Я считала, что если я и напишу когда-нибудь самую умную и потрясающую книгу всех времен и народов, то самый главный редактор самого известного издательства тут же вдруг почувствует, что в нашем маленьком неприметном городе эта книга уже написана. И что эта книга ждет не дождется своего сокровенного часа и его, редакторского, теплого и дружеского понимания и участия.
Или если мне суждено было стать судьбой, жизнью и мечтой одного-единственного человека на этой земле, то я и шага не сделаю навстречу ему и никогда даже не попытаюсь оказаться на его дороге. Просто однажды настанет, в конце концов, такой день, когда он сам почувствует мое притяжение.
И где бы он ни был, вблизи, вдалеке, на море или на вулкане, он вдруг почувствует нечто. Он почувствует то, что до этого момента еще никогда не чувствовал. И поймет, что настал его миг и час. И что ему нужно просто пройти по главной улице нашего города и очутиться в самом дальнем его конце. Дальше уже – только дом одной колдуньи, и река, а за рекой лес, наползающий на горы.
И я буду ждать этого момента всю свою жизнь. А если он этого так никогда и не почувствует, то я буду ждать его все равно. Ведь никто, кроме него, мне уже никогда не будет нужен.
2
Весь город ясно видел, что у Марка Роснана и Даниэль какие-то странные взаимоотношения. Но какие именно это были взаимоотношения, точно понять не мог никто.
Ну мало ли там всяких поклонниц его безмерного таланта Марк Роснан встречал на своем усыпанном розами и лаврами пути. И если бы он каждую из своих почитательниц воспринимал более-менее всерьез, то жилось бы ему на этом свете очень непросто.
Это как врач и пациент. Если принимать чужие беды слишком близко к сердцу, тогда это сердце однажды просто не выдержит. И потому врач должен изначально уметь отстраняться и скрывать чувства за беспристрастностью и профессионализмом.
Так же и Марк Роснан. Он уже и так делал огромное дело в этой жизни и выполнял свое нелегкое предназначение, потому что писал такие романы, которые были близки и понятны всем и каждому. И тем самым Марк Роснан уже облегчал чьи-то жизни.
Но не мог же он вобрать в свое сердце всех страстных и увлеченных поклонниц и поклонников, которые были без ума от его романов и считали его самым понимающим, тонким и душевным человеком на земле. Никак нет.
Но с Даниэль он стал чувствовать какую-то странную ответственность. Марк Роснан и сам пока не мог определить в себе это чувство и попытаться выразить его словами.
Когда Даниэль вышла из своего дома в пять часов утра, расположилась на скамейке с пачкой сигарет и зажигалкой и стала пытаться пробовать курить, ей не пришлось долго ждать. Марк Роснан в сердцах бросил свои рукописи, закрыл ноутбук и вышел на улицу.
Он подошел к Даниэль. Даниэль отложила сигареты, скромно сложила руки на коленях и с невинным видом подняла на него глаза. Марк Роснан несколько смягчился.
– А что скажет твоя мама, если она это увидит? – спросил он.
– А у нее окна на другую сторону дома выходят, – ответила Даниэль.
– О мой бог, – только и сказал Марк Роснан.
Он сел на скамейку рядом с Даниэль. Они посмотрели по сторонам.
Над спящим городом потихоньку поднимался рассвет.
– Ты не должна пробовать курить, – сказал Марк Роснан.
Даниэль сдержала торжествующую улыбку и невинно спросила:
– Почему?
– Не должна и все, – сказал Марк Роснан. – Есть вещи, которые не нужно объяснять. Это как нельзя читать чужие письма. А дети не должны пробовать курить.
– Но я уже не ребенок! – взбунтовалась Даниэль.
– Нет, еще ребенок, – спокойно сказал Марк Роснан.
Даниэль задумалась. Так обычно задумываются дети: а что бы они могли от этой ситуации получить?
Марк Роснан наблюдал за ней. Даниэль не могла придумать ничего интересного.
