Эль`Рау
Тот, кто в баньке живёт
– Любуешься? – тварь в отражении поймала его взгляд и хищно оскалила клыкастую пасть. – Поторопись-ка, покуда Банник не вернулся.
Олег отпрянул от постанывающей «Лёли» и попятился к стене. Скрипнула дверь и в баню вернулся Глеб. Он скинул с себя бушлат и оказался абсолютно нагим. Взгляд Олега зацепился за эрегированный член. В голове промелькнула мысль: «И как он ходит с такой байдой наперевес?»
– Ну что? Продолжим? – усевшись за стол, Глеб накинул на колени полотенце и сразу разлил по стаканам наливку. Выпил, закусил и как-то хитро покосился на растерянного Олега.
– Ты чего дружок невесел?
– Что-то голову повесил, – вторила ему «Лёля» и потянулась руками к паху Олега. – Дай-ка я её поглажу, потреплю…
– Прочь от него! – рявкнул Глеб.
«Лёля» остановилась и как-то злобно сощурила глазки. Олег услышал тихое шипение, а следом громкий утробный звук. В мгновение ока «Лёля» очутилась на столе, вцепившись пальцами в бороду Глеба.
Олег от греха подальше решил отползти в угол. Ища глазами пути к спасению, он снова наткнулся на треклятое зеркало. К несчастью, едва проклюнувшееся любопытство победило страх. Олег дополз-таки до угла и уже оттуда вгляделся в отражение. На скамье стоял голый дед-коротышка с длинной плесневелой бородой. Его глаза сверкали жёлтыми огоньками, а вострые уши практически торчали на лысой макушке. Когтистая тварь с отвисшими грудями злобно кидалась на него. Дедок успешно от неё отбивался деревянный ковшом. Когда удар приходился на лоб, то он ещё и приговаривал: «Так тебе, так! Озабочка голосиськая!».
Олег выскочил из бани как ошпаренный и побежал куда глаза глядят. Столь внезапный спринт довольно быстро перешёл в прогулочный шаг, который вскоре превратился в движение ползком. В голове набатом бился пульс. Воздух при каждом вдохе рвал лёгкие на части. Всё вокруг кружилось, смешиваясь в непонятное месиво. Олег сам не заметил, как упал на землю. Понял лишь, что не может ни пальцем пошевелить, ни веки приподнять.
Когда он очнулся, то чуть не умер от стыда. В голом виде, перемазанный не пойми чем, Олег сидел в лопухах за автобусной остановкой. Мимо по дороге шли люди, поглядывали на него, отворачивались и перешёптывались. Всё тело Олега зудело. Сбитые ноги пылали огнём. В горле першило и едва начавшийся кашель никак не желал прекращаться, доводя до слёз, до рвоты.
Вот остановился очередной автобус. Из него вышли люди и одна пожилая дама, проходя мимо, внезапно вскрикнула.
– Олег? Олежек! Сыночек! – всплеснув руками, она кинулась в лопухи. – Ты что тут делаешь в таком-то виде? Что случилось?
– Мама? – удивился Олег. – Это правда ты?
Она подхватила его под спину и помогла подняться на ноги. Осуждающе покачав головой, мать принялась рыться в сумке. Достала синий свёрток из плащёвки. Им оказался дешёвый дождевик, который та всегда носила с собой вместо зонта.
– Вот надень, – она всё охала и досадливо качала головой. – Горе ты моё.
– Мам, всё в порядке. Пошли, там Лёля… – Олег осёкся, но тут же продолжил: – Беспокоится, наверное. Ей сейчас нельзя волноваться.
– Олежек, родной, ты чего? – женщина заплакала. Теперь не она поддерживала сына, а он её тихонько вёл к калитке за большим кустом сирени.
Как ни странно, но пока шли успели сгуститься сумерки. С каждым шагом вокруг становилось всё темнее. А едва взошедшая луна, казалась, не круглой, а немного вытянутой, овальной. Тёмные пятна придавали ей вид человеческого лица. Словно отрезанная голова с почерневшими глазницами и раскрытым, перекошенным ртом.
– Успокойся, мам, а то напугаешь Лёлечку своим рёвом. Смотри, придётся к соседу за настойкой бежать. Она у него крепкая. Вмиг тебя в чувства приведёт, – шутливо приговаривал Олег.