Тогда Марк Роснан сказал:
– Давай так: однажды я исполню любое твое желание.
Даниэль чуть не поперхнулась воздухом.
– А ты не будешь пробовать курить. По крайней мере, не будешь пробовать, пока не вырастешь.
– А когда я вырасту? – осторожно спросила Даниэль.
– Ну, – Марк Роснан подумал, – например, когда окончишь школу.
Даниэль медленно повернула голову и посмотрела на Марка Роснана. Он смотрел на нее спокойно и серьезно.
Даниэль почувствовала, как непонятный жар постепенно стал подниматься откуда-то из недр ее существа.
– Твое желание должно быть разумным, – сказал Марк Роснан.
Даниэль потихоньку обрела способность серьезно разговаривать.
– У меня все желания разумны, – сказала она.
Марк Роснан улыбнулся.
– Искренне надеюсь на это.
– Я не знаю, будет ли стоить мое желание вашего желания его выполнить, – сказала Даниэль, – но я согласна, – тут же добавила она.
Марк Роснан опять улыбнулся.
– Хорошо, будем считать, что мы договорились.
Он взял из рук Даниэль сигареты и зажигалку и выбросил их в урну. Даниэль с мнимым сожалением проследила за его движением.
Но о каком сожалении могла идти речь, если у Даниэль теперь было желание, которое выполнит сам Марк Роснан.
3
Потихоньку наступило лето. Очередной учебный год радостно завершился, так что мы вновь были предоставлены самим себе и наслаждались ничегонеделанием.
Мы ездили на пляж, ходили в кино, читали книги и напрочь забывали о надоевшей за год школе и приставучих учителях. Летом жизнь всегда более-менее отвечала нашим представлениям о счастье и свободе, и это было не так уж плохо.
А в самом начале лета местная телестудия вытянула Марка Роснана на большое и откровенное интервью. И в один уютный теплый вечер весь город припал к экранам телевизоров. Мы даже могли задать ему какой-нибудь каверзный вопрос по телефону. Ведущий шоу метался между нервами писателя по ту сторону экрана и вопросами телезрителей по эту сторону. Нужно было тактично никого не задеть и всех оставить удовлетворенными.
– У ваших романов такой высокий рейтинг, – восклицал ведущий шоу, – как?! Как вы придумываете свои сюжеты?
– Я не знаю, – честно ответил Марк Роснан.
– Расскажите о профессии писателя, – попросил ведущий.
– Профессия писателя ничем не отличается от любой другой профессии, – сказал Марк Роснан, – просто есть профессии, которым посвящаешь весь свой рабочий день, а есть профессии, которым посвящаешь жизнь.
– А вы можете представить, что вы бросили писать? – дотошно допытывался ведущий.
– Нет, что вы, как можно, это же моя жизнь.
– А если хорошенько подумать? – не отставал ведущий.
Марк Роснан вздохнул.
– Наше будущее знает только Бог, – сказал он.
В студии раздались аплодисменты. Людям всегда нравится, когда кто-то в их присутствии прибегает к таким высоким инстанциям.
– А все-таки, чем бы вы могли заниматься, если бы вдруг в одночасье, не дай бог, бросили писать? – не унимался ведущий.
Такие шоу было модно вести на экстриме: заставить знаменитого на весь мир писателя, который и полдня не мог прожить, чтобы не записать в блокноте хоть строчку, представить, что он якобы перестал писать. Это был высший пилотаж.
Марк Роснан задумался.
– Я мог бы снимать клипы.
– Что? – не понял ведущий.
– Клипы к песням, – пояснил Марк Роснан.
– Но это же здорово! – радостно, он все-таки вывел писателя на откровенность, воскликнул ведущий. – Это просто здорово!
Нам показали недоуменные лица присутствующих в студии зрителей, которые не совсем понимали, что так обрадовало ведущего.
– Это тоже очень творческая профессия, – успокоил ведущий Марка Роснана.
Как будто тот уже, не дай бог, бросил писать.
– Да, конечно, – сказал Марк Роснан.
– А какие клипы вы бы снимали? – спросил ведущий.
Марк Роснан задумался.
– Ну не знаю, – сказал он, – смотря какая песня. Снимал бы, например, многотысячные толпы людей, танцующих самбу по всему городу.
– Ага, или альпинистов, поющих на фоне своей палатки, – радостно поддержал новую тему ведущий шоу.
Марк Роснан покосился на него.
– Тоже неплохая идея.
– Это я прямо сейчас придумал, – поделился ведущий.
– Все хорошие идеи приходят неожиданно, – сказал Марк Роснан, который уже давно старался сдержать улыбку.
– Ну и почему вы не пойдете снимать клипы? – с большой надеждой спросил ведущий.
– Потому, что я уже нашел свое предназначение, – сказал ему Марк Роснан.
– Аплодисменты! – заорал ведущий.
Студия горячо зааплодировала.
Затем пошли звонки от телезрителей.
– Почему вы все время один? – спросили Марка Роснана по телефону, подключенному в студии на громкую связь.
Марк Роснан немного смутился. Такие личные вопросы ему обычно тактично не задавали, поэтому он нашел уклончивый ответ:
– Со мной трудно, я же постоянно пишу!
– И вам не скучно?
– Ну что вы. Совсем нет.
– И в чем для вас пресловутый смысл жизни?
– Жизнь создана для счастья, и у каждого оно свое, – задумчиво сказал Марк Роснан и надолго замолчал. – Но большей частью люди не сразу это осознают, – сказал он наконец, – люди выстраивают себе какие-то преграды и препятствия и мужественно их преодолевают. А потом, удивленно наблюдая за своими странными судьбами и пытаясь сложить в уме все изначально составляющие действительности, посреди бесконечной спешки и суеты, люди вдруг осознают, что жизнь-то создана только для счастья.
Марк Роснан говорил очень тихо, люди слушали его, затаив дыхание.
– А что такое счастье? – спросили Марка Роснана.
Он улыбнулся.
– Многие хотели открыть формулу счастья, но для каждого она своя. Счастье внутри нас. Счастье – это работа, общение, любовь.
– А что такое счастье для вас? – немедленно спросил ведущий.
– Для меня счастье, – сказал Марк Роснан, – это мое творчество.
– А что для вас общение с людьми? – спросил кто-то в студии.
– Общение с людьми для меня сложный вопрос, – ответил Марк Роснан.
– Поясните, пожалуйста, – попросил ведущий.
– Просто я из тех людей, которые считают, что любое общение должно нести глубинный смысл. Для меня каждое мгновение в жизни должно быть каким-нибудь открытием.
Горячие аплодисменты в студии сказали все сами за себя.
– У вас существуют какие-нибудь писательские приемы? – спросили Марка Роснана по телефону.
– Я считаю, что писатель прежде всего не должен быть занудой, – сказал он. – В мире полно мудрости. Но каждый должен прийти к ней сам.
В студии раздался смех. Марк Роснан раскрывал, как обычно, свою душу. Он всегда был честен перед читателями.
– А как вы вообще начали писать? – спросили Марка Роснана.
Марк Роснан улыбнулся.
– В детстве я любил читать книги и жить в вымышленном мире, а потом я вырос и понял, что могу сам писать эти книги и создавать себе вымышленный мир.
– В чем ваша проза отражает вашу жизнь? – спросил кто-то в студии.
– Когда пишешь прозу, в любом случае пишешь историю своей жизни, – сказал Марк Роснан, – какие-то отрывки, видения, воспоминания или мечты. Например, как танец, в котором человек выражает все те моменты, которые когда-то были в его жизни и которые оставили след в его душе. Или картина у художника.
– Как вы относитесь к одиночеству? – спросили Марка Роснана.
– Я его люблю.
– Но почему?
Люди редко понимают, как можно любить одиночество.
– Ничто не отвлекает от творчества, – объяснил Марк Роснан.
– Так все-таки почему у вас такие короткие романы? – спросили в который раз Марка Роснана.
– Я писатель, – улыбнулся Марк Роснан, – я могу писать километрами. И именно поэтому я не могу утомлять читателя бессмысленным набором предложений. У писателя каждая фраза должна быть отточена, как драгоценный камень. И каждое слово должно нести глубокий смысл.
В студии наступила сокровенная тишина. Но ведущий был бдителен: он призывно замахал руками на зрителей, и в студии раздались оглушительные аплодисменты.
– А вы любите строить планы на эту жизнь? – спросили Марка Роснана.
– Да, конечно. Впрочем, как и все люди.
– И какие у вас планы?
– Я должен написать еще тысячи историй. У меня жизни не хватит для того, чтобы их все написать.
– А как, по-вашему, нужно жить? – спросили Марка Роснана.
– А не надо строить никаких планов, надо просто жить.
– А почему у вас в романах нет любовных сцен? – спросил кто-то.
– У меня в романах есть такие сцены, – возразил Марк Роснан.
– Где? – удивился ведущий.
– А вы читайте между строк, – посоветовал ему Марк Роснан.
Зрители в студии зааплодировали.
4
Несколько дней спустя Даниэль пришла к Марку Роснану. Он сидел за рабочим столом у себя в саду.
Он не обернулся, он спиной почувствовал Даниэль. Он отодвинул ноутбук и положил руки на стол.
Даниэль подошла поближе. Она была спокойна, независима и серьезна. На ней были розовые джинсы и блузка с глухим воротом.
– Я вам помешала, – сказала Даниэль.
– Нет, – сказал Марк Роснан, – совершенно не помешала.
– Ну тогда привет, – сказала Даниэль.
– Привет, – улыбнулся Марк Роснан.
Он встал и придвинул ближе к столу шезлонг. Даниэль поняла, что вообще-то шезлонг никуда не нужно было двигать, просто Марк Роснан таким образом предлагал ей сесть.
Даниэль села. Она дотянулась до ближайшего куста и сорвала цветок.
Марк Роснан заинтересованно наблюдал за ней.
Даниэль стала есть цветок. Марк Роснан удивленно наблюдал за ней.
Когда Даниэль съела свой цветок, она стала размышлять над новой задачей: срывать и есть новый цветок или придумать какую-нибудь захватывающую тему для разговора?
Даниэль выбрала второе.
– Я видела вас по телевизору, – сказала она.
Марк Роснан улыбнулся.
– Я держался достойно?
– О, весьма. – Даниэль тоже улыбнулась. – Мне нравятся ваши взгляды на жизнь.
– Мне тоже, – сказал Марк Роснан.
– И я согласна с вами, что счастье – это просто жизнь.
– Да, все вроде бы просто. Но люди большей частью выдумывают какие-то дополнительные условия.
– И я тоже могла бы снимать клипы, у меня давно есть одна идея, она подошла бы ко многим песням.
– Может, пока не стоит об этом никому рассказывать? Вдруг утащат сюжет?
Но они оба прекрасно понимали, что раз Даниэль собралась делиться этой идеей, то остановить ее уже нельзя.
– Но вы ведь не утащите? – сказала Даниэль.
Марк Роснан рассмеялся.
– Нет, я не утащу.
– Это идея другого измерения, – сказала Даниэль, – какие-то туманные инопланетяне, которые тоже живут в нашей квартире, и они делают то же самое, что и мы, ну почти то же самое. Это как бы две семьи, наслоенные друг на друга. Они тоже ходят по нашим комнатам, едят из наших тарелок и даже чистят зубы нашими зубными щетками. А потом на ночь они все одновременно с нами ложатся спать в наши кровати. Их не видно, но они есть, и только для зрителей их показали как бы в тумане.
Даниэль исподлобья в поисках поддержки посмотрела на Марка Роснана.
– Песня для одного певца или певицы, – добавила Даниэль.
Марк Роснан улыбнулся.
– Совсем неплохо, – сказал Марк Роснан, – можно кому-нибудь предложить эту идею.
– Можно, – сказала Даниэль, – потом предложу. Если она не придет в голову кому-то еще.
– Да. Все идеи витают в воздухе. И кто-то другой всегда может успеть первым.
– Да, – сказала Даниэль.
И они надолго замолчали. Была какая-то недоговоренность, какое-то чувство, что все это пока не то, что должно быть сказано именно в этот день и в этот час, но никто не собирался озвучить это.
И наконец-то Даниэль сказала то, что пришла сказать:
– Я придумала желание.
Марк Роснан внимательно посмотрел на нее. Но Даниэль опять надолго замолчала. Он тоже не говорил ни слова. Плотная, осязаемая чуть ли не на ощупь пауза провисла в теплом воздухе.
Марк Роснан ощущал странные чувства. Эта девушка вносила хаос в его стабильную жизнь. Просто выходило так, что до тридцати пяти лет он был уверен, что на этом свете есть только один интересный человек – он сам.
И тут появляется какая-то девчонка, с которой ему просто хотелось быть рядом, и все. Марк Роснан ничего не понимал.
– Я тебя слушаю, – сказал он.
Даниэль вздохнула.
– Я хочу на вулкан.
– Поясни.
– Я хочу на вулкан с вами вдвоем.
Марк Роснан задумался.
– Ты хочешь поехать со мной на вулкан? – переспросил он.
Даниэль кивнула.
– Да.
– Но я и сам там еще ни разу не был, – сказал Марк Роснан.
– Вы всю жизнь живете в этом городе и ни разу не были на вулкане? – не поверила Даниэль.
– Ни разу.
– Не понимаю.
– Стандартная ситуация. Никогда не хватает времени на что-то, что находится близко от тебя.
– Туристы приезжают издалека, чтобы посмотреть на этот вулкан.
– Я знаю. И каждый год тоже собираюсь посмотреть на него поближе.
– И?
– И откладываю все на следующий год.
– Так, может, пришло время? – сказала Даниэль.
Марк Роснан помолчал.
– Все не так просто.
– Что не так просто? – спросила Даниэль.
– Мне кажется, тебе еще рано на вулкан. – Он серьезно смотрел Даниэль в глаза.
Она смутилась.
– Там бывают даже дети, – сказала Даниэль.
– Я не об этом.
– А о чем?
Марк Роснан стал думать, как бы яснее выразить то, что он хотел сказать.
– Тебе еще рано на вулкан вместе со мной, – сказал Марк Роснан, – ты должна придумать другое желание.
– Но у меня нет другого желания, – тихо сказала Даниэль. – Я хочу быть рядом с вами.
Марк Роснан закурил. Наступило долгое молчание.
– Вот видите, вы даже курите при мне, – осторожно сказала Даниэль. – Я уже не ребенок.
Марк Роснан посмотрел на нее. А потом покачал головой и сказал:
– Нет, еще ребенок.
– И вырасту только тогда, когда окончу школу?
– Да.
– Но к этому времени столько воды утечет, – сказала Даниэль, – и река выйдет из берегов, и вулкан проснется.
– Думаю, что ничего не случится. Чувства, они или есть, или их нет.
Даниэль давно так не смущалась. Она молча встала и ушла из сада Марка Роснана.
5
На следующий день мы с Миной нежились у реки на городской набережной, где нас накрыла одна новость, воспринятая городом как настоящая трагедия на долгие месяцы вперед.
Итак, мы лежали у реки в самом центре города. Правда, у нас за домом тоже была великолепная набережная, и без той толпы народу, которая в такую жару тоже обязательно торчит у реки.
Но мы на нашу набережную – ни ногой, вы же помните, она заколдована. Вот превратимся в сусликов, если ступим на нее, будем знать.
Итак, мы с Миной нежились на песке и вели светскую беседу.
– Когда же ты наконец напишешь свою книгу? – спросила Мина.
Я задумалась.
– Это трудно.
Мина удивленно посмотрела на меня.
– Но это и подразумевалось с самого начала.
– Э нет, – сказала я, – поначалу казалось, все будет легко.
– А теперь?
– На бумаге можно высказать только часть своего мироощущения. Какие-то вещи вовсе не нужно предавать бумаге. Потому что эти вещи не могут принадлежать всем и каждому. Многое должно принадлежать только тебе самому и никому больше.
– А как же Марк Роснан?
– Что – Марк Роснан?
– Ведь он душу обычно выворачивает в своих произведениях.
– Этим он и уникален.
– Попроси его, пусть научит тебя писать прозу, – сказала Мина.
– Ты соображаешь, что говоришь?
Мина обиделась и стала последовательно зарываться в песок. А я закрыла глаза и стала думать о своем.
Да, с писательством у меня действительно все стояло на месте. Я не представляла, когда во мне откроется пресловутое вдохновение и я потрясу мир своими мудрыми творениями. Я много раз пыталась записать свои истории, но у меня ничего не выходило. Казалось бы, все просто. Закладываешь как фундамент идею, которая кажется тебе интересной, и накручиваешь вокруг нее сюжет.
Думаешь, все будет легко и просто, а выходит скучно и нравоучительно. Что-то было не то и не так, а почему, я не знала.
Меня душила проза, но я прекрасно понимала, что вначале что-то должно произойти. Что-то должно перевернуть мой мир с ног на голову, чтобы я вдруг смогла написать хотя бы одну историю, которую хотели бы прочитать остальные люди.
Мне нужен был какой-то толчок, который все никак не происходил. И мне пока оставалось только терпеливо ждать.
На этих мыслях меня и прервала Люси Надсен, которой тоже было жарко, хотелось к реке, на пляж и с кем-то поговорить.
– Кто это тебя так окопал? – Она подозрительно оглядела Мину.
– Это она сама так умеет, – похвасталась за Мину я.
– Здорово, – сказала Люси и села рядом с нами.
– А ты заметно похудела, – сказала ей Мина.
– Ни на один килограмм! – заорала на нее Люси. – А впрочем, у меня еще есть время, – утешила себя она.
– Да, – сказала я, – еще не все принцы всех времен и народов торжественно снарядили вороных коней на поиски тебя.
– Мой принц будет на золотом коне, – проворчала Люси Надсен.
– На золотом ему будет трудно передвигаться, – сказала Мина.
Люси Надсен постаралась больше не обращать внимания на наши недружественные речи.
– Если не хотите узнать последнюю новость, можете паясничать дальше, – сказала Люси Надсен.
Бывают такие сплетницы, которые знают обо всех последних городских событиях.
Мина тут же выкопалась из песка. Люси Надсен приосанилась, но горе принесенной новости вновь согнуло ее.
Я насторожилась. Люси не стала тянуть. Одной знать о таком горе было нелегко.
– Марк Роснан уехал, – печально сказала она.
– Ну и что? – фыркнула Мина. – Он часто куда-нибудь уезжает.
Люси посмотрела на нее с презрением.
– Марк. Роснан. Уехал. Навсегда. Из. Этого. Города.
– Он сам тебе сказал? – спросила Мина.
– Как он мне мог это сказать, – завопила Люси, – если мы с ним даже не знакомы?!
– Откуда тогда ты об этом знаешь? – тоже повысила голос Мина.
– Я это чувствую! – орала на Мину обычно спокойная Люси Надсен.
– Чувствуешь, что он уехал? – не поняла Мина.
– Что он уехал, я знаю, – сказала вымотанная горем Люси, – а что навсегда – чувствую.
– А-а-а, – сказала Мина и посмотрела на меня.
Я не стала отвечать ей понимающим взглядом. Я еще и сама не знала, что об этом думать.
Я смотрела на реку, которая катила свои воды куда-то далеко в океан и еще ни разу за эту вечность не устала.
